Хорошо знакомые противники и вынужденные союзники:
Сицилия и Курск, 1943 год
Бертт Дж. Д.
Генералы, которые собрались в просторном конференц-зале, молча и с опаской следили за тем, как Хозяин мерил шагами помещение, и за тем, как табачный дым короткими и частыми клубами вырывался из его стиснутых губ. Это было признаком гнева, которого боялись вся и все. Генералы принесли дурные вести, а Иосиф Виссарионович Сталин, как это было хорошо известно, не любил дурных вестей. Проведенное генералами летнее наступление на фашистов далось ужасно дорогой ценой, если измерять ее жизнями солдат и количеством уничтоженных танков. Еще хуже было то, что при этом мало чего удалось выиграть.
Лучше иметь известного противника, чем вынужденного союзника.


Наполеон

Введение

Генералы, которые собрались в просторном конференц-зале, молча и с опаской следили за тем, как Хозяин мерил шагами помещение, и за тем, как табачный дым короткими и частыми клубами вырывался из его стиснутых губ. Это было признаком гнева, которого боялись вся и все. Генералы принесли дурные вести, а Иосиф Виссарионович Сталин, как это было хорошо известно, не любил дурных вестей. Проведенное генералами летнее наступление на фашистов далось ужасно дорогой ценой, если измерять ее жизнями солдат и количеством уничтоженных танков. Еще хуже было то, что при этом мало чего удалось выиграть.

— А что наши союзники? — внезапно спросил Сталин, не скрывая едкого сарказма.

— Да все то же, — ответил ему Жуков. — Никаких движений, достойных внимания.

— Они ждут, пока мы не уничтожим фашистов и себя вместе с ними, — резко заключил Сталин, бросив на стол сводки с фронтов. — Но теперь все, — он вздохнул, пытаясь смириться с немыслимым. Отвращение, которое он испытывал при необходимости [236] обсуждать с фашистами условия перемирия, было лишь немногим менее тошнотворным, чем те чувства, что он испытывал по отношению к своим западным союзникам, которые вынуждали его делать это.

Обстановка на театрах военных действий

Наступления, которые союзники по антигитлеровской коалиции провели в конце 1942 года, разрушили то зыбкое равновесие, которое сложилось между воюющими сторонами в Европе. В Северной Африке 8-я армия Великобритании атаковала под Эль-Аламейном Африканский корпус генерал-фельдмаршала Эрвина Роммеля. После двух недель непрерывных боев, испытывая серьезную нехватку живой силы и боеприпасов, армии стран «оси» вынуждены были начать отступление. Их положение стало еще хуже, после того как 8 ноября 1942 года войска союзников высадились на западе Алжира и Марокко, создав тем самым угрозу окружения группировки Роммеля войсками, идущими навстречу друг другу. Затем в середине ноября ударные советские армии прорвали с обоих флангов оборону немецкой 6-й армии, которая увязла в трясине Сталинградской битвы. Спустя несколько дней эта армия была отрезана и окружена.

Реакция Гитлера была такой же, как и в других критических ситуациях, он требовал, чтобы войска любой ценой удерживали занятые позиции. Роммелю довольно быстро удалось добиться, чтобы гитлеровский приказ «Стоять насмерть!» не распространялся на подразделения, подчиненные ему, но промедление все равно привело к тому, что три хороших итальянских дивизии попали в окружение. Немецким войскам, которые воевали в Тунисе, Гитлер приказал удерживать плацдарм в промежутке между союзными армиями, идущими навстречу друг другу.

Пока его корпус отступал, сам Роммель вылетел в Германию для встречи с фюрером; в его намерения входило либо добиться соответствующего обеспечения своих войск, либо полного вывода их из Африки. К сожалению, он приехал очень не вовремя. Гитлер, который был очень встревожен ухудшавшимся день ото дня бедственным положением 6-й армии, совсем не имел ни времени, ни какого-либо желания вести разговоры с Роммелем. Он категорически отказался обсуждать вопрос о выводе войск из Африки и потребовал, чтобы Роммель немедленно вернулся к своим войскам и остановил 8-ю британскую армию. Фельдмаршал покинул совещание в очень подавленном состоянии.

С наступлением нового, 1943 года обстановка на фронтах решительно [237] изменилась. Окончилась провалом операция «Зимняя буря» под командованием фельдмаршала Эриха фон Манштейна, войска которого должны были прийти на помощь 6-й армии. Гитлеру пришлось пересматривать решения, принятые им ранее. Солдаты, которых он необдуманно направил в Тунис, теперь смогли бы сыграть важную роль на Восточном фронте.

Самую большую проблему теперь представляли итальянцы. Советское наступление, проведенное в декабре 1942 года, практически полностью уничтожило их 8-ю армию145. К длинному списку поражений, понесенных партнером Гитлера по «оси», добавилось поражение под Эль-Аламейном и отступление, которое последовало за ним. В таких условиях вывод войск из Туниса, несомненно, привел бы к крушению режима Муссолини и поражению Италии в целом. Подобное развитие событий оставит южный фланг широко открытым для вторжения союзных армий. Чтобы выиграть время, нужен был какой-то компромисс.

В Тунисе Африканский корпус Роммеля в конце концов смог закрепиться на «Линии Марэ» — системе фортификационных сооружений, по иронии судьбы построенных французами перед войной, с тем чтобы защитить Тунис от вторжения итальянцев. 8-я армия Монтгомери остановилась в Триполи, имея целью восстановить разрушенный порт и пройти переформирование для следующего наступления. Возглавляемые английским генерал-лейтенантом сэром Кеннетом Андерсоном войска Соединенных Штатов, «Сражающейся Франции», а также части 1-й британской армии пробивались в Тунис со стороны Алжира. В январе на базе подкрепления, которое поступило к немцам, была сформирована 5-я танковая армия под командованием генерал-полковника Ганса-Юргена фон Арнима. В состав его армии вошла и 10-я танковая дивизия. Оба командующих соединениями немецких войск получили от Гитлера новый приказ. От них требовалось сделать все, что в их силах, чтобы остановить продвижение союзных войск, и только потом приступить к смене войск на позициях.

В это время английские войска на востоке остановили свое продвижение и стали проводить переформирование; фон Арним и Роммель увидели в этом возможность использовать свои войска с позиций внутреннего фронта, чтобы объединенными усилиями нанести удар по группировке войск союзников в западной части [239] Туниса и выбить их из Восточного Дорсаля. После этого, в случае необходимости, они смогут во взаимодействии ударить и по англичанам.

14 февраля 1943 года фон Арним нанес удар, атакуя со стороны дефиле Файд силами 10-й и 21-й танковых дивизий. В результате этой атаки были уничтожены американские танковый батальон и еще два батальона 34-й пехотной дивизии, благодаря чему в системе обороны союзных войск возникла огромная брешь. Американцы потеряли более 80 процентов своих танков, 1 400 их солдат были взяты в плен. Далее 10-я танковая дивизия стала наступать в северном направлении, чтобы ударить во фланг подразделений союзников, защищающих перевал Фондук, а 21-я танковая дивизия направилась к городу Сбейтла. Понеся тяжелые потери, подразделения 1-й бронетанковой дивизии США были рассеяны и безжалостно истреблены; поспешно организованная контратака только и смогла сделать, что обеспечить немецких артиллеристов новыми целями, в результате было потеряно 50 из 54 танков. Пораженческие настроения в рядах обороняющихся усугублялись двумя факторами. В наступлении немецких войск участвовала рота тяжелых танков «Тигр», и снаряды их пушек калибром 88 мм пробивали любую броню американских машин. И что было гораздо хуже> авиация союзников, в тех редких случаях, когда она вообще появлялась над полем боя, атаковала всех и вся без разбора. Американцы отступили, оставив атакующим и сам город, и огромное количество боеприпасов, скопившихся в нем.

К концу второго дня союзные войска отступали повсеместно. На западе немцы наступали на город Сибла, создавая угрозу Тале и играющему важную роль порту Боне.

Положение союзников стало еще хуже, после того как Африканский корпус Роммеля, наступая с юга, выбил обороняющуюся 1-ю пехотную дивизию США и захватил Фериану и аэродром в Телепте вместе с более чем 200 000 литрами горючего. За Западным Дорсалем отряд особого назначения Африканского корпуса нанес удар по подразделениям «Сражающейся Франции», и после свирепой схватки роммелевские ветераны пустыни, совершив обход с фланга, захватили дефиле Кассерин и заставили обороняющиеся войска союзников отступить к Алжиру. В этом бою 1-я бронетанковая дивизия США потеряла более 2 500 своих солдат и 112 танков, что составляет более половины ее боевого и численного состава. Генерал-лейтенант Андерсон и командир II корпуса США генерал-майор Ллойд Р. Фредендолл каждый по-своему пытались остановить панику, наудачу бросая в бой подкрепления,

а это влекло за собой нарушение боевого построения частей и приводило к путанице в управлении воюющими подразделениями в целом.

Немецкие войска вели наступление в северном и в западном направлении, но там, где на их пути вставало решительное сопротивление, они не ввязывались в бой. Чтобы восстановить линию обороны союзных войск на южном направлении, туда были направлены пехотинцы и танкисты V корпуса Великобритании. Однако своей внезапной атакой немцы уничтожили и это соединение. В одной из атак захваченный у англичан танк «Валентайн» пошел во главе наступления на британский укрепленный район к югу от населенного пункта Тала. Благодаря этой уловке, перед тем как отойти на исходные позиции, атакующие смогли уничтожить 30 танков и 28 артиллерийских орудий, а также взять в плен 600 солдат противника.

Теперь, когда удалось рассеять и дезорганизовать силы противника на западе, войска стран «оси», пользуясь горными перевалами и дефиле, отошли к востоку и занялись 8-й армией Великобритании. Однако Монтгомери не отступил ни на шаг от своей линии обороны у Меденины. Роммель решил не штурмовать сильно укрепленную позицию. Он знал, что «Линию Марэ» нетрудно обойти с фланга, и поэтому предпочел оставить там небольшие и мобильные сдерживающие силы, а самому построить более надежную оборону у Вади Акарит, расположенного севернее.

Гитлер добился необходимой ему остановки продвижения противника.

Стратегический выбор

К середине марта 1943 года положение на фронтах вновь стабилизировалось. Затишье наступило на обоих фронтах союзных войск в Тунисе. На востоке фон Манштейну удалось собрать в единый кулак свои танковые силы и нанести контрудар по тем участкам, где советские войска смогли продвинуться особенно глубоко. В контратаке, проведенной им на Украине, было разбито три советских армии и вновь захвачен Харьков. Однако распутица, понесенные потери и усталость войск остановили немецкое наступление. Полученная передышка предоставила Гитлеру возможность обдумать план действий приближающейся летней кампании.

Проблемы и задачи, которые вставали перед ним, носили почти глобальный характер. Гитлер знал, что на востоке, несмотря на [240] передышку, которая была предоставлена ему благодаря успеху армии фон Манштейна, бои возобновятся, как только закончится весенняя распутица. На севере над его позициями в Норвегии нависала угроза со стороны Швеции, где преобладающим становилось враждебное отношение к Германии, а также и со стороны уставшей от войны Финляндии146. Соединенные Штаты уже изъявили готовность стать посредником в переговорах между Финляндией и Советским Союзом, а это было то, чего Гитлер никак не хотел допустить. Катастрофа немецких войск под Сталинградом потрясла его балканских союзников на юге, и теперь они искали способ выйти из этой войны. Нейтральная Турция активно искала способ создать под своим руководством некий Балканский пакт. С потерей Балкан Германия лишится источников поставки стратегически важных материалов — нефти, бокситов, кадмия и других сырьевых продуктов.

И вновь неясно, что было делать с Италией. Теперь, когда их изгнали из их африканских колоний и когда перед ними вставала перспектива войны на своей собственной территории, итальянцы вряд ли согласятся терпеть режим Муссолини. Сосредоточив все свое внимание на западных противниках стран «оси» и на той угрозе, которую они представляли, лидер итальянцев постоянно требовал от Германии, чтобы и вооружение, и солдаты в первую очередь направлялись на Средиземноморский театр военных действий. Оборона Италии потребует большего количества войск, чем то, которое имелось в его распоряжении. Из тех 94 дивизий, что были сформированы Италией, треть была разбита в Африке, а на Восточном фронте только вместе с уничтоженной 8-й армией было потеряно более 130 000 итальянских солдат. Еще 30 дивизий увязли в боях с партизанами на Балканах.

Но Муссолини знал, что стоит Гитлеру хоть как-то изменить свои приоритеты, ему тут же придется решать проблему войны на два фронта. Поэтому он стал предлагать либо заключение мира со Сталиным, либо создание Восточного вала — сильно укрепленной зоны обороны от советских войск. Хотя Гитлер публично отверг любую возможность переговоров со Сталиным, тем не менее [241] в декабре прошедшего года он дал указание разведке прозондировать почву в данном направлении. Сталин, армии которого в ту пору вели наступление, отвергал даже мысль о переговорах.

Независимо от своего личного мнения о Муссолини, Гитлер не мог совершенно отказаться от этого итальянца. Сделай он это, и Италия капитулирует, а это будет гораздо худшей проблемой. С одной стороны, Гитлер понимал, что Муссолини прав: война на востоке оборачивалась катастрофой, и победа в виде капитуляции вследствие полного поражения войск противника — то, что казалось Гитлеру совершенно неизбежным в 1941 году, — теперь оказывалась недостижимой. Ему придется либо использовать тактику изматывания своих противников, либо постараться выиграть достаточно значительное в политическом отношении сражение, которое позволит ему вести переговоры с позиции силы.

Подобные соображения вынудили Гитлера отдать приказ о некоторой переброске немецких войск, благодаря которой их контингент в Греции получит подкрепление в виде еще двух дивизий, а на Балканах — четырех. Кроме этого, он создаст на Севере Италии новое формирование, командовать которым будет Роммель. Основой этого формирования станет испытанная в боях 1-я танковая дивизия, и оно будет использовано для обороны Италии или же, чего он опасался в большей степени, для разоружения итальянцев в том случае, если они капитулируют.

Затем Гитлер стал размышлять над самой насущной проблемой — над положением дел на востоке. Он решил, что, для того чтобы прочнее закрепиться на завоеванных позициях, ослабить позицию Советов и истребить накопленные ими оперативные резервы, будет нужна ограниченная наступательная операция, которая одновременно покажет его союзникам по «оси», что решающая роль по-прежнему принадлежит Германии. Наиболее очевидной целью подобного наступления является выступ, который образовался в районе украинского города Курск147. Уничтожение этого выступа приведет к тому, что будут разгромлены все советские войска, сконцентрированные в нем, а также и все те силы, которые советское командование бросит сюда для спасения окруженных войск. Помимо этого, уничтожение выступа позволит сократить линию фронта на добрых 250 км. Результатом этих размышлений явилась директива № 5, которая была направлена [242] в войска 13 марта. В ней утверждалось, что советские войска вскоре должны будут возобновить наступление и что необходимо предусмотреть все меры по организации активной обороны. Войска группы армий «Центр» должны подготовиться к нанесению удара по Курскому выступу с севера, тогда как группа армий «Юг» должна будет ударить с южного направления. Последующая директива № 6 Гитлера содержала в себе детали операции, которую он назвал «Цитадель», а также двух других операций — «Хабихт» . (Habicht, «Ястреб») и «Пантера» (Panther), целью которых должно было стать завоевание дополнительных территорий в промышленном Донецком бассейне. Предварительная дата начала боевых действий была назначена на 3 мая 1945 года.

На западе войска Великобритании и Соединенных Штатов Америки все еще приходили в себя от поражения, понесенного в Тунисе. В этот район прибыл генерал-лейтенант Джордж Пат-тон. Ему поручалось принять командование II корпусом США и восстановить его боевые качества после того гибельного крещения огнем, которое он прошел. 8-я армия Монтгомери вновь вошла в Тунис, пополнила свои боеприпасы и приготовилась к дальнейшим боевым действиям. Несмотря на большие потери, ни один из союзников не выглядел слишком смущенным этим обстоятельством. Они продолжали с надеждой смотреть в будущее.

Великобритания и Соединенные Штаты по-разному видели стратегию этой войны. По мнению англичан, Средиземноморский театр военных действий в 1943 году являлся единственным районом, где они на равных могли биться с немцами и даже побеждать их. Кроме того, они полагали, что здесь существует весьма большая вероятность хорошим ударом вывести из войны Италию. Однако Соединенные Штаты рассматривали Средиземноморье как действие второго плана, без которого можно было бы и обойтись. Руководство Америки хотело как можно скорее начать военные операции на Ла-Манше, так, чтобы можно было сразу двинуться на Германию, а потом, закончив войну в Европе, уделить максимум внимания театру военных действий на Тихом океане и своим японским противникам. Американцы согласились на участие в операции «Торч» и на высадку десанта в Марокко только в обмен на обязательство Великобритании провести вторжение во Францию осенью 1943 года. Однако, когда союзники в январе этого же года встретились на конференции в Касабланке, обе стороны знали, в 1943 году выброска десанта через пролив Ла-Манш не представляется возможной. После полных желчи дебатов по поводу предмета совещания стороны определили [243] свой следующий шаг, наконец-то согласившись дополнить «победу», одержанную ими в Тунисе, вторжением в Сицилию. К несчастью, в силу того, что США не проявляли никакого желания вникать в проблемы Средиземноморья, Сицилия рассматривалась скорее как самостоятельная военная операция, а не как часть какого-то согласованного плана.

Когда, наконец, было принято это решение, в штабах приступили к планированию Сицилийской операции. Исходными решениями было установлено, что командование операцией в целом будет поручено американскому генералу Дуайту Д. Эйзенхауэру, а британский генерал сэр Гарольд Александер будет выступать в роли его заместителя и командующего всеми сухопутными силами. После этого процесс работы над планом действий был полностью остановлен, чему не в последнюю очередь способствовало то обстоятельство, что планирование операции проводилось на пяти назначенных для этой цели, но изолированных друг от друга участках: в Вашингтоне, в Лондоне, а также в Каире, Рабате и в Алжире.

Прошло три месяца, наступил апрель 1943 года, а согласованный план военных действий так и не появился на свет. Самое большое, чего удалось достичь, это решение о том, что Восточное крыло в виде британских войск особого назначения под командованием Монтгомери должно будет высадиться на широко разбросанных участках от Гелы до Сиракуз. Высадка британских войск должна совпасть с высадкой в районе Палермо Западного крыла войск особого назначения США под командованием генерала Паттона. Однако, когда его ознакомили с этим планом, Монтгомери буквально взорвался и полностью отверг его. Он пришел к выводу, что разработчики плана недооценивают сопротивление войск стран «оси» и потребовал в своей лишенной уважения к табелю о рангах манере большей концентрации участков высадки десанта. Генерал Александер, который являлся непосредственным начальником Монтгомери, в конце концов согласился с его мнением. Правда, перед этим он едва не растерял весь оставшийся у него авторитет, предложив предоставить решение этого вопроса Черчиллю. Частично озабоченность генерала Александера основывалась на том недоверии, которое он испытывал к боевым качествам американских солдат и которое родилось у него после катастрофически неудачных действий американцев во время февральского наступления войск стран «оси». Такое неверие в их силы в особенности досаждало последним, поскольку они считали, и с достаточным основанием, что в подавляющей [244] части их военные неудачи в Тунисе объясняются плохим выбором позиций, предписанных директивой британского генерала Андерсона.

Согласно новому плану высадки три дивизии английской 8-й армии должны будут высадиться в районе города Сиракузы, а вновь сформированная 7-я армия США, тоже силами трех дивизий, произведет высадку в Геле. Этот план возмутил командование войск Соединенных Штатов, и в особенности Паттона, который считал, что если следовать этому плану, то вместо захвата ключевого морского порта Сицилии задача его частей будет сведена к обеспечению прикрытия левого фланга англичан. Паттон был еще больше взбешен, когда он узнал, что Эйзенхауэр отклонил его просьбу заменить назначенную к участию в высадке необстрелянную 36-ю пехотную дивизию закаленной в боях 1-й пехотной дивизией, поскольку последний хотел, чтобы боевой опыт приобретало как можно больше американских солдат.

Пока западные союзники завершали свои сражения в Тунисе, а Гитлер занимался переброской резервов, советское военное командование тоже смогло воспользоваться передышкой, которую ему обеспечила распутица, и обсудить свои следующие действия. Несмотря на потерю Харькова и неудачное завершение зимнего наступления, советские войска смогли добиться больших успехов в изгнании немцев. До мнению Сталина, он имел достаточно солдат, боевой техники и боеприпасов, чтобы, не отдавая инициативу противнику, начать наступление, как только позволит почва.

Однако у его генералов было иное мнение, и они рекомендовали проявить большую осторожность. На основании своего двухлетнего опыта борьбы с фашистами они знали, что, когда дороги высохнут, немцы тоже будут атаковать. Они нуждались в этом и потому, что нужно было как-то подбодрить своих дрогнувших союзников, и потому, что необходимо было совершить какой-то акт возмездия за гибель 6-й армии. Изучая свои карты, советские военачальники видели то же, что видели немецкие генералы на своих картах — очевидной целью атак немецко-фашистских войск является Курский выступ. Это подтверждалось и данными, собранными непосредственно советскими разведчиками, и информацией от западных союзников, которую те получали с помощью систем сверхглубокого радиоперехвата «Ультра» (хотя, как это всегда бывало при передаче информации советской стороне, источник информации никоим образом не разглашался). Советские военачальники во главе со сталинским «Георгием Победоносцем» — маршалом Георгием Жуковым — предложили [245] план, следуя которому нужно было позволить немцам пойти в наступление, измотать атакующие войска, а когда их наступление выдохнется, пойти в контратаку на ослабленного боями противника. На какое-то время Сталин внял их совету.

В начале апреля он отдал приказ по Курскому выступу, а также и по всем другим линиям фронта, согласно которому в порядке подготовки к ожидаемому наступлению немецких войск требовалось создать развитую и глубоко эшелонированную систему обороны. Чтобы гарантированно и надежно остановить продвижение гитлеровцев, а это было частью задачи, которую еще предстояло решить советскому командованию, Сталин организовал Степной фронт, имевший в своем составе шесть полностью укомплектованных армий, три танковых корпуса и одну из новых сталинских танковых армий148, общим количеством в 580 000 штыков, 9 000 орудий и 1 600 танков. Этот резерв должен был быть использован для того, чтобы блокировать любой успех, которого могли добиться немцы, и он обеспечит свежие силы для последующей контратаки. Как только будет остановлено наступление немцев, советские армии сперва направят свои удары на Орловский выступ в направлении на север от Курска (операция «Кутузов»), а затем в южном направлении на Харьков (операция «Румянцев»), Стратегическая задача операции в целом будет заключаться в том, чтобы отбросить немцев к Днепру и далее за него.

Развитие событий

Но и тогда, когда принимались все эти решения и шла работа по их воплощению в жизнь, ход боевых действий в целом испытывал сильное влияние со стороны других явлений и событий, в особенности на западе. В конце марта англо-американские союзники снова начали наступление в Тунисе, на этот раз с двух направлений. II американский корпус, четыре дивизии которого были обновлены и пополнены, благодаря настоятельным требованиям генерала Паттона, командующего им, подошел к Гафсе и вступил в бой с немецкими войсками, обороняющими Эль-Геттар. Тремя днями позже 8-я армия Монтгомери пошла на штурм «Линии [246] Марэ». И в том, и в другом случае сильно укрепленная оборона вынудила наступавших оплачивать дорогой ценой каждый пройденный метр. Но превосходство в силе было на стороне наступающих. Боязнь оказаться между молотом и наковальней вынудила фон Арнима вывести войска из Туниса и направить их в те районы, где угроза прорыва была наибольшей.

Наступление союзников затормозило вывод немецких войск из Туниса. В любом случае он протекал медленно, гораздо медленнее, чем их ввод в эту страну. Отводу войск препятствовали действия союзников на море и в воздухе, однако внутренние разногласия в еще большей степени усложняли процесс. Роммель полагал, что в первую очередь должны быть отправлены домой подразделения-ветераны его Африканского корпуса. Но в дело вмешался рейхсмаршал Герман Геринг, и он потребовал, чтобы приоритет получила «элитная» дивизия его имени — танковая дивизия «Герман Геринг». После спора по данному вопросу было принято решение, согласно которому в первую очередь эвакуировались подразделения дивизии «Герман Геринг» и 21-й танковой дивизии, а также равное им количество итальянских войск. В общем и целом перед наступлением англо-американских союзников берега Туниса смогло покинуть только девять батальонов немецких войск.

Как только "атаки союзных войск стали систематическими, окончательное поражение войск стран «оси» в Африке стало делом времени. Самой главной проблемой являлось обеспечение войск. Арним докладывал своим вышестоящим начальникам в Риме и в Берлине, что для того чтобы он мог удержать позиции в Тунисе, его войскам ежемесячно потребуется 140 000 тонн боеприпасов и продовольствия. Но в марте к нему поступило гораздо меньше 30 000 тонн. Столкнувшись с превосходством союзников на море и в воздухе, итальянский военно-морской флот и военно-воздушные силы стран «оси» просто были бессильны обеспечить свои войска продовольствием, горючим и боеприпасами в количестве, необходимом им для защиты плацдарма149. [248]

В середине мая случилось то, что и должно было случиться, — войска стран «оси», оборонявшиеся в Тунисе, капитулировали, вызвав еще больший шок у всех стран «оси», а особенно у Италии. Бывшие сторонники Муссолини с еще большей энергией стали искать способы избавиться от него. В стране начал появляться один заговор за другим. Гитлеру в Берлине пришлось приостановить свою работу над планом операции «Цитадель» и обратить свое внимание на Италию. Он сразу же предложил направить к Муссолини пять новых дивизий для обороны Италии. Итальянский руководитель отказался от всего предложенного количества войск, утверждая, что ему хватит трех дивизий и 300 танков. Подобный ответ зародил в Гитлере подозрение в возможном двурушничестве итальянцев. Он отдал приказ, который предписывал увеличить войска Роммеля в Северной Италии до 13 дивизий и разработать операцию «Аларих» — план, реализация которого обеспечивала контроль за перевалами в Западных Альпах и разоружение итальянских войск.

Сосредоточение гитлеровских войск в этом районе все еще было далеко не закончено. К тому моменту там было слишком мало войск, чтобы встать на пути вторжения союзных войск собственно в Европу. Если итальянцы капитулируют, это в еще большей степени усложнит положение в данном районе. Среди генералов Гитлера преобладало мнение, что англо-американцы станут развивать свою победу штурмом Сицилии в сочетании с параллельной высадкой десанта на Апеннинский полуостров в районе Калабрии, целью которой должна будет стать изоляция острова. А на самом острове располагалась только одна немецкая дивизия — дивизия «Сицилия», но и та проходила переформирование. В добавление к ней в самой Италии проходило развертывание танковой дивизии «Герман Геринг». После поездки по Сицилии главнокомандующего на Юге Альберта Кессельринга у него появились серьезные сомнения в способности итальянцев защитить хотя бы свою собственную землю. Они развернули на Сицилии четыре мобильных и шесть дивизий береговой обороны, но Кессельринг охарактеризовал систему обороны, которую готовили итальянцы, как Reisenauri ( «место, где сам черт ногу сломит»), с полевыми укреплениями, «похожими на пряники» и с дивизиями береговой обороны, которые были, по его мнению, «безнадежными».

Это происходило одновременно с корректировкой планов операции «Цитадель» и внесением в них изменений. Один раз Гитлер уже переносил сроки наступления, с тем, чтобы новые виды [249] вооружений успели попасть в распоряжение ударных войск на передовой. Тактико-технические характеристики танков «Пантера» и «Тигр», а также противотанковой самоходной артиллерийской установки «Элефант» обеспечивали немцам превосходство над советской военной техникой, но объемы их производства были недостаточными150.

Промедление с поставкой вооружения на передовую заставляло нервничать генералов Гитлера. Вальтер Модель, 9-й армии которого предстояло наносить удар с севера, в начале мая представил данные аэрофоторазведки, по которым можно было сделать вывод о том, что в зоне боевых действий его армии противник развернул крупномасштабные работы по возведению оборонительных сооружений. То же самое наблюдал и генерал-фельдмаршал фон Манштейн, который командовал частями, которые готовились атаковать выступ с юга. По его мнению, наступление может принести успех, если удар будет нанесен немедленно; однако трудно предсказать, каким будет результат этого же сражения в июне. Совещание закончилось, Гитлер выразил озабоченность положением дел, но он не предложил иного решения, кроме продолжения подготовки к боевым действиям и необходимости быть готовыми к новым задержкам.

В то время как немцы совещались, советские и англо-американские союзники по антигитлеровской коалиции продолжали действовать в соответствии со своими планами.

На востоке в широких масштабах шло возведение оборонительных [250] сооружений вокруг Курска. Чтобы противостоять ожидаемому наступлению немцев, на Центральном и Воронежском фронтах было сосредоточено более 1,3 миллиона солдат и 3 500 танков. Но дело не только в количестве солдат. Каждый фронт имел до шести полос обороны с размещенными там батальонными оборонительными позициями, противотанковыми районами и узлами. На одном только Воронежском фронте советскими войсками было вырыто почти 4 200 км траншей, около 500 км контрэскарпов и других противотанковых заграждений и установлено более 600 000 мин. В качестве примера можно привести следующие данные: в полосе обороны 6-й гвардейской армии, которая готовилась к отражению атаки бронетанковых частей Манштейна, было установлено 69 000 мин и 327 долговременных огневых точек (дотов) в главной полосе и 20 000 мин и 200 дотов во второй. Поддержку армиям на передовой осуществляли войска второго эшелона фронта, которые включали в себя 1-ю и 2-ю танковые армии, а также глубокий оперативный резерв Степного фронта. Кроме того, поддержку с воздуха обеспечивали три полномасштабные воздушные армии с 2 600 самолетами.

Немецкая сторона продолжала наращивать силы для операции «Цитадель». Боевая мощь 9-й армии генерала Моделя, которой предписывалось атаковать противника с севера, теперь составляла примерно 330 000 штыков, 600 танков и 425 штурмовых орудий. На южном фланге основная ударная сила генерал-фельдмаршала фон Манштейна, а именно 4-я танковая армия, имела в своем составе 225 000 солдат и более 1 000 танков и штурмовых орудий. Несмотря на такую значительную концентрацию сил и средств, в силу множества промедлений и задержек, а также очевидной готовности к обороне со стороны советских войск, все большее число офицеров из командного состава теряло надежды на победу.

Аналогичным образом на западе шли приготовления к высадке десанта на Сицилии, получившей кодовое название операция «Хаски» (Husky, «Лайка»). Радиоперехват, проведенный с помощью системы «Ультра», показал, что военное командование стран «оси» ожидало удара по Сицилии, и чтобы ввести его в заблуждение, проводились полеты самолетов-разведчиков, а также воздушные налеты на Грецию, Сардинию и Корсику. Англичане также предложили более новый способ дезинформации противника: они предложили провести операцию, которой они дали условное наименование «Мясной фарш» (Mincemeat). Она заключалась [251] в том, чтобы у берегов Испании сбросить в воду труп с письмами генерала Александера, в которых в качестве следующего объекта наступления указывалась бы Греция. Эйзенхауэр отклонил это предложение как непрактичное.

И в это время, в начале июня, разразился серьезный конфликт между союзниками по антигитлеровской коалиции. Сталин настаивал на том, чтобы наконец был открыт настоящий Второй фронт, который хотя бы до некоторой степени облегчил тяжелую ношу, выпавшую на долю СССР. Когда его официально поставили в известность о планах западных союзников осуществить захват Сицилии и отложить вторжение во Францию до 1944 года, Сталин взорвался. Он заявил Черчиллю и Рузвельту, что подобное промедление создает непосильные трудности для народов Советского Союза, что оно заставляет его думать, что он в одиночку ведет борьбу против фашизма. Сталин напомнил о чудовищных потерях, которые несет Красная Армия, и назвал потери союзников «малозначительными». По его мнению, операция «Хаски» была совершенно недостаточной. Ему нужно было такое наступление, которое могло бы отвлечь на себя значительное количество из более чем 200 дивизий, действующих на Восточном фронте. Это заявление с особым раздражением было воспринято Черчиллем, которому разработчики операции «Хаски» успели доложить, что они не могут гарантировать успеха, если десанту окажут сопротивление более чем две дивизии противника. Несмотря на все уверения как Черчилля, так и Рузвельта, Сталин стоял на своем, обвиняя Запад в преднамеренном стремлении сделать так, чтобы его страна погибла, в одиночку сражаясь с фашизмом.

В июне западные союзники СССР позаботились об устранении возможной угрозы на пути к реализации их плана «Хаски». Объектом их действий стали небольшие островки Пантеллерия и Лампедуза, расположенные между островом Мальта и побережьем Туниса. На обоих островах были размещены аэродромы стран «оси» и станции радиоперехвата, от которых исходила угроза военным транспортам, задействованным в операции «Хаски». Остров Пантеллерия считался объектом первостепенной опасности и серьезным препятствием в военном отношении, поскольку его защищали размещенные в бетонных казематах 15 дивизионов береговой артиллерии и 12 000 солдат в траншеях полного профиля. С 7 по 11 июня на остров было сброшено более 5 400 тонн авиабомб. От них разлетались в клочья позиции артиллерии, однако потери в живой силе составили только 130 человек. Тем не [252] менее, как только к острову подошла английская бригада, которой было приказано взять его, гарнизон тут же сдался в плен под тем предлогом, что у них якобы нет воды. Гарнизон Лампедузы сдался на следующий день.

Падение этих двух морских крепостей убедило командование войск стран «оси», что следующей на очереди будет Сицилия. Кроме того, оно показало немцам, как будут воевать итальянцы, когда им придется защищать свою собственную землю. Гитлеру снова пришлось забыть о положении дел на востоке и заняться Средиземноморьем.

На самой Сицилии единственная расквартированная там дивизия была переформирована в 15-ю мотострелковую дивизию, основой которой стали скорее три, а не два мотострелковых полка, обычно входящих в состав такой дивизии. Но помимо этого, в ее состав входил также танковый батальон, и это обстоятельство фактически превращало ее в очень сильную танковую дивизию (спустя некоторое время она действительно будет переименована в 15-ю танковую дивизию). И ее командиры, и практически весь ее личный состав были опытными, обстрелянными солдатами. В Италии близилось к завершению переформирование танковой дивизии «Герман Геринг», которое было начато после вывода этой дивизии из Туниса. В дополнение к своему сильному танковому полку дивизия доводила до необходимой численности свои пехотные подразделения. Дивизии было приказано перебираться в Сицилию. Две другие дивизии, которые проходили переформирование, — 29-я мотострелковая и 26-я танковая — будут развернуты в Италии. Далее, уже на Севере Италии, Роммель проводил формирование 1-й танковой дивизии — единственной из обещанных восьми дивизий, которые должны быть подготовлены для участия в операции «Аларих».

Если оставить в стороне военные вопросы, политическая обстановка в Италии могла бы показаться комической, не оказывай она такого серьезного влияния на жизнь страны. Немецкая разведка по клочкам и обрывкам стала собирать массу сведений о широкой гамме заговоров против Муссолини, каждый из которых блистал велеречивостью, но страдал полным отсутствием организации. Тем не менее, согласно докладу Ганса фон Макензена, посла Германии в Италии, один из готовившихся переворотов был достаточно серьезным. Однако он также доложил Берлину, что Роберто Фариначчи, один из наиболее ярых адептов фашизма в Италии, предложил возглавить контрпереворот, направленный против заговорщиков, окопавшихся непосредственно [253] в Большом фашистском совете Муссолини151. После этого немцы стали более серьезно относиться к проблемам политической жизни в Италии.

18 июня, спустя неделю после того, как пал остров Пантеллерия, Верховное командование вермахта (ОКВ) подготовило рекомендации, согласно которым, для того чтобы свободно распоряжаться резервами в ответ на любую угрозу, их фюреру следовало бы остановить работы по плану операции «Цитадель». И снова Гитлер, который, с одной стороны, очень нуждался в дополнительных резервах, а с другой — очень хотел одержать победу над советскими войсками, предпочел не принимать никаких решений.

Но уже менее чем через неделю после того, как ОКВ выступил со своими рекомендациями, возможность делать выбор была отобрана у главы Германии. Из разведывательных данных, полученных от двух независимых источников, Сталин узнал, что планирование операции «Цитадель» больше не ведется. Агент Вертер докладывал, что «при любых обстоятельствах ОКВ не хочет побуждать русских начинать какое-либо крупномасштабное наступление в центральном секторе фронта»152. Как раз перед тем, как поступить сообщениям разведчиков, советское командование уже трижды в мае и один раз в июне требовало от фронтов быть готовыми к отражению наступления гитлеровцев. Некоторые из его советников пытались убедить Сталина, чтобы тот нанес удар первым. Однако глава советского государства колебался, стоит ли идти так далеко. Он знал, чем рискует, проводя наступление на том участке, где сконцентрированы его силы, — войска будут брошены на свежие и полнокровные соединения, накопленные [254] здесь немцами. Однако Сталин знал и то, что, если войска будут переброшены для нанесения удара на каком-то ином участке, это будет означать вывод резервов из зоны возможного немецкого наступления, что сделает его позицию очень уязвимой, если немцы снова переменят свое решение. Теперь, когда он располагал данными разведки, Сталин решил больше не ждать, и вопреки мнению Жукова он отдал приказ о переходе Красной Армии в наступление.

Бои на востоке

24 июня 1943 года советские войска начали свое наступление, проведя две демонстративные атаки. На Южном фронте усиленный разведывательный батальон форсировал реку Миус и напал на аванпосты немецких войск. Той же ночью после интенсивной артиллерийской подготовки, действуя в двадцатикилометровой полосе обороны немецкой 60-й армии, советские 5-я ударная и 28-я армии нанесли свой удар в направлении Сталино. На следующий день Юго-Западный фронт послал свои разведывательные батальоны через Северский Донец, а вслед за ними двинулись 1-я и 8-я гвардейские армии в сопровождении ХХШ танкового корпуса, который имел задачей развить наступление.

И в том, и в другом случае достигнутые успехи были незначительными, поскольку наступление велось на хорошо подготовленную оборону противника. Атакующие войска отвоевывали небольшие плацдармы на берегах рек, но оказывались бессильными пробиться Глубже первой линии обороны. Однако эти атаки выполнили главную задачу, поставленную перед ними. Для того чтобы справиться с угрозой, нависшей над его южным флангом, фон Манштейн направил туда большую часть своего III танкового корпуса, а также 6-ю и 19-ю танковые дивизии вместе со 186-й пехотной.

Затем пришла очередь удивляться советскому командованию. Согласно его планам, между демонстративными атаками и началом операции «Румянцев», основной целью которой являлось наступление на Харьков, должна была существовать оперативная пауза продолжительностью в десять дней, которых нацистам должно было бы хватить для переброски резервов в район боевых действий. Однако, пока советское командование выжидало, разведка предоставила ему такие сведения, которые заставили его изменить свои планы в еще большей степени. Партизаны, которые действовали в районе Брянска, сообщили о том, что немцы возводят вокруг города новую линию обороны и что они свозят [255] в город боеприпасы из расположенных под Орлом временных складов передового базирования. Получалось так, что противник готовился оставить Орловский выступ, а ведь именно это и являлось главной целью операции «Кутузов», которая должна была начаться вслед за наступательными действиями операции «Румянцев». На самом же деле группа армий «Центр» не получала от Гитлера никаких приказов на подобный отход. Ее командующий генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге отдал приказ начать подготовку рубежа, названного им «Линия Хагена», поскольку он и командующий 9-й армией генерал Модель пришли к соглашению об отводе войск. Такой отвод в значительной степени сократит немецкую линию обороны и позволит оперативно привлекать большее количество резервов. Однако для Сталина подобный отход обозначал, что 2-я танковая армия и 9-я армия выскальзывают из ловушки, которую он приготовил им. Это никак не устраивало Сталина, и он приказал немедленно начать операцию «Кутузов».

Согласно исходному плану операции «Кутузов», по Орловскому выступу предполагалось нанести концентрические удары с севера, с юга и с востока. На северном фасе выступа прорыв осуществляла 11-я гвардейская армия с приданными ей двумя танковыми корпусами, которые имели в своем составе более 700 танков и почти 4 300 орудий. В дополнение к этим силам советское командование планировало бросить на расширение прорыва свою только что сформированную 4-ю танковую армию, однако последняя все еще была в пути и не могла быть включена в измененный график боевых действий. На восточном участке для нанесения прямого удара по оперативному построению противника изготовились действующие в составе Брянского фронта 3-я и 63-я армии; развитие успеха обеспечивалось последующим введением в бой 3-й танковой армии с ее 730 танками. Ну и наконец, на южном фасе было сосредоточено еще три армии и 2-я танковая армия, которая вводилась в бой вслед за ними. Всего советское командование готовилось бросить в бой против немецких сил на Орловском выступе 750 000 солдат, собранных в 67 дивизий, и 2 300 танков.

Немецкая оборона состояла из трех пехотных корпусов 2-й танковой армии, которые имели в своем составе 14 дивизий, и 5-й танковой дивизии непосредственной поддержки. За ними была развернута 9-я армия Моделя, в составе которой находились два полнокровных танковых корпуса. Кроме того, фон Клюге имел еще пять танковых дивизий в своем глубоком оперативном резерве. [256]

Воздушная разведка смогла установить перемещение советских войск в восточном направлении, и благодаря этому немцы получили возможность как-то предупредить надвигающуюся атаку. Однако части, обороняющиеся на северном фасе, такой возможности не имели.

Операция «Кутузов» началась 28 июня. В соответствии со своей обычной практикой советское командование выдвинуло вперед разведывательные батальоны, с тем чтобы установить слабые звенья в немецкой системе обороны и внести корректировку по направлениям удара. В дополнение к этим действиям Сталин развязал «рельсовую войну». Тысячи партизан, вооруженных взрывчаткой, подрывали железнодорожные пути, ведущие к выступу и выходящие из него. Совершенные ими более 10 000 тысяч взрывов на железных дорогах расстроили транспортные коммуникации немцев, и, как надеялся Сталин, заперли немецкие армии в выступе и обрекли их на гибель под концентрическими ударами его атакующих войск.

Ранним утром 29 июня 11-я гвардейская армия перешла в атаку в своей полосе наступления. Сосредоточив для удара по пятнадцатикилометровой полосе немецкой обороны почти все имеющиеся у нее танки и артиллерию, наступающие как водопад обрушились на немецкие позиции, опрокинув и уничтожив два пехотных полка и те 40 танков, что защищали этот рубеж обороны. Несмотря на контратаку, которую провела 5-я танковая дивизия, части, которые участвовали в атаке, смогли углубиться почти на 10 км в немецкую оборону, немногим не дойдя до ее второй линии.

Однако на востоке наступление Брянского фронта оказалось гораздо менее успешным. Обороняющиеся части немецкой армии, усиленные противотанковыми подразделениями из резерва корпуса, смогли отбить первый удар 3-й и 63-й армий и уничтожить более половины имевшейся у них бронетехники. Неся тяжелые потери, советская пехота не смогла продвинуться более чем на 3 км в глубину обороны противника. На следующий день командование ввело в бой I гвардейский танковый корпус, но и его тоже остановила вязкая система немецкой обороны, а когда с целью блокировать прорыв сюда прибыли 2-я и 8-я танковые дивизии, движение корпуса было остановлено окончательно.

На второй день наступления 11-я гвардейская армия ввела в бой I и V танковые корпуса и продолжила развивать свой успех. К 1 июля на этот участок фронта прибыли три немецких танковых дивизии (12-я, 18-я и 20-я), которые имели задачу остановить [258] наступление русских. Но в силу того, что продвижение войск на востоке было остановлено, успех наступления на Западном фронте работал против самого себя, поскольку оказались открытыми фланги наступающих. Массированная контратака немецких танков разбила V танковый корпус и грозила отсечь все войска, участвующие в прорыве. Советское командование ответило на это, бросив в возникшую брешь 50-ю армию, но это были не те мобильные силы, которые необходимы для выполнения поставленной задачи. 4-я танковая армия по-прежнему находилась на маршруте следования.

2 июля Центральный фронт начал свое наступление из глубины Курского выступа, послав в бой 13-ю, 48-ю и 70-ю армии. Даже на таком узком участке они натолкнулись на мощное сопротивление и едва смогли преодолеть первую линию обороны противника, столкнувшись с теми же проблемами, что и на Брянском фронте, расположенном севернее. В ожидании, когда ее пошлют в прорыв, 2-я танковая армия вынуждена была остановиться на открытом пространстве; удары с воздуха самолетов люфтваффе привели к большим потерям среди замерших в ожидании танков. Пехоте Центрального фронта потребовалось добрых два дня, чтобы проломить в немецкой обороне брешь, достаточно большую, чтобы в нее могла войти 2-я танковая армия. Когда она в конце концов вошла в нее, она тут же попала под высокоточный противотанковый огонь, который вели главным образом закопанные в землю противотанковые самоходные артиллерийские установки (САУ) «Элефант» 656-го отряда истребителей танков. В бою на дальней дистанции огонь этого вида оружия, которое представляло собой пушку калибром 88 мм, смонтированную на безбашенном танке, представлял смертельную опасность для танков. Только в одном бою XVI танковый корпус 2-й танковой армии потерял 150 танков, или 75% своих машин, уничтожив при этом всего лишь три САУ противника. После таких потерь советские танки повернули назад, и в контратаке их стали преследовать уцелевшие танки немецкого XLVII танкового корпуса.

Советские войска штурмовали немецкую оборону в течение следующих пяти дней, но свежие и очень подвижные танковые дивизии практически безошибочно появлялись там, где возникала угроза, и ударами во фланг вынуждали советские войска переходить к обороне, защищая то немногое, что им удалось отвоевать. В эти же дни серьезное потрясение испытала служба разведки немецких войск: из данных аэрофотосъемки там стало [259] известно о двух крупных танковых формированиях, двигавшихся к полям сражений под Орлом. Помимо этого, было замечено передвижение крупных армейских группировок к югу от Курска под Белгородом, и это несмотря на то, что наступление советских войск было отбито и на Миусе, и под Изюмом. Все это говорило о готовящемся новом наступлении русских. Стало очевидным, что советское командование оказалось способным собрать гораздо большую ударную силу, чем немцы когда-либо могли подозревать.

Операция «Румянцев» началась 3 июля наступлением советских войск на главном направлении удара. Планы советского командования, автором которых являлся сам Жуков, были просты и бесхитростны. На направлении главного удара он собрал почти пять полностью укомплектованных армий (5-ю и 6-ю гвардейские, а также 53-ю, 69-ю и часть 7-й гвардейской армии), поддержанных двумя танковыми армиями — 1-й и 5-й гвардейской. Через два дня после начала этого наступления нанесут свой удар две армии правого фланга; спустя три дня после этого должны будут ударить еще две армии на левом фланге. В целом к моменту принятия решения на трех советских фронтах — Воронежском, Степном и Юго-Западном — было сосредоточено 990 000 штыков, 12 000 орудий и 2 400 танков.

Этой силе противостояла 4-я танковая армия Готта и оперативная группа «Кемпф». Хорошо отдохнувшие пехотинцы заняли позиции на передовой, и непосредственную поддержку им обеспечила 7-я танковая дивизия. Немецкая оборона была глубоко эшелонированной — семь линий обороны защищало Харьков с севера и три линии с востока. Белгород, который находился на минимальном удалении от линии фронта, тоже защищало несколько линий обороны, а также многочисленные фортификационные сооружения. Поддержку пехоте обеспечивали высокоподвижные боевые формирования, которые готовились для участия в операции «Цитадель» — XLVIII танковый корпус и II танковый корпус СС. За исключением двух танковых дивизий, которые успешно отражали попытку прорыва русских войск на реке Миус, здесь в полном составе присутствовала группа армий «Юг». Кроме того, для уничтожения плацдарма русских под Изюмом, II танковый корпус СС временно направил туда 3-ю моторизованную дивизию СС «Мертвая голова». Но в целом немцы смогли вывести на поле боя только 350 000 штыков и около 900 танков.

Когда войска Жукова пошли в наступление, решающую роль сыграло неравенство в силах. В пять часов утра началось артиллерийское [260] наступление, в 8 часов 00 минут пошла в бой пехота, и к полудню в первой линии немецкой обороны была пробита брешь шириною в 10 км. Для развития успеха в образованную брешь были введены обе танковые армии, и к концу дня они ушли примерно на 25 км в глубину немецкой обороны. Наступая, пехотинцы Жукова отставали от танкистов примерно на 15 км, поскольку им приходилось подавлять очаги немецкой обороны. Этот разрыв в рядах наступающих создаст благоприятную возможность, которая будет на руку фон Манштейну.

В то время когда разгорались ожесточенные бои на Харьковском направлении, Гитлер рассматривал предложение командования группы армий «Центр» о выводе войск с Орловского выступа. Как это много раз бывало с ним ранее, Гитлер первоначально хотел сказать этому предложению «нет», но тунисская катастрофа была еще слишком жива в его памяти. Из-за внезапного прорыва фронта под Харьковом ему приходится иначе распорядиться теми резервами, которые он мог бы использовать, чтобы удержать Орел. Четвертого июля Гитлер разрешил фон Клюге отступить к «Линии Хагена». Шестью днями позже, когда англичане и американцы захватили Сицилию, это разрешение превратилось в приказ, подлежащий немедленному исполнению.

На Северном направлении фон Клюге и командующие его армиями были вынуждены сдерживать постоянный напор русских и их танков, подходивших к передовой. К счастью для них, Сталин 'И его генералы упростили им эту задачу. Последние вводили танковые армии в бой отдельно, по мере их поступления, и это позволяло немцам маневрировать внутри своей системы обороны и поочередно отбивать атаки противника.

Первой на передовую пришла 3-я танковая армия, которая шла сюда с Восточного направления. Вместо того чтобы использовать успех, достигнутый 3-й и 63-й армиями, и развить тот неглубокий прорыв, который был сделан ими, генерал П. С. Рыбалко, который командовал этой армией, решил совершить свой прорыв. Атака, которую подразделения его армии совершили 6 июля, была в общем успешной. Внезапность и сила удара позволила его солдатам углубиться более чем на 11 км в оборону противника, однако потери в живой силе и в технике были высокими. Задачи на расходящихся направлениях, которые были поставлены, с одной стороны, Сталиным и его непосредственным фронтовым командованием, с другой стороны, вынудили Рыбалко разделить свою и без того уже ослабленную армию на две части. Эти приказы привели к тому, что 3-я танковая армия не смогла [261] противостоять контратакам 2-й и 8-й танковых дивизий, каждая из которых, действуя самостоятельно, остановила продвижение обоих ее звеньев.

К тому времени, когда на фронт прибыла 4-я танковая армия, у советского командования уже не оставалось сомнений, что немцы выводят войска из выступа. Оно попыталось усилить натиск своих частей, чтобы запереть здесь как можно больше войск противника. Неосновные мобильные силы Сталина, а именно 2-я и 3-я танковые армии, оказались практически разбитыми: имея в своем исходном составе соответственно 450 и 730 танков, каждая армия располагала теперь не более чем 60 машинами. Преследование отходящего противника силами пехоты не имело необходимой скорости и в силу этого не могло быть эффективным. Поэтому получилось так, что 4-я танковая армия была отправлена в наступление практически без всякого прикрытия. В первый же день она попала в противотанковую засаду в виде расположенных в укрытии танков и штурмовых орудий и потеряла 50 процентов своих машин.

После того как потерял свою силу последний высокоподвижный резерв советского командования, немцы к 20 июля смогли завершить отвод своих войск и вывезти 53 000 тонн боеприпасов. Они уничтожили все сооружения, которые могли иметь военное значение, и, уходя, сожгли урожай зерновых. В активе советского командования оказалась огромная территория, освобожденная при проведении операции «Кутузов», но при этом было потеряно более 550 000 человек убитыми и ранеными и 80 процентов бронетанковой техники.

Наступление на юге, которое было запланировано Жуковым, замедлилось. В должный час оно было начато одновременной атакой с двух сторон, но оказалось практически бессильным преодолеть немецкую оборону. Однако ввод в бой дополнительных сил вбил клин между немецкими армиями и повлиял на их способность справиться с критической ситуацией. Пехотинцы Жукова на несколько дней увязли в боях в районе населенных пунктов Грайворон и Борисовка, пытаясь окружить и уничтожить подразделения пяти немецких пехотных дивизий. Контратаки, проведенные 11-й танковой дивизией и дивизией «Великая Германия», создали проходы в кольце блокады, благодаря чему оказалось возможным вывести из окружения большую часть войск, несмотря на то, что этому очень мешал сильный артиллерийский огонь наступающих советских армий.

Операции по выводу войск из окружения у Борисовки не дали немцам своевременно принять меры для отражения наступающих [262] танковых армий, но они же привели к тому, что 1-я танковая армия вела наступление при минимальной поддержке пехоты. 10 июля две мотострелковые дивизии — 1-я дивизия СС «Лейб-штандарт Адольф Гитлер» и 2-я дивизия СС «Дас Рейх» — пошли в контратаку на лишенные прикрытия головные части атакующих советских войск в районе Богодухова. На следующий день 3-я танковая дивизия и 10-я танковая бригада, которые имели на вооружении 200 новых танков «Пантера», ударили по боевым порядкам советских войск с противоположного фланга. В этом бою новые танки показали, что если у них ничего не сломано, то по своим тактико-техническим характеристикам они превосходят танки противника, действовавшие против них. Слишком многие из этих танков оказались непригодными к бою из-за технических неисправностей. Тем не менее эти две атаки во фланг обеспечили разгром 1-й танковой армии и незадолго до наступления 40-й армии, которая сама ударила во фланг 3-й танковой дивизии, нанесли серьезный урон танковому корпусу.

В то время как 1-я танковая армия вела свой бой на выживание, Жуков начал самостоятельное наступление на Харьков. Согласно его планам 53-я армия и часть 5-й гвардейской танковой армии должны были штурмовать город с северо-западного направления, а 57-я армия Юго-Западного фронта — с юго-восточного. Фронтальный удар 40-й гвардейской армии и охватывающий маневр сохранивших боеспособность частей 5-й танковой армии либо запрет немцев в городе, либо вынудит их покинуть его.

Однако гибель 1-й танковой армии предоставила мобильным силам немцев возможность сосредоточиться для отражения наступления на Харьков. Было принято решение, согласно которому III танковый корпус, который только что вышел из сражения на Миусе, от Изюма двинется вверх по Донцу и при поддержке дивизии «Мертвая голова» нанесет удар во фланг 57-й армии. Дивизии «Адольф Гитлер» и «Дас Рейх» должны будут атаковать танки, окружающие город, а основные резервы группы армий «Юг», то есть 17-я танковая дивизия и 5-я танковая дивизия СС «Викинг», будут отражать советское наступление с северо-запада.

Противники сошлись в бою 15 июля. В вихре танковых сражений, которые продолжались следующие два дня, обе стороны несли тяжелые потери. Но наступающие подразделения советских войск, которые были лишены флангового прикрытия, оказались бессильными сломить сопротивление тех сил, которые немцы смогли сосредоточить на направлении их удара. 5-я гвардейская танковая армия, которая вела бои на двух направлениях, смогла [263] нанести урон контратакующим частям немцев, но при этом сама она оказалась полностью разбитой, 95% ее техники было уничтожено. Лишенные броневого прикрытия, подразделения советской пехоты оказались вынужденными остановить свое наступление и перейти к обороне. Не выдержав многодневного немецкого натиска, отступили 57-я и 7-я гвардейская армии; в результате их отступления остальные войска Жукова оказались открытыми для фланговых атак с юго-восточного направления. К 21 июля советское наступление выдохлось. Последовало общее отступление к рубежам вдоль берега реки, однако при этом оставалось множество деревень и поселков, удерживаемых советскими войсками и ставших островками сопротивления в море германского оружия. Немцы не обладали необходимым количеством пехоты для результативной борьбы с этими изолированными очагами, а их бронетанковые силы были и истощены, и слишком потрепаны.

Советским войскам удалось закрепиться на нескольких плацдармах по ту сторону Донца, но совершенно не оправдались надежды их командования на крупный военный успех, столь желанный ему. Оказались уничтоженными еще две танковые армии, к формированию которых было приложено столько сил и средств; за три недели напряженных боев было уничтожено более 2 000 танков. Погибло еще 480 000 солдат, и почти половина из них пала во время отступлений или захвата позиций. Потери германской стороны были не менее тяжелыми, у них оказались уничтоженными 60 процентов бронетанковых сил, но они выдержали тот чудовищный удар, который Советы приготовили для них, и остались целыми.

Обе воюющие стороны принялись, так сказать, зализывать раны, и на какое-то время на востоке наступило затишье.

Сражения на западе

Когда из Москвы поступили сведения о том, что немцы намерены отменить свою наступательную операцию под Курском, англо-американские союзники были ошеломлены. В поисках признаков, свидетельствующих, что немцы перебрасывают войска на Сицилию, перепуганные офицеры разведки переворошили все Источники информации, имеющиеся в их распоряжении. Им стало известно о том, что в Северной Италии формируется новое соединение Роммеля, но кроме этого ничего. Радиоперехват «Ультра» не принес никаких сведений о перемещении крупных войсковых соединений, но ведь он также не принес сведений и об [264] отмене операции «Цитадель»153. Когда советское командование нанесло свой удар на востоке и тем самым связало руки немцам, страхи союзников поутихли, и работа над операцией «Хаски» была продолжена.

9 июля 1943 года воздушная разведка армий стран «оси» обнаружила, что в сторону Сицилии движется гигантская армада — 2 600 военных транспортов, на борту которых находилось 180 000 солдат. Это было начало операции «Хаски».

Теперь благодаря двухмесячной передышке, полученной ими после своего поражения в Тунисе, войска стран «оси», расквартированные в Сицилии, сумели гораздо лучше подготовиться к вторжению противника, но ни на одном из участков эта подготовка не отвечала всему комплексу требований. Номинально 230 000 итальянских и 40 000 немецких солдат командовал шестидесятишестилетний генерал армии Альфредо Гуццони. Этот энергичный итальянец, который был возвращен на службу из отставки, прибыл на остров всего шесть недель назад, но и этого времени было достаточно, чтобы убедиться в том, что система обороны острова страдает множеством недостатков. Как мобильные дивизии, так и дивизии береговой обороны, подчиненные ему, были плохо подготовлены, плохо вооружены, плохо обеспечены и не имели хороших командиров. Более-менее укомплектованной была только десантно-штурмовая дивизия «Ливорно». Весь гарнизон острова был разделен на два корпуса. Задача обороны восточной части Сицилии была возложена на XVI корпус, имевший в своем составе Неаполитанскую дивизию и две дивизии береговой обороны. Западную часть острова оборонял XII корпус силами дивизий «Аоста» и «Асиетта», а также трех дивизий береговой обороны. Помимо и отдельно от этих сил, на острове имелось три морских крепости, расположенные в Мессина-Реггио, Трапани и в Аугуста-Сиракузы. Они были лучше вооружены и подготовлены к обороне.

В состав резерва Гуццони входила дивизия «Ливорно» и еще две немецкие дивизии, «подчиненные» ему. Гуццони хотел, чтобы все три дивизии были собраны в единый кулак, который должен будет нанести свой массированный контрудар на том участке, где будут высаживаться основные силы англо-американских союзников. Однако Кессельринг не согласился с подобной диспозицией. По его мнению, немецкие дивизии следовало разделить, чтобы [265] каждая из них защищала свою часть острова. Гуццони уступил ему. Защищать западную часть острова была направлена недавно прибывшая в Сицилию и полностью укомплектованная танковая дивизия «Герман Геринг». В центре Кессельринг поставил 15-ю танковую дивизию, усиленную ротой, вооруженной танками «Тигр». За исключением группы в несколько батальонов, размещенной в Катанье, 15-танковая дивизия была сосредоточена в одном месте. Ее солдаты и офицеры находились на острове многие месяцы, и они хорошо знали район предстоящих боевых действий. Возглавлять немецкие вооруженные силы на Сицилии, которые номинально подчинялись Гуццони, Гитлер поручил генерал-майору Фридолину фон Зенгеру унд Эттерлину154, опытному танкисту и не менее хорошему дипломату.

Несмотря на различия во взглядах на развертывание войск, мнения фон Зенгера и Гуццони по вопросу о тактике обороны острова, к счастью, совпадали: и тот, и другой высказывались в пользу контратаки силами имеющихся у них резервов. Зенгер и его непосредственный начальник Кессельринг отдавали особое предпочтение немедленному нанесению удара по противнику, пока тот не успел организовать свои силы и закрепиться на береговых плацдармах.

Первая фаза операции «Хаски» началась в ночь на 9 июля, когда 1-я бригада 1-й британской воздушно-десантной дивизии была переброшена на остров на 169 планерах. На 2 000 десантников была возложена задача высадиться возле моста Понте-Гранде в районе Сиракуз и, захватив мост, удерживать его вплоть до подхода 5-й пехотной дивизии на следующий день. К несчастью, из-за огня зенитной артиллерии, сильных ветров и дыма, который не позволял увидеть место высадки, конвой планеров распался. 69 планеров опустилось на море, при этом погибло более 250 солдат. Остальные планеры оказались разбросанными над территорией всего острова, и только двенадцать из них смогло приземлиться относительно близко от намеченной цели. Действуя с невероятной отвагой, один из взводов в одиночку захватил мост. К наступлению дня для удержания этой важной коммуникации сюда стеклось около 90 десантников.

Второй этап воздушно-десантной операции прошел столь же неудачно, как и первый. Предполагалось, что примерно к полночи к северо-востоку от Гелы будут выброшены [266] парашютисты-десантники 505-й боевой полковой группы 82-й воздушно-десантной дивизии США с задачей остановить любое продвижение противника в направлении мест высадки американского морского десанта на побережье. Большинство из 266 транспортных самолетов Си-47 сбились с пути во время полета на Сицилию и попали в те же условия, от которых распался конвой планеров. Три тысячи парашютистов-десантников оказались разбросанными по всем тысячам квадратных миль территории острова. В результате элитные воинские части из всесокрушающего оружия превратились в рассеянную по всему острову головную боль своего руководства.

Высадка морского десанта началась в 3 часа 00 минут 10 июля 1943 года. Между Аволой и Кассиблем к юго-западу от Сиракуз англичане при поддержке 3-го диверсионно-десантного отряда и 1-го специального штурмового эскадрона высадили 50-ю Нортумберлендскую и 5-ю дивизии XIII корпуса под командой генерал-лейтенанта Майлса Демпси. Далее к югу, в районе Пачино XXX корпус под командованием генерал-лейтенанта сэра Оливера Лиза высадил 1-ю Канадскую и 51-ю Хаулендерскую дивизии при непосредственной поддержке 231-й бригады. При высадке десант не встретил серьезного организованного сопротивления; большинство проблем возникало благодаря неточностям в прокладке курса во время плавания в открытом море. Из-за них десантные корабли подходили к месту десантирования с ошибкой, доходившей до 5 400 метров вдоль линии берега. Но уже к середине утра англичане высадили все свои войска на берег, и они начали выполнение своих ближайших задач в наступательной операции.

В это же время западнее англичан проводила высадку десанта 7-я армия США. Отдельная 3-я пехотная дивизия высадилась на берег по обе стороны от Ликаты и с помощью 3-го батальона рейнджеров захватила попутно этот небольшой порт. К востоку от них, в Геле, высадилась 36-я дивизия из II корпуса генерал-лейтенанта Омара Брэдли, и здесь она встретила упорное сопротивление. Первая попытка захватить порт Гелы была успешно отражена. Однако вторая атака, проведенная с участием саперных войск и рейнджеров, увенчалась успехом. Другая дивизия корпуса Брэдли, а именно 45-я пехотная дивизия, не встречая сопротивления, высадилась на берег около Скоглитти.

Сопротивление противника возрастало по мере удаления десантников от своих береговых плацдармов. Первое серьезное столкновение привело к тому, что подразделения 5-й дивизии, [267] которые шли на помощь десантникам 1-й воздушно-десантной бригады, удерживавшим мост Понте Гранде, прибыли слишком поздно. Парашютисты защищали мост в течение четырех часов, и когда у них закончились боеприпасы, пятнадцать оставшихся в живых солдат сдались в плен. К тому времени, когда шедшие на помощь войска, которые задержались из-за своей первой неудачной атаки, наконец подошли к мосту, противник успел повторно установить подрывные заряды. Мост был взорван прямо перед наступающими. Наступление на Сиракузы было остановлено на все то время, пока саперы собирали оборудование и материалы, необходимые для сооружения переправы.

Контрудары, запланированные командованием войск стран «оси», начались выдвижением 15-й танковой дивизии к району высадки войск США. Американская 45-я дивизия, поддержанная танками М-4 «Шерман» 753-го танкового полка, захватила аэродром в Комизо и отлетного поля двигалась на Бискарди. Она разгромила оборону итальянцев, но натолкнулась на части немецких войск. «Шерманы» не могли тягаться с «Тиграми», которые поддерживали эту атаку, и с тяжелыми потерями пехота была вынуждена отступить.

Ранним утром 11 июля немцы повели полномасштабную контратаку на береговые плацдармы. Какое-то время необстрелянные солдаты 36-й дивизии и подразделение техасской Национальной гвардии держали оборону своими силами. Но поскольку у них не было необходимых средств для борьбы с бронетехникой, их оборона дрогнула под напором немецких танков. Пока 15-я танковая шла с боями вперед, объединенные войска Италии и Германии нанесли удар и по самому городу Гела, выдворив оттуда обороняющихся американцев. Контратака, в которой участвовали саперы и рейнджеры, на короткое время вернула город американцам, но вскоре он снова пал под концентрическими ударами войск стран «оси». В этом бою был практически полностью уничтожен батальон рейнджеров. Уцелевшие солдаты присоединились к 36-й дивизии на береговом плацдарме, где обороняющихся поддерживал огонь корабельной артиллерии.

Но катастрофа, нависшая над Гелой, ни в какое сравнение не шла с катастрофой, которая постигла в этот день англичан. Ранним утром того дня, когда генерал Монтгомери сошел на берег и направлялся на позиции, он и его свита были обстреляны истребителем-одиночкой Bf-109. При этом был убит начальник штаба и серьезно ранен сам командующий 8-й армией. Весть [269] о том, что Монти ранен, быстро разнеслась по всем частям, и потеря горячо любимого командира ошеломила войска и буквально парализовала целую армию.

Командуя войсками с борта корабля, генерал Паттон ответил на критическое положение, которое сложилось на берегу, тем, что для борьбы с танками он приказал высадиться последнему полку 36-й дивизии и первому отряду особого назначения из 2-й бронетанковой дивизии. Посланное подкрепление исправило положение вещей, но 7-я армия США оказалась растянутой между двумя отдельными плацдармами и лишенной устойчивой связи с портами, а это ограничивало возможности снабжения войск. Немцы отбили несколько контратак, сея потери в рядах американских танкистов при каждой их новой попытке атаки.

Ночью того же дня Паттон ввел в бой еще один резерв — 504-й парашютный полк 82-й воздушно-десантной дивизии. К сожалению, как и в двух первых случаях, неудачи преследовали эту попытку воздушно-десантной операции в такой же степени, как и две предыдущие. Как только транспортные самолеты подошли к берегам Сицилии, корабли союзников, которые не успели прийти в себя от продолжавшихся весь день налетов авиации стран «оси», подвергли их обстрелу из своей зенитной артиллерии. В результате этой ужасной ошибки двадцать три машины было сбито заградительным огнем необычайно высокой плотности, а многие другие получили сильные повреждения. Еще до того как прозвучала команда к выброске, парашютисты потеряли 10 процентов своего личного состава, в число которых вошел и заместитель командира дивизии, а те, кто уцелел, оказались разбросанными на большом расстоянии друг от друга.

Пока 7-я армия США сражалась, отбивая контратаки немецких и итальянских войск, англичане бились за то, чтобы справиться со своей собственной бедой. Генерал Александер, сраженный ранением Монтгомери не менее чем вся армия, казалось, был не в силах управлять ходом событий. Двенадцатого июля, когда с момента ранения Монтгомери прошло уже более суток, Александер вышел из своего блиндажа, чтобы объявить, что командование 8-й армией возлагается на командующего XXX корпусом генерал-лейтенанта Лиза. Трудно было найти более подходящую кандидатуру, чем Лиз: он пользовался покровительством Монтгомери и являлся хорошим корпусным командиром. Однако он гораздо меньше, чем Монти, был последователен в отношениях с подчиненными и впадал в приступы гнева, недостойные его. После того как наконец было произведено это изменение [270] в командовании, Лиз попытался вернуть 8-ю армию к активным боевым действиям.

Гуццони, Кессельринг и фон Зенгер отдавали себе отчет в том, что своими атаками на Гелу они причинили противнику такой максимально возможный ущерб, который только был им по силам. Но поддержка десантной операции кораблями союзников с моря и растущая интенсивность атак с воздуха создавали надежный щит, который не позволял немецким танкам сбросить десант в море. Относительно легко можно было компенсировать потери пехоты, направив туда солдат из немецких тыловых гарнизонов. Однако в прошедших боях было потеряно множество танков, включая почти все «тигры», и эти потери почти не подлежали восстановлению. К тому же в условиях, когда обе немецкие дивизии наносили контрудары по американцам, путь англичанам преграждали только части итальянской армии, но, если не считать солдат из дивизии «Ливорно», сдача в плен у итальянцев носила массовый характер. Фон Зенгер отдал командирам своих дивизий приказ отойти от побережья в глубину острова и, выйдя из-под огня корабельной артиллерии, перейти к тактике мобильной обороны.

Поскольку итальянские дивизии берегового охранения плохо зарекомендовали себя в бою, Кессельринг размышлял над тем, не стоит ли ему послать еще немецких войск на остров. Его по-прежнему беспокоили возможная высадка десанта союзников на основную территорию Италии и последующая блокада Сицилии. А пока ситуация не прояснилась, он направил свои отборные части парашютистов-десантников на аэродром возле Аугусты, поставив перед ними задачу поддержать обороняющихся.

К 15 июля Лиз наконец снова привел в движение 8-ю армию, направив 5-ю и 50-ю дивизии прямо на Сиракузы. Но промедление дорого обошлось англичанам. Ожидая встретить немногие разрозненные очаги сопротивления в условиях, когда основные силы неприятеля брошены на борьбу с американской 7-й армией, англичане на своем пути встретили противника, в рядах которого находились отличные солдаты. Атака 5-й дивизии захлебнулась в крови наступающих, но 50-я дивизия смогла прорваться и удержаться на плацдарме на противоположном берегу реки Анапо. Несмотря на кровопролитные бои, четырьмя днями позже и Сиракузы, и Аугуста были захвачены наступающими.

Поскольку XIII корпус воевал на побережье, XXX корпус направился в глубину острова. Его 51-я дивизия, тесня итальянцев, наступала на Палаццолу, через которую проходит основное шоссе [271] острова, и в это время ей во фланг ударила 15-я танковая дивизия. Прежде чем они смогли перестроить свои порядки, чтобы остановить преследователей, шотландские горцы были отброшены на несколько миль от Палаццолы. Но как только сопротивление горцев стало более упорным, немецкие танки отошли. Позже той же ночью немцы нанесли удар по бригаде из 50-й дивизии, а потом они снова отошли к укреплениям вокруг Палаццолы.

Благодаря тому, что немцы отошли, изменилась обстановка в американском секторе наступления, и 7-я армия смогла вновь захватить Гелу, выбив оттуда упорную в обороне дивизию «Ливорно». На некотором удалении от берега моря стремился еще больше продвинуться в глубину острова отряд специального назначения из 2-й бронетанковой дивизии. Его продвижение то и дело тормозили участки хорошо организованной обороны противника, и это вынуждало американцев прибегать к обходным маневрам, замедляющим общую скорость движения. Противниками американцев были солдаты мотострелковых подразделений дивизии «Герман Геринг». Закаленные в боях и прошедшие проверку на прочность в Тунисе, они покидали свои позиции только перед самой атакой противника и всегда отходили на заранее подготовленные позиции. Тем не менее к 20 июля американцам удалось продвинуться настолько, что они смогли прочно закрепиться на плацдарме, и Паттон получил возможность перейти к обороне, чтобы перестроить порядки, пополнить запасы боепитания и произвести замену своим истекающим кровью полкам.

Из-за плохой погоды и шторма пришлось приостановить операцию. Воспользовавшись этим, Паттон и Лиз пришли на совещание к Александеру, с тем чтобы обсудить свои дальнейшие действия. Совещание оказалось не менее бурным, чем штормовая погода. Лиз начал первым, обвинив Паттона в «безуспешных действиях» войск США. Командующий английским корпусом был вне себя от злости из-за атак 15-й танковой дивизии, в результате которых основательно пострадали его войска и было остановлено их дальнейшее продвижение. С точки зрения Лиза, во время боя американские подразделения не обеспечивали флангам его подразделений то необходимое прикрытие, которое было предусмотрено планом вторжения. Эти замечания были высказаны им в озлобленной, недопустимо резкой форме, которая привела в замешательство всех присутствующих на совещании. Александер, который в глубине души был согласен со своим подчиненным, [272] не сделал ничего, чтобы смягчить тон высказываний. Паттон, который незадолго до этого получил от Эйзенхауэра весьма чувствительный упрек по поводу катастрофы, постигшей воздушный десант, наконец взорвался и заявил, что истинной причиной, по которой англичане не могут сдвинуться с места, является безынициативная тактика генерала Лиза. Только вмешательство Александера остановило этот поток взаимных обвинений. Хотя перебранка утихла, ее участники оставались возбужденными и озлобленными.

По мере того как совещание продолжалось, участвующие в нем военачальники уперлись в проблему, на которую никто не обращал внимания в процессе планирования операции «Хаски». Тогда никто не задумывался над тем, как должны будут действовать войска после высадки и закрепления на прибрежных плацдармах. Очевидной целью десанта являлся быстрый захват Мессины, с тем чтобы запереть войска стран «оси» на острове и отрезать их от своих резервов. Но никто не задумывался над рабочим планом подобной операции и даже не пытался наметить стратегию ее осуществления. Никто и никогда не пытался организовать взаимодействие армий, ни непосредственно на уровне командующих армиями, ни на уровне командования 15-й группой армий. А теперь, несмотря на только что высказанные упреки и обвинения, союзникам предстояло выработать план совместных действий.

При том количестве сил, которые увязли в боях на восточном побережье острова, и после того как на пути англичан оказалось множество рек, на берегах которых было так легко обороняться противнику, первоначальный британский план захвата Мессины с этого направления оказался нереальным. Лиз требовал, чтобы американцы развернули свои боевые порядки в западном направлении и удерживали рубежи, отвоеванные ими; 8-я армия в это время двинется на северо-восток и рассечет остров на две части. Это предложение до глубины души возмутило Паттона, поскольку тем самым 7-й армии отводилась роль стороннего наблюдателя. Однако Александер высказался в пользу общего плана Лиза. Он приказал Паттону завершить перегруппировку войск и воздержаться от участия в крупных сражениях.

Пока союзники спорили, а войска, обороняющие Сицилию, зарывались в землю, события стали разворачиваться и в самой Италии. Падение Сиракуз и Аугусты побудило к действиям участников заговора против Муссолини. Но Роберто Фариначчи сообщил немцам, что глава Большого фашистского совета Дино Гранди155 [273] планирует вывести Муссолини из состава совета на заседании, намеченном на 24 июля. Кессельринг встретился с руководителем Италии, чтобы предупредить его о готовящемся заговоре. Муссолини только отмахнулся от этого предупреждения, заявляя, что Гранди всецело находится на его стороне. Не получив поддержки с этой стороны, немцы перешли от слов к делу. Агенты гестапо захватили Гранди прямо у него дома и вывезли его из страны. Заговор лишился своего вождя и угас сам по себе.

Наступление 8-й армии началось 22 июля, в день, когда немцы приступили к выводу своих войск из Орловского выступа и близилось к завершению танковое сражение под Харьковом. XIII корпус пытался прорвать линию обороны на реке Лентини, но спустя три дня упорных сражений он вынужден был оставить эти попытки. Шотландские горцы вновь пошли в наступление на Палаццолу, однако они были остановлены решительными действиями немецкой 15-й танковой дивизии. Тем не менее спустя несколько дней немцы, опасаясь быть отрезанными от основных сил, сами оставили этот разрушенный боями город. Далее к западу канадцы, двигаясь вдоль главной магистрали острова, пытались взять штурмом Виццини, но встретили упорное сопротивление зарывшихся в землю итальянцев, поддержанных боевой группой 15-й танковой дивизии. Через несколько дней упорных боев канадцы, поддержанные дивизией Шотландских горцев, выбили войска «оси» из этого населенного пункта.

Пока англичане пробивались с боями вперед, американцы вели перегруппировку своих войск и укрепляли позиции на своем береговом плацдарме. Они отвели в тыл потрепанную в боях 36-ю дивизию и поставили на ее позиции 9-ю пехотную дивизию. Сформированная в Техасе 36-я дивизия получила суровое крещение огнем: не говоря уже о больших потерях среди солдат, у нее выбыли из строя пять старших штабных офицеров и еще шесть командиров батальонов. Если учесть, что во время сражений еще два батальонных командира этой дивизии были взяты в плен, то в следующее свое сражение 36-я дивизия пойдет с новым командным составом.

Независимо от приказов, полученных им от командования 15-й группы армий, Паттон не стал отказываться от активного участия в боевых действиях. Как только было завершена переформирование [274] 2-й бронетанковой и 45-й дивизии «Буревестник», он послал их на «разведку боем» с целью захвата города Кальтажироне. Овладение этим населенным пунктом открыло бы войскам дорогу через остров. После нескольких дней боев «буревестники» смогли пробиться в город, но их тут же выбили оттуда солдаты дивизии «Герман Геринг». Чтобы остановить контратаку немцев и возобновить штурм города, сюда прибыл батальон 2-й бронетанковой дивизии.

В конце июля, когда Виццини уже был в руках англичан, а их атаки на Лентини так и не приносили успеха, Лиз потребовал, чтобы Паттон отошел от Кальтажироне и позволил 8-й армии овладеть стратегически важным шоссе, обеспечивающим движение английских войск через остров. Паттон, солдаты которого повторно прокладывали себе дорогу в город, отказался выполнить его требование.

Лиз немедленно отправился к Александеру и потребовал, чтобы Паттон был снят с занимаемой должности за неповиновение и за отказ исполнять отданный ему лично приказ «не ввязываться в боевые действия». Александер полетел на Сицилию, чтобы лично встретиться с Паттоном. Доводы американца были неоспоримы: англичане были не в состоянии овладеть городом, а у него такая возможность была. Отвод войск, по словам Паттона, был бы подарком немцам.

Александер не стал вступать в споры с командующим 7-й армией, но после встречи с ним он сразу же вылетел в штаб-квартиру Эйзенхауэра и выложил там всю проблему своему начальнику. Эйзенхауэр, раздраженный этими междоусобными спорами и медленным ходом кампании, пошел на компромисс. Он приказал Паттону захватить этот город, а затем передать его англичанам. На совещании, которое дальше пошло за закрытыми дверями, он также сказал Александеру, что если тот не будет осуществлять руководство 15-й группой армий, то снимут его самого.

Второго августа 1943 года, после того как его оставили танки и гренадеры дивизии «Герман Геринг», 45-я дивизия захватила Кальтажироне. Генерал Брэдли, который командовал II корпусом, все еще обозленный приказами, спущенными свыше, с видимой неохотой приказал своим войскам выйти из завоеванного города. XXX британскому корпусу, которым командовал Лиз, катастрофически не хватало транспортных средств, и поэтому ввод в город войск и вспомогательных служб корпуса на несколько дней задержало все операции британских войск. Пока XXX корпус изготавливался для следующего наступления, Лиз [275] направил 78-ю дивизию в Сиракузы, поручив ей поддержать измотанный боями XIII корпус, воюющий на побережье.

В то время как шла эта перегруппировка войск, Паттон приказал Брэдли направить свои атаки на город Кальтанисетта, расположенный еще далее на запад, и вслед за этим нанес удар в совершенно неожиданном направлении. Используя амфибийные средства, он перебросил полк 3-й пехотной дивизии за рубежи обороны войск стран «оси» и высадил его у населенного пункта Порто-Эмпедокл. Стремительная атака позволила быстро захватить этот небольшой порт и гораздо больший и не подготовленный к обороне город Агридженто. Этот маневр открыл дверь в итало-германской обороне, и итальянские войска были вынуждены отойти в горы, открыв дорогу на запад вдоль берега.

Зенгер приказал всем немецким частям на западной половине острова сосредоточиться на линии, огибающей по большой дуге вулкан Этна. Гуццони, потрясенный и возмущенный подобным маневром немцев, отдал своим итальянским частям приказ занять оборону. Однако спустя несколько следующих дней стало ясно, что в одиночку итальянцам не справиться с быстрыми и маневренными американцами.

К 7 августа, к тому времени, когда англичане только-только возобновили свое продвижение вперед, а американцы подходили к Палермо, Паттон, не особенно выбирая выражения, предложил англичанам рассмотреть тактику заброса подразделений в тыл итало-немецкой обороны. Он даже предложил высадить 1-ю пехотную дивизию США в Марина-ди-Катанцара, расположенную на побережье самой Италии, и прорвать фронт, одновременно блокируя остров.

Однако тремя днями позже два перехваченных сообщения произвели эффект разорвавшейся бомбы и заставили союзников забыть о Сицилии и обратить все свое внимание на Восточный фронт, на котором воцарилась зловещая тишина.

Эндшпиль

Первой разорвавшейся бомбой был направленный Роммелю приказ, предписывавший ему направить на юг 1-ю танковую дивизию и объединить ее с 26-й танковой и 29-й моторизованной дивизиями под командованием штаба XIV танкового корпуса, который находился на пути с востока. Роммелю также было поручено принять под свою команду II танковый корпус СС и затем возложить на себя обязанности командующего группы армий «Италия» с непосредственным подчинением Кессельрингу. Одно только [277] это известие о переброске в Италию таких крупных сил уже было достаточно плохим; однако сведения второго радиоперехвата из Германии оказались еще более плохими. Командующие всех групп армий, армий и корпусов получили приказы, которые предписывали им в связи с ожидаемым перемирием на советско-германском фронте приготовиться к ряду перемен в своих системах обороны.

Конечно же, после того как собранные им силы были разбиты в боях под Орлом и Харьковом, у Сталина не оставалось иного выхода, как вступить с Германией в переговоры о перемирии. Неудачно проведенные крупномасштабные наступательные операции разозлили и разочаровали Сталина, ведь понесенные потери не оставили ему возможности для атаки и вырвали инициативу из его рук. Еще больше его злило то обстоятельство, что западные союзники оказались неспособными прорвать оборону двух немецких дивизий, и это в то время, когда ему приходилось вести борьбу с в сотни раз большим количеством дивизий. Это создавало у него убеждение, что Запад вынуждает его вместе с Германией уничтожить и свою страну. Сталин знал, что в конечном счете любое перемирие с немцами рано или поздно будет нарушено, но на этот раз он был намерен сделать так, чтобы это произошло с выгодой для него. А до той поры, думал Сталин, пускай пока взаимным кровопусканием занимаются капиталисты и фашисты. Он приказал Вячеславу Молотову, своему народному комиссару иностранных дел, начать секретные переговоры со своим ненавистным врагом.

И в глазах Гитлера перемирие тоже было хорошим выходом из положения. Хотя его армии и остановили наступление советских войск и вынудили их нести большие потери в живой силе и технике, но они и сами пострадали при этом. Испытывающие недостаток личного состава, машин и боеприпасов, измотанные боями нескольких последних недель, немецкие войска, одержав победу в обороне, сами были не в состоянии перейти в наступление. Переход к позиционной войне может привести только к увеличению количества боевых столкновений, а если учесть, что западные союзники России хотят войти в Европу, используя Сицилию в качестве черного хода, Гитлер кончит тем, что окажется в той же не дающей надежду на выигрыш ситуации, в которой он находился в начале 1943 года. В подобном положении перемирие было вполне приемлемым.

Полученные из данных радиоперехвата сведения о таком возможном развитии ошеломили Черчилля и Рузвельта. Для Черчилля полученный удар был сопоставим только с тем потрясением, которое он испытал в 1939 году, получив известия об объявленном Договоре о ненападении между Германией и Советским Союзом156. Оба руководителя союзников-государств тут же поручили своим послам встретиться со Сталиным. И тому, и другому послу руководитель советского государства не сообщил ничего иного, кроме своего решения прийти к соглашению с немцами. Когда послы потребовали от него объяснений, Сталин взорвался. Он сказал, что в течение прошлого месяца его страна потеряла миллион своих сынов, и потребовал объяснить, на какие жертвы пошел в это время Запад. Затем он объявил послам, что аудиенция окончена.

В середине августа, когда германо-советские переговоры близились к завершению, политическое и военное руководство англо-американских союзников снова встретилось в Касабланке. Первым вопросом, которым они занялись при встрече, был анализ положения дел на фронте. В Сицилии наблюдалось медленное продвижение вперед, которое задерживалось упорным сопротивлением неприятеля вдоль линии обороны, что огибала вулкан Этна. Войска США очищали от противника западную половину острова, а британцы в это же время были заняты поиском слабого места в его обороне. Несмотря на организованную союзниками блокаду острова с воздуха, рубежи обороны противника теперь начали защищать войска с гораздо лучшей боевой подготовкой. Узкий пролив между Мессиной и Реджо-ди-Калабрия был взят в плотное кольцо противовоздушной обороны, которая обеспечивала прикрытие как переброске войск, так и доставке боеприпасов на остров. Продвижение вперед союзных войск стало еще более трудным, чем оно было до этого. В дополнение к обстановке на фронте, которая для союзников становилась все хуже и хуже, положение Муссолини в политическом руководстве Италии пока еще оставалось стабильным. Возвращались домой итальянские войска, размещенные на Балканах, на смену им туда тонкой струйкой потекли немецкие дивизии, которые до этого воевали на Восточном фронте. С исчезновением Гранди была подавлена всякая оппозиция политическому лидеру Италии. В таких условиях, если англо-американские союзники не сумеют одержать убедительной военной победы в Сицилии, не стоило и думать о возможности выхода Италии из войны. [278]

На переговорах опять проявило себя различие в британских и американских взглядах на стратегию военных действий. Черчилль хотел продолжить военную кампанию на Средиземном море, на широком фронте создавая угрозу германскому присутствию в Европе. Соединенные Штаты испытывали определенные затруднения. «Воздушная война» против рейха, проводимая ими в целях подрыва военно-экономического потенциала Германии, только-только начала приносить свои плоды. Но в отсутствии Восточного фронта их бомбардировщики столкнутся с множественными армадами истребителей-перехватчиков люфтваффе. Как бы Соединенные Штаты ни хотели начать наступление через пролив Ла-Манш, Рузвельт вынужден был признать, что в одиночку армиям США и Великобритании не справиться с Германией. При отсутствии значительных успехов в Европе и в условиях ограниченного выбора стратегических инициатив американское общественное мнение потребует, чтобы президент США направил все свое внимание на Японский театр военных действий.

С видимой неохотой оба государственных деятеля признали, что Германия, не опасающаяся удара с советской стороны, будет способна наращивать свои силы в Средиземноморском бассейне и что это приведет к тому, что союзники окажутся не в состоянии удерживать свои позиции на Сицилии, особенно во всем, что касается материально-технического снабжения. 15-й группе армий были направлены приказы, предписывающие вывести 7-ю и 8-ю армии с Сицилии. И хотя, расставаясь, руководители США и Великобритании в устной форме вновь уверили друг друга во взаимной поддержке в борьбе с Гитлером, оба они знали, что по всем своим целям и задачам война в Европе завершена.

Реальный ход событий

На самом деле в начале 1943 года Гитлер мало занимался переоценкой возможностей своих войск. Принятое им решение организовать оборону Туниса оказалось неверным, 250 000 солдат итальянской и немецкой армии попали в плен. В июле того же года он, несмотря на собственные опасения и опасения его ведущих военачальников, принял решение начать операцию «Цитадель» и бросил в наступление все танковые резервы, имевшиеся у него. Наступление оказалось неудачным, а ослабленные немецкие армии оказались не в силах выдержать контрудар и последующее наступление советских войск. Как отмечают историки, с тех пор атаки советских войск не прекращались до самого падения Берлина. [279]

Сталин действительно получал сведения о том, что немцы сворачивают операцию «Цитадель», но несколько дней выжидания и маневры немецких войск показали ему, что операция по-прежнему продолжается. На западном театре военных действий генерал Эйзенхауэр не стал запрещать проведение демонстративной операции «Мясной фарш», и ее результатом стало растягивание и без того скудных немецких сил по предполагаемым фронтам в Греции, Сардинии и на Балканах. И несмотря на путаницу в планировании операции и ошибки в ее проведении, англо-американские союзники смогли захватить Сицилию. Это произошло после того, как в первый день операции Монтгомери едва не был ранен огнем немецкого штурмовика. Кампания на Сицилии положила конец режиму Муссолини, и Италия капитулировала меньше чем через два месяца после захвата острова.

Библиография

Deakin, F.W., The Brutal Friendship: Mussolini, Hitler and the Fall of Italian Fascism. Harper & Row, New York, 1962.

D'Este, Carlo, Bitter Victory: The Battle for Sicily 1943. Harper Collins, New York, 1988.

Erickson, John, The Road to Berlin: Stalin's War with Germany. Yale University Press, New Haven, CT, 1999.

Glantz, David M., Soviet Military Intelligence in War. Frank Cass, Portland, OR, 1990.

Glantz, David M., and House, Jonathan M, The Battle of Kursk. University Press of Kansas, Lawrence, KS, 1999.

Mitcham, Samuel W, and von Staffenberg, Friedrich, The Battle of Sicily. Orion Books, New York, 1991.

Sadkovich, James, The Italian Navy in World War II. Greenwood Press, Westport, CT, 1994.

145 Итальянцы были не единственными союзниками Германии, армии которых были разбиты на Восточном фронте. Точно так же в боях под Сталинградом нашли свою гибель 3-я и 4-я румынские армии.
146 В отличие от Италии, Румынии и Болгарии Финляндия не была «союзником» Германии. Эта небольшая страна имела общего с немцами противника, и она вступила в войну ради пересмотра результатов Зимней (советско-финской) войны 1939 года, которую она проиграла Советскому Союзу. Свое участие в боевых действиях совместно с немцами в Финляндии называли «Продолжением войны».
147 Так у автора — «украинский город Курск». На самом деле в то время Курск — центр Курской области РСФСР. — Прим. пер.
148 В 1943 году советская танковая армия представляла собой соединение, образованное двумя танковыми корпусами, одним механизированным корпусом и соответствующими вспомогательными службами. Она имела в своем составе 37-45 тысяч солдат и 600-700 танков. Такая танковая армия была эквивалентна немецкому танковому корпусу, и она была способна к проведению длительных и глубоких самостоятельных операций.
149 В период с февраля по май 1943 года общее потери итальянских морских перевозок составили 319 000 тонн. Более 60 процентов потерь является результатом ударов авиации союзников по судам, стоящим в порту. Кроме того, по результатам радиоперехвата производилось выслеживание танкеров и наведение на них бомбардировщиков. Благодаря этому войска стран «оси» вынуждены были ограничивать свои маневры. См.: Sadkovich, The Italian Navy in World War II.
150 Немцы так и не смогли разгадать секрет советской технологии изготовления броневых сталей и сварки броневых листов, поэтому их машины были более тяжелыми, тихоходными, менее маневренными, и немецкие тяжелые танки лишь в лучшем случае несли такое же вооружение, как советский средний танк Т-34-85, и ни в какое сравнение не шли с советскими тяжелыми танками KB и ИС-2, прозванными «зверобоями». Танки Т-34-85 и ИС-2 были разработаны именно для участия в боях на Курской дуге. Для сравнения, средний танк Т-34-85 при толщине лобовой брони 90 мм имел пушку калибром 85 мм, массу 32 тонны, скорость 55 км/час, запас хода 420 км; средний танк «Шерман» (США) при толщине лобовой брони 76 мм имел пушку калибром 75 мм, массу 32 тонны, скорость 48 км/час, запас хода 150 км. Немецкие тяжелые танки T-V «Пантера» и T-VI «Тигр» при толщине лобовой брони 100 мм имели соответственно пушки калибром 75 и 88 мм, массу 45 и 56 т, скорость 46 и 38 км/час и запас хода около 180 км. Основная немецкая самоходная артиллерийская установка (САУ), применявшаяся в боях на Курской дуге, «Элефант» или «Фердинанд» (калибр пушки 88 мм), тоже не могла соревноваться с советскими САУ, в особенности с СУ-100, с ИСУ-122 и ИСУ-152. — Прим. пер.
151 Одно время Роберто Фариначчи являлся генеральным секретарем фашистской партии. Это было в 1924 году, когда он проводил чистку правительства. Он в открытую вступал в стычки с Муссолини, и последний считал Фариначчи слишком ярым приверженцем открытого насилия и крайних мер. Муссолини вывел Фариначчи из органов управления, и, хотя тот и оставался членом партии, больше он высоких постов уже не занимал. См.: Deakin, The Brutal Friendship.
152 Полагают, что позывной «Вертер» принадлежал генерал-майору Гансу Остеру, второму человеку в составе немецкой службы разведки и контрразведки — абвере, которой руководил адмирал Вильгельм Канарис. Еще одним разведчиком, который посылал сведения о свертывании операции, был Люси — разведчик Рудольф Рёсслер, немецкий антифашист, который, находясь в Швейцарии, имел источники информации в высших кругах вермахта. См.: Glantz, Soviet Military Intelligence in War.
153 Так оно и было, потому что официально Гитлер не отдавал приказа об отмене наступления.
154 К этому моменту Зенгер был уже генерал-лейтенантом (он был произведен 1 мая 1943 года). — Прим. ред.
155 Дино Гранди, возглавивший смещение Муссолини, не был главой Большого фашистского совета, он возглавлял Палату фасций и корпораций. — Прим. ред.
156 Черчилль достаточно подробно рассказывает об охвативших его чувствах в своих мемуарах: The Broken Crusade (HMSO, London, 1948).
Победы Третьего рейха: Альтернативная история Второй мировой войны. — М.: ACT; Астрель, 2004.