С 3 сентября 1939 года — момента объявления правительством Великобритании войны Рейху — для капитана первого ранга (впоследствии — гросс-адмирала и фюрера) Карла Деница было очевидно, что лишь один-единственный род войск вооруженных сил Рейха готов ответить на брошенный Германии вызов. Этим родом войск, конечно же, были подводные лодки, находившиеся под его прямым и непосредственным командованием. Впервые свои возможности они продемонстрировали еще четверть века назад, когда лидеры Великобритании запятнали себя предательством своей расы (Rassenverral) и развязали конфликт 1914-1918 годов. Но к 1939 году в уравнении появился новый элемент, который навсегда изменил характер военных действий: авиация. Благодаря авиации война в Атлантике 1939-1943 годов впервые в истории стала по-настоящему войной в трех измерениях, когда бои зачастую шли одновременно на поверхности, в морских глубинах и в небе, причем поддержка с воздуха усиливала мощь подводного флота намного больше, чем то было возможно в 1914-1918 годах122.

В 1939 году Великобритания была — и остается таковой доныне — прежде всего гордой морской державой, достичь которую возможно либо по морю, либо по воздуху. Таким образом, в Германии во время войны в Атлантике ключевую роль играли четыре человека: сам фюрер, гросс-адмирал Эрих Редер, его подчиненный и впоследствии преемник Карл Дениц и рейхсмаршал Герман Геринг.

Ни в коей мере не умалит заслуг Гитлера (а скорее даже, наоборот) утверждение, что фактически важнейшим его вкладом в войну на море стал главный внешнеполитический акт, не связанный с морем впрямую. А именно — подписание 23 августа 1939 года с Советским Союзом Пакта о ненападении, гарантировавшего, что Рейх не окажется между двух фронтов. Естественно, как вождь нации он ожидал от своих главнокомандующих и их подчиненных планирования и исполнения деталей своей грандиозной стратегии. Для Эриха Редера, главнокомандующего "Кригсмарине", это означало подготовку плана "Зет", а для Карла Деница — совершенствование подводного флота. Оба офицера исполняли свой долг верно и решительно. Геринг был ревностным главнокомандующим "Люфтваффе" и считал самолеты всех типов относящимися к его личной вотчине.

Военно-морской флот, в котором служил Редер, не капитулировал в 1918 году, но воинская честь вынудила моряков сдать свои корабли123. В последующие затем годы Веймарской республики слабые и развращающие принципы демократии [208] превратились для таких людей в проклятие. План "Зет", в основу которого лег опыт войны 1914-1918 гг., стал кульминацией планов поэтапного восстановления морской мощи Фатерлянда. Это происходило постепенно — от переформирования отдельных частей в начале 1930-х в рамках жесткого диктата международных договоров, через введение в строй Panzerschiffe124 (которые "позволят германскому военному флоту вести все формы боевых действий на море и предотвратят его вырождение в береговые силы"), к вершине, которой планировалось достичь в 1944-45 годах. К этому моменту Редер надеялся увидеть Германию, владеющей великолепным мировым флотом (Weltflotte) из десяти линкоров, четырех авианосцев, 15 Panzerschiffe, пяти тяжелых крейсеров, 68 эсминцев и 249 подводных лодок.

Уже в конце марта 1933 года Редер не раз заявлял Гитлеру, что флот ни в коей мере не намерен соперничать с английским и что при любом ходе событий вряд ли можно ожидать значительного военного конфликта, по крайней мере до 1944 года. Однако после проявленного Польшей упрямства лидеры Великобритании вновь привычно пошли на поводу у свойственного им Rassenverral и опять ухватились за возможность объявить войну Германии. За четыре недели поляки уразумели тщетность дальнейшего противоборства. Все боевые действия могли бы разом прекратится тогда же, но объявление войны Рейху Великобританией осталось в силе. То, что было частным делом, касающимся лишь Польши и Германии, грозило теперь перерасти в большую войну. Сильно расстроенный перспективой ненужной борьбы, лишений и кровопролития, фюрер предложил мир. Но его забота о народе этой страны была проигнорирована. 12 октября 1939 года премьер-министр Невилл Чемберлен не только отказался рассматривать германское мирное предложение, но также — что нельзя истолковать иначе как несомненный знак ничем не прикрытых агрессивных устремлений — отправил войска во Францию.

Таким образом, внешняя политика этих государств привела к тому, что флот под командованием Редера оказался втянут [209] в войну в тот момент, когда, как писал впоследствии гросс-адмирал, "надводные силы... столь малочисленны и настолько уступают в силе (Королевскому флоту), что способны сделать лишь одно — продемонстрировать, что они умеют доблестно погибать". Однако это мгновенное отчаяние вскоре прошло125. Паролем к победе стала "множественность" (Vielseitigkeit) операций: вдобавок к принятой флотом задаче по защите Балтики и морских путей Германии через Северное море, надводные суда были распределены по всему земному шару, а подводные лодки — вокруг британских островов. После этого началось уничтожение торговых судов, перевозящих грузы в Великобританию, поскольку очевидно: чтобы быть любезным, необходимо быть жестоким.

Достижение этой цели, тем не менее, было сопряжено с трудностями — не в последнюю очередь с попытками Британского правительства втянуть в конфликт с Рейхом нейтральные Соединенные Штаты, народ которых не желал войны ни с кем. Первой из таких попыток стало печально известное, заранее спланированное потопление лайнера "Атения", перевозившего американских пассажиров. Этот случай имел место в тот день, когда Великобритания объявила войну, и достоин детального описания как пример невероятно бессердечного и преступного деяния британского правительства. В дневнике командующего подводным флотом (Fuhrer der U-boote, или FdU) Дениц отметил в этот день, что все операции против торговых судов должны осуществляться "в согласии с призовым законом" — то есть подводные лодки должны всплыть на поверхность, дать предупреждение об атаке и предоставить пассажирам возможность покинуть судно перед тем, как потопить его. Однако "Атения" была потоплена без всякого предупреждения, что повлекло за собой человеческие жертвы. И немедленно Лондон объявил виновной подводную лодку. "Ранее отданные приказы были вновь проверены, — писал Дениц. — Немыслимо, чтобы они могли быть неверно истолкованы". Вскоре до Берлина дошли фотографии английских эсминцев, круживших возле обломков несчастного судна. Позже обнаружилось, что 2 сентября, за день до трагедии, берлинскому агенту по отправке судов была отослана из Англии телеграмма, гласящая, что немецких пассажиров — могущих заметить следы [210] приготовлений — не следует допускать на борт как злосчастной "Атении", так и трех однотипных с нею лайнеров — "Аурании", "Андании" и "Аскании". Как язвительно отметил писатель Ле-манн: "Если бы с "Атенией" дело не выгорело, тогда потопили бы одно из других трех "приготовленных" судов, а Черчилль преподнес бы английскому министерству лжи новый "случай с "Лузитанией"".

Тем не менее, первые победы подводных лодок открыли дорогу к будущим успехам. В сентябре 1939 подводные лодки потопили 26 торговых судов и авианосец "Корейджес". Дениц охарактеризовал это как "славный успех" и "дальнейшее подтверждение того, что английские контрмеры не так эффективны, как утверждалось". Но в следующем месяце сентябрьские удачи затмил смелый рейд на Скапа-Флоу, когда линкор "Ройал Оук" был потоплен U47 (капитан-лейтенант Гюнтер Прин). После этого рейда Королевский флот покинул Скапа-Флоу. Командование "Кригсмарине" ожидало такого исхода, поэтому немецкие подводные лодки заранее минировали другие его якорные стоянки у Лох-Эв и Ферт-оф-Форт. Поставленные мины причинили серьезные повреждения новому тяжелому крейсеру "Белфаст" и линкору "Нельсон", выведя оба из строя. Хотя эти достижения и были ценны сами по себе, однако в долгосрочной перспективе куда важнее оказались германские приготовления к этой операции и реакция на атаку Прина. Приготовления включали проведенную по просьбе Деница воздушную фоторазведку Скапа-Флоу силами "Люфтваффе". Разведка дала превосходные снимки, но главное — заложила основы будущего тесного сотрудничества подводного флота и "Люфтваффе". Реакция руководства Рейха, как позже записал адмирал Карл Йеско фон Путткамер, была простой, но энергичной: Адольф Гитлер был "вне себя от радости". Несомненным признаком его удовлетворения было немедленное повышение Деница от FdU до Befehlshaher der U-boote (BdU), флаг-офицера подводных лодок. Скорое возвращение к миру представлялось вполне возможным.

Для безотлагательного исполнения этой задачи островной агрессор должен быть окружен как можно плотнее. Создание в 1930-х годах вермахта, как и последующий союз Рейха с Японией, являлись сугубо оборонительной мерой, направленной на сохранение национальной целостности. Тем не менее, знающий свое дело вермахт оказался в полной мере способен выполнять неожиданно поставленные перед ним задачи. Остряки в Лондоне назвали период с осени 1939 года до весны [211] 1940 года "странной войной", поскольку событий с участием английских войск было сравнительно мало. Чтобы окружить Британские острова, в состав Рейха пришлось включить несколько стран: Норвегию — восточную границу Северного моря; Данию — ворота в Балтику; Голландию и Бельгию, господствовавшие над Дуврским каналом. И, главное, — Францию, контролирующую южный берег Ла-Манша и выход в просторы Атлантики.

Первоначально это были чисто практические меры, как и все последующие решения фюрера, направленные на скорое заключение мира. При этом стоит упомянуть, что было бы наивно не замечать возникшего в Фатерлянде чувства опьянения тем, как эти страны одна за другой загоняются в общее стойло. В свое время у нас в Британии тоже была создана своя империя, и поэтому нам, англичанам, как никому понятны и это стремление к увеличению жизненного пространства (Lebensraum), и, если говорить искренне, радость господства над огромной частью мира и мудрого, мягкосердечного правления этой частью.

Но вернемся к прошлому. Операции в отношении перечисленных выше континентальных государств, естественно, относились к ведению вермахта. Но в действиях в Норвегии "Кригсмарине" сыграли важную и решающую роль. 9 апреля 1940 года немецкие войска вторглись в Норвегию с моря, высадившись в шести портах — от Осло на юге до Нарвика на севере. Зоны высадки разделяло одиннадцать сотен миль побережья, но "Кригсмарине" действовали столь эффективно, что все десанты состоялись одновременно.

Последний раз немецкий военный флот большими силами входил в Северное море в апреле 1918 года. Тогда британский Королевский флот был в состоянии выставить 35 линейных кораблей, 26 крейсеров и 85 эсминцев. А теперь, когда началась короткая норвежская кампания, Великобритания в том же самом районе имела всего три корабля основных боевых классов, шесть крейсеров и 21 эсминец. Широкомасштабные и скоординированные действия немцев поставили англичан в тупик. Например, незадолго до полудня капитан одного британского эсминца получил приказ приготовиться провести семь эсминцев по длинному фьорду к Бергену, а потом через два часа обнаружил, что приказ отменен. Тогда английские крейсера, прикрываемые эсминцами, приблизились прямо к порту. Вскоре они попали под массированную и действенную атаку "Люфтваффе" и понесли значительные потери. [212]

Этот весьма поучительный случай продемонстрировал неумение англичан противостоять ударам с воздуха. Их корабли постоянно оказывались легкой добычей немецких самолетов их быстро топили. В целом же приведенный выше эпизод был типичен для действий англичан в последующие три недели: храбрые намерения, неисполненные из-за недостатка опыта либо из-за неподготовленности к совершенно новой форме ведения боевых действий.

Несомненное преимущество Великобритании — многовековой опыт морских надводных сражений — принес ей победу в Первой и во Второй битвах при Нарвике (10 и 13 апреля), когда "Кригсмарине" потеряли тяжелый крейсер, два легких крейсера и 10 эсминцев, тогда как англичане — всего два эсминца126. Но даже в этом случае объединенные силы Рейха оставались несокрушимы. Хотя цена операции оказалась высока, ее, видимо, стоило заплатить, потому что в начале мая 1940 года англичане отказались от продолжения Норвежской кампании. В свою очередь, это привело к политическому кризису в Лондоне.

9 мая после сокрушительного поражения по голосованию "о недоверии" Чемберлен ушел в отставку. Его преемником на посту премьер-министра мог стать либо лорд Галифакс, глава министерства иностранных дел, либо Уинстон Черчилль, первый лорд Адмиралтейства. Но Черчилль отказался работать под началом Галифакса, а лейбористская партия тоже отказала министру иностранных дел в своей поддержке.

Ныне уже понятно, что результатом избрания Галифакса стало бы почти немедленное установление мира в Европе. Глядя на молниеносное продвижение вермахта по Нидерландам, Бельгии и Франции, Галифакс и Чемберлен уже предлагали начать переговоры с Гитлером, обратившись за посредничеством к итальянскому дуче Муссолини. За это посредничество они готовы были предложить ему английские средиземноморские острова — Мальту и Кипр. Но в кабинете Черчилля эти мудрые люди оказались в меньшинстве, их пожелания не только отвергли, но и сохранили в глубокой тайне. Однако английские солдаты уже эвакуировались из Франции, которая 20 июня 1940 года подписала перемирие с Германией. [213]

Теперь вермахт отделяли от белых утесов Дувра всего 22 мили. Рейх владел всем побережьем европейского континента от самой северной оконечности Норвегии до франко-испанской границы. Спустя менее чем девять месяцев после того, как Британия объявила войну Германии, агрессор был уже плотно обложен по суше. Оставалось только замкнуть кольцо окружения флотом подводных лодок.

Утраченные возможности

До сих пор основная тяжесть оборонительного наступления лежала на сухопутных войсках. Это оказалось к лучшему, потому что операции подлодок на раннем этапе войны вскрыли серьезный технический дефект: как выяснилось, взрыватели немецких торпед были крайне ненадежны. 31 октября 1939 года Дениц писал в своем военном дневнике: "По меньшей мере 30% торпед не срабатывают. Торпеды либо не взрываются вообще, либо взрываются не вовремя". Несколько позже, получив от своих командиров больше информации, он прибавил: "Я убежден, что никогда прежде в военной истории войска не отправляли в битву со столь бесполезным оружием".

Послевоенные исследования в британских архивах показали, что по указанной причине было упущено много великолепных возможностей, в том числе возможность потопить единственный современный авианосец Королевского флота "Арк Ройал". Он был замечен командиром U39 капитан-лейтенантом Глаттсом за три дня до того, как был потоплен "Корейджес". С прекрасной позиции для атаки тот выпустил две торпеды, но обе взорвались преждевременно. Предупрежденный о присутствии подлодки, противник отреагировал на это нападение столь быстро, что бедный Глаттс не сумел избежать обнаружения. Его подлодка была захвачена, открыв список потерянных немцами подводных лодок127.

В докладах раз за разом отмечался указанный недостаток. Причем даже Прин, "Бык Скапа-Флоу", сердито известил своего адмирала, что "вряд ли от него ожидают, что он будет сражаться с неисправной винтовкой". Ситуация с торпедами была столь плачевна, что из 31 подлодки, отправленных для поддержки войск в Норвежской кампании, 27 уцелевших были отозваны еще до ее окончания, а их роль в операции историк Юрген Ровер128 позже [214] охарактеризовал как "полную неудачу". Последующий анализ показал, что из предпринятых подлодками 36 атак по британским кораблям — от транспортов до линкоров — по меньшей мере 20 были бы успешными.

Виной всему стали довоенная нерадивость, лень и самоуспокоенность, потому слетело немало голов, в том числе и одна вице-адмиральская. Были вскрыты три главные причины: дефекты контактных взрывателей (что было вскоре исправлено), несовершенное управление горизонтальными рулями торпеды (исправление чего потребовало большего времени) и — что несколько более удивительно — собственное магнитное поле Земли. Оказалось, что оно воздействовало на магнитные взрыватели торпед (которые должны были реагировать на магнитное поле корпуса корабля) в зависимости от географического местоположения лодки. Причем кроме введения зональной поправки, требовалось также учитывать местные магнитные аномалии, на которых, по иронии судьбы, могло сказываться и наличие на дне в этом месте обломков крупных кораблей. В течение зимы 1939-1940 гг. наблюдалось необычно большое число магнитных бурь, вызванных солнечными пятнами, из-за чего "магнитные торпеды вели себя весьма странно".

На окончательное разрешение третьей проблемы потребовались многомесячные тщательные исследования и эксперименты. Но когда началась война в Атлантике, это не помешало подводным лодкам вести патрулирование, действовать в охранении, обороняться и атаковать с неизменно превосходным результатом. Философ Вольтер некогда заметил: "Лучшее — враг хорошего". Когда Рейх обратил свое внимание на грозные и самолюбивые притязания Британии, подводные лодки оказались его наиболее эффективным оружием — оружием, которое еще не было лучшим, но которое, несомненно, было хорошим.

Власть Германа Геринга

Выше был в общих чертах рассмотрен вклад трех из четырех ключевых фигур в войне в Атлантике — фюрера и адмиралов Редера и Деница — до момента обретения Германией господства над западным побережьем Европы. К этому времени карьера четвертого, Германа Геринга, достигла своего зенита.

Его история трагична. Первый акт трагедии продемонстрировал юношеские надежды и лихой военный героизм. Во втором акте главный герой, достигший зрелого возраста, добился [215] заслуженной политической власти и высокого военного поста. В третьем же... в третьем мы видим обжорство, тягу к наркотикам, алчную жадность, высокомерие, неудачи в военных действиях, измену, деградацию и смерть.

Когда ему было еще немногим больше двадцати лет, молодой Геринг оказался в числе первых пехотных офицеров, сражавшихся на Западном фронте, которые в 1915 году были направлены в нарождающуюся военную авиацию. Он ярко проявил себя, став истребителем-асом, имеющим на своем счету 22 победы в воздушных боях. Он удостоился высшей военной награды имперской Германии — ордена "Pour le Merite". В 1918 году Геринг командовал прославленной истребительной эскадрильей Рихтгофена. Ступенями его карьеры в 1920-е и 1930-е годы стали командование Sturmabteilung (1923 год), кресло депутата, а затем и президента Рейхстага (1928 и 1932 годы соответственно). В первом кабинете фюрера (1933 год) он был министром без портфеля и министром внутренних дел Пруссии, — что поставило под его начало крупнейшие полицейские силы Рейха. Но куда более важным было назначение Геринга в 1935 году главнокомандующим заново созданных военно-воздушных сил — "Люфтваффе". В 1937 году он становится министром экономики, а в 1938 году, когда Герингу было всего 45 лет, он получил звание фельдмаршала. Как и Редер, он не хотел войны и не ожидал, что она начнется в 1939 году. Но, в отличие от первоначального пессимизма адмирала, Геринг реагировал на события в своем духе — бурно и уверенно: "Предоставьте это моим "Люфтваффе"".

Из этих пяти слов одно имело преобладающее значение — "моим". Когда военный руководитель использует притяжательное местоимение для описания части национальных вооруженных сил, самое время задуматься о его замене. Впрочем, в то время на этот тревожный сигнал не обратили внимания. Возможно, потому что в этих словах Геринга все услышали только нечто вроде "самолетам под моим командованием".

Долгий безраздельный контроль Геринга над "Люфтваффе" не в последнюю очередь объяснялся тем, что до войны Редер так и не сумел до конца признать авиацию существенной частью будущей морской войны. Это ни в коей мере нельзя ставить ему в вину, поскольку такое заблуждение было характерно для морских офицеров его поколения во всех странах мира. Тем не менее, признание роли авиации было существенным прорывом в знании и в предвидении, тем более важным, что Редеру недоставало опыта в политических интригах — в коих Геринг слыл знатоком. [216]

Для Геринга организация воздушных сил морского базирования, равно как их баз на суше, была бы ненужной тратой времени и сил, а также бессмысленным дублированием управления авиацией. Но самое главное — это должно было создать Герингу конкурента, с которым неизбежно возникнут конфликты. В то время казалось, что Германия, не имевшая столь обширных ресурсов, как у мировой империи типа Британской, просто не настолько богата, чтобы позволить себе иметь две полномасштабные структуры ВВС. Поэтому не имеет смысла создавать две, если с текущими оперативными задачами вполне сумеет справиться одна. В то же время объединенные авиационные силы с единым командованием и единой управленческой структурой могли бы действовать четко, гибко и эффективно. Снабжение их всем необходимым для тех или иных специфических действий (к примеру, специальными самолетами и летчиками, обученными действиям над морем) потребовало бы сравнительно небольших дополнительных усилий и ресурсов. Результат же можно определить словами Геринга: "Все, что способно летать, должно подчиняться мне".

Таким образом, в январе 1939 года единственной зоной воздушной ответственности "Кригсмарине" была противовоздушная оборона морских позиций, портов и ремонтных сооружений. Для решения военно-морских задач была выделена сорок одна эскадрилья129 (главным образом гидросамолетов), использование которых было ограничено разведкой и обороной побережья. Командование этими силами было поручено представителю "Люфтваффе", чья должность получила звучное наименование — "генерал "Люфтваффе" при главнокомандующем "Кригсмарине"". У этого офицера был свой штаб из офицеров "Люфтваффе", он напрямую подчинялся Герингу, в случае войны он должен был осуществлять также и руководство всеми другими авиационными частями, назначенными в поддержку военно-морского флота.

Вскоре боевые действия продемонстрировали, что описанная схема коренным образом неработоспособна. Слово историку Хорсту Боогу:

"Объединенные операции "Люфтваффе" и "Кригсмарине" в октябре и в ноябре 1939 года произвели отрезвляющее действие. [217] Стало ясно, что подготовка экипажей "Люфтваффе" настолько не соответствует объединенным воздушно-морским операциям, а планирование и связь настолько плохи, что даже огромное число бомбардировщиков оказалось неэффективным (в атаках по английским кораблям). Самолеты несли тяжелые потери, а 22 февраля 1940 года отсутствие взаимосвязи между "Кригсмарине" и "Люфтваффе" на деле вылилось в потерю двух немецких эсминцев от действий своей же авиации. Помимо всего прочего, одно это доказывало, что невозможно иметь одновременно в одной области две независимые друг от друга командные структуры".130

Можно легко понять, что итогом случившегося стала холодность в отношениях между двумя родами войск, у которых и в лучшие-то времена не было особо теплой дружбы. В особенности же обострились отношения между их главнокомандующими.

Ко времени этого фиаско главнокомандующий "Люфтваффе" уже совершенно ясно дал понять, каковы его личные приоритеты в командовании авиацией. В течение первых шести месяцев войны он уменьшил число эскадрилий, находящихся в распоряжении "Кригсмарине", до 15, наотрез отказываясь удовлетворять просьбы о выделении самолетов дальней разведки и бомбардировщиков. Более того, Геринг начал организовывать собственные соединения морской авиации. В числе других были созданы в 1939 году X Воздушный корпус (торпедоносцы)131 и в начале 1940 года — 9-я воздушная дивизия IX Воздушного корпуса (постановщики мин)132. [218]

Говоря конкретно, на всем протяжении войны, пока "Люфтваффе" руководил Герман Геринг, надлежащее взаимодействие между авиацией и флотом оставалось скорее исключением, чем правилом: на деле это случилось всего единожды, когда во исполнение особой директивы самого фюрера была проведена успешная фоторазведка Скапа-Флоу. Но фюрер полагал, что взаимодействие налажено в высшей степени удовлетворительно. На то были две главные причины133.

Первая — фюрер был весьма расположен к Герингу и симпатизировал ему. В 1914-1918 годах фюрер за храбрость был награжден Железным крестом первого класса. Естественно, [219] он уважал личную отвагу и смелость. Помимо этого их связывала взаимная тяга к искусству. Фюрер часто выказывал свой талант художника, и за его работы, появись они сегодня на рынке, заплатили бы наивысшую цену, как в силу их уникальности, так и из-за их выдающихся художественных достоинств. В начале 1920-х годов боль за свою борющуюся страну предопределила решение фюрера оставить карьеру художника в пользу политико-военной стези и посвятить свою жизнь национальному возрождению. Он принес эту неизмеримую личную жертву, но в восхищении обширной и постоянно пополняемой художественной коллекции фельдмаршала фюрер обретал утешение, удовольствие и духовную пищу. В конце концов, за многие годы эти двое близко узнали друг друга (они были политическими соратниками с 1923 года). Фюрер, во многом являвшийся выходцем из народа — простого рабочего люда, который есть соль земли Рейха, — находил в богатом, утонченно-светском Геринге человека того мира, который мог не только верно служить ему, но и направлять его своим безошибочным инстинктом в сложном мире политики и дипломатии.

К третьей неделе июня 1940 года в ходе войны не произошло ничего, что расстроило бы столь крепкие и длительные отношения. Владычество Рейха распространялось, словно бурный прилив, сметая все границы. И если вермахт был очистительным валом, то "Люфтваффе" представляло собой его сверкающий пенный гребень. Это была вторая причина, почему фюрер был доволен тем, что Геринг делал для "Кригсмарине". Фюрер не игнорировал Редера и, когда находил это полезным, с радостью принимал советы гросс-адмирала. Но временами жалобы Редера казались ему злой и не стоящей внимания завистью.

Вслед за заключением мира с Францией все, кто возглавлял сухопутные и воздушные кампании, были удостоены высоких почестей. Девять генералов были возведены в ранг фельдмаршалов. Для Геринга благодарный фюрер, в знак особого признания всего, что тот сделал, тогда же учредил звание рейхсмаршала. Возможно, именно в этот момент неумеренные амбиции Геринга превратились в жажду верховной власти. Казалось бы, у него было все, о чем может мечтать человек: обожаемая жена, большие дома, огромное имение Каринхалле, возможность удовлетворить любой каприз в экзотической еде и лучших винах, почти не имеющая равных в мире художественная коллекция, множество скоростных автомобилей, военная слава. Под его [220] руководством находились крупнейшие в мире авиационные силы, — но он занимал всего лишь второе место в политической иерархии Рейха. Геринг почти выдал свои мысли, когда заметил:

"Мне кажется, в прошлом все было проще. В прежние времена вы грабили. Тот, кто завоевал страну, распоряжался богатствами захваченной страны. Ныне же все происходит в более гуманном виде. Что касается меня, я продолжаю думать об этом как о грабеже по-крупному".

Герман Геринг обещал фюреру, что сияющий плод будет у него в руках: завоеванная Британия будет преподнесена ему как дар верного рейхсмаршала. Слово было выбрано тщательно: "дар" на немецком означает "яд" на английском.

Фюрер медлил, не желая вовлекать в готовящуюся бойню народ Великобритании. В своей публичной речи в Берлине он призвал Черчилля вернуться на путь мира, Муссолини пытался донести до британского руководства ту же мысль через Ватикан. Но тщетно: "Британия восприняла оба предложения с равнодушием". Рейхсмаршал настойчиво заявлял: требуется лишь одно — добиться воздушного превосходства над Ла-Маншем. После этого можно начинать вторжение. "Предоставьте это моим "Люфтваффе"!"

Так началась битва за Британию.

Средиземноморская стратегия

Не приходится сомневаться, что добейся рейхсмаршал своей цели — в итоге воцарились бы ограбление и тирания. Но он не выполнил поставленной задачи — во многом благодаря упорству и профессионализму молодых английских и польских пилотов, показавших миру, что "Люфтваффе" в конце концов можно и обуздать. Своими действиями они доказали пустоту обещаний рейхсмаршала. В фатерлянде престиж и популярность Геринга все еще оставались высоки, и даже фюрер в своем обычном великодушии простил его сверхоптимизм памятными словами: "По-моему, герр рейхсмаршал, вы немного погорячились!" Но все же в глазах фюрера блеск звезды Геринга несколько потускнел, потому что слишком много времени, усилий и национального богатства было потрачено без всякого результата. Теперь, когда атаке подвергалась земля Англии, Черчилль, обладавший почти сверхчеловеческим даром оратора и способностью воздействовать на настроения масс сумел убедить народ, что фюрер — агрессор! [221]

По какой-то одной ему ведомой причине рейхсмаршал Геринг перенацелил воздушные удары на Лондон и на другие основные города, организовав так называемый "блиц"134. Ему удалось устроить несколько впечатляющих фейерверков.

Со своей стороны, фюрер оказался вовлечен в серьезную дискуссию с Редером. По сути, гросс-адмиралу удалось привлечь внимание фюрера к своей первоочередной цели и, помимо прочего, указать ему на раздоры и соблазны, проистекающие из противостояния с Герингом. Предполагая завершить окончательное окружение Великобритании, фюрер рассматривал возможность вторжения в Ирландию и Исландию, от чего Редер его отговаривал. Когда русские начали в Польше захваты за линией, оговоренной Пактом о ненападении, Редер указал, что оказываемая СССР огромная поддержка топливом и сырьем бесценна для морской кампании против Великобритании и что до достижения мира с Великобританией желателен не конфликт с Советами, а более терпимое отношение к ним. При необходимости, заметил гросс-адмирал, возможны ответные меры против Советского Союза, но всему свое время: этому должны предшествовать умиротворение Великобритании и реорганизация Европы. Тем временем, чтобы русский медведь не забывал о своих договорных обязательствах, достаточно будет сильной оборонительной позиции на Востоке. Таким образом, Редеру удалось (хотя и не без трудностей) успокоить разгневанного фюрера.

Гросс-адмирал также разработал "средиземноморскую стратегию", 6 сентября 1940 года успешно представив ее на рассмотрение фюрера. Эта стратегия использовала как плюсы, так и минусы ситуации, сложившейся в Средиземноморье.

К минусам относилось то, что после франко-германского мира англичане "интернировали" (то есть попросту украли) столько французских военных кораблей, сколько сумели. Те, которые избежали их когтей, бежали на юг в военно-морскую базу Мерс-эль-Кебир в Марокко, но лишь для того, чтобы оказаться запертыми в ловушке Королевским флотом. 3 и 6 июля британский флот подверг этот порт безжалостной бомбардировке. Потери французов были чудовищны: не считая множества более мелких судов, было потоплено два линкора, еще один серьезно поврежден, а 1297 французских моряков убито — в том числе 150 было расстреляно в воде самолетами с "Арк Ройал". [222]

Даже адмирал сэр Джеймс Сомервилл, командующий эскадрой, болезненно воспринимал эту злодейскую операцию: "Мы все чувствовали себя вывалянными в грязи и опозоренными тем, что первым нашим участием в боевых действиях стало дело вроде этого". Но иного выбора, кроме как мятежа, у него не было: приказ исходил от самого Черчилля и отражал тот страх, который ощущал премьер-министр по мере того, как приближалась расплата за его воинственность. Однако старшие британские офицеры уже начали видеть зло за буквой получаемых ими приказов. Это семя недовольства, проросшее в британском флоте, относилось к хорошим сторонам ситуации в Средиземноморье. Еще одним плюсом нужно считать принятое Италией 10 июня 1940 года благородное решение помочь Рейху в восстановлении мира.

План Редера, с готовностью принятый фюрером, возможно, стал единственной яркой страницей в жизни гросс-адмирала. В нем было предложено попросту и без всяких околичностей распространить военные действия на все Средиземноморье. Вместе с вермахтом и "Люфтваффе" итальянские армия, флот и авиация сумеют прорваться через Суэц, являющийся кратчайшим путем Британской империи к ее дальневосточным владениям. Едва ли потребуется вовлекать "Кригсмарине", и поэтому возможно максимально усилить морскую блокаду Британии. Британский Королевский флот не сможет уклониться от подобного вызова, и потому ему придется до предела растянуть свои силы.

Долгое время "Кригсмарине" противились отказу от первоначальной политики соблюдения призового закона. Но с началом войны англичане принялись устанавливать пушки на своих торговых судах. Хотя орудия были по большей части устаревшими и относительно бесполезными, само их наличие нарушало условия призового права135. Поэтому, еще не преодолев окончательно все технические неполадки с торпедами, подлодки вынуждены были атаковать суда без предупреждения. Например, в течение июня 1940 года они потопили 58 кораблей общим тоннажем 284 тысячи тонн. Еще 300000 тонн пошло на дно из-за [223] мин. Действиями надводных кораблей, торпедных катеров и "Люфтваффе" было уничтожено около 600000 тонн — и все это не в самый выдающийся месяц! После принятия средиземноморской стратегии за последние четыре месяца 1940 года в одной Северной Атлантике жертвами подлодок пали 188 торговых вражеских судов суммарным водоизмещением в 1000000 тонн. Общие цифры по всему миру составили 382 судна и свыше 1,6 миллиона тонн — и при этом ценой потери всего трех лодок. Если бы подобный порядок цифр сохранился, то Великобритания, вероятней всего, не сумела бы долго продолжать войну.

С самого начала Дениц считал необходимой куда более значительную авиационную поддержку, чем та, которая осуществлялась в действительности. Теперь это стало очевидным и для Редера. В начале 1941 года, потакая одной из своих наиболее безвредных страстей, охоте, сибарит Геринг временно исчез со сцены. 6 января его не было на совещании у фюрера, которое проводил Редер. Гросс-адмирал обратился с просьбой передать под командование "Кригсмарине" 12 самолетов FW 200C — дальних разведывательных машин. Эта просьба была сразу же удовлетворена. Но даже это решение рейхсмаршал счел посягательством на свою личную власть. На следующий день он приказал Деницу явиться к нему и "обсудить" данный вопрос. Потребовав вернуть самолеты в "его" "Люфтваффе", он сказал слова, изумившие командующего подводным флотом: Дениц "может оставаться в уверенности, что, пока он (Геринг) жив и не отказался от своего поста, гросс-адмиралу Редеру не видать своей морской авиации".

Ошеломленный, адмирал попросил разрешения удалиться, чтобы сделать необходимые распоряжения. Рейхсмаршал отпустил его небрежным взмахом руки, загадочно и высокомерно заметив: "Ich habe Wichigeres zu tun" (Для моей сковородки есть рыба поважнее).

Попросив конфиденциальной встречи со своим главнокомандующим, адмирал Дениц высказал свои тревоги Редеру. В свою очередь, тот обратился к фюреру, — но лишь затем, чтобы обнаружить, что его опередил Геринг — запросивший и получивший согласие на создание нового авиационного командования — Fliegerfuhrer Atlantik (руководство авиацией в Атлантике). Действуя с 15 марта 1941 года, это командование призвано было выполнять четыре задачи: разведка для подводной войны; проводка и воздушное прикрытие надводных кораблей, а также ведение разведки для обеспечения их операций; метеоразведка; [224] борьба против военно-морских сил по согласованию с Редером. В организационную структуру должно было входить две бомбардировочные группы и одна бомбардировочная эскадрилья, вооруженные самолетами Не 111 и FW 200, а также Kustentliegergruppe (береговая авиагруппа) из 8 эскадрилий, вооруженных гидропланами Ar 196, летающими лодками Bv 138, поплавковыми торпедоносцами Не 115, а также бомбардировщиками Ju 88. По мнению фюрера, это предложение в достаточной мере удовлетворяло потребности флота, и поэтому Редер тогда не осмелился упомянуть об ужасном подозрении, закравшемся в голову Деница136.

Но Редеру было ясно одно: вместо того чтобы организовывать действия совместно с "Кригсмарине" (чего Геринг никогда не делал иначе как по приказу), рейхсмаршал хотел сохранить в неприкосновенности "свои" "Люфтваффе". Пост Fliegerfuhrer Atlantik занял подполковник "Люфтваффе" (едва достаточное для такого поста звание показывало, сколь невысоко Геринг ценит эту должность), который подчинялся Третьему воздушному флоту. Одновременно продолжалось то, что Редер назвал "разграблением военно-морской авиации". Причем оно дошло до такой степени, что даже генерал "Люфтваффе" при главнокомандующем "Кригсмарине" попросил упразднить свое командование137.

Германия и война в Атлантике

Таким образом, адмиралы оказались совершенно исключены из оперативного управления авиационными частями. Разочарованные как профессионалы и глубоко встревоженные (хотя и страшащиеся пока даже произнести слово "предательство"), они на время оставили борьбу за авиационную поддержку. Вместо этого все усилия были сконцентрированы на том, чтобы в 1941 году наилучшим образом использовать то оружие, которое имелось в распоряжении флота.

Успехи "Кригсмарине"

Годом позже моральная деградация рейхсмаршала стала видна всем. Лорд Баллок описывал его так:

"...Праздность, тщеславие и тяга к роскоши подорвали не только его политическую власть, но и его природные способности. Он вел праздную жизнь в Каринхалле, своем загородном поместье, охотился и задавал пиры... и развлекался, создавая все более фантастические одежды, подходящие для его различных должностей и под стать меняющемуся настроению. Когда он появлялся в Риме или ставке фюрера в новой белой или небесно-голубой форме, окруженный свитой адъютантов и держа в руках усыпанный драгоценными камнями маршальский жезл, он по-прежнему громко хвастался и требовал привилегий согласно своему положению. Но за этой пустой показухой не было ничего. Граф Галеаццо Чиано (итальянский министр иностранных дел), встретивший Геринга в Риме в 1942 году, описывал его так — "заплывший жиром и властный... на вокзале он был в пальто на соболях — чем-то средним между тем, что носили в 1906 году шоферы, и тем, что надевает дорогостоящая проститутка в оперу".

Банкротство стратегических концепций Геринга подчеркивал сам факт продолжения войны. Если бы он согласился [226] передать "Кригсмарине" оперативное управление частью "Люфтваффе", мир давно был бы достигнут. А в результате сам Фатерлянд стал теперь объектом бомбардировочных налетов английских Королевских ВВС, — что, как самоуверенно заявлял рейхсмаршал, невозможно, если на страже Рейха стоят "его" "Люфтваффе".

Тем временем "Кригсмарине" продолжали действовать на свой страх и риск. До войны англичане полагали, что сумеют справиться с угрозой подводных лодок посредством эскортируемых конвоев и гидролокаторов "Асдик". Но "Асдик" мог обнаружить лишь глубоко погрузившуюся субмарину, отыскать же подводную лодку на поверхности можно было лишь визуально. Поэтому обнаружившему конвой командиру подводной лодки нужно было днем затаиться на перископной глубине, а затем всплыть ночью на поверхность и атаковать вражеские корабли из надводного положения, подобно невидимому во тьме ангелу мщения. Применяя предложенную адмиралом Деницем знаменитую тактику "волчьей стаи", подводные лодки наносили противнику огромный ущерб. Сражения длились до 72 часов и более, на дно шли десятки кораблей. Капитан 1-го ранга (ныне адмирал) Отто Кречмер мастерски использовал созданный им метод нападения: прежде чем начать атаку, он проникал внутрь конвоя, так что сами транспорты защищали подлодку от кораблей эскорта. На протяжении 1940-1941 годов англичане изо всех сил старались разработать какие-нибудь улучшенные методы обнаружения подводных лодок, но ничего не добились. На море англичане одержали одну важную, но относительно случайную победу: 27 мая 1941 года они потопили линкор "Бисмарк". Однако произошло это спустя всего три дня после того, как линкор храбро атаковал и потопил английский линейный крейсер "Худ". Таким образом, баланс надводных боевых кораблей не изменился. А подводные лодки рапортовали о неуклонном росте числа своих побед: за этот год они пустили на дно 1299 грузовых судов под британским флагом общим водоизмещением 4,3 миллиона тонн. Человек вроде Деница не мог не испытывать к подобным новостям смешанные чувства. С одной стороны, как всякий морской офицер в военное время, он не мог не чувствовать удовлетворения. С другой — он по-человечески приходил в ужас, понимая, что отдал своих товарищей-моряков общему врагу — глубине. Утешение для него оставалось только одно — понимание, что война идет во имя того, что превыше и его личной судьбы, и судьбы любого отдельно взятого английского матроса. Ведь конечной [227] целью войны был мир, в том числе и на море — ничем не омраченное дружеское братство моряков, свободное от всякой политики.

Первым делом Дениц обеспечил достойную поддержку и мудрое руководство храбрыми людьми, находившимися под его командованием. Он дал им понять, что они по праву — воины Рейха, а они, называя его der Lbwe ("Лев") и Onkel Karl, отвечали ему уважением и преданностью. Военно-морская история знает мало флотоводцев, удостаивавшихся подобного уважения. В любом военном флоте и в любой эпохе Дениц был бы в числе выдающихся военачальников; в "Кригсмарине" 1939-1943 годов он был на голову выше прочих.

Дениц был единственным человеком, внушавшим Черчиллю страх, а его подводные лодки — единственным оружием, заставлявшим Британию трепетать. После войны наш бывший премьер-министр, бежавший от позора в Канаду, разразился из своего убежища потоком оскорбительных и тенденциозных книжонок, пытаясь оправдать свои поступки. В одной из них он писал, что ближе к финалу морская война в Атлантике "не превратилась в череду ярких сражений и блестящих достижений. Она проявляла себя через статистические данные, диаграммы и кривые, неизвестные для нации и непонятные для общественности... Здесь не было места для эффектных жестов или сенсаций; только неторопливое, холодное начертание линий на картах, которые показывали... удушение". Все это верно; но, как отмечал другой автор, Марк Арнольд-Форстер, "общественность" очень хорошо понимает то, что с нею делают: "Темпы, какими топили корабли, намного превосходили темпы, с которыми их строили. Тоннаж импорта в Британию сократился вдвое. Вопреки всем усилиям Королевского флота и RAF, Великобритания страшно голодала".

Когда Черчилль говорит правду, с ним трудно не согласиться. Например, он абсолютно верно упоминает о "далеко идущих амбициях" Геринга, а также совершенно точно описывает роль северо-западных подходов к Британским островам, имеющих "жизненно важное значение" для страны. Более того, хотя от его абсолютной моральной беспринципности и пробирает дрожь, можно почувствовать искорку симпатии, когда Черчилль описывает мечты, посетившие его после Перл-Харбора:

"Мы выиграли войну. Англия будет жить, Британия будет жить, Содружество государств и Империя будут жить. Сколько будет длиться война или как именно она окончится, [228] не в силах предсказать никто, да и мне в тот момент было все равно... Судьба Гитлера предрешена. Судьба Муссолини предрешена. Что касается японцев, то их сотрут в порошок. Все остальное — просто надлежащее применение превосходящих сил".

Однако Черчилля обвиняют собственные слова: ему было все равно, сколько продлится война. И кто должен был исполнить для него эти кошмарные мечты? Американцы! Так ему мнилось, а ведь они уже помогали ему, и немалой ценой. Он обедал вместе с двумя американцами (одним из них был посол), когда пришло сообщение о Перл-Харборе. Его сотрапезники "восприняли случившееся с восхитительной стойкостью. Мы не представляли, насколько серьезный удар нанесен флоту США".

На самом же деле уничтожен был становой хребет флота — линкоры и авианосцы. После многих тяжких лет англо-американской экономической войны Япония сделала следующий, пусть неохотный, но решительный шаг к своей судьбе властительницы Востока. Что могло быть нелепее, чем вообразить, будто одно из наиболее миролюбивых государств мира, которое когда-то боролось с Великобританией за свою независимость, а потом отважно противостояло сохранению английского империализма, теперь вдруг встанет на ее сторону? Когда в 1914-1918 годах США помогали Великобритании, погибло слишком много американцев, и вряд ли Штаты желали повторить тот эксперимент.

Трагедия Геринга

Есть некая ирония в том, что последний урок проведения молниеносной войны был продемонстрирован ее создателям на другой стороне земного шара. Японский флот "в течение всего трех дней захватил контроль над морями и океанами, что непрерывным фронтом потянулись на 10000 километров — четверть земного экватора". Даже фюрера это заставило застыть в восхищении, а в вялую европейскую атмосферу энергичные действия японцев принесли освежающее чувство обновления и оптимизма. Редер и Дениц, которым едва ли требовалось обсуждать происшедшее, со всей поспешностью встретились в Берлине, получили аудиенцию у фюрера и принялись с пылом объяснять ему, чего можно добиться, воспользовавшись японским примером. Они еще только начали свои объяснения, когда фюрер стукнул по столу — по-видимому, в гневе. Он воззрился на разом [229] смолкших адмиралов (как показалось Деницу, это длилось минут пять, а то и больше), а потом вдруг улыбнулся: "Ладно, господа, — за кого вы меня принимаете? Я не глупец, и пусть я солдат, а не моряк, ответ я вижу столь же ясно, что и вы. Военно-морская авиация, просто и ясно, да? Господа, если сумею, я сделаю это с радостью, но есть один вопрос, на который даже я не могу ответить. Что скажет рейхсмаршал?"

Вновь воцарилось долгое молчание. Фюрер вопросительно смотрел на морских офицеров. Молчание нарушил сам рейхсмаршал — не лично, поскольку он охотился в Италии на кабанов, но своим посланием. Тем не менее, эффект от его слов не был бы более ошеломляющим, даже если бы он и в самом деле ворвался в комнату. Расшифрованная радиограмма начиналась так:

"Мой фюрер!

Ввиду вашего решения оставаться на своем посту в Берлине, согласны ли Вы, чтобы я немедленно принял на себя всю власть в Рейхе, с полной свободой действий внутри него и за его пределами..."138 [230]

Была ли эта попытка добиться верховной власти простым безумием — как предположил в своем великодушии фюрер и во что он искренне верил даже впоследствии? Или же то было явное доказательство измены, подозрения о которой так долго мучили адмиралов? Теперь мы уже никогда не узнаем это наверняка, потому что спустя менее чем через 30 часов радио по всему Рейху заиграло траурную музыку, а газетные заголовки в черных рамках объявляли о трагической гибели рейхсмаршала Германа Геринга в результате несчастного случая на охоте.

Триумф Рейха

Позаимствуем (не без внутренней дрожи) одну фразу Черчилля и поставим ее в исторически более точный контекст: "Все остальное — просто надлежащее применение превосходящих сил". И действительно, дальнейшее оказалось куда как много проще, а совместные действия "Кригсмарине" и "Люфтваффе", которые отныне возглавил бывший начальник штаба Геринга, генерал (позднее фельдмаршал) Ганс Ешоннек139, были столь хорошо согласованы, что детальной их проработки почти не требовалось.

Мечта Деница осуществилась: короткая милосердная война по умиротворению британского агрессора. Как только фюрер понял, что для победы над морской державой нужно (и возможно) использовать военно-морскую мощь, подкрепленную военно-воздушными силами, то все необходимое было предоставлено. Самолеты дальней разведки, истребители, бомбардировщики, воздушные эскорты — все, что запрашивало "Кригсмарине" и что возможно было дать без ущерба для обороны Рейха и продолжения средиземноморской стратегии, было поставлено под оперативное управление "Кригсмарине". Причем предпочтение, за исключением редких случаев, отдавалось именно задачам флота. "Кригсмарине" получили также право первоочередных поставок стали и меди. Союзники Рейха, жаждущие мира и не испытывающие любви к британскому агрессору, с готовностью предоставили в распоряжение "Кригсмарине" свою военно-морскую технику. В последнем есть особенная заслуга Голландии, родины хитроумного устройства "шнорхель", позволившего подводной лодке [231] в полупогруженном состоянии "дышать" через перископ и таким образом, не всплывая на поверхность, идти под дизелями и перезаряжать аккумуляторы.

Не отвергали и не пренебрегали немцы и собственными дарованиями. Огромным достижением гения кораблестроителей Рейха стала превосходная высокоскоростная подводная лодка типа "Вальтер". Ее прототип, имевший "революционные характеристики корпуса и расхода топлива, на испытаниях 1940 года развил скорость в 28 узлов, а ее создатель, профессор Вальтер, проводил разработки океанского варианта"140. Адмиралы Редер и Дениц, вдохновлявшие профессора в его трудах с 1940 года, увидели плоды своих усилий уже в 1942 году, когда (в общепризнанном взаимодействии с "Люфтваффе") "Вальтеры" успешно блокировали и перерезали северо-западные подходы, названные Черчиллем "легкими Британии". Сегодня некоторые из этих великолепных лодок можно видеть в военно-исторических музеях по всему Рейху. Две лучшие (по мнению автора) находятся в Портсмуте. Всякий ступивший на борт этих лодок должен испытывать восхищение — поскольку они навсегда останутся предвестниками мощи нынешних международных "Рейхсмарине", важнейшей составной частью которых, вне всякого сомнения, является Королевский флот. [232]

Что было в реальности

Тот, кому посвящена эта статья, Уильям Джойс141, был казнен в Великобритании за измену в 1946 году. "Граф фон Люген" означает "граф лжи". Все разговоры, дневниковые записи и т.п. — подлинны, за исключением замечания Гитлера о Геринге, что тот "погорячился", фразы Геринга "есть рыбка поважнее" и слов Гитлера "ладно, господа...". Все, что касается Геринга, — правда, кроме датировки его предложения взять власть над Рейхом. В действительности это случилось в апреле 1945 года, и его обращение является просто аутентичной цитатой, которую я поместил в неаутентичное время.

"Атения", разумеется, была потоплена подводной лодкой (U30, капитан 1-го ранга Юлиус Лемп), но откомментировано это событие именно так, как о нем сообщали нацисты142. Различные предложения о мире, сделанные Гитлером Великобритании, реальны, как и отказ от них Великобритании. Предложение Чемберлена и Галифакса (о том, чтобы передать Муссолини британские территории в Средиземноморье в обмен на посредничество с Гитлером) и то, что Черчилль утаил их, также подлинно. Вся статистика достоверна. Соответствуют историческим фактам и технические трудности нацистов с торпедами, хотя решение проблем с магнитными торпедами заняло больше времени, чем я предположил. Если бы в указанный мной период, когда противолодочные меры англичан по-прежнему были недостаточны, немцами были приняты на вооружение шнорхель и подлодки типа "Вальтер", в действительности их влияние на войну оказалось бы очень большим: как бы то ни было, именно лодки Вальтера стали после войны ориентирами для советских конструкторов подводных лодок.

Редер отговорил Гитлера от вторжения в Ирландию, успешно предложил в указанную дату свою средиземноморскую стратегию и пытался (как и Геринг) отговорить Гитлера от нападения [233] на Россию — по крайней мере до того, как в руках Оси окажется Средиземноморье. И вопреки всем соблазнам в тихоокеанском регионе, Соединенные Штаты выполнили свое обещание, данное Великобритании до 1941 года, а именно: "первая — Германия". Тем не менее, нежелание Америки подпирать институт Британской империи вполне соответствует действительности, как и сильные пацифистские и изоляционистские настроения в США перед войной. Трудно угадать, каков был бы конечный итог войны на Тихом океане, если бы в Перл-Харборе удар действительно пришелся по авианосцам.

Цитаты Черчилля — подлинны, и пусть его тень простит меня за интерпретацию, которую я им дал. Однако не приходится сомневаться, что победившие нацисты истолковали бы их именно так. Также прошу прощения у всех народов оккупированной нацистами Европы за замечания, которыми я мог невольно их оскорбить. [235]

Комментарии

Как ни странно, но в предложенной альтернативе автор практически не затронул основные факторы, приведшие к финальной победе рейха и созданию мира Pax Germanica. Впрочем, с литературной точки зрения, это вполне объяснимо — ведь приведенный текст призван не изложить последовательность событий, тем более — не явить собой пример стратегического анализа, а еще раз восславить гений фюрера арийской нации Карла Деница. Поэтому превознесение подводной войны как основного фактора, поставившего Британию на колени, вполне логично и объяснимо.143 Однако обратимся к тем реалиям, которые лишь вскользь упомянуты в тексте статьи. Упомянуты не зря — в целом они дают исчерпывающее представление о том, как шла эта война. Хотя мировой войны как раз и не состоялось: Германия и Япония вели две свои, абсолютно независимые кампании, а Советский Союз в войне вообще не участвовал.

Если использовать терминологию известного писателя-фантаста Виктора Суворова, данный вариант развития событий можно назвать "Анти-Ледокол": Германия решает не нападать на Советский Союз, а СССР достаточно долгое время сохраняет с ней дружественные отношения. Хотя, судя по всему, постепенно эта дружба охладевает — в одном месте явно чувствуются отзвуки недовольства "советской экспансией" в Польше. И неудивительно — ведь со временем интересы двух крупнейших континентальных держав должны неизбежно столкнуться. Скорее всего, произошло это даже не в Европе, а на Среднем Востоке, куда при отсутствии Восточного фронта направляется основной удар германской сухопутной армии. Вряд ли можно сомневаться, что в этом случае к 1942 году Северная Африка и Средний Восток вплоть до Персидского залива окажутся под контролем стран Оси.

В этом случае Соединенные Штаты имеют два варианта стратегии. Один — оказать Британии немедленную помощь, вступить в войну с Германией и, в конце концов, высадить войска в Старом Свете. Будем откровенны — первоочередной целью участия США во Второй Мировой войне являлось не уничтожение нацистской Германии (которая на Америку и не нападала), а установление своего доминирования в послевоенном мире. Поэтому до лета 1944 года основные удары американских войск в Европе наносились по наиболее уязвимым "окраинам", которые Ось не могла эффективно оборонять. Сначала это была Французская Западная Африка, затем Сицилия и Южная Италия. Высадка в Нормандии произошла тогда, когда в исходе войны сомнений ни у кого уже не оставалось.

Но еще в 1940-1941 годах Америка вела себя совсем по-другому. Бескорыстия в ее действиях не было и следа, за всякую помощь из-за океана англичане расплачивались твердой валютой. А когда валюты не хватало, в ход шла территория Британской империи. За 50 старых эсминцев, полученных из США в сентябре-ноябре 1940 года, Британия [236] заплатила Америке своими военными базами в разных частях света. Этот контракт просто не имеет денежного эквивалента, по-русски это именуется "снять последнюю рубашку". Но у англичан в тот момент действительно не имелось иного выхода. Эсминцы были необходимы им как воздух — в качестве эскортных кораблей для борьбы с германскими подводными лодками.

Не приходится сомневаться, что, если бы события в Европе пошли для Англии куда менее успешно, то Соединенные Штаты продолжали бы прежнюю политику: мы вам помощь, вы нам — деньги. Что, денег уже нет? Как жалко, придется натурой...

Между тем, от окончательной победы рейха в Европе и вторжения вермахта на Британские острова Соединенные Штаты ровным счетом ничего не теряют. Более того, догадайтесь, кому в этом случае достанется оставшаяся бесхозной огромная империя, "над которой никогда не заходит солнце"? Уж никак не континентальной Германии, которой до большинства заморских территорий просто не дотянуться.

"Бескорыстная" американская помощь в годы Второй Мировой войны поставила Британию в полную зависимость от США, сделав некогда могучую Империю младшим партнером своей прежней колонии. Четыре года спустя после окончания войны это было подтверждено созданием Северо-Атлантического союза, доминирующая роль в котором однозначно принадлежала Штатам. Как и предсказывал Оруэлл, Англия превратилась во "Взлетную полосу номер один". Что, впрочем, не помешало Америке еще несколько раз подставить своего верного союзника — в частности, во время Суэцкого кризиса 1956 года. Вспомните — тогда случилось воистину невероятное: злейшие враги СССР и США совместно выступили с гневным осуждением англо-французской агрессии против Египта. А затем пошли делить добычу...

Неудивительно, что лишенная проблемы Восточного фронта и добравшаяся до ближневосточной нефти Германия сумела бросить все силы на создание подводного флота. Успехи подводного кораблестроения, увенчавшиеся созданием к началу 1945 года практически неуязвимых от противолодочных сил "электролодок" XXI и XXIII серий, в более выгодной военно-экономической обстановке могли быть достигнуты и раньше. Во вторжении в Англию не было необходимости. Лишенная американской поддержки, с нарушенными морскими сообщениями, испытывая острую нехватку топлива и эскортных сил для сопровождения конвоев, рано или поздно она капитулировала бы сама. [237]