Развитие идеи объединенного бомбардировочного наступления

В период между мировыми войнами пророки воздушной мощи доказывали тезис, что войну возможно выиграть посредством одних только стратегических бомбардировок, — нанося удары в самое сердце противника и тем ломая его волю к сопротивлению. Когда же в 1939 году началась война, европейские ВВС ограничивались налетами на чисто военные цели. Но к осени 1940 года настала эпоха "уничтожения городов" — "Люфтваффе" избрали английские города в качестве целей для ночных бомбардировок. Тем не менее, несмотря на всю интенсивность немецкого воздушного "блицкрига", Британия не сдавалась195.

С лета 1941 года стратегические бомбардировки стали рассматриваться не только как ответный удар по Германии, но и как единственный способ со стороны Британии ослабить давление немцев на Россию. Но и тогда Корпус бомбардировочной авиации королевских ВВС оставался по-прежнему относительно слабым, хотя на вооружение в течение года были приняты тяжелые бомбардировщики нового типа ("галифакс", "манчестер" и "стирлинг"). Их производство составляло лишь около пятидесяти машин в квартал. [334] [335]

1942 год ознаменовал собой перелом. Во-первых, на вооружение поступил "ланкастер", один из лучших бомбардировщиков Второй Мировой. Далее, пост командующего корпусом бомбардировочной авиации занял энергичный и решительный Артур Харрис, убежденный, что стратегическими бомбардировками можно сломить Германию. В конце концов в Британию прибыла 8-я воздушная армия США (командующий — генерал Айра С. Икер), хотя прошло несколько месяцев, прежде чем стали заметны действия американских бомбардировщиков. На деле лишь в конце января 1943 г. Корпус бомбардировочной авиации осуществил свои первые удары по целям на территории самой Германии.

В январе того же 1943 года состоялась стратегическая англоамериканская конференция в Касабланке. В числе прочих было принято решение о том, что англо-американские бомбардировки должны сыграть ключевую роль в подготовке к вторжению союзнических войск в северо-западную Европу. Этому плану было присвоено кодовое название "Раунд-ап" ("Облава"). В приказе, подписанном Харрисом и Икером, целью объединенного наступления объявлялось "постепенное разрушение и уничтожение военной промышленности и экономической системы Германии, а также подрыв боевого духа немецкого народа с тем, чтобы как можно больше ослабить его возможности к вооруженному сопротивлению". Именно тогда и было положено начало операции "Армагеддон".

Битва за Рур

Боевой опыт первых нескольких месяцев войны в скором времени вынудил королевские ВВС проводить ночные бомбардировки. Но трудности с навигацией и несовершенство бомбовых прицелов со временем заставили командование бомбардировочной авиацией перейти к тактике бомбометания по площадям. Официально эта политика носила название "разрушение жилья", имея целью подорвать военную промышленность посредством уничтожения домов немецких рабочих. Американские "воздушные бароны" также верили в возможность добиться победы бомбардировками, но имели свою точку зрения на способы достижения победы. Основой Восьмой воздушной армии была "летающая крепость" — "боинг" В-17. Американские летчики полагали, что вооружение из двенадцати тяжелых пулеметов калибра 12,7-мм даст значительное огневое преимущество перед вражескими истребителями, особенно в случае применения каждой эскадрильей [336] особого боевого порядка — "коробочки", обеспечивающей бомбардировщикам взаимное прикрытие196. Впоследствии американцы усовершенствовали бомбовый прицел Нордена, который, по их утверждению, позволял наносить точные удары с больших высот днем.

В то время, как 8-я воздушная армия продолжала наращивать свою силу, КБА королевских ВВС начал свою первую кампанию по выполнению директивы "Пойнтбланк" ("В упор"), как было зашифровано объединенное бомбардировочное наступление. Своей целью Харрис избрал Рур, главную промышленную базу западной Германии. Рур находился в пределах действия новой системы целеуказания "Oboe" ("Гобой"), принятой на вооружение в конце 1942 года, и в этом районе могли действовать "москито" группы № 8 ("Следопыты").

Битва за Рур началась в ночь с 5 на 6 марта, когда 442 бомбардировщика направились к Эссену. После исследования фотографий оперативная исследовательская секция КБА пришла к выводу, что 40% бомбардировщиков, атаковавших цель, сбросили бомбы в пределах 5 километров от точки прицеливания — заводов Круппа. Начало было обнадеживающим197.

Объектом следующей массированной атаки в ночь с 8 на 9 марта был выбран Нюрнберг, достаточно удаленный от Рура. Главной причиной для подобного решения было то, что Харрис не желал, чтобы самолеты немецкой ПВО концентрировались в районе Рура. Новая цель также позволила ему применить другое навигационное оборудование — H2S, самолетную радиолокационную станцию для наведения по наземным целям. Шесть из четырнадцати установленных на самолетах комплексов не сработали, а разброс целеуказания оказался слишком велик, что и привело к разочаровывающим результатам этого налета по сравнению с операцией в Эссене. Тем не менее были проведены еще три массированные атаки по городам, находящимся еще глубже на германской территории, и два удара нанесены по целям в Руре. Подобная тактика оставалась без изменений на протяжении апреля, но впоследствии глубокие рейды стали намного опаснее из-за укоротившихся ночей. [337]

Американцы же тем временем анализировали и подробно изучали ход операции "Пойнтбланк", чтобы наилучшим образом подключиться к ней. Результатом стал так называемый План Икера от апреля 1943 г.; в основу его лег список из 76 важнейших промышленных целей. Однако в действие план мог вступить только в том случае, если численность тяжелых бомбардировщиков союзников, расположенных в Британии, существенно возрастет: от 950 самолетов на 1 июля 1943 г. до 2700 к 1 апреля 1944 г. Что касается королевских ВВС (RAF), то Икер признавал, что их атаки, подрывающие моральный дух, могут сыграть свою роль в его плане:

"Предполагается, что наиболее эффективные результаты стратегической бомбардировки могут быть достигнуты объединенными усилиями бомбардировочной авиации США и Великобритании: массированные дневные и ночные удары, взаимно дополняющие друг друга, должны систематически наноситься по ограниченному числу избранных целей. Массированные налеты предполагают точное бомбометание по точечным целям днем и ночью — когда позволяют тактические условия, — а также нанесение ударов по площадям ночью по городам, расположенным вблизи вышеуказанных целей".

Воплощение вышеизложенного принципа получило известность под названием "круглосуточных" бомбардировок; именно из этого семени и выросла операция "Армагеддон".

Прежде чем действовать дальше, Икер показал англичанам свой план, и их реакция была благосклонной. Маршал ВВС "Питер" Портал, начальник штаба ВВС, назвал план "вполне убедительным", а Харрис сказал Икеру, что "совершенно согласен" с ним, однако предупредил, что план "в случае необходимости может и должен быть подкорректирован при изменении общей ситуации и с учетом новых сведений об эффективности прежних атак целей различного типа". План Икера был формально одобрен на стратегической конференции "Трайдент" ("Трезубец"), состоявшейся в Вашингтоне в мае 1943 г. Она также дополнила концепцию "круглосуточности" следующим заявлением: "там, где по точечным целям днем наносит удар Восьмая воздушная армия, усилия союзников довершает RAF ночной бомбардировкой прилегающей промышленной области".

Тем временем бомбежки Рура продолжались. В последнюю ночь апреля 295 тяжелых бомбардировщиков вновь атаковали Эссен. Четыре ночи спустя настала очередь Дортмунда, в налете участвовало 586 бомбардировщиков. До конца месяца массированным ударам подверглись Дуйсбург, Дюссельдорф и Дортмунд [338] (дважды) — налеты на Дортмунд служат указанием к тому, какие замыслы вынашивал "Бомбер" Харрис.

В мае последовали налеты на Эссен (дважды), Дуйсбург, Дортмунд (дважды), Дюссельдорф, Бохум и Вупперталь. Однако кульминацией месяца для бомбардировочной авиации RAF стала атака 617-й эскадрильей дамб Рура в ночь с 16 на 17 мая. Хотя, как выяснилось впоследствии, налет не нанес промышленности Рура того урона, на который рассчитывали, хладнокровные действия, отвага и умение экипажей, принимавших в нем участие, значительно упрочили репутацию Корпуса бомбардировочной авиации — особенно в глазах американцев.

Финальная стадия битвы за Рур началась в ночь с 11 на 12 июня, когда 783 бомбардировщика вылетели на Дюссельдорф. Затем последовали бомбардировки Бохума, Оберхаузена, Кельна, пика налеты достигли в ночь с 21 на 22 июня — авиаударам подверглись Крефельд, Мулгейм и Вупперталь, а также вновь Кельн. Под конец с 9 на 10 июля было произведено 422 самолетовылета на Гельзенкирхен.

Затем Харрис сделал перерыв, чтобы его Корпус собрался с силами198. Последняя фаза битвы за Рур стоила передовым частям тяжелых бомбардировщиков RAF значительных потерь — общая их численность упала с 726 самолетов на 11 июня до 623 — на 9 июля.

27 мая 1943 года Харрис издал оперативный приказ об операции под кодовым названием "Гоморра", — целью которой было заявлено ни больше ни меньше, как уничтожение Гамбурга. Разведывательные источники отмечали растущую обеспокоенность немцев бомбежками. Если известный город будет уничтожен массированным авианалетом, это произведет глубокое впечатление на немцев. В качестве цели Гамбург, [339] который уже несколько раз подвергался отдельным воздушным атакам, был привлекателен по двум причинам. Расположение вблизи побережья означало, что волна бомбардировщиков может избежать главных сил немецкой ПВО — линию Каммхубера199. Кроме того благодаря этому обстоятельству город легко распознавался при помощи H2S. Харрис понимал, что одного удара будет недостаточно, поскольку, чтобы добиться нужного уровня разрушений, на город необходимо было сбросить 10000 тонн бомб. Значит, потребуется три или четыре налета подряд. Но тогда в районе Гамбурга неизбежна концентрация немецких ночных истребителей, как это произошло в ходе последней стадии битвы за Рур.

К середине 1943 года бомбардировочная авиация RAF получила несколько новых электронных приборов: "Boozer" ("Выпивоха") оповещал о работе немецких радаров; "Monica" ("Моника") являлась активным устройством, устанавливаемым в хвосте бомбардировщика и предупреждавшим о приближающемся самолете; "Serrate" ("Зубец") засекал активные радары немецких ночных истребителей. Ни "Boozer", ни "Monica" не обладали особой эффективностью. Однако "Serrate" в идеях Харриса отводилась определенная роль, поскольку он намеревался задействовать ночные истребители "москито" в качестве эскорта бомбардировщиков. Будучи оснащенными подобным прибором, они могли бы удержать на расстоянии своих немецких визави200. Поначалу корпус истребительной авиации RAF без восторга отнесся к этой идее, поскольку им пришлось бы ослабить силы ПВО Великобритании. Тем не менее Харрис опробовал схему, использовав в середине июня во время налета на Оберхаузен устаревшие "буфайтеры". Разумеется, "буфайтеры" ни в коей мере не могли сравниться ни в скорости, ни в маневренности с ночными истребителями Ju 88, Me 110 и Do 217. В конце концов Харрис поднял этот вопрос в беседе с Порталом, [340] но тот встал на сторону командования корпуса истребительной авиации.

В течение второй половины 1941 года и начала 1942 года Управление телекоммуникационных исследований (УТИ) разработало систему постановки помех для противодействия немецким радарам, получившую название "Window" ("Окно") — с бомбардировщика сбрасывались полоски алюминиевой фольги определенного размера. Маршал ВВС Шолто Дуглас, командующий корпусом истребительной авиации, возражал против применения этой системы бомбардировочной авиацией из боязни, что немцы воспользуются чем-то подобным против его ночных истребителей201. Весной 1943 года Харрис вновь поднял вопрос о "Window". Штаб ВВС поддержал его, но вмешался комитет начальников штабов и запретил использовать "Window" вплоть до вторжения в Сицилию (операция "Хаски" ("Лайка"). 15 июля, пять дней спустя после начала "Хаски", состоялось еще одно совещание, на котором председательствовал сам Черчилль. Совещание разрешило Харрису использовать "Window", начиная с 23 июля. Последнее, чего добивался Харрис, было привлечение к операции американцев. Выяснилось, что участие американских ВВС не составляет проблем, так как Гамбург стоял также в списке целей американской авиации, и они вполне понимали необходимость на практике применить пресловутый метод "круглосуточной" бомбардировки.

Плохая погода оттянула начало "Гоморры" до ночи 24-25 июля, когда в воздух поднялся 791 бомбардировщик. Одновременно 35 "ланкастеров" атаковали Легхорн на итальянском побережье, а "москиты" совершили отвлекающие налеты на Киль, Дуйсбург, Любек и Бремен. Разбрасывать "Window" бомбардировщики начали в 100 километрах от цели, а затем сбросили груз зажигательных и фугасных бомб по целеуказаниям, полученным от самолетов "следопыт", оснащенных аппаратурой H2S. В течение 50 минут было сброшено 2400 тонн бомб. Жаркая погода способствовала тому, что вспыхнувшие из-за "зажигалок" пожары вскоре превратились в огненную бурю. "Window" показала свою высокую эффективность: немецкие авианаводчики были совершенно сбиты с толку помехами на экранах радаров, и потери королевских [341] ВВС составили всего двенадцать бомбардировщиков.

На следующий день к операции подключились американцы — 100 В-17 сбросили на город 200 тонн бомб, и еще одна группа бомбардировщиков нанесла удар по Килю. Ночью "москито" вернулись к Гамбургу, а основные силы, применив "Oboe" и "Window", записали на свой счет самую разрушительную атаку на Эссен. 26 июля американцы вновь нанесли удар по Гамбургу, еще одна группа бомбила Ганновер. Следующей ночью целью КБА снова был Гамбург, и в рейде участвовало 787 бомбардировщиков. Опять, как и после первого налета, в городе бушевал огненный смерч, причинивший еще большие опустошения.

Третий ночной налет на Гамбург состоялся в ночь с 29 на 30 июля, и участвовало в нем 777 самолетов. После очередной атаки по целям в Руре в ночь со 2 на 3 августа Гамбург подвергся последней бомбардировке 740 самолетами, хотя точность бомбометания в этих двух налетах оказалась не столь высока, как прежде.

Не менее 6200 акров Гамбурга были превращены в развалины. Погибло около 46 тысяч человек202, но более значим был тот факт, что около миллиона человек потеряли кров и начали покидать город. Существенный ущерб также был нанесен промышленности. После налетов резко выросло число прогулов: так, из 9400 рабочих верфи "Блом и Фосс" на работу вышло всего 300 человек. Разрушения оказались столь велики, что немецкие радиостанции в своих выпусках новостей даже не попытались скрыть случившееся. Известия о бомбардировке Гамбурга потрясли нацистскую верхушку. Йозеф Геббельс назвал произошедшее "катастрофой, масштабы которой поражают воображение". В письме жене от 2 августа Мартин Борман сообщал, что видел "огромное число фотографий, внушавших настоящий ужас" и настойчиво советовал ей для большей безопасности уехать в Оберзальцберг. Альберт Шпеер высказал Гитлеру свои опасения, что если и другие города подвергнутся таким же бомбардировкам, то это не может не сказаться на способности Германии вести войну. Гитлера это заявление нисколько не тронуло. Он приказал Шпееру восстановить промышленный потенциал Гамбурга и отказался выслушать его просьбы. Гитлер также не пожелал встречаться [342] с местными гауляйтерами во время посещения Гамбурга, куда он прибыл для поднятия боевого духа. Вместо этого на улицы вышли патрули войск СС, а местные нацистские власти мобилизовали на расчистку завалов тех, кто еще оставался в городе.

Харрис представляет план "Армагеддон"

Союзники не знали о глубокой тревоге, охватившей высшие эшелоны власти Третьего Рейха, но по реакции германских средств массовой информации и по аэрофотоснимкам результатов бомбардировки, полученным со "спитфайров" и "москито", Харрис и штаб ВВС вскоре поняли, насколько мощный был нанесен удар. Уже 4 августа Харрис писал Порталу следующее:

"Проведенная против Гамбурга операция открывает перед нами новую возможность. Совершенно очевидно, что удар нанесен ужасный, и нам необходимо воспользоваться этим, чтобы как можно скорее ослабить волю Германии к сопротивлению. Теперь нам следует наносить удары и по другим немецким городам, один за другим, и продолжать свои действия, пока мы не вынудим Ганса выбросить белый флаг...

Я твердо верю, что победы можно добиться, нанеся подобные удары по четырем или пяти городам, но потребуется помощь американцев, и существенно большая, чем они оказали в случае операции против Гамбурга. Это должно быть объединенное наступление всеми наличными силами. Если неуклонно следовать этому плану, то войну в Европе мы можем закончить до Рождества и не нужно будет предпринимать требующую многих жертв высадку и штурм "Атлантического вала" Гитлера.

Предлагаю присвоить операции кодовое название "Армагеддон", потому что именно этим она и будет".

На следующий день Харрис пригласил Икера на обед в свою штаб-квартиру в Хай-Уикомб, чтобы поблагодарить за вклад Восьмой воздушной армии в операцию "Гоморра" и — что более важно — убедить его поддержать идею "Армагеддона". Икер был хорошо осведомлен о том, какова была реакция на операцию против Гамбурга, и, несомненно, с одобрением относился к новому плану Харриса. Тем не менее из осторожности он не стал связывать себя никакими обязательствами.

Портал видел достоинства "Армагеддона", но понимал, что тогда нужно официально изменить "Пойнтбланк". Портал также желал знать, какие города в качестве целей наметил Харрис. [343]

Харрис и его штаб были готовы к запросу Портала и уже составили список жертв. Разработчики "Армагеддона" исходили из следующих соображений. Число целей должно быть ограничено, и таким образом Рурский район выпадал из рассмотрения. Цели должны быть различимы при помощи H2S, а маршрут полета по возможности не проходить через "линию Каммхубера". Кроме того, требовалось принимать во внимание "План Икера" для 8-й воздушной армии, в котором первоначальные налеты на Германию ограничивались целями, находящимися в пределах 400 миль на территории Германии. И хотя сам Харрис жаждал Берлина, выбор в конце концов пал на Любек, Бремен, Ганновер, Брюнсвик и Кассель. Все эти города прежде подвергались ударам английских бомбардировщиков. Американцы тоже бомбили Ганновер и Кассель в ходе "Гоморры".

Харрис представил список целей 7 августа, но присовокупил оговорку. Теперь он настойчиво выдвигал условие о привлечении к воздушному наступлению ночных истребителей "москито". Немецкие операторы отчасти преодолели трудности с "Window", передавая постоянные радиосообщения о продвижении волны бомбардировщиков. Таким образом им удавалось выводить немецкие истребители на успешный перехват — во время третьего налета на Гамбург было потеряно 28 бомбардировщиков, а в последнем — сбиты 30 и еще 51 поврежден. Харрис подчеркивал важность того, чтобы во время "Армагеддона" силы "Люфтваффе" были скованы, и утверждал, что лучшим решением для этого будет использование "москито".

Так случилось, что в это время Портал находился на пути в Северную Америку — он вместе с Черчиллем и начальниками штабов направлялся на новую конференцию союзников, на сей раз в Квебеке. Таким образом разработанный Харрисом план для "Армагеддона" был первоначально вручен маршалу ВВС Норману Ботомли, заместителю начальника штаба ВВС, который и передал краткое его содержание Порталу, отозвавшись об "Армагеддоне" как о потенциальной возможности изменить ход войны.

Для Черчилля главной задачей были переговоры о перемирии с Италией, которые, начались вскоре после ареста Муссолини 25 июля, а также предварительный план вторжения во Францию через Ла-Манш, получивший название "Оверлорд". Тем не менее 8 августа Портал, который уже убедил генерала Брука и адмирала смог Паунда увлечь Черчилля планом "Армагеддон". [344]

Премьер-министр также согласился с тем, что решение нужно принять как можно раньше, пока в памяти немцев еще свежо воспоминание о бомбардировке Гамбурга.

Тем временем в ночь с 7 на 8 августа английские бомбардировщики снова нанесли бомбовый удар, на этот раз по Турину в Италии, таким образом подталкивая итальянцев к скорейшему завершению переговоров о перемирии. Две ночи спустя бомбардировщики вновь вылетели курсом на Германию и атаковали Мангейм, а следующей ночью обрушились на Нюрнберг. Что касается американцев, их следующая операция имела место лишь 12 августа, когда они бомбили Рур.

Черчилль 12 августа должным образом повел разговор с Рузвельтом об "Армагеддоне". При беседе также присутствовал Гарри Гопкинс, специальный советник Рузвельта. Оба одобрили предложение, но сочли, что нужно предупредить Германию о том, что может случиться, дабы предоставить возможность для капитуляции. Черчилль, с другой стороны, хотел подождать, пока не будет уничтожен по меньшей мере еще один город. Встал также вопрос о том, стоит ли ставить в известность русских, а если им и сообщать, то что именно. Кроме того, оставалось неясным, как вообще будет происходить капитуляция в том случае, если "Армагеддон" достигнет своих целей. Никаких окончательных решений принято не было, и Гопкинс порекомендовал Рузвельту проконсультироваться с генералом Джорджем Маршаллом, председателем комитета начальников штабов.

На встрече, состоявшейся следующим днем, 13 августа, оба лидера союзников и их военные советники вернулись к обсуждению "Армагеддона". Убеждать потребовалось генерала ВВС США "Хэпа" Арнолда. Хотя он готов был признать, что "Гоморра" потрясла немцев, он сомневался, что применяемое королевскими ВВС бомбометание по площадям достигло целей, поставленных планом "Пойнтбланк". Кроме того, пройдет не один и не два месяца, прежде чем число тяжелых бомбардировщиков достигнет 3000, и Арнолд интересовался, достаточно ли наличных сил, чтобы устроить еще пять Гамбургов. В конце концов Арнолд вынужден был уступить, особенно когда Черчилль указал, что вскоре Италия, весьма вероятно, выйдет из войны, и этот момент окажется психологически удобным для начала "Армагеддона". Сообщить Сталину о своих замыслах Черчилль с Рузвельтом сочли за лучшее тогда, когда вступивший в действие "Армагеддон" произведет нужное впечатление. [346]

"Армагеддон": первая фаза

15 августа в Квебеке наконец состоялась конференция "Квадрант" ("Quadrant"). План "Армагеддон" получил официальное одобрение, и было дано распоряжение начать операцию как можно раньше. Координировать операцию поручили Порталу; было также решено не предупреждать немцев о первой атаке. Но объединенный комитет начальников штабов особо подчеркнул, что "Армагеддон" является частью "Пойнтбланк", и ни в коей мере не заменяет его.

О принятом на конференции решении находящийся в Лондоне Боттомли был поставлен в известность 16 августа, но он был не в состоянии немедленно предпринять требуемые действия. КБА королевских ВВС выполнял специальное задание — его самолеты бомбили стартовые площадки экспериментальных ракет в Пенемюнде, где производились и испытывались "Фау-1" и "Фау-2". Харрис стремился поскорее завершить это задание и организовал налет в ночь с 17 на 18 августа. В налете участвовало около 600 бомбардировщиков, которые сбросили 1800 тонн бомб. Урон оказался настолько велик, что ракетная программа "Фау-2" была отброшена назад почти на два месяца. Поскольку цель отличалась относительно небольшими размерами, то рейд проводился в лунную ночь и, как следствие, потери составили сорок бомбардировщиков. Более того, немцы впервые применили новое оружие — сдвоенную пушку верхнего боя, установленную на Me 110 и известную как "schrage Musik"203.

На 17 августа была запланирована и крупная операция Восьмой воздушной армии — первый глубокий рейд в Германию для бомбардировки шарикоподшипникового завода в Швейнфурте и завода в Регенсбурге, где производили Me 109. Объединенный комитет начальников штабов принял решение до начала "Армагеддона" нанести отвлекающий удар. Налет на Швайнфурт — Регенсбург мог надолго задержать начало "Армагеддона", особенно если потери бомбардировщиков будут тяжелыми. На деле последние 500 километров бомбардировщикам пришлось бы лететь к целям без сопровождения истребителей. Более того, во время массированного налета бомбардировщиков В-24 "либерейтор" на нефтяные поля Плоешти в Румынии, предпринятого 1 августа с баз в Северной Африке, Девятая воздушная [346] армия потеряла 53 из 163 самолетов. Потери такого уровня в операции против Швайнфурта и Регенсбурга могли серьезно подорвать "Армагеддон", и подобный риск был недопустим.

Утром 18 августа Боттомли провел совещание между Харрисом и Икером, на котором начало "Армагеддона" было назначено на 23 августа, а жертвой выбран Любек. Первыми должны наносить удар RAF, на следующий день подключатся американцы, следующей ночью вновь действуют RAF. Достаточным предполагалось три удара, но было высказано мнение об организации дальнейших атак — после 24-часовой паузы, отведенной для оценки результатов бомбардировки. Харрису также было объявлено, что под его командование временно передаются три эскадрильи ночных истребителей "москито".

Для большего эффекта неожиданности 21 августа американцы атаковали Франкфурт и Висбаден, а королевские ВВС в ночь с 22 на 23 августа вылетели на Леверкузен, к северу от Кельна. Когда днем 23 августа английским экипажам впервые стало известно об "Армагеддоне", их охватило радостное возбуждение. Вот как вспоминал один из хвостовых стрелков "ланкастера":

"Мы знали, что это будет нечто грандиозное, потому что услышали слова "максимальные усилия". Но когда на инструктаже нам сказали, что задумал "Бомбер" Харрис, мы были поражены. Инструктаж продолжался, мы начали осознавать, чего достигли налетом на Гамбург, и тогда до нас стало доходить, что теперь-то мы, возможно, выиграем войну. Настроение в эскадрилье стало приподнятым, людей охватил энтузиазм, все готовы были немедленно взяться за дело. Такого прежде не бывало."

Этой ночью 710 бомбардировщиков поднялось в воздух. Бомбардировщики "москито" совершили отвлекающие налеты на Бремен, Киль, Гамбург, а ночные истребители, оборудованные "Serrate", вылетели в качестве эскорта, по флангам волны бомбардировщиков. Самолеты взяли курс на восток, потом, почти достигнув Киля, повернули на юг, к своим целям. Целеуказание оказалось очень точным, и более 50% бомб легли в пределах пяти километров от точки прицеливания. Ночные истребители "москито" сбили двенадцать самолетов противника, несомненно застигнув "Люфтваффе" врасплох. На свои аэродромы не вернулось лишь пятнадцать бомбардировщиков.

24 августа, вскоре после рассвета, 376 В-17 поднялись в воздух. Над Голландией, отвлекая истребители "Люфтваффе", барражировали "тандерболты" Р-47 и "спитфайры". Треть бомбардировщиков отделилась для атаки порта Вильгельмсхафена, а остальные, держась прежнего курса, пересекли Шлезвиг-Гольштейн [347] севернее Гамбурга. Свою цель летчики могли определить по облаку дыма, поднимающегося над городом, но были вынуждены бомбить вслепую. Гражданские службы, отчаянно боровшиеся с возникшими после прошлого налета пожарами, были совершенно рассеянны, а большая часть пожарных машин уничтожена. Немецкие истребители сумели сбить пятнадцать В-17 после того, как те отбомбились; на счету зенитной артиллерии — еще пять самолетов. К середине дня Любек превратился в развалины, и из города потянулся поток уцелевших жителей.

Сообщения американцев о разрушениях указывали, что во второй атаке, по всей вероятности, нет необходимости, но застлавший Любек дым не позволил разведчикам-"спитфайрам" получить разборчивые фотографии. Поэтому в 18:00 Харрис принял решение продолжать действовать согласно плану. На этот раз он, однако, отправил первыми "москито", чтобы ввести немцев в заблуждение, будто те выполняют отвлекающий маневр, "москито" атаковали в 23:00, а через 90 минут около 500 тяжелых бомбардировщиков нанесли главный удар. Видимость по-прежнему была плохой, и "следопыты" вынужденно применили целеуказание вслепую. Потому точность оказалась много хуже, чем в предыдущую ночь, но значения это не имело. Любек был уничтожен. Судя по дневниковым записям Геббельса, гауляйтер Любека, когда сумел в конце концов дозвониться в Берлин — почти вся связь Любека с остальной страной была уничтожена, — бился в истерике. Число погибших жителей достигало почти 10 тысяч человек. Без крова осталось 70% жителей города, и гауляйтер был не в силах совладать с ситуацией. Переполох вновь охватил нацистскую голубятню, но, как и прежде, Гитлер оставался непоколебим. Для него по-прежнему главным было русское наступление, начавшееся сразу после катастрофы под Курском — неудачного немецкого наступления в начале июля. Поэтому он просто велел Борману сменить гауляйтера. Новый гауляйтер прибыл в Любек в сопровождении усиленного эскорта эсэсовцев, которые в скором порядке и расстреляли его предшественника за пораженчество.

Вновь немецкое радио обрушилось на западных союзников с обвинениями в бесчеловечности, но на сей раз прозвучало заявление, что любой захваченный "Terrorflieger" может быть расстрелян на месте. Более того, поскольку Любек являлся основным портом, через который Международный Красный Крест передавал посылки для военнопленных, то последние более не смогут получать их. Теперь Черчилль и Рузвельт санкционировали передачу по радиостанции ВВС предупреждения для немцев: если в следующие семь дней не будет никаких указаний на то, что Германия проявляет подлинную готовность вести переговоры о капитуляции, еще один немецкий город подвергнется той же участи. Это заявление передавалось вечером 26 августа, кроме того, была проведена широкомасштабная операция "Никель" ("Nickel"), в ходе которой бомбардировщики RAF из тренировочных частей разбрасывали в прибрежных районах Голландии, Бельгии и Франции пропагандистские листовки, в которых сообщали немецким защитникам о случившемся с Гамбургом и Любеком и предупреждали о возможных повторениях.

В тот же вечер 26 августа Портал вылетел из Квебека в Великобританию. Успех с Любеком вселял уверенность, и он чувствовал, что важно ему лично координировать "Армагеддон". Портал встретился с Икером и Харрисом, которые уже сошлись в выборе очередной цели, которой стал Бремен. Кроме того, они подбирали другие цели для атак во время действия недельного срока ультиматума.

В ночь с 30 на 31 августа 660 самолетов RAF атаковали города Гладбах и Рейдт возле Мюнхена. Во время этой высокоэффективной операции была уничтожена половина районов сосредоточения живой силы противника вокруг каждого городка. Страшась, что с ними обойдутся так же, как с Любеком, жители пытались бежать, но были остановлены местными нацистскими властями. 31 августа американцы произвели налет на Бонн, а следующей ночью "москито" RAF нанесли свой удар, играя на нервах горожан.

К этому времени заметно возросло число случаев уклонения от службы в вермахте. Многие мужчины, особенно из армейских частей с севера Германии, тревожась за своих близких, начали затягивать возвращение из отпусков. Старшие офицеры отмечали заметное падение боевого духа и не знали, что предпринять. Страдало и военное производство, причем не только из-за физического ущерба предприятиям, но и просто из-за того, что работники опасались за судьбы своих семей, поскольку, в отличие от них, их близкие не всегда имели возможность укрыться в бомбоубежищах204. Среди тех, кого серьезно беспокоила [349] сложившаяся ситуация, был Йозеф Геббельс, старавшийся найти в выступлениях министерства пропаганды нужную ноту, чтобы восстановить боевой дух нации. Для эвакуации с северо-запада Германии на юг и восток детей и незанятых в важном военном производстве были назначены особые поезда. Личным приказом Гитлер распорядился Альберту Шпееру в срочном порядке построить из сборных домов поселки для беженцев.

"Армагеддон": вторая фаза

Вторая фаза "Армагеддона" началась 5 сентября. На сей раз первыми атаковали американцы. Всего же в течение следующих десяти дней на порт Бремен было совершено три дневных и три ночных налета. Разрушения вновь были огромны, и бездомными стали еще около 300 тысяч немцев, а число убитых превысило 20 тысяч. Суммарные потери союзников составили 4,5% от числа самолетов, участвовавших в налетах.

Немецкое радио продолжало проклинать и ругать союзников, но позиция Великобритании и США оставалась по-прежнему непреклонной. Однако не все на стороне союзников мирились с тем, что было совершено во имя стремления к победе. Епископ Белл из Чичестера и член палаты общин Ричард Стоукс задавали в парламенте весьма неудобные вопросы, утверждая, что проведение политики, идущей вразрез со всем естественным правом войны, ставит самих союзников на тот же уровень низости, что и Германию. Военный теоретик капитан Бэзил Лиддел Гарт также публично заявил о том, что очень встревожен происходящими событиями205, свою озабоченность выразили и некоторые республиканцы в США. Но Черчилль, выступая 21 сентября перед палатой общин с сообщением о своей поездке в Америку, недвусмысленно заявил: "Мы обязаны использовать все возможные средства, чтобы поставить на колени нацистского зверя и положить конец страданиям, которые он несет народам Европы и всего мира".

После разрушения Бремена ультиматумов Германии больше не предъявлялось. Но последовала пауза, необходимая для перегруппировки бомбардировочных соединений, хотя союзники и продолжали атаковать вражеские цели. Корпус бомбардировочной авиации RAF в ночь со 2 на 3 октября нанес [350] удар по Мюнхену, а через три ночи — по Берлину. Эти налеты имели целью продемонстрировать, что под угрозой все основные города Германии. В случае налета на Берлин потери составили 6,9% из-за очень сильной противовоздушной обороны.

Следующей целью "Армагеддона" значился Ганновер. На сей раз атаку начали RAF в ясную ночь с 8 на 9 октября. Бомбометание было исключительно точным. Однако по курсу, взятому бомбардировщиками, немцы догадались, что целью является Ганновер, подтверждением чему стали немецкие ночные истребители. 23 из 650 бомбардировщиков были потеряны, но "москито" сбили 18 немецких самолетов. Потом, выждав суточную паузу, в действие включились американцы, частью своих сил произведя отвлекающий удар по Падерборну к юго-западу. Следующие две ночи цель атаковал корпус бомбардировочной авиации, но из-за густой облачности разброс был велик. Однако последующие американские дневные бомбардировки возместили неточность, и все завершила ночная атака из-за облаков с 18 на 19 октября. Аэрофотосъемка результатов налета показала, что 65% города разрушено.

Заговор против Гитлера

Ситуация в Германии становилась все мрачнее. Русский паровой каток неуклонно оттеснял немецкие войска к реке Днепр. Италия была выведена из войны, и союзники прочно закрепились на материке, отвлекая на себя войска, которые приходилось снимать с других участков обороны. Боевой дух в армии стремительно падал. Невыходы на работу и дезертирство из вооруженных сил постоянно росли206. Пораженческие настроения настолько захватили страну, что пришлось отозвать из России "эйнзацкоманды СС" (SS Einsatzgruppen), чтобы произвести скорые казни, причем иногда казненных оставляли висеть на фонарных столбах в знак предостережения.

Однако Гитлера ничуть не трогали ни растущий масштаб разрушений, ни страдания немецкого народа. Тогда-то различные группы Сопротивления в Германии, чья решимость избавить страну от Гитлера укрепилась после Сталинградской катастрофы в начале года, решили, что пора действовать быстро, иначе неминуемо сползание страны во всеобщий хаос. [351]

Наиболее влиятельные участники Сопротивления, среди которых были такие фигуры, как адмирал Вильгельм Канарис, фельдмаршал Эрих фон Вицлебен и генерал Фридрих Фромм, разослали эмиссаров, чтобы склонить на свою сторону видных военачальников, особенно Герда фон Рундштедта (главнокомандующего на Западе), Эрвина Роммеля и командующих группами армий на Восточном фронте. До сих пор большая часть прусской военной верхушки не желала иметь ничего общего с заговорщиками. Фельдмаршал Эрих фон Манштейн, командующий группой армий "Юг" на Восточном фронте, даже воскликнул: "Прусские фельдмаршалы не бунтуют". Но и им слишком очевидна была неизбежность поражения Германии, и иного выбора, кроме как встать на сторону заговорщиков, у них не было. Все сходились во мнении, что прежде любых переговоров с Москвой нужно заключить соглашение с западными союзниками.

Пока в штабах разрабатывали планы захвата ключевых пунктов и ареста верхушки таких нацистских организаций, как гестапо и СС, Канарис, будучи главой абвера, через доверенных агентов в нейтральных Лиссабоне и Швейцарии начал искать выход на союзников. Первые контакты имели место в середине октября, но и Рузвельт, и Черчилль твердо стояли на том, что переговоры о мире с Германией они начнут лишь тогда, когда Гитлер будет отстранен от власти, а его место займет свободное от нацистов правительство. Пока этого не случится и пока не будет заключено перемирие, бомбардировки будут продолжены.

В последние дни октября были совершены налеты на Рур и другие цели. Затем в ночь с 3 на 4 ноября началась атака на Кассель. Общий план был схож с предыдущими — десять дней спустя от города остались груды развалин. Это побудило заговорщиков действовать еще быстрее. Однако теперь в их рядах появилась новая и важная фигура.

С началом "Гоморры" Альберт Шпеер, министр военной промышленности и вооружений, все более и более разочаровывался в Гитлере и в конце концов понял, что тот готов принести всю Германию в жертву на алтарь своей теперь безумной веры в свою победу. В то же время Шпеер испытывал муки совести — ведь он сам, как рейхсминистр, сыграл немалую роль в том, что Германия оказалась в нынешней ситуации. Осторожные расспросы привели Шпеера к генералу Фромму и его начальнику штаба полковнику Клаусу фон Штауфенбергу, получившему ранения на фронте. [354]

Их встреча состоялась 10 ноября, в самый разгар налетов на Кассель. Штауфенберг предложил воспользоваться спрятанной в портфеле миной, и Шпеер рассказал присутствующим, что 17 ноября он вызван в "Волчье логово" для доклада Гитлеру о планах строительства городов для беженцев. И так случилось, что в тот день, вместе со всем штабом ОКВ, встретили свой конец Гитлер, Геринг, Геббельс и Борман. И Шпеер пожертвовал жизнью207, чтобы обеспечить успех предприятия.

Последняя атака и капитуляция Германии

Затем события начали развиваться стремительно. Войска Фромма быстро заняли правительственные здания и радиостанции в Берлине. То же самое происходило в Париже и Риме. Власть перешла к новому правительству Германии, номинально возглавляемому фон Вицлебеном. Первым его шагом стало заявление о прекращении всех наступательных боевых действий на суше, на море и в воздухе. Но без крови не обошлось, поскольку отдельные, наиболее фанатичные последователи Гитлера пытались сопротивляться неизбежному.

Правительство фон Вицлебена первоначально пыталось вести переговоры только с западными державами, но Рузвельт и Черчилль настояли, чтобы оно договаривалось и со Сталиным208. Так случилось, что на конец ноября намечалась встреча Большой Тройки в Тегеране. Сталин согласился, что конференцию [355] имеет смысл перенести на более ранний срок, и она собралась 24 ноября. Союзники огласили условия капитуляции. Все немецкие войска на оккупированной территории остаются на местах, пока не будут развернуты войска союзных держав для наблюдения за разоружением и выводом войск. Большая часть Германии, включая и довоенные аннексии, будет занята союзниками, вся военная промышленность подлежит демонтажу. Берлин был предупрежден, что до принятия этих условий бомбардировки будут продолжаться.

Поначалу Германия пыталась уклониться от прямого ответа, но одного налета на пятую цель в списке "Армагеддона", Брюнсвик, для немецких эмиссаров, как военных, так и гражданских, оказалось достаточно. Не было никаких подражаний "удару в спину" 1918 года, и 14 декабря 1943 года в Лиссабоне германская делегация подписала исходное соглашение. Таким образом, "Армагеддон" стал доказательством теоретических концепций о роли авиации, хотя его успех больше обязан выбору момента, чем его жестокости209.

Что было на самом деле

Изложение фактов соответствует действительным историческим событиям до момента завершения "Гоморры". На самом деле ни командование корпусом бомбардировочной авиации королевских ВВС, ни, вообще-то говоря, Портал или Черчилль не оценили, каким потрясением для немцев было разрушение Гамбурга. Харрис стремился к тому, чтобы конечной целью операции "Пойнтбланк" стал Берлин, и надеялся на активное участие американцев в этой операции. Но налет 17 августа на Швейнфурт — Регенсбург серьезно подорвал уверенность 8-й воздушной [356] армии в своих силах и вынудил ее командование изменить планы. После второй попытки нанести удар по Швайнфурту чувство неуверенности лишь усилилось. Следовательно, чтобы "Армагеддон" мог быть выполнен, необходимо было забыть об итогах первого рейда на Швайнфурт-Регенсбург.

В моем сценарии первоначальные сомнения "Хэпа" Арнолда в плане "Армагеддон" представляют определенную позицию, которой вначале придерживалась часть летчиков США, кроме того, необходимо принимать во внимание, что один из их выдающихся теоретиков того времени, майор Александр Северски, уже был осужден за "незапланированный вандализм" при бомбардировке по площадям.

Технические устройства, использованные бомбардировочной авиацией RAF, ничем не отличаются от тех, что были во второй половине 1943 года, за исключением ночных истребителей "москито", оснащенных устройством "Serrate". Верно то, что Ганновер был не очень хорошо видим при помощи H2S.

Последняя часть главы — почти полностью выдумана. Достаточно сказать, что Шпеер, по его собственному свидетельству, хотя и задумывался об убийстве Гитлера, но было то не раньше 1945 года.

Комментарии

Идея поставить противника на колени не силой армии и военным искусством, но путем тотального устрашения, не давала покоя многим поколениям военачальников. Объектом такой войны должна была являться не армия враждебной страны, а её мирное население, которое (казалось бы) куда проще устрашить методом террора.

Будем называть вещи своими именами — автор статьи представил нам сценарий именно террористической войны, войны против мирного населения, войны, нарушающий все законы и обычаи ведения боевых действий и квалифицируемой Гаагской и Женевской конвенциями как военное преступление. Для подобной войны не нужно ни военное искусство, ни храбрость солдат, ни даже могущественная армия. Достаточно иметь многократно превосходящую экономику и возможность терроризировать население противника, не подвергая опасности жизнь своих солдат.

Перспектива невероятно соблазнительная, особенно для цивилизации, которая ощущает себя сильной, но патологически боится человеческих потерь — и поэтому не прочь заменить жизни своих солдат жизнями чужих мирных граждан.

Только вот любой эффект от подобных действий может быть либо отрицательным, либо сомнительным — если он будет вообще. Ибо автор совершенно справедливо упомянул мнение некого капитана Лиддел Гарта, для которого вышеприведенный сценарий действительно выглядел бы вопиющей ересью, нарушающей все [358] положения военного искусства как строгой науки. Испугать угрозой тотальной войны нацию, которая давно уже решилась на подобную войну, абсолютно нереально. Напротив, эффект будет строго обратным — и несть тому примеров в истории той же Второй Мировой. До последней капли крови готовы были сражаться и советские солдаты, окруженные в Белостокском и Киевском котлах, и жители осажденного Ленинграда, и японцы после столь же тотальных бомбардировок, и сами немцы — даже в 1945 году, после гораздо более страшных авианалетов (например, на Дрезден, когда погибло не 10 и не 20 тысяч жителей, а по различным оценкам от 30 до 100 тысяч). Из более поздней истории стоит вспомнить Вьетнам, на который было сброшено в четыре раза больше взрывчатки, чем потрачено за всю Вторую Мировую. Результат — даже не нулевой, а отрицательный: под воздействием террористических действий воля народа к сопротивлению лишь крепла.

Однако остается еще один вопрос — о возможности с помощью тотальных бомбардировок подорвать военно-промышленный потенциал противника. Задача эта кажется куда более реальной, чем запугивание мирного населения. Однако до самого конца 1944 года, то есть до вступления войск противника на территорию рейха, выпуск танков, самолетов и подводных лодок в Германии неуклонно возрастал. Производство маскировалось, рассредотачивалось, зарывалось под землю. На защиту главных промышленных районов (площадь которых была не столь значительна даже по сравнению с масштабами жилой зоны городов) были брошены огромные силы ПВО. Поэтому от англо-американских бомбардировок страдало не столько производство, сколько опять же мирное население. Да и возможности германской ПВО автор статьи заведомо преуменьшает, одновременно преувеличивая силу ночных "москито". Потери "летающих крепостей" над Германией даже в 1944 году были весьма велики. И оказались бы еще большими, если бы не состоялась высадка в Нормандии: бомбардировщикам союзников пришлось бы от самого Ла-Манша лететь над занятой противником территорией без прикрытия обычными одномоторными истребителями.

Впрочем, не исключено, что в созданной автором реальности эти потери действительно были куда больше, чем приведенные в статье официально объявленные цифры. Ведь целью описанной тактики является сбережение жизней своих солдат. Что само по себе вовсе не предосудительно — но становится омерзительным, когда за победу предполагается платить кровью мирных граждан, вся вина которых состоит в поддержке "тоталитарного режима". К сожалению, подобную философию "оправданного убийства" мы можем наблюдать и сейчас.

Но известно, что при тридцатипроцентных потерях в бомбардировочных соединениях (как это было при вскользь упомянутом автором очерка налете на Плоешти) американские пилоты начинали проявлять [359] недовольство, отказываясь от боевых вылетов. Потому-то, кстати, в США до сих пор официально не названо число американских солдат, погибших в Корейской войне. Сегодня, на тот момент, когда пишутся эти строки, НАТО еще не признало ни одной боевой потери в небе Югославии. Но ко времени выхода этой книги ситуация вполне может измениться — скрывать информацию в нашем мире становится все труднее и труднее. Поэтому часть сделанных нами умозаключений читатель уже вполне сможет сам проверить на практике.