Новая концепция
С самого начала планирования операции «Морской лев» — предполагаемого вторжения в Соединенное Королевство — Адольф Гитлер чувствовал, что она никогда не будет осуществлена. 31 июля 1940 года, спустя три недели после того, как «Люфтваффе» начали борьбу за господство в воздухе над южной Англией, фюрер германской нации собрал командующих родами войск в Бергхофе и обратился к ним с речью. Он потребовал выработать альтернативную стратегию, которая позволила бы усадить за стол переговоров упрямую администрацию Черчилля. Основная мысль, изложенная фюрером, звучала так: «В случае отказа от вторжения на Британские острова наши усилия должны быть направлены на уничтожение факторов, позволяющих сейчас Англии надеяться на изменение ситуации к лучшему».
Надеждой Англии, заявил он, являются Россия и Америка. Если надежда на Россию исчезнет, то Америка также отпадет от Англии. «Россия должна быть ликвидирована. Чем скорее мы разгромим Россию, тем лучше. Операция только тогда будет иметь смысл, если мы одним стремительным ударом разгромим государство». Вся советская система есть не что иное, как ветхий сарай из прогнившего дерева; вермахту достаточно посильнее пнуть дверь, чтобы все сооружение развалилось. Если вторгнуться в Россию в мае 1941 года, то всю кампанию можно завершить еще до начала зимы, за пять месяцев.
Многие из присутствующих на совещании понимали, что, хотя германская армия оснащена достаточно хорошо, она еще не готова к длительной войне. Если расчеты фюрера окажутся неверными, Германия окажется втянутой в затяжную войну, бесперспективность которой была очевидна всем. В числе тех, кто был согласен с альтернативной стратегией фюрера и промолчал, был гросс-адмирал Эрих Редер — главнокомандующий военно-морским флотом, занятый текущими приготовлениями к «Морскому льву»5. А к тому времени Великобритания будет куда лучше готова встретить вторжение.
Стратегия Редера
Как и Гитлер, Редер имел серьезные сомнения в осуществимости «Морского льва». Он был согласен с мнением фюрера, что Великобританию вполне возможно одолеть одними лишь непрямыми действиями. Подводный флот Германии еще не добился впечатляющих результатов в Атлантике, поэтому полная блокада Британских островов — или хотя бы нечто близкое к ней — мыслилась лишь в довольно отдаленном будущем. Чтобы ускорить выполнение этой задачи, Редер обратился к рейхс-маршалу Герману Герингу, главнокомандующему «Люфтваффе», с предложением сосредоточить усилия одного или более воздушных флотов на полном разрушении порта Ливерпуль. С тех пор, [22] как Лондон и порты восточного и южного побережий оказались в значительной степени бездействующими, через Ливерпуль шла значительная часть грузов и военных материалов, поступающих в Соединенное Королевство. Тем самым этот порт стал стратегическим козырем, важность которого была неоценима. Когда суда, избежавшие атак подводных лодок, просто нельзя будет разгрузить, способность Британии вести войну окажется подорвана — и таким образом англичане станут куда более восприимчивы к мирным предложениям. Но Геринг счел оскорблением вмешательство в дела своих «Люфтваффе» и продолжил над южной Англией битву на истощение.
К середине сентября «Люфтваффе» по-прежнему не добились требуемого результата. В конце концов все удобные для переправы через Канал сроки прошли, и Гитлер отложил проведение операции «Морской лев» на неопределенное время. Десять дней спустя Редер добился аудиенции у фюрера и в общих чертах изложил свое видение дальнейшей стратегии.
Сначала Редер согласился с главным утверждением фюрера — проблему непреклонной позиции Черчилля нельзя решить прямыми действиями7. И так уж совпало, что именно [24] в этом районе англичане пока не спешили с активными действиями, а концентрировали силы для проведения своей традиционной политики — уничтожения слабейшего члена враждебного альянса. В данном случае жертвой предстояло стать Италии.
Заметив короткий кивок Гитлера, Редер решил акцентировать его внимание на главном.
— Военные аспекты нашего союза с Италией слишком сильно напоминают наш союз с Австро-Венгерской империей в прошлую войну. Если припомнить, то тогда мы говорили, что она висит у нас на шее мертвым грузом. Мой фюрер, при всем своем уважении к дуче я осмелюсь предположить, что нынешняя ситуация во многом схожа с той.
Гитлер помолчал, недолго подумал и попросил Редера развить тему.
— Италия, по-видимому, совершенно не замечает нависшей над ней опасности, — продолжил гросс-адмирал. — А тем временем Германия вынуждена бороться с Великобританией всеми имеющимися у нас средствами, иначе американская помощь скоро восстановит способность англичан вести наступательные действия. По этой причине вопрос о Средиземноморье должен быть решен не позже зимы. Во-первых, я предлагаю обезопасить наш правый фланг, захватив при участии Испании Гибралтар. На следующем этапе следует захватить Мальту: это даст нам контроль над коммуникациями в Центральном Средиземноморье. Затем мы сможем отправить морем войска в Северную Африку, где они станут острием наступления армий стран Оси, имеющего целью установить контроль над Суэцким каналом. На завершающей стадии можно будет продолжить наступление через Палестину и Сирию, что выведет нас к турецкой границе. Турция окажется в нашей власти, кроме того, мы сможем нанести удар по нефтяным промыслам Ирака и Персии. Тогда проблема России предстанет совершенно в ином свете. Судя по всем признакам, Россия напугана нами — поэтому вряд ли даже понадобится наступление на нее со стороны Турции. Значит, мы избежим опасности вести затяжную войну на два фронта. Я полагаю, эти действия убедят англичан, что глупо и далее продолжать бороться против нас. Особенно, если одновременно нам удастся разместить базы подводных лодок на Канарских островах и островах Зеленого Мыса, что еще туже затянет удавку на линиях морских перевозок.
Хотя ответ Гитлера был сдержанным, Редер видел, что победил.
— Я согласен с общим направлением ваших рассуждений, хотя есть несколько затруднений политического плана, которые [25] потребуется преодолеть на самом высоком уровне, — сказал фюрер. — Между синьором Муссолини и мною имеется предварительная договоренность, что Средиземноморье останется его зоной ответственности. Вы знаете, он крайне чувствителен к вопросам, затрагивающим его личный престиж и честь. Тем не менее я полагаю, что дуче возможно убедить действовать сообща, если предложить расширить его Новую Римскую империю за счет одной из французских колоний — хотя бы Туниса. Что же касается Испании, то генерал Франко обязан нам обоим — и дуче, и мне — за ту значительную помощь, которая была оказана ему во время гражданской войны. Придет пора платить долги, сколь бы ему ни хотелось остаться вне игры. Наградой Франко послужит возвращение Испании Гибралтара — конечно, по завершении военных действий. Думаю, это удовлетворит исторические амбиции Испании9.
— Фюрер, в документе, подготовленном ОКБ, нет упоминания о вероятном сопротивлении, которое будет оказано силами вишистской Франции, когда мы поведем войска через их территорию в Испанию, — заметил он. — Полагаю, это обстоятельство требует пояснений. [26]
Реакция Гитлера, бывшего ефрейтора, ставшего полководцем, отличалась нетерпимостью:
— Это обстоятельство не упоминалось по той простой причине, что оно совершенно неуместно! Я лично проинформировал маршала Петена, что не только малейшая попытка к сопротивлению будет безжалостно подавлена, но что и сама Франция, как он ее понимает, в таком случае перестанет существовать! Кроме того, французы не забыли, как англичане бросили их под Дюнкерком, и они никогда не забудут, как в июле Королевский флот уничтожил их эскадру в Оране под тем предлогом, что французские корабли могут попасть к нам в руки. А тот, кто воображает, будто у французов до сих пор осталась хоть малейшая благодарность к бывшему союзнику, ничем не лучше пустоголового болвана11. Благодаря активности итальянской авиации, Королевский флот вынужден был покинуть свою базу на Мальте. Итальянский ВМФ включает в себя [27] 6 линкоров, 21 крейсер, 50 эсминцев и 100 подводных лодок13 ...Судя по всему, взаимодействие между авиацией и флотом налажено плохо.
Браухич доложил, что британский главнокомандующий на Ближнем Востоке генерал сэр Арчибальд Уэйвелл в своем распоряжении имеет войска численностью около 50000 человек, рассредоточенные на обширном участке от сирийской границы до Судана. Самая мощная группировка в 36000 располагается в Египте15. В сентябре он на 100 километров углубился в Египет, остановившись у Сиди-Баррани, приблизительно на полпути от основной оборонительной позиции англичан у Мерса-Матрух. Затем итальянцы зарылись в землю, теперь цепь их укрепленных лагерей протянулась на юго-запад в глубь пустыни. Армия Грациани состоит из пехотных дивизий, не оснащенных достаточным количеством транспорта, и не подходит для механизированной войны — не говоря уже о войне в пустыне. Танкетки CVS оказались менее полезны, чем устаревшие Pz.I. Помимо танкеток у итальянцев наличествует лишь одна бронетанковая часть — полковая группа средних танков М111 на Ближнем Востоке будут сметены в первые же дни операции «Сфинкс». В Средиземноморье следует перебросить силы и средства двух воздушных флотов. Действуя с баз в Испании, на Балеарских островах, в Сардинии, Южной Италии, Сицилии, Ливии, а со временем — и в Египте, «Люфтваффе» будут господствовать в небе над всей зоной боевых действий. Эскадрильи уязвимых пикирующих бомбардировщиков «штука», которые во время сражения над Англией действовали не в полную силу, вновь скажут свое решающее слово в боях на суше и на море18. Конец спору положил Гитлер, который выразил желание подробно ознакомиться со всеми значимыми составляющими операции «Сфинкс». [30]
Как полагал Браухич, для атаки Гибралтара большую часть требующихся пехотных частей должны предоставить испанцы, а непосредственная задача по подавлению крепости будет возложена на немецкую тяжелую артиллерию. По его просьбе генерал Карл Беккер, командующий артиллерией, сообщил собравшимся, что он планирует массированное применение сверхтяжелых пушек «бруно», установленных на железнодорожные платформы. Эти орудия будут вести обстрел крепости через залив со специально проложенных в районе Альхесираса железнодорожных веток. Калибр пушек варьировался от 238 до 283 мм, они были способны посылать снаряды весом от 9400 до 15000 килограммов на дальность от 20 до 36 километров20. К счастью, в Средиземном море почти не требовалось учитывать условия приливов — их роль и влияние на высадку были значительно меньшими, чем в Канале. Подводя итог, Редер высказал предположение, что операция, хотя и будет стоить дорого, в итоге окажется успешной.
Согласившись с этим суждением, Браухич тем не менее предложил перед основной высадкой выбросить в тыл защитникам острова 7-ю парашютную дивизию генерал-майора Курта Штудента — если на это согласны «Люфтваффе». Парашютный десант, несомненно, посеет хаос и смятение и уменьшит противодействие, которое будет оказано на берегу, — особенно если сразу после захвата аэродрома будет осуществлена высадка 22-й воздушно-мобильной дивизии. Дело было лишь в высоком риске всей этой операции.
Геринг возмущенно заявил, что его парашютисты готовы пойти на любой риск — разве не так было в мае, во время завоевания Голландии, когда они намного облегчили задачу армии? Правда, никогда прежде не предпринималась попытка высадить воздушный десант на остров, но подобная задача вполне по плечу дивизии Штудента. Насколько он понимает ситуацию, островной гарнизон по общей численности немногим превышает две бригады, в него также входят не слишком подготовленные [32] крепостные войска и матросы, а поддерживают эти части всего несколько легких танков.
Под конец совещания обсудили третью фазу операции «Сфинкс» — участие в Североафриканской кампании. Генерал-майор Вильгельм фон Тома только что вернулся из ознакомительной поездки в Западную пустыню. Он отметил, что при господстве на море британского Королевского флота снабжение значительного германского контингента, равно как и главных сил итальянской армии, будет попросту невозможным. Генерал фон Тома считал, что на этом этапе Германия должна выставить четыре танковые или механизированные дивизии, поскольку это тот минимум, который требуется для наступления, и тот максимум, который нужен для сохранения нынешней ситуации. Стоит лишить англичан господства на море, добавил он, и тогда при необходимости можно будет усилить эти соединения другими.
Возник вопрос, кого назначить командующим немецким контингентом. Было предложено несколько имен, но Гитлер, твердый как кремень, настоял на своей кандидатуре: генерал-майор Эрвин Роммель должен быть повышен в звании и назначен на эту должность. Генерал-полковник Франц Гальдер, похожий на академика начальник Генерального штаба сухопутных войск, был против. Роммель склонен к авантюрам и не соблюдает субординацию — утверждал он. Гитлер резко ответил, что в ходе минувшей кампании авантюризм Роммеля имел результатом захват 97000 пленных и 341 орудия. Кстати, поскольку, опять-таки вежливости ради, номинально он будет нести ответственность перед Commando Supremo22, в которое сходились нити управления разветвленной и многочисленной разведывательной сетью в Испании. В число ее агентов входили те, кто поддерживал коммунистов и не хотел мириться с их поражением в недавней гражданской войне. [34]
С севера на юг Испанию пересекали многочисленные орудия на железнодорожных платформах и поезда, везущие секции путей, в сопровождении частей, хотя и одетых в испанскую форму, но, без сомнения, немецких. Вокруг Альхесираса шло интенсивное железнодорожное строительство — этот факт подтвердили разведывательные полеты самолетов из Гибралтара. Это большое достижение разведки в свою очередь совершенно затмила другая удача. Английский военный атташе в Берне сообщил, что источник, имеющий контакты на высоком уровне с антифашистами в самом ОКБ, передал ему полный детальный план всей операции «Сфинкс». Этот человек, который предпочел скрыться под псевдонимом «Люси», сам был немцем-антинацистом, а теперь являлся гражданином Швейцарии. Он и раньше снабжал сведениями о готовящихся немецких вторжениях в Норвегию, Данию и Восточную Европу, и эти сведения, хотя на них и не реагировали, оказывались абсолютно достоверными24. Черчилль поклялся, что Мальту станут оборонять до последнего, и распорядился усилить [35] гарнизон острова. Ситуация в Западной пустыне находилась под контролем, и исчезновение угрозы, исходящей от «Морского льва», позволило перебросить три бронетанковых полка, включая один полк, оснащенный хорошо бронированными танками «матильда»26.
7 ноября соединение «Н» (линкор «Бархэм», авианосец «Арк Ройал», два крейсера и три эсминца), перебросив из Гибралтара на Мальту подкрепления численностью около 2000 человек, выполнило тем самым свое последнее задание в Средиземном море, — о чем еще не знал его командующий адмирал Сомервилл. По возвращении в Гибралтар Сомервилл получил приказ держать свои корабли в постоянной готовности к выходу в море, но о причинах такого приказа его в известность не поставили.
Днем 11 ноября авианосец Средиземноморского флота «Илластриес» в сопровождении крейсеров и эсминцев подошел к точке в 270 километрах к юго-востоку от Таранто для того, чтобы нанести удар торпедоносцами «суордфиш» по итальянскому флоту, стоявшему в бухте. Приблизительно в 16:00 стало ясно, что эскадру заметил вражеский самолет-разведчик берегового базирования, часом позже над нею появились первые эскадрильи итальянских бомбардировщиков. Как обычно, атаковали они с большой высоты, и причиненный ими ущерб был незначителен. Но в 17:30 на сцене появилось несколько немецких пикирующих бомбардировщиков Ju 87, с такой решимостью накинувшихся на цель, что корабли вынуждены были предпринять отчаянные действия по уклонению.
«Эти люди совершенно иначе взялись за дело, — вспоминал капитан эсминца «Суордсман». — Они профессионалы, знающие [36] свое дело. Они шли через наш зенитный огонь до тех пор, пока не решали, что промахнуться невозможно».
Две сравнительно небольшие бомбы угодили «Илластриесу» в полетную палубу, оставив рваные дыры в обшивке и помяв подъемник. Повреждения можно было отремонтировать, но стало ясно, что планируемый удар по Таранто осуществлять уже нельзя28.
Франко угрожает Гибралтару
У Приблизительно в это же время Франко закрыл границу с Гибралтаром, а его посол в Лондоне огласил ультиматум с требованием немедленно вернуть крепость под испанскую юрисдикцию. В этом требовании ему тотчас же было отказано. Следующим утром «Люси» подтвердил, что «Сфинкс-1» начнется в 03:00 15 ноября. [37]
Вечером 14 ноября угрюмый адмирал Сомервилл вернулся на борт своего флагмана, стоявшего в гавани Гибралтара; при себе он имел запечатанные пакеты с приказами. Вскоре после наступления темноты соединение «Н», усиленное линейным крейсером «Ринаун», выбрало якоря и исчезло на просторах Атлантики. В самом Гибралтаре горожане были отправлены в бомбоубежища, а гарнизон поднят по тревоге.
В 3 часа ночи немецкие орудия открыли огонь через залив Альхесирас, их поддерживали испанская полевая артиллерия и пушки среднего калибра с позиций расположенных южнее. Английские орудия береговой обороны мало чем могли ответить. К полудню город превратился в ад, а взлетно-посадочная полоса, на которой догорало несколько оставшихся самолетов, была испещрена воронками и выведена из строя.
Тем не менее Франко уже начали снедать сомнения в мудрости его поступка, а соединение «Н», держась за горизонтом, быстро приближалось к Кадису. Скрываясь в предрассветных сумерках на западе, торпедоносцы «суордфиш» с авианосца «Арк Ройал» проникли в гавань прежде, чем ее сонные защитники сумели организовать оборону. Уклонившись от яростного, но неточного зенитного огня, медлительные торпедоносцы нанесли смертельные удары по крейсерам «Канариас», «Галисия», «Альмиранте Сервера» и «Мендес Нуньес», отправив их на дно. Также были потоплены четыре эсминца и сожжен танкер. Через пять минут после того, как самолеты улетели, на верфь, якорную стоянку эсминцев и на причалы подводных лодок начали падать 381-мм снаряды «Бархэма» и «Ринауна». Полчаса спустя соединение «Н» повернуло прочь, оставив всю гавань в руинах. Четыре крейсера, пять эсминцев, две подводные лодки затонули; серьезные повреждения получили еще один крейсер, два эсминца и три подлодки; дым и пламя поднимались от горящего танкера и нефтехранилищ на берегу; верфь превратилась в груду битого камня и перекрученного металла; погибло около 1500 матросов. Потребовалось всего 90 минут, чтобы испанский военно-морской флот по сути превратился в груду металлолома. Английские потери составили один-единственный самолет-корректировщик «уолрус», который после долгого воздушного боя сбили три испанских истребителя, появившихся над бухтой, когда Сомервилл уже отступал.
Гибралтар продержался четыре недели. Казематы, галереи и бункеры в скале методично вскрывались и уничтожались немецкими пушками. После десяти первых дней генерал Хулио Санчес де Кордоба, возглавлявший всю операцию, организовал [38] атаку пехоты по перешейку, связывающему Гибралтарскую скалу с континентом. Сначала наступавшие «неожиданно» наткнулись на минное поле, а затем были наголову разбиты английскими войсками, окопавшимися в городских развалинах. Больше подобных попыток не предпринималось. Неминуемый конец наступил, когда были разрушены бетонные водосборники, засорив обломками находящиеся глубже в скалах цистерны с водой. 5 декабря Кордоба выслал парламентеров, предложив почетные условия сдачи. Будучи не в состоянии продолжать сопротивление и желая избавить гибралтарцев от дальнейших страданий, губернатор принял предложение испанского генерала. На следующий день знамена были сожжены, а оружие приведено в негодность, 700 солдат гарнизона, еще державшихся на ногах, маршем покинули Гибралтар, и испанцы завладели руинами того, что должно было стать их призом.
Битва у мыса Матапан
Тем временем внимание мира было приковано к Центральному Средиземноморью. Гитлер и Муссолини, удовлетворенные ходом боевых действий у Гибралтара, 25 ноября 1940 года дали санкцию на начало операции «Сфинкс-2». Два дня спустя адмирал Иниго Кампиони вывел итальянский боевой флот в море, имея особый приказ связать боем Средиземноморский флот Каннингхэма. Тем самым внимание англичан отвлекалось от десанта парашютистов и атаки на Мальту с моря, намеченных соответственно на 27 и 28 ноября. Каннингхэм, полностью осведомленный о происходящем, уже направлялся навстречу Кампиони. Два флота увидели друг друга 28 числа в 9 часов, приблизительно в 150 километрах к юго-западу от мыса Матапан. В этом первом крупном столкновении линейных флотов со времен Ютланда обе стороны располагали равным числом линкоров — у Кампиони были «Литторио», «Витторио Венето», «Джулио Чезаре» и «Конти де Кавур», а у Каннингхэма — «Уорспайт», «Вэлиант», «Малайя» и «Рэмиллес». Итальянцы имели большее число крейсеров и эсминцев, но в каком-то отношении это компенсировалось наличием в английской эскадре залатанного «Илластриеса».
Кампиони начал битву поворотом на левый борт, надеясь сделать англичанам «crossing Т». С этим он, однако, опоздал, потому что Каннингхэм просто довернул на несколько румбов на левый борт и сосредоточил весь огонь на «Джулио Чезаре», замыкавшем итальянскую линию. Через несколько минут попадания стали регулярными, и корабль, загоревшись, вывалился из линии. Опасаясь, [39] что Каннингхэм отрежет его от базы, Кампиони поспешно поднял скорость до максимальной и начал уходить на север, приказав эсминцам ставить дымовую завесу. Для сопровождения «Чезаре» он оставил три крейсера 1-й эскадры. Каннингхэм, однако, принял решение преследовать противника, поскольку ошибочно полагал, что корабли противника не смогут дать более 20 узлов скорости. Тут повезло итальянцам — курс английского соединения случайно вывел их прямо к эсминцам 9-й флотилии, командир которой отдал приказ немедленно отходить. Но на концевом эсминце «Джошуа Кардуччи» вышло из строя радио, а дублирующий приказ семафором просто не успели передать. Поэтому капитан этого корабля решил выйти в торпедную атаку и атаковал английские линкоры с дистанции трех кабельтовых. Его корабль был почти сразу же после торпедного залпа уничтожен огнем британских ЭМ охранения, но из шести выпущенных торпед одна попала в «Вэлиант» и одна в «Малайю». Опасность немедленно затонуть этим линкорам не грозила, однако скорость их серьезно упала. Поэтому Каннингхэм отказался от преследования отходящих главных сил итальянского флота, оставив его разгром самолетам с «Илластриеса», а сам решил вместо этого ограничиться уничтожением «Чезаре». Торпедоносцы «суордфиш» с «Илластриеса» смогли найти итальянскую эскадру лишь со второго захода и атаковали линкоры с носовых углов. Из двенадцати выпущенных торпед три попали в «Литторио», причем одна из них попала особенно удачно в зону 198-го шпангоута, где отсутствовала противоторпедная защита, корабль быстро начал крениться на нос, борьба за живучесть была поставлена отвратительно, и через восемнадцать минут «Литторио» переломился и затонул.
Около 14:30 уже над английской эскадрой появилось большое число немецких и итальянских самолетов. После того, как два оставшихся линкора Каннингхэма получили несколько попаданий, а крейсер и два эсминца были серьезно повреждены, адмирал повернул на базу. Вскоре после сумерек сполохи огня выдали местоположение горящего «Джулио Чезаре». Линкор, сопровождаемый крейсерами эскорта «Пола», «Зара» и «Фиуме», внезапно залило холодным светом осветительных ракет, и после мощного артиллерийского обстрела итальянские корабли превратились в тонущие обломки. Каннингхэм, радостно встреченный в Александрии, испытывал удовлетворение от того, что вырвал зубы у итальянского военно-морского флота. Его потери составили всего два эсминца и крейсер. Правда, вдобавок к этому все его основные корабли и ряд вспомогательных требовали серьезного и довольно продолжительного ремонта. [40]
Вторжение на Мальту
Высадка немецких парашютистов на Мальту оказалась близка к провалу. В планы входил одновременный захват трех взлетно-посадочных полос для последующего использования их для доставки подкреплений. Но десант попал под сильный зенитный заслон и огонь из стрелкового оружия. Потери в самолетах и людях были крайне тяжелыми, среди убитых в воздухе оказался и командир дивизии, генерал авиации Штудент. Некоторые роты были уничтожены полностью, даже не успев собраться. Была захвачена всего одна полоса, и ту нельзя было удержать без постоянной непосредственной огневой поддержки самолетов-штурмовиков. В конце концов периметр был расширен достаточно для того, чтобы вызвать воздушно-мобильную дивизию, но она понесла чудовищные потери, когда ее самолеты садились под огнем англичан. Позже «Люфтваффе» признали потерю за день 208 транспортных самолетов Ju 5230. Это потрясло Гитлера до глубины души. В конце месяца отрезвленный Франко обратился с просьбой использовать немецких парашютистов для того, чтобы вернуть Канарские острова (6–10 декабря после символического сопротивления захваченные направленным из Соединенного Королевства специальным оперативным соединением, поддержанным частью Флота Метрополии и соединением «Н»). Но фюрер был тверд в своем ответе: «Подобных операций больше не будет!»
Стратегия Уэйвелла: операция «Компас»
В Каире Уэйвелл прекрасно понимал, что вот-вот начнется последний акт драмы. В начале ноября его вызвали в Лондон, где полностью ознакомили с операцией «Сфинкс». Реакция Уэйвелла была такова: с имеющимися в его распоряжении силами нельзя удержать ни Египта, ни Палестины; после эвакуации обоих он намеревался отступать по долине Нила в Судан, а Средиземноморский флот уйдет через Суэцкий канал в Красное море. После напряженного спора Черчилль признал его правоту, получив заверения, что вскоре после отступления начнется завоевание итальянских колоний в Восточной Африке. Премьер-министр также согласился с эвакуацией Трансиордании. Он одобрил и другое решение — все английские войска в Ираке сосредоточить вокруг Басры для защиты нефтяных месторождений Персидского залива. Глубокую депрессию Черчилля слегка облегчила информация Уэйвелла о его намерении использовать войска Западной пустыни под командованием генерал-лейтенанта Ричарда О'Коннора для упреждающего удара по позициям Грациани к югу от Сиди-Баррани. «Вы должны ударить, как только будете готовы, — сказал он Уэйвеллу. — Нам, всем нам, в ближайшем будущем очень нужна победа».
Подготовка к упреждающей атаке, получившей кодовое наименование «Компас», продолжалась втайне весь ноябрь. [42]
В ночь с 8 на 9 декабря 7-я бронетанковая и 4-я индийская дивизии пробили 35-километровую брешь в цепи итальянских укрепленных лагерей. В то время как 7-я бронетанковая дивизия повернула вправо к побережью, имея целью отсечь Сиди-Баррани, 4-я индийская дивизия, которой в качестве ударной силы были приданы «матильды» 7-го королевского танкового полка, бурей пронеслась поочередно по всем северным лагерям. У Нибейвы двадцать три M11/39, единственные средние танки, которыми располагали итальянцы, были подбиты раньше, чем едва проснувшиеся экипажи успели занять свои места в машинах. К своему ужасу, итальянцы обнаружили, что, невзирая на всю доблесть своей артиллерии, они не имеют оружия, способного пробить 78-мм броню «матильд». Сопротивление, поначалу яростное, вдруг прекратилось, и затем началась массовая сдача в плен. На следующий день при схожих обстоятельствах был штурмом взят Сиди-Баррани. Итальянцы оставили южную часть своей цепи лагерей и поспешно отступили к ливийской границе, оставив лишь арьергард, который был разбит 12 декабря у Букбука одной из бригад 7-й бронетанковой дивизии.
Результаты «Компаса» были просто поразительны. За четыре дня боев были разгромлены силы противника, приблизительно равные четырем итальянским дивизиям; уничтожено или захвачено 237 орудий и 73 средних танка и танкетки; взято в плен 38000 пленных, в том числе 4 генерала. Пленных было намного больше, чем тех, кто их захватил, но итальянцы всецело подчинялись горстке англичан и на своих грузовиках отправились во временные лагеря в Дельте; впрочем, если быть честным, их единственной альтернативой была бы мучительная смерть от жажды в пустыне.
Египет оставлен
К изумлению итальянцев, О'Коннор остановил преследование у границы, затем отдал приказ скорым маршем отступать по дороге вдоль побережья. Его войска пересекли прежнюю линию фронта у Мерса-Матрух и вскоре достигли Эль-Аламейна, расположенного всего в 100 километрах от Александрии. Здесь они встретили 6-ю австралийскую дивизию, переброшенную из Палестины. Австралийцы занимались установкой широких минных полей в 60-километровом проходе между побережьем и непроходимой впадиной Каттара на юге. Впоследствии Уэйвелл так объяснял свою стратегию: [43]
— Мы только что нанесли знаменательное поражение итальянской армии. Но я ясно понимал, что в Ливии остаются еще шесть итальянских дивизий. Кроме того, мне сообщили, что в Триполи начали высаживаться авангарды четырех немецких дивизий, из которых две — бронетанковые, а две — механизированные. Триполи находится в 1500 километрах к западу, и, по моим оценкам, на фронт новые дивизии попадут не раньше середины января. Можно было встретить их на границе, но вместо этого я решил выиграть время и пространство для маневра, отступив в глубь Египта, тем самым создавая противнику немало проблем со снабжением и сохраняя свою армию. При необходимости я готов был вести сковывающие действия в дефиле у Эль-Аламейна, но моей целью, после того как наши резервы и запасы будут переправлены в Верхний Египет, было как можно быстрее оторваться от противника и не позволить ему одержать мало-мальски заметной победы. Я был совершенно уверен, что нет никакого героизма в том, чтобы без всякой пользы до последнего обороняться в путанице проток дельты Нила или в лабиринтах каирских переулков. Я был решительно настроен на завоевание итальянской Восточной Африки, и уже прорабатывались мероприятия по снабжению армии через Порт-Судан и Кению.
В 1940 году утечка информации от немцев к англичанам обычно шла от адмирала Канариса (шефа абвера) и его подчиненного полковника Остера.