Но вместе с тем в анналах истории запечатлены и такие события, которые никогда не изгладятся из памяти народа. Разве может быть забыт поистине великий подвиг советских людей в Великой Отечественной войне, в результате которого они спасли народы многих стран от фашистского рабства? Благодарное человечество никогда не забудет его. Оно долгие годы будет выражать Советской Армии искреннее признание и приносить дань уважения.

Чтобы добрая слава о советских людях и наших доблестных воинах передавалась из поколения в поколение, мы, участники Великой Отечественной войны, должны неустанно рассказывать молодежи, как советский народ и его Вооруженные Силы разгромили фашистскую Германию, выполнили свою освободительную миссию и спасли человечество от коричневой чумы. В настоящей статье рассказывается о подготовке и проведении операций войсками 3-го Украинского фронта с целью разгрома противника и освобождения Венгрии и Австрии.

Указанные операции проводились 3-м Украинским фронтом, как правило, совместно со 2-м Украинским. В конце 1944-начале 1945 г. Ставка Верховного Главнокомандования отводила весьма важную роль обоим этим фронтам, освободившим осенью Румынию, Болгарию, столицу Югославии Белград и направлявшим свои усилия на полное освобождение Балкан от фашистских оккупантов.

После освобождения Белграда войска 3-го Украинского фронта были перегруппированы севернее рек Дунай и Драва на территорию Венгрии. Вместе со своим соседом справа — 2-м Украинским фронтом они должны были наносить глубокий охватывающий удар по фашистской Германии с юга.

Успех готовившегося тогда наступления центральной стратегической группировки на варшавско-берлинском направлении находился в прямой зависимости от действий 2-го и 3-го Украинских фронтов. Поэтому Советское Верховное Главнокомандование, несмотря на усталость наших войск, потребовало быстрее подготовиться и приступить к проведению операций на территории Венгрии.

Но Ставка вынуждена была торопить 2-й и 3-й Украинские фронты с наступлением на будапештско-венском направлении не только в интересах действий центральной группировки. Это требование обусловливалось рядом обстоятельств, главными из которых были два. Во-первых, необходимо было как можно скорее лишить фашистскую Германию последнего союзника — хортистской Венгрии, с ходу, пока враг не успел хорошо изготовиться к обороне, овладеть ее столицей Будапештом и развить наступление на Вену.

Во-вторых, этим наступлением предполагали сорвать расчеты англо-американских правящих кругов, стремившихся упредить нас в выходе в страны Юго-Восточной Европы, чтобы установить там угодные им реакционные режимы. Их корыстные устремления для советских политических и военных руководителей были вполне очевидны. Именно с этой целью англичане высадились 4 октября 1944 г. в Греции, где немецких войск почти уже не было. Англичане готовились также к высадке в Триесте и Фиуме, откуда намеревались продвигаться на Будапешт и Вену. «Я очень хотел, чтобы мы опередили русских...» — писал впоследствии Черчилль131.

О подготовке операции в районе Триест-Фиуме, как «наиболее важной» на Средиземноморском театре военных действий, 30 октября 1944 г. сообщил генералу армии А. И. Антонову представитель верховного командующего на этом театре генерал-лейтенант Гаммель. В связи с этим, сказал он, не предполагается пока активных действий на итальянском фронте.

В ответ на это сообщение заместитель начальника Генерального штаба Красной Армии заявил генералу Гаммелю, что «нашей главной задачей является быстрее вывести из войны Венгрию, и главные наши усилия поэтому будут направлены в этом направлении»132. Как явствует из беседы генерала армии Антонова с генералом Гаммелем, Советское Верховное Главнокомандование не скрывало от союзников целей действий своих Вооруженных Сил.

Чтобы сохранить Венгрию, гитлеровское командование лихорадочно предпринимало меры к организации обороны. Для этой цели была использована часть сил, спешно отходивших из Греции и Югославии. Этот постепенный отвод был предпринят противником из-за боязни быть отрезанным на Балканах в связи с успешными действиями войск 2-го и 3-го Украинских фронтов, Народно-Освободительной армии Югославии и Болгарской Народной армии в октябре 1944 г.

Для решения крупной стратегической задачи — разгрома немецко-фашистских войск, действовавших на территории Венгрии, и создания плацдарма для наступления на Вену и в Южную Германию — нужны были значительные силы.

С целью сосредоточения усилий на будапештско-венском направлении Ставка Верховного Главнокомандования 15 октября 1944 г. приказала командующему 3-м Украинским фронтом перегруппировать свои войска на территорию к северу от Дуная. Через три дня Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин получил указание не позднее 25-27 октября одним стрелковым корпусом занять оборону по Дунаю на участке Сомбор, Новисад, чтобы прикрыть поиска левого крыла 2-го Украинского фронта, которым была поставлена задача овладеть Будапештом с ходу. Одновременно было сообщено, что на усиление фронта из резерва Ставки направляется 4-я гвардейская армия.

29 октября 46-я армия 2-го Украинского фронта, усиленная прославившимся в Белградской операции 4-м гвардейским механизированным корпусом под командованием генерал-лейтенанта танковых войск В. И. Жданова, предприняла наступление на Будапешт. Советские войска достигли предместий столицы Венгрии, но большего сделать им тогда не удалось. Враг сосредоточил в районе Будапешта крупные силы и оказал упорное сопротивление.

В связи с тем, что фронтальное наступление на Будапешт не увенчалось успехом, Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение нанести двухсторонний охватывающий удар силами 2-го Украинского фронта. 3-й Украинский фронт, согласно этому решению, должен был разгромить придунайскую группировку противника и мощным ударом на Секешфехервар обеспечить с юга. наступление войск 2-го Украинского фронта на Будапешт.

Указания на это наступление маршал Ф. И. Толбухин получил в Ставке в начале ноября от Верховного Главнокомандующего. И. В. Сталин также сказал ему, что не исключена возможность использования войск нашего фронта для удара в северном направлении. Ставка потребовала от командующего фронтом представить соображения о проведении операции согласно этим указаниям.

Штаб фронта, который я в то время возглавлял, на основе указаний, полученных от маршала Ф. И. Толбухина, детально спланировал операцию. Этот план был рассмотрен Военным советом фронта и в виде докладной записки командующего фронтом 12 ноября представлен в Генеральный штаб. В нем указывалось, что ближайшая задача войск фронта — овладеть плацдармом на западном берегу Дуная, севернее реки Драва и в дальнейшем разгромить придунайскую группировку противника и выйти на рубеж Секешфехервар, озеро Балатон и далее на юг до Дравы.

Для успешного проведения операции мы просили Ставку: обеспечить полное сосредоточение 4-й гвардейской армии не позднее 23 ноября; выделить фронту один механизированный и один кавалерийский корпуса для дальнейшего развития операции с целью отрезать пути отхода немцев из Югославии; вывести одну из болгарских армий севернее Дравы для прикрытия ударной группировки фронта с юга.

14 ноября Ставка утвердила представленный командующим войсками фронта план наступательной операции, согласившись со сроками ее проведения. Были удовлетворены и все наши просьбы.

Не имея в своем резерве на юго-западном направлении подвижных соединений, Ставка приказала командующему 2-м Украинским фронтом Маршалу Советского Союза Р. Я. Малиновскому передать нам конно-механизированную группу (5-й гвардейский кавалерийский и 7-й механизированный корпуса) под командованием замечательного кавалериста генерал-лейтенанта С, И. Горшкова. Было разрешено использовать 1-ю болгарскую армию для наступления совместно с войсками Народно-Освободительной армии Югославии между реками Драва и Сава. Этот вопрос предлагалось предварительно согласовать с болгарским и югославским командованием, что мы и сделали. Для поддержки югославских войск были выделены специальные группы артиллерии и авиации, войска 3-го Украинского фронта начали боевые действия в излучине Дуная в конце октября 1944 г. В начале ноября части 75-го стрелкового корпуса под командованием храброго генерала А. 3. Акименко ликвидировали предмостные укрепления противника в районах Батина и Апатии. В годовщину Великого Октября ночью передовые отряды высадились на правом берегу Дуная севернее устья Дравы и, сбив вражеское прикрытие, захватили небольшие плацдармы. Затем по мере подхода всех соединений -57-й армии, которой командовал генерал-полковник М. Н. Шарохин, эти плацдармы расширялись.

24 ноября была введена в сражение с целью форсирования Дуная южнее Мохача 4-я гвардейская армия, в командование которой с 29 ноября вступил генерал армии Г. Ф. Захаров. С этого времени за Дунаем действовали уже две армии 3-го Украинского фронта. Они расширили к концу месяца плацдарм на 180 км по фронту и до 50 км в глубину. Большую помощь стрелковым войскам при форсировании Дуная и в боях за расширение плацдарма в районах Байя, Мохач, Апатии оказали 17-я воздушная армия во главе с опытным и волевым командующим генерал-полковником авиации B. А. Судцом и Дунайская военная флотилия, которой в то время командовал прекрасно знающий свое дело военачальник вице-адмирал С. Г. Горшков.

1 декабря, как и планировалось, начался второй этап фронтовой наступательной операции. 4-я гвардейская армия совместно с 18-м танковым корпусом и конно-механизированной группой генерала С. И. Горшкова наносила удар в общем направлении на Секешфехервар. 57-я армия наступала на Надьканижу. К 6 декабря она разгромила противостоящие части противника, заняла Капо-швар, вышла на южный берег озера Балатон и на подступы к Надь-каниже.

В тот день мы получили приказ Верховного Главнокомандующего, в котором указывалось: 57-й армии с выходом на рубеж озеро Балатон, Надьканижа, устье реки Мур дальнейшее наступление на запад временно приостановить и прочно закрепиться на достигнутом рубеже. Так как 57-я армия фактически достигла этого рубежа, маршал Ф. И. Толбухин приказал генералу М. Н Шарохину остановить войска и закрепиться.

Тем временем 4-я гвардейская армия совместно с подвижными соединениями, громя отходившие вражеские части, продвинулась до 100 км в северо-западном направлении и создала угрозу глубокого охвата будапештской группировки противника с юга. По этому поводу бывший командующий группой армий «Юг» генерал-полковник Фриснер писал: «Я вижу большую опасность для Будапешта в прорыве противника между озером Балатон и Будапештом. Если противнику удастся взять высоты в районе Штульвейсенбурга (Секешфехервара. — С. И.), то тогда столица свалится ему с неба, как спелый фрукт»133.

Пытаясь предотвратить прорыв наших войск в северо-западном направлении, генерал Фриснер перебросил из-под Будапешта на усиление действовавшей там группировки четыре дивизии на заранее подготовленный оборонительный рубеж между озерами Веленце и Балатон. Для организации обороны туда же был выслан штаб 6-й немецкой армии.

Благодаря принятым мерам противнику удалось временно остановить продвижение наших войск перед этим рубежом. Переброска вражеским командованием нескольких танковых соединений из-под Будапешта серьезно ослабила левый фланг 6-й немецкой армии. Это позволило войскам 2-го Украинского фронта возобновить наступление в северном направлении, взломать вражескую оборону и выйти подвижными соединениями в долину реки Ипелъ и к Дунаю у Ваца.

Однако наступление войск 46-й армии южнее Будапешта было остановлено противником. В результате этого боевые действия войск 2-го Украинского фронта по окружению Будапешта с запада начали принимать затяжной характер.

Оценив сложившуюся обстановку, Ставка 12 декабря поставила новые задачи войскам 2-го и 3-го Украинских фронтов — на дальнейшее развитие наступления с целью разгрома будапештской группировки противника и овладения столицей Венгрии. Войскам нашего фронта было приказано нанести главный удар из района озера Веленце в направлении Бичке с задачей выйти на южный берег Дуная и отрезать пути отхода будапештской группировки противника на запад. Частью сил приказывалось наступать на Будапешт с запада и во взаимодействии с левым крылом 2-го Украинского фронта овладеть им. В интересах лучшего управления войсками в операции, проводимой силами двух фронтов, и достижения поставленной цели Верховный Главнокомандующий директивой от 12 декабря передал нам из 2-го Украинского фронта 46-ю армию под командованием генерал-лейтенанта И. Т. Шлемина, действовавшую за Дунаем.

По требованию Ставки после напряженной двухсуточной работы командования и штаба фронта 15 декабря в Генеральный штаб был представлен план новой фронтовой операции. В нем отмечались трудности, которые предстояло преодолеть нашим войскам на пути к достижению поставленной Ставкой цели. В плане указывалось, что нашему фронту противостоит крупная группировка противника, в составе которой насчитывалось до 25 дивизий. Кроме того, в ходе операции противник мог значительно усилить ее, перебросив в нашу полосу еще восемь дивизий: три из района Будапешта, три из группы армий «Юго-Восток», находившейся в Югославии, и две из Италии.

Погода в районе боевых действий стояла очень плохая. Из-за непрекращавшихся дождей движение автомашин было возможно только по шоссе. Но мы считали, что войска фронта в состоянии выполнить поставленные им задачи.

46-я и 4-я гвардейская армии должны были прорвать оборону противника на шестикилометровых участках, создав артиллерийские плотности от 150 до 170 орудий и минометов на один километр фронта.

Для развития успеха предусматривалось ввести в сражение 2-й гвардейский механизированный, 18-й танковый, 7-й механизированный и 5-й гвардейский кавалерийский корпуса.

В зависимости от складывающейся обстановки было проработано несколько вариантов ввода подвижных соединений в прорыв и их действий в оперативной глубине.

После прорыва обороны 46-й армии предстояло пятью дивизиями развивать наступление на северо-восток и тремя дивизиями с 2-м гвардейским механизированным корпусом, которым командовал всю войну отважный танкист генерал-лейтенант К. В. Свиридов, — на Будапешт. 4-я гвардейская армия, продвигаясь вслед за подвижными соединениями на Бичке и далее к Дунаю, выход к которому планировался на пятый-шестой день операции, должна была создавать внешний фронт окружения будапештской группировки.

Представляя план операции на утверждение, мы просили Ставку отпустить нам на пополнение 80 САУ-76, 20 САУ-100 и 75 танков. Через два дня генерал армии А. И. Антонов сообщил, что Верховный Главнокомандующий утвердил план операции, а на пополнение выделил только 80 САУ-76.

Утром 20 декабря после мощной артиллерийской и авиационной подготовки, продолжавшейся в течение 1 часа, передовые части перешли в атаку.

Противник оказывал ожесточенное сопротивление нашим войскам. Однако вражеская оборона северо-восточнее озера Веленце вскоре была прорвана. Тотчас же в прорыв веерообразно устремились на север, северо-запад и запад подвижные соединения.

Весьма успешно действовал 18-й танковый корпус под командованием волевого генерала П. Д. Говоруненко. Части корпуса с ходу овладели городом Бичке и 26 декабря вышли к Дунаю у Эстергома, соединившись с войсками 2-го Украинского фронта. 180-тысячная группировка противника была окружена.

Соединения 4-й гвардейской армии, глубоко продвинувшись в северо-западном направлении, достигли гор «Баконьский лес». Одновременно они опрокинули вражескую оборону между озерами Неленце и Балатон и овладели важным пунктом — городом Секешфехервар. К концу декабря 4-я гвардейская армия вышла на рубеж Эстергом, Татабанья, Мор, северный берег Балатона.

В результате успешного наступления 3-го Украинского фронта в Венгрии гитлеровское командование было вынуждено быстрее отводить свои войска из Югославии. Это создало благоприятные условия для уничтожения немецко-фашистских войск на территории Югославии и более быстрого продвижения частей ее Народно-Освободительной армии, которые к концу 1944 г. вышли на линию: устье реки Дрина, Сараево, Ливно, Обравац.

К концу декабря войска 2-го Украинского фронта подошли к Будапешту с севера и востока, а соединения 46-й армии — с запада и юга.

Чтобы не допустить бесцельного кровопролития и жертв среди населения Будапешта, а также избежать разрушения столицы Венгрии с ее историческими памятниками и сооружениями, было решено направить командованию окруженной группировки ультиматум, подписанный маршалами Р. Я. Малиновским и Ф. И. Толбухиным. Содержание ультиматума передавалось всю ночь и утром 29 декабря громкоговорителями, установленными на переднем крае, а затем текст его был отправлен с парламентерами.

Мы направили к противнику капитана И. А. Остапенко, старшего лейтенанта Орлова и старшину Горбатюка, но вражеское командование отказалось принять ультиматум. По нашим парламентерам гитлеровцы открыли огонь. Капитан Остапенко был убит. Это подлое преступление гитлеровцев вызвало у всех нас глубочайший гнев. Началась ликвидация окруженного врага, сопротивлявшегося с неистовой яростью.

Тем временем перед войсками 3-го Украинского фронта с начала 1945 г. встали новые, еще более трудные и сложные задачи.

Немецко-фашистское командование прилагало все силы, чтобы деблокировать окруженную группировку, восстановить оборону по Дунаю и удержать оставшуюся часть Венгрии в своих руках. С этой целью из-под Варшавы был поспешно переброшен 4-й танковый корпус СС. Усиленная этим корпусом 6-я немецкая армия в ночь с 1 на 2 января нанесла мощный контрудар из района юго-восточнее Комарно по правому флангу 4-й гвардейской армии. На узком участке наступало в направлении к Будапешту пять танковых и три пехотные дивизии. В первые три дня врагу удалось продвинуться на глубину до 30 км.

Были приняты срочные меры к срыву вражеского наступления. В результате быстро осуществленной перегруппировки войск к участку прорыва, организации противотанковой обороны и гибкого маневра оперативными резервами вражеская группировка в короткие сроки была измотана и вынуждена отказаться от наступления на Будапешт на этом направлении. Надо отдать должное нашей авиации, особенно штурмовой, которая истребила много вражеских танков.

Большую помощь в срыве этого контрудара нам оказали войска 2-го Украинского фронта, предпринявшие в эти дни по указанию Ставки наступление из района Эстергома вдоль северного берега Дуная на Комарно.

Не пробившись на соединение с будапештской группировкой на северо-западе, противник решил сделать это на юго-западном направлении. 7 января утром из района северо-западнее Секешфехервара три танковые дивизии нанесли второй контрудар.

Перед вражеской ударной группировкой в 28-километропой полосе оборонялся 20-й гвардейский стрелковый корпус, которым командовал храбрый и опытнейший генерал Н. И. Бирюков, начавший Великую Отечественную войну командиром 186-й стрелковой дивизии. Соединения этого корпуса умело организовали оборону и проявили большое мужество и массовый героизм в борьбе с вражескими танками. В ходе боев, продолжавшихся до 13 января, их поддерживали другие соединения и части 4-й гвардейской армии.

Таким образом, противник не добился существенных результатов и на этом направлении. Перейдя 14 января в наступление, войска 4-й гвардейской армии начали возвращать утраченные в ходе двух контрударов противника позиции.

Но немецко-фашистское командование не остановилось на этом. «Освобождение города и удержание западной части Венгрии стали для Гитлера идеей фикс, — отмечает бывший гитлеровский генерал Типпельскирх. — Ей он подчинил все прочие соображения и обосновывал ее то внешнеполитическими причинами, то необходимостью защиты последних нефтяных месторождений в Венгрии и Австрии, без которых, по его мнению, немыслимо было продолжение войны»134.

Несмотря на крах немецкого фронта обороны на Висле, гитлеровское командование стремилось во что бы то ни стало отбросить наши войска за Дунай.

Третьим по счету, самым мощным контрударом вражеское командование рассчитывало прорвать нашу оборону между озерами Веленце и Балатон, выйти к Дунаю, расчленив тем самым войска 3-го Украинского фронта на две части, а затем последовательными ударами на север и юг разгромить их. К 18 января оно скрытно сосредоточило юго-западнее Секешфехервара крупную группировку, в которой насчитывалось свыше 600 танков и штурмовых орудий и более 1200 орудий и минометов.

Ударной группировке противника противостояли части 136-го стрелкового корпуса, оборонявшиеся в 35-километровой полосе.

Утром 18 января танки противника, поддержанные авиацией, обрушили на него сильный удар. С этого времени в межозерном районе развернулось напряженное, чрезвычайно трудное для нас оборонительное сражение. В первый же день вражеские танки прорвались на глубину до 20 км. Чтобы не допустить дальнейшего продвижения противника, генерал армии Г. Ф. Захаров предпринял ряд мер, однако остановить противника не удалось. 20 января его танковые соединения вышли у Дунапентеле к Дунаю.

Войска 3-го Украинского фронта были расчленены на две части и оказались в тяжелом положении. Имея в тылу мощную водную преграду — Дунай, переправы через который в одну из ночей снесло штормом, мы не могли маневрировать силами вдоль фронта.

Тяжелое положение, в котором оказались войска 3-го Украинского фронта, беспокоило не только нас, но и Ставку Верховного Главнокомандования. В этой связи вспоминается следующий эпизод. Примерно 20 января мы с членом Военного совета фронта генерал-полковником А. С. Желтовым были у командующего фронтом. В это время маршалу Ф. И. Толбухину позвонил И. В. Сталин. Его интересовала обстановка и особенно состав и группировка сосредоточившихся против нашего фронта вражеских сил. Когда Федор Иванович доложил имевшиеся у нас на этот день данные о противнике, И. В. Сталин вдруг спросил: «Может быть, отвести войска 3-го Украинского фронта на восточный берег Дуная?»

Вопрос был неожиданным и, чтобы не дать опрометчивого ответа, Ф. И. Толбухин попросил разрешения ответить на этот вопрос через полчаса. В результате обмена мнениями мы пришли к выводу, что отвод войск на восточный берег может привести к нежелательным последствиям. В сложившейся обстановке целесообразнее было упорно оборонять занимаемые войсками позиции на плацдарме. Когда Ф. И. Толбухин доложил об этом И. В. Сталину, он согласился с нашими доводами и одобрил решение командующего фронтом на оборону.

В сложнейших условиях командование и штаб фронта энергично принимали меры к созданию устойчивой обороны между озером Веленце и Дунаем, чтобы не допустить прорыва противника на Будапешт. В первую очередь мы выдвинули туда форсированным маршем 5-й гвардейский кавалерийский корпус, усиленный семью артиллерийскими полками. Вслед за ним были переброшены 1-й гвардейский механизированный корпус под командованием генерал-лейтенанта И. Н. Руссиянова, старого моего знакомого по 13-й армии, стоявшего во главе 100-й стрелковой дивизии, героически сражавшейся в первые дни войны под Минском, и 113-я стрелковая дивизия полковника П. Н. Найдышева.

Для лучшей организации обороны и более гибкого управления маршал Ф. И. Толбухин подчинил командующему 46-й армией 31-й гвардейский и 68-й стрелковые корпуса, оборонявшиеся на правом фланге 4-й гвардейской армии. Управление 46-й армии, передав в соответствии с директивой Ставки от 18 января 75-й и 37-й стрелковые корпуса в состав 2-го Украинского фронта, выдвинулось к северному фасу вклинения вражеской группировки.

Одновременно создавалась оборона фронтом на север на левом фланге 4-й гвардейской армии. Здесь развертывался 30-й стрелковый корпус генерал-майора Г. С. Лазько, переданный из 2-го Украинского фронта. Сюда же отошли 18-й танковый и 133-й стрелковый корпуса. Создание оборонительного фронта перед южным фасом вражеского вклинения имело весьма важное значение, так как противник пытался нанести удар в тыл 57-й армии.

21 января новый командующий группой армий «Юг» генерал-полковник Велер с целью нарушения управления войсками и дезорганизации обороны решил захватить штаб 3-го Украинского фронта, находившийся в городе Дунафёльдвар. Зная о местонахождении штаба, он бросил часть сил ударной группировки на юг вдоль Дуная. Танковая разведка противника достигла даже западной окраины Дунафёльдвара. Над штабом фронта нависла серьезная угроза. Но и в этих условиях управление войсками не нарушалось. Мы делали все возможное, чтобы не допустить прорыва противника к Будапешту и в тыл 57-й армии.

Проведенная перегруппировка войск в короткий срок изменила соотношение сил в районе вклинения и создала условия для срыва вражеского наступления. Благодаря решительным мерам и третий, наиболее серьезный контрудар противника был сорвав. Решающее значение при этом имели перегруппировки войск на угрожаемые направления, маневр огнем, удары штурмовой и бомбардировочной авиации по вражеским танкам, боевое мастерство наших солдат и высокое искусство офицеров и генералов.

Управление войсками фронта никогда не нарушалось. Оно всегда было твердым и осуществлялось непрерывно. Технические средства связи нас не подводили. Лишь однажды, когда противник прорвался к Дунаю, оказалась прерванной проводная связь. Но вскоре и ее восстановили, так как были заранее подготовлены обходные каналы связи на восточном берегу реки. Когда войска фронта были расчленены на две части, мы немедленно создали две оперативные группы, которые успешно осуществляли руководство боевыми действиями на северном и южном фасах.

Большую помощь в срыве вражеского наступления и в разгроме вклинившейся группировки нам оказала Ставка Верховного Главнокомандования, которая зорко следила за всеми изменениями обстановки в районе Будапешта. Чтобы ликвидировать прорвавшуюся к Дунаю группировку противника, Ставка 22 января приказала маршалу Р. Я. Малиновскому сосредоточить юго-западнее Будапешта 23-й танковый и 104-й стрелковый корпуса и не позднее 25–26 января нанести удар между озером Веленце и Дунаем в направлении на Шарошд навстречу войскам 3-го Украинского фронта. Маршалу Ф. И, Толбухину той же директивой ставилась задача пополнить 18-й танковый и 133-й стрелковый корпуса и не позднее 25-26 января нанести ими удар между каналом Шарвиз и Дунаем, навстречу указанным соединениям 2-го Украинского фронта.

На следующий день, т. е. 23 января, Ставка внесла существенную поправку в это решение, которая более соответствовала сложившейся обстановке. Для объединения усилий при ликвидации прорвавшейся к Дунаю группировки противника командующему 2-м Украинским фронтом было приказано переправить 23-й танковый и 104-й стрелковый корпуса на западный берег Дуная и передать их в состав 3-го Украинского фронта. Подготовка и проведение удара из района северо-восточнее озера Веленце была теперь возложена также на нас.

Чтобы усилить северную ударную группировку, которую возглавил командующий 4-й гвардейской армией, маршал Ф. И. Толбухин включил в нее дополнительно 5-й гвардейский кавалерийский корпус. В южную ударную группировку вошли 18-й танковый, 30-й и 133-й стрелковые корпуса. Все эти соединения с 28 января были объединены прибывшим из резерва Ставки управлением 26-й армии, во главе которой стоял мужественный командарм генерал-лейтенант Н. А. Гаген.

Наступление наших войск началось в 10 часов утра 27 января. Имея больше танков, чем мы, враг ожесточенно сопротивлялся. Особенно упорные бои развернулись на северном фасе, откуда до Будапешта было рукой подать. Перебрасывая туда дополнительные силы, противник все еще намеревался прорваться к окруженным войскам. На южный фас немецкое командование выдвинуло из района Секешфехервара 23-ю танковую дивизию.

Установив это, командующий фронтом Ф. И. Толбухин решил нанести удар на Секешфехервар. В ночь на 30 января мы перегруппировали на это направление 1-й гвардейский механизированный и 5-й гвардейский кавалерийский корпуса, которые с утра перешли в наступление. Вскоре они ворвались на восточную окраину Секешфехервара. Результаты удара этих корпусов не замедлили сказаться. Чтобы исключить возможность окружения своих войск и не потерять крупный узел дорог, расположенный на возвышенной местности, командование группы армий «Юг» решило отвести свои войска.

В начале февраля развернулось наступление всех соединений 3-го Украинского фронта, которые окаймляли вражеский выступ в межозерном районе. К исходу 7 февраля немецко-фашистские войска были отброшены в исходное положение, с которого они начали свой последний контрудар. Нам не удалось возвратить лишь Секешфехервар, который был сильно укреплен огневыми средствами, а для обороны его противник перебросил из Италии свежую 356-ю пехотную дивизию.

В ходе минувшей войны контрудары противника при проведении советскими войсками наступательных операций были частым явлением. Так было в контрнаступлении под Сталинградом и Курском, в Киевской наступательной операции. Но подобных тем, которые наши войска отражали под Будапештом — по силам, участвовавшим в них, и по накалу борьбы, — мне не приходилось видеть. Это были наиболее сильные контрудары в Великой Отечественной войне, особенно последний из них.

Объяснялось это, видимо, тем, что гитлеровское руководство стремилось любыми средствами сохранить за собой Венгрию. Чтобы удержать ее в своих руках, оно не посчиталось даже с ослаблением варшавско-берлинского направления, где немецкий фронт уже трещал по всем швам.

Успешное отражение контрударов немецко-фашистских войск создало благоприятные условия для завершения войсками 2-го и 3-го Украинских фронтов ликвидации окруженной группировки противника и освобождения столицы Венгрии.

После сокрушительного разгрома этой группировки противника Ставка приказала обоим фронтам подготовить удар на Вену. 17 февраля мы получили распоряжение о передаче 46-й армии и 2-го гвардейского механизированного корпуса в состав 2-го Украинского фронта, из которого нам передавалась 27-я армия.

Готовясь к Венской операции, мы внимательно следили за противником. С середины февраля разведчики стали представлять данные о сосредоточении крупной танковой группировки противника в районе озера Балатон. Когда об этом было доложено в Генеральный штаб, то там к этому сообщению отнеслись вначале недоверчиво. Даже начальник Генерального штаба генерал армии А. И. Антонов, разговаривая по ВЧ с командующим фронтом Ф. И. Толбухиным, недоуменно спросил: «Кто вам может поверить, что Гитлер снял 6-ю танковую армию СС с запада и направил против 3-го Украинского фронта, а не под Берлин, где готовится последняя операция но разгрому фашистских войск?»

Действительно, трудно было поверить, что противник в условиях, когда советские войска находились в 60 км от Берлина, будет перебрасывать свои танковые соединения в Венгрию и организовывать там контрнаступление. Однако правильность посланных нами в Генеральный штаб донесения и разведывательных данных о противнике вскоре полностью подтвердилась.

Гитлеровское командование отдало распоряжение о переброске 6-й танковой армии СС из района Арденн и ряда соединений из Италии в Венгрию еще в середине января. И вот теперь наши разведчики ежедневно докладывали новые данные о передвижении и прибытии частей и соединений противника.

Фашистские руководители, невзирая на прямую угрозу Берлину, решили во что бы то ни стало удержаться в Венгрии. Упорной обороной они рассчитывали закрыть советским войскам путь в Австрию и Южную Германию — последние территории, где концентрировалась германская военная промышленность. Гитлеровское командование предвидело, что выход советских войск в эти районы создаст угрозу их группировкам в Югославии и Северной Италии. Фашистские руководители полагали также, что успешные действия их войск в Венгрии должны будут способствовать тому, чтобы англичане, высадившиеся в Греции, закрепились на Балканском полуострове и «сцепились» с русскими.

В сложившейся к середине февраля 1945 г. обстановке немецко-фашистское командование решило созданием прочной обороны сорвать наступление Красной Армии на берлинском направлении. На южном же крыле оно пыталось осуществить контрнаступление, чтобы разгромить войска 3-го Украинского фронта на западном берегу Дуная, ликвидировать плацдарм, сохранить за собой западные районы Венгрии, а затем ударом во фланг нанести поражение войскам 2-го Украинского фронта, поставив тем самым под фланговый удар центральную группировку советских войск. Гитлеровские стратеги рассчитывали вынудить Советское Верховное Главнокомандование оттянуть значительные силы с берлинского направления на юг.

Замысел противника на контрнаступление сводился к тому, чтобы нанести по войскам 3-го Украинского фронта три удара по сходящимся направлениям и разгромить их. Главный удар планировалось осуществить силами 6-й танковой армии СС и 6-й полевой армии между озерами Веленце и Балатон с целью выхода к Дунаю и расчленения 3-го Украинского фронта на две части. С выходом к Дунаю главные силы должны были развивать удар на север и овладеть Будапештом, а частью сил противник предполагал наступать на юг, чтобы совместно с войсками 2-й танковой армии и группы армий «Юго-Восток», которой командовал генерал-полковник Вейхс, уничтожить войска 3-го Украинского фронта между озером Балатон и Дунаем.

Для осуществления контрнаступления противник сосредоточил крупную группировку войск, в которой насчитывалось 431 тыс. солдат и офицеров, около 6 тыс. орудий и минометов, 877 исправных танков и штурмовых орудий, 900 бронетранспортеров и около 850 самолетов. Характерным является небывалое за время войны насыщение ударной группировки противника тяжелыми танками ( «тигр», «королевский тигр» и «пантера»), которые состояли на вооружении 6-й танковой армии СС, укомплектованной наиболее боеспособными нацистскими частями и соединениями.

Несмотря на строжайшую маскировку, перегруппировка вражеских войск была вскрыта нами. Правильно были определены замысел врага и срок перехода его в контрнаступление.

Большую помощь в этом оказали венгерские солдаты-перебежчики. Не желая проливать кровь за чуждые интересам трудящихся масс цели войны, венгерские солдаты группами и одиночками разбегались. Многие из них в ночное время переходили линию фронта и попадали в расположение наших войск. 1 марта солдаты из полка «Баконъ» сообщили, что через пять дней немцы должны перейти в наступление. На следующий день по агентурным данным и показаниям пленных точно были установлены направления ударов противника.

Обстановка требовала принятия срочных мер по отражению готовящегося контрнаступления противника. В связи с выявившимися намерениями вражеского командования, Ставка Верховного Главнокомандования несколько изменила задачу, поставленную 3-му Украинскому фронту директивой от 17 февраля 1945 г. Теперь нашим войскам надлежало вначале отразить наступление противника и лишь после этого нанести удар на венском направлении. Таким образом, войскам фронта предстояло последовательно, без оперативной паузы, решить две задачи — по обороне и наступлению. В целях успешного решения этих задач командование фронтом должно было вести оборону с таким расчетом, чтобы сохранить силы для проведения наступательной операции.

К этому времени во фронте имелось пять общевойсковых и одна воздушная армия, два танковых, механизированный и кавалерийский корпуса. В числе пяти общевойсковых армий была 1-я болгарская армия под командованием генерал лейтенанта Владимира Стойчева. Левее ее по правому берегу Дравы действовала 3-я югославская армия под командованием генерал-лейтенанта Коста Надж.

В составе фронта насчитывалось около 400 тыс. человек, 6800 орудий и минометов, 400 танков и САУ, 700 самолетов135. Общее соотношение сил, за исключением артиллерии, было в пользу противника. Особенно ощутимым превосходство противника было в танках и бронетранспортерах. Наличие большого числа бронетранспортеров в условиях весенней распутицы имело немаловажное значение.

Оценив сложившуюся обстановку, командующий фронтом 20 февраля принял решение на оборону. Предполагалось встретить атакующие части огнем всех видов оружия и ударом авиации, измотать и обескровить ударную группировку противника упорной и активной обороной на заранее подготовленных рубежах и создать условия для перехода в решительное наступление с целью завершения ее разгрома.

Основные усилия сосредоточивались в центре, где ожидался главный удар противника. Войска фронта строились в два эшелона. 4-я гвардейская армия, в командование которой к тому времени вступил генерал-лейтенант Н. Д. Захватаев, получила следующую задачу: обороняясь на рубеже Гант, Шерегейеш (протяженностью 39 км), не допустить прорыва танков противника на Будапешт.

26-я армия оборонялась на наиболее угрожаемом направлении на рубеже от Шерегейеша до озера Балатон протяженностью в 44 км. Все ее соединения были сосредоточены в тактической зоне обороны, глубина которой составляла 10-15 км. Увеличение глубины обороны на этом решающем направлении достигалось за счет второго эшелона и резервов фронта.

57-я армия оборонялась на рубеже озеро Балатон, Коньи-Етвеш протяжением около 60 км. Она имела задачу не допустить прорыва противника на капошварском направлении и тем самым обеспечить основную группировку войск фронта от возможных ударов с юга.

На левом крыле фронта, на рубеже протяжением около 150 км, оборонялась 1-я болгарская армия, а левее ее — 3-я югославская армия.

27-я армия, которой командовал один из опытнейших командармов генерал-полковник С. Г. Трофименко, находилась во втором эшелоне фронта. Она должна была двумя корпусами занять тыловую полосу обороны 26-й армии. Силами этих же корпусов планировалось при необходимости осуществить маневр с целью усиления войск первого эшелона фронта в их борьбе за тактическую зону. Третий корпус 27-й армии находился на восточном берегу Дуная. Мы предполагали использовать его, в зависимости от обстановки, на решающем направлении.

В резерве фронта находились 18-й и 23-й танковые, 1-й гвардейский механизированный и 5-й гвардейский кавалерийский корпуса, а также несколько артиллерийских частей и соединений.

Таким образом, оперативное построение войск фронта позволяло надежно прикрыть решающее направление. Между озерами Веленце и Балатон была создана наибольшая плотность войск. Расположение соединений второго эшелона и фронтовых резервов обеспечивало путем оперативного маневра значительное усиление войск первого эшелона на всех вероятных направлениях ударов противника.

В соответствии с этим решением войска в течение двух недель проделали большую работу по созданию прочной обороны, накоплению боеприпасов и материальных средств, подготовке к осуществлению маневра в ходе оборонительного сражения. Для контроля за ходом выполнения приказа командующего 24 февраля в 26-ю армию была направлена группа офицеров штаба во главе с заместителем начальника оперативного управления полковником П. А. Диковым.

Возвратившись 1 марта в штаб фронта, полковник Диков доложил, что организация обороны в 26-й армии в основном соответствует требованиям приказа командующего, но в ней имеется и ряд серьезных недочетов. Отмечались случаи недостаточно продуманной организации системы огня, линейного расположения противотанковых средств, слабой увязки инженерных заграждений с системой огня артиллерии и другие.

Командующий фронтом 2 марта потребовал от генерала Н. А. Гагена устранения вскрытых недостатков. Учитывая важность направления, которое прикрывала 26-я армия, маршал Ф. И. Толбухин 4 марта разрешил мне выехать в эту армию для проверки готовности обороны и оказания конкретной помощи командованию и войскам на месте.

Опыт наступления немецко-фашистских войск под Курском, где я был начальником штаба Воронежского фронта, показал, что противник прежде всего стремился прорвать главною полосу обороны мощным таранным ударом танков, в короткий срок посеять неустойчивость у обороняющихся и нарушить управление. После прорыва главной полосы, а иногда только первой позиции немецкие танковые соединения, как правило, не применяли лобовых атак. Пытаясь развить прорыв, они совершали обходные маневры, изыскивая слабые места в нашей обороне. Для создания высоких плотностей танков на том или ином направлении противник производил быструю переброску их с других участков и тем самым добивался известного превосходства в силах, таким образом последовательно решая одну задачу за другой.

Однако этот прием врага был разгадан советским командованием, которое искусным маневром огневых средств и своевременной подачей фронтовых резервов на угрожаемые участки сорвало расчеты противника. Под Курском Воронежский фронт имел в своем распоряжении 49 истребительно-протнвотанковых полков (ИПТАП) и 6 танковых корпусов. Они в основном и уничтожили большую часть вражеских танков.

Тогда командование фронта учитывало и распоряжалось средствами маневра до танкового и артиллерийского полка включительно.

Обычно было так: уже к 18 часам нам был известен результат боя за день, а авиация давала данные о сосредоточении противника на другом направлении. Мы сразу же принимали меры к переброске ИПТАПов на угрожаемое направление. Практически у нас выработалась норма: 9-12 ИПТАПов против одной танковой дивизии противника. И так мы поступали каждый день.

Об этом я рассказал всем командирам, у которых мне удалось побывать в 26-й армии. Командующему генералу Н. А. Гагену было рекомендовано поставить огневые средства на путях вероятного движения вражеских танков с целью ведения огня прямой наводкой. В тяжелых условиях все должно быть учтено и разумно использовано.

Опыт обороны под Курском был широко использован нами в Балатонской оборонительной операции, причем уже в условиях количественного и качественного роста боевой техники, значительно повысившихся боевого мастерства войск и навыков командования в управлении ими. Учитывая этот опыт, мы создавали в марте 1945 г. у Балатона глубокоэшелонированную оборону, которая северо-восточнее озера достигала 25-30 км. Важное место в обороне занимали заграждения всех видов. Особенно высокие плотности минирования создавались на вероятных направлениях наступления танковых соединений противника. В результате выполнения большого комплекса оборонительных работ было обеспечено укрытое размещение людей и техники. Развитая система обороны давала возможность во время оборонительного сражения осуществлять широкий маневр силами и средствами как по фронту, так и из глубины.

Наряду с другими факторами это во многом предопределяло непреодолимость и устойчивость нашей обороны. Говоря об инженерной подготовке обороны, нельзя не вспомнить добрым словом начальника инженерных войск фронта генерал-полковника инженерных войск Л. 3. Котляра, вложившего много сил в это дело.

При подготовке к отражению контрнаступления противника главное внимание было сосредоточено на организации противотанковой обороны. Ее основу составляли 66 противотанковых районов, созданных в полосе от Ганта до озера Балатон, т. е. на вероятном направлении главного удара противника. В них насчитывалось около 100 артиллерийских частей и подразделений, в том числе 35 истребительно-противотанковых артиллерийских полков, восемь зенитных артиллерийских полков и две самоходно-артиллерийские бригады. Это позволило создать на основных направлениях высокую плотность противотанковой артиллерии — до 25-30 и более орудий на один километр фронта.

Управление всей артиллерией фронта, командующим которой был отличный специалист своего дела, храбрый военачальник генерал-полковник артиллерии М. И. Неделин, планировалось на основе жесткой централизации.

Артиллерия распределялась с расчетом создания высоких оперативных плотностей в армиях первого эшелона и особенно на вероятном направлении главного удара противника. Из имевшихся во фронте 6800 орудий и минометов в 83-километровой полосе от Ганта до озера Балатон (29 процентов от общей ширины полосы обороны фронта) было сосредоточено 4400 орудий и минометов, т. е. почти 65 процентов всей артиллерии. Там же были все имевшиеся во фронте 339 реактивных установок «М-13» и «М-31». Общая оперативная плотность артиллерии на один километр фронта в этой полосе составляла 53 орудия и миномета, а на наиболее важных направлениях — 60-70.

Большие надежды в борьбе с вражескими танками возлагались на фронтовую авиацию. 17-я воздушная армия, которой командовал генерал-полковник авиации В. А. Судец, должна была массированными ударами бомбардировщиков и штурмовиков уничтожать танки противника в местах сосредоточения, на путях движения и на поле боя.

Подготавливая оборонительную операцию, штаб фронта разработал несколько вариантов действий войск с учетом возможных направлений ударов противника. В каждом из этих вариантов, в зависимости от складывающейся обстановки, предусматривался маневр соединениями армий второго эшелона, общевойсковыми, артиллерийско-противотанковыми и артиллерийскими резервами.

Большое значение мы придавали выбору места расположения пунктов управления, оборудованию командных и наблюдательных пунктов и организации надежной связи с войсками. Пункты управления выбирались исходя из удобства руководства войсками и наилучшей организации связи между ними, а также; с учетом наиболее благоприятных условий маскировки. В армиях, корпусах и дивизиях были оборудованы основные и запасные командные пункты. Командный пункт фронта находился в 50 км от переднего края обороны, а армейские — в 20-25 км, наблюдательные пункты в звене корпус — фронт — не далее 1-3 км.

К началу оборонительной операции войска имели хорошо организованную и бесперебойно действующую связь всех видов. Основными средствами связи в период подготовки обороны были проводные и подвижные средства. Проводная связь организовывалась по направлениям. Связь с каждой армией первого эшелона обеспечивалась не менее чем по двум направлениям. Радиосвязью предполагалось пользоваться главным образом в ходе оборонительного сражения на направлениях, где связь будет наименее устойчивой, а также для обеспечения взаимодействия.

По опыту многих операций мы знали: чтобы успешно вести борьбу с крупной танковой группировкой врага, войска должны быть в достаточной степени обеспечены боеприпасами и горючим. Поэтому большое место в работе Военного совета фронта в подготовительный период было отведено вопросам Материально-технического обеспечения. Их решение серьезно осложнялось тем, что фронтовые склады располагались на восточном берегу. Правда, на Дунае имелось пять наплавных мостов различной грузоподъемности и одна паромная переправа. Но использование переправ нарушилось вражеской авиацией и наступившим к концу февраля ледоходом. И вот для того чтобы избежать случаев прекращения доставки грузов через Дунай, были построены канатно-подвесная дороги и трубо-бензопровод. Это мероприятие сыграло важную роль в организации бесперебойного снабжения войск.

Хотя к началу операции в артиллерийских частях и соединениях имелось от половины до полутора комплектов боеприпасов, случаев острого недостатка их в ходе сражения не отмечалось. Его удалось избежать благодаря напряженной, непрерывной работе по организации подвоза боеприпасов и маневра ими по фронту. Эта работа проводилась под руководством начальника тыла фронта, неутомимого труженика генерал-лейтенанта интендантской службы А. И. Шебунина.

Весьма большой важности работу в подготовительный период проделали под руководством Военных советов фронта и армий партийно-политические органы. Их воспитательная деятельность имела целью обеспечить непреодолимость обороны, ее устойчивость и одновременно высокий наступательный порыв войск для последующих действий. Личному составу разъяснялась поставленная боевая задача, проводились мероприятия по укреплению воинской дисциплины и всемерному повышению бдительности. Партийно-политическая работа под руководством члена Военного совета фронта генерал-полковника А. С. Желтова и начальника политуправления генерал-майора И. С. Аношина проводилась под лозунгом необходимости срыва последней авантюры немецко-фашистского командования, завершения разгрома гитлеровских войск и быстрейшего окончания войны.

Противник перешел в контрнаступление 6 марта. Вначале враг нанес два удара на южном участке фронта: один в час ночи по 1-й болгарской и 3-й югославской армиям на рубеже реки Драва, а другой в 7 часов утра после часовой артиллерийской подготовки — по войскам 57-й армии. Эти удары носили вспомогательный характер, но преследовали далеко идущие цели. Во-первых, немецкое командование предполагало переходом здесь в наступление на несколько часов раньше, чем на главном направлении, отвлечь наше внимание от центрального участка фронта. Во-вторых, в случае нанесения поражения 1-й болгарской армии и достижения успеха наступления на южном участке в целом противник рассчитывал выйти в тыл 57-й армии и к нашим переправам на Дунае.

Должен заметить, что ночное наступление противника оказалось неожиданным для болгарских и югославских войск, в результате чего они попали в трудное положение. Проявляя беспримерное мужество и самопожертвование, воины 1-й болгарской армии сдерживали натиск озверелого врага, не позволяя ему пробиться к городу Печ и осуществить свой замысел. Но немецкое командование вводило в сражение свежие силы. Положение болгарских войск становилось еще более тяжелым. На помощь им командующий фронтом направил 133-й стрелковый корпус под командованием генерал-майора П. А. Артющенко и дивизион гвардейских минометов. Бойцы 1-й болгарской армии, сражаясь плечом к плечу с советскими воинами, проявили исключительную храбрость, стойкость и выдержку.

В самый критический момент сражения маршал Ф. И. Толбухин направил командующему армией генералу В. Стойчеву телеграмму, в которой указывалось: «Необходимы еще 4-5 дней такой же беспримерной стойкости, упорства, и эта авантюра противника будет сломлена, а его танковая группа будет разгромлена. Требую лично от вас и от вверенных вам войск особой стойкости в эти дни и постоянной готовности к решительному удару против врага»136.

Болгарские воины выполнили приказ командующего 3-м Украинским фронтом. Совместно с советскими и югославскими войсками они сорвали план вражеского командования, названный операцией «Лесной дьявол».

В полосе 57-й армии противник нанес удар силами 2-й танковой армии в направлении Надьбайом, Капошвар. Ценой огромных потерь врагу удалось на узком участке фронта вклиниться в нашу оборону.

Однако командарм М. Н. Шарохин ввел второй эшелон армии и контратаковал противника с флангов при поддержке массированного огня артиллерии. Дальнейшее продвижение немецко-фашистских войск на этом направлении также было остановлено. Расчеты вражеского командования на то, что наступлением на юге удастся отвлечь наше внимание и ослабить оборону в межозерном районе, потерпели полный провал.

Третий, главный удар между озерами Веленце и Балатон противник нанес в 8 часов 40 минут. После 30-минутной артиллерийской подготовки здесь перешла в наступление 6-я танковая армия СС. Оборонительное сражение с первых же минут приобрело характер крайней ожесточенности. Вражеским войскам удалось к концу дня продвинуться на глубину до 4 км и овладеть опорным пунктом Шерегейеш.

Пристально следя за развитием событий и всесторонне анализируя обстановку, мы пришли к выводу о необходимости усиления обороны в полосе 26-й армии. Вечером состоялось короткое заседание Военного совета фронта, на котором был выработан ряд мер по усилению обороны южнее озера Веленце. Маршал Ф. И. Толбухин, исходя из плана обороны, который был заранее продуман и тщательно отработан, и в соответствии с оценкой последних данных о противнике, решил ввести в бой 18-й танковый корпус.

Решение командующего тут же было оформлено боевыми распоряжениями. 18-му танковому корпусу было приказано выдвинуться на вторую полосу обороны, в район юго-восточнее Шерегейеша, и занять ее танковыми засадами. Сюда же направлялась 3-я воздушно-десантная дивизия 35-го гвардейского стрелкового корпуса 27-й армии (командир дивизии генерал-майор И. Н. Конев). Командиру корпуса генерал-лейтенанту С. Г. Горячеву было приказано выдвинуть свой командный пункт ближе к переднему краю, установить связь и организовать взаимодействие с командирами 18-го танкового и 30-го стрелкового корпусов.

На следующее утро ожесточенные атаки противника возобновились. Немецкое командование продолжало наращивать усилия своих войск. В полосе 26-й армии, кроме пехотных соединений, наступало около 200 танков и штурмовых орудий. Их действия поддерживались с воздуха авиацией.

Развернувшееся сражение приобретало все более напряженный характер. Наши войска упорной обороной наносили большой урон противнику. В борьбе с его танками и штурмовыми орудиями главную роль играла артиллерия, а также танки и САУ, которые располагались на заранее подготовленных рубежах и вели огонь с места.

В поисках слабых мест в нашей обороне противник непрерывно маневрировал вдоль фронта. Как только создавалась угроза на каком-то из направлений, мы сосредоточивали там свои резервы. а также артиллерийские части, снятые с неатакованных участков фронта. Особенно важную роль играл своевременный маневр артиллерийско-противотанковыми резервами и подвижными отрядами заграждений.

Кстати сказать, организации подвижных отрядов заграждений в ходе подготовки также уделялось много внимания. Они создавались в армиях, корпусах, дивизиях и полках. Всего во фронте насчитывалось 68 подвижных отрядов заграждений. Их действия тесно увязывались с общей системой противотанковой обороны.

7 марта с наибольшим ожесточением противник наносил удар вдоль канала Шарвиз. В полосе действий армии генерала Н. А. Гагена обстановка крайне осложнилась. Командующий фронтом решил на это направление выдвинуть 5-й гвардейский кавалерийский корпус и 208-ю самоходно-артиллерийскую бригаду.

Своевременный ввод в сражение резервов фронта воспрепятствовал дальнейшему прорыву вражеских войск. Использование части сил 27-й армии для усиления обороны в районе Шерегейеш предопределило ввод в сражение второго эшелона фронта на стыке 4-й гвардейской и 26-й армий.

В результате упорной обороны наших войск и принятых мер по ее усилению противнику за первые два дня наступления не удалось прорвать тактическую зону. Он вклинился всего лишь на 4-7 км.

Но командование фронта не успокоилось достигнутыми результатами оборонительного сражения, так как понимало, что решающие события еще впереди. Пленные показывали — и это подтверждал характер боев, — что противник не вводил еще в сражение основных сил танковой группировки. Мы предполагали, что он сделает это ночью пли на рассвете 8 марта.

В связи с этим маршал Ф. И. Толбухин приказал предупредить войска о готовившейся решительной атаке противника с участием главных сил танков и потребовать йодной готовности к отражению вражеского наступления всеми имеющимися средствами. Вечером 7 марта войскам была направлена соответствующая директива. Одновременно маршал Ф. И. Толбухин приказал командующему 27-й армией генералу С. Г. Трофименко не позднее 6 часов 8 марта сосредоточить 33-й стрелковый корпус на плацдарме в районе Дунафёльдвар.

Противник с утра 8 марта действительно ввел в сражение основные силы. Теперь между озерами Веленце и Балатон действовало свыше 250 вражеских танков и штурмовых орудий. Сосредоточивая их на узких участках с плотностью до 40-50 боевых машин на один километр фронта, противник стремился любой ценой прорваться к Дунаю. Оборонительное сражение развернулось с еще большей ожесточенностью. Несмотря на большие потери, танковые клинья противника вгрызались в нашу оборону и, хотя медленно, продвигались на восток. С утра следующего дня в бой вступила еще одна немецкая танковая дивизия. Теперь удар по войскам 26-й армии одновременно наносили 320 танков и штурмовых орудий.

Чтобы остановить продвижение вражеских войск, был принят ряд срочных мер. В целях усиления обороны и лучшего управления войсками маршал Ф. И. Толбухин возложил оборону полосы от озера Веленце до канала Шарвиз на 27-ю армию, которой передавались правофланговые соединения 26-й армии, а также — в оперативное подчинение — 1-й гвардейский механизированный и 18-й танковый корпуса и 207-я самоходно-артиллерийская бригада. 26-й армии была поставлена задача оборонять полосу от канала Шарвиз до озера Балатон. В ее состав были переданы войска 33-го стрелкового корпуса, сменившие 5-й гвардейский кавалерийский корпус, выведенный в резерв фронта. В подчинение командующего 26-й армией генерала Н. А. Гагена из резерва фронта была передана 209-я самоходно-артиллерийская бригада.

В результате ввода свежих сил и перегруппировки оборона была значительно усилена. Но враг настойчиво продолжал атаковать крупными танковыми силами вдоль западного берега канала Шарвиз, не прекращая наступления и ночью. Нашей разведкой к тому же было установлено сосредоточение севернее Шерегейеша новой танковой дивизии.

Обстановка чрезвычайно осложнилась. К тому времени в сражение были введены все соединения второго эшелона и резервы фронта. В этих условиях маршал Ф. И. Толбухин обратился в Ставку с просьбой разрешить в случае необходимости использовать в оборонительном сражении только что переданную из 2-го Украинского фронта 9-ю гвардейскую армию. Но Ставка категорически запретила это делать, так как 9-я гвардейская армия предназначалась для наступательной операции.

Тогда было решено провести ряд мероприятий по увеличению глубины и плотности обороны на главных направлениях путем перегруппировки войск с пассивных участков. Чтобы сорвать попытку противника развить наступление на Будапешт, между озером Веленце и Дунаем занял оборону стрелковый корпус, находившийся во втором эшелоне 4-й гвардейской армии. На это же направление был выдвинут 23-й танковый корпус, усиленный 207-й самоходно-артиллерийской бригадой.

В отражении удара танковой группировки противника по указанию Ставки с 10 марта нам должен был оказать помощь 2-й Украинский фронт. Его авиация получила задачу на совместные действия с 17-й воздушной армией.

Немецко-фашистское командование в свою очередь продолжало наращивать силы. С 10 марта, за исключением одной танковой дивизии, в сражение было брошено все, чем только противник располагал. Между озерами Веленце и Балатон действовало уже 450 вражеских танков и штурмовых орудий. В этот день враг дрался с особым ожесточением. Именно 10 марта, как показали пленные, немецко-фашистские войска по требованию Гитлера должны были выйти к Дунаю и решить судьбу всего сражения.

Противник настойчиво пытался прорвать оборону на узком участке, чтобы стремительно развить успех в сторону флангов.

этой целью вражеское командование сосредоточивало на 1,5-2-километровых участках фронта по 100 и более тяжелых танков, которые на больших скоростях пытались пробить брешь в обороне.

Очень тяжело было нашим войскам. Но никто не дрогнул. Части 33-го стрелкового корпуса в течение дня успешно отразили пять атак противника. По вражеским танкам вела сосредоточенный огонь вся артиллерия, действовавшая в полосах обороны 27-й и 26-й армий. Большую помощь оборонявшимся войскам оказывала авиация 17-й и 5-й воздушных армий, наносившая удары по скоплениям танков противника.

Вследствие упорного сопротивления наших войск, искусной организации обороны и широкого маневра противнику за пять дней напряженных боев удалось прорвать лишь главную и вторую полосы обороны. Но этот прорыв не означал образования бреши в нашем фронте. Врагу вновь противостояла организованная оборона на тыловом армейском и фронтовом рубежах.

В последующие дни немецко-фашистские войска, несмотря на огромные потери, все еще стремились прорваться к Дунаю. Не добившись сколько-нибудь существенных результатов и неся большие потери днем, противник пытался прорвать оборону ночью. При этом он рассчитывал на низкую эффективность огня противотанковой артиллерии в темное время суток и отсутствие на поле боя нашей авиации.

Но наши войска подготовились и к ночным действиям, поэтому врагу не удалось застигнуть их врасплох. Заблаговременно был проведен ряд мер по повышению бдительности и по подготовке ведения огня ночью. Так, в каждой артиллерийской батарее в 300-400 м от огневых позиций в темное время выставлялись посты подслушивания, для освещения местности готовились костры, выделялись дежурные батареи и орудия для немедленного открытия огня.

Благодаря принятым мерам противнику не удалось добиться существенных результатов и ночными действиями. К середине марта его танковая группировка была измотана. И хотя 15 и даже 16 марта враг еще пытался на некоторых участках атаковать наши части, стало ясно, что контрнаступление немецко-фашистских войск у озера Балатон не достигло цели.

С 6 по 15 марта противник потерял до 45 тыс. солдат и офицеров, около 500 танков и штурмовых орудий, до 300 орудий и минометов, около 500 бронетранспортеров и свыше 50 самолетов.

Так бесславно окончилась последняя авантюра руководителей фашистской Германии.

Не добившись улучшения военно-политической и стратегической обстановки контрнаступлением под Балатоном, они стали лихорадочно предпринимать меры к тому, чтобы избежать полного поражения, максимально затянуть войну. Они стремились выиграть время, надеясь договориться с США и Англией о совместной борьбе против «угрозы коммунизма». И у них были к тому основания: США и Англия с начала марта 1945 г. вели тайные переговоры с представителями немецко-фашистского командования об условиях капитуляции гитлеровской армии.

Английские и американские реакционные круги на завершающем этапе войны пытались сохранить немецко-фашистскую армию как партнера в борьбе против Советского Союза. Они также ставили своей целью максимально ограничить продвижение победоносных советских войск на запад. Особое место в планах английского и американского командования занимала Австрия, куда они стремились скорее ввести свои войска, рассчитывая получить таким образом возможность быстро и без потерь продвинуться до Вены и далее к Эльбе и Берлину, опередив войска Красной Армии.

Чтобы положить конец закулисным действиям союзников, Советское правительство предприняло дипломатическую и военную акции. Оно заявило решительный протест по поводу их тайных переговоров с представителями вражеского командования. В то же время войскам 2-го и 3-го Украинских фронтов было приказано перейти в решительное наступление в общем направлении на Вену.

Следовательно, исключительно важное значение в сложившейся обстановке имел фактор времени. Именно поэтому войска правого крыла 3-го Украинского фронта готовились перейти в наступление в тот момент, когда его четыре армии вели еще оборонительное сражение.

Вышеуказанные военно-политические дели фашистской Германии на последнем этапе войны предопределили упорное сопротивление гитлеровских войск в западных и южных районах Венгрии и Австрии. Важность венского стратегического направления для противника определялась еще и тем, что здесь проходили основные коммуникации его группировок, действовавших в Италии и Югославии. Таким образом, нашим войскам предстояло наступать на территории, которую враг готовился отстаивать с неистовой яростью и ожесточением.

Рельеф местности, где предстояло наступать, сильно пересеченный. Здесь находятся южные отроги Карпат, Средне-Венгерские горы, покрытые лесом, и Австрийские Альпы. Абсолютная высота их в среднем достигает 400-500 м. Эти горы в сочетании с большим числом рек служили серьезным препятствием на пути продвижения войск к Вене и требовали организованности и умелых действий в условиях горно-лесистой местности. Особые трудности для 2-го Украинского фронта представляли реки Грон, Ваг, Морава, текущие в меридиональном направлении, местами по узким горным ущельям. Чрезвычайно осложнял действия его войск и Дунай, расчленявший их на две части и затруднявший маневрирование вдоль фронта.

Используя выгодные условия местности, противник создал на венском стратегическом направлении четыре оборонительных рубежа. Наиболее мощным в инженерном отношении был первый из них, подготовленный по западному берегу реки Грон, восточнее Эстергома, озеро Веленце, Шимонторнья, озеро Балатон, река Драва. Значительную часть населенных пунктов противник приспособил для круговой обороны. Особенно сильно был укреплен Секешфехервар. Второй рубеж обороны проходил по западному берегу реки Раба, ширина которой достигала 100 м, а глубина 3-4 м. Этот оборонительный рубеж доставил нам немало хлопот. Третий рубеж был оборудован по южным отрогам Карпат и юго-восточным склонам Альп, далее вдоль австро-венгерской границы, а четвертый, прикрывавший подступы к Вене, проходил по линии Шопрон, Винер-Нейштадт.

В инженерном и огневом отношениях хорошо была подготовлена к обороне столица Австрии. Оборона Вены включала внешний и внутренний обводы и мощные укрепления внутри города. Общая глубина обороны достигала 210 км. Но войска занимали в основном лишь первый рубеж. Другие предполагалось оборонять главным образом отходящими войсками.

Этот расчет противника также учитывался нами. Чтобы сорвать его, планировались и обеспечивались высокие темпы наступления.

Над замыслом Венской операции командующие и начальники штабов обоих фронтов с небольшим, строго ограниченным кругом лиц начали работать по получении предварительных указании Ставки сразу же после завершения Будапештской операции. Между командованиями фронтов возникли некоторые разногласия по вопросу, на каком направлении наносить главный удар. Исходя из оценки характера местности и сложившейся, обстановки, мы доказывали Ставке Верховного Главнокомандования целесообразность его нанесения в полосе нашего фронта. Командование 2-го Украинского фронта считало, что главный удар следует нанести в его полосе.

Согласно директиве Ставки от 17 февраля главный удар в операции должен был наноситься в полосе 2-го Украинского фронта. Однако, пока шла подготовка к наступлению, мы продолжали отстаивать свое предложение.

Представитель Ставки Верховного Главнокомандования на 2-м и 3-м Украинских фронтах Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко, который лично изучил сложившуюся обстановку, а также материалы штабов 2-го и 3-го Украинских фронтов, пришел к выводу, что главный удар в Венской операции целесообразно нанести в полосе 3-го Украинского фронта. Он доложил об этом Верховному Главнокомандующему.

Вновь все было изучено и взвешено. Еще раз были запрошены мнения командующих фронтами. После этого И. В. Сталин согласился с нашими предложениями, которые были учтены в директиве Ставки от 9 марта.

Центр тяжести в Венской операции переносился на 3-й Украинский фронт. Это вызывалось необходимостью разгрома крупной танковой группировки врага, действовавшей в районе озера Балатон, без чего невозможно было наступление на Вену. 9 марта Ставка приказала командующему фронтом не позже 15-16 марта правым крылом фронта перейти в наступление с целью разбить противника севернее озера Балатон и развивать удар в общем направлении на Папа, Шопрон. Одновременно нам передавалась 9-я гвардейская армия, ранее предназначавшаяся для наступления в составе ударной группировки 2-го Украинского фронта.

Надо сказать, что с перенесением усилий с одного фронта на другой не все было сразу же до конца доделано. Так, 6-я гвардейская танковая армия, основа ударной группировки в Венской операции, была передана 3-му Украинскому фронту только к исходу дня 16 марта, когда наступление уже началось. В связи с этим ввести ее в сражение пришлось с опозданием.

Необходимо подчеркнуть, что работа по планированию Венской операции не прекращалась нами даже в самые тяжелые дни сражения у озера Балатон. Еще до получения указаний Ставки было избрано направление главного удара. Мы отчетливо представляли, что от правильного решения этого вопроса зависел успех операции. Свои соображения по вырабатываемому решению на наступательную операцию Военный совет фронта докладывал Ставке и ее представителю на месте маршалу С. К. Тимошенко.

К моменту получения директивы Ставки от 9 марта 1945 г. было всесторонне оценено положение и состояние как своих войск, так и войск противника. В результате оборонительного сражения у озера Балатон создавалось выгодное по отношению к вражеской группировке охватывающее положение наших войск. Но мы учитывали и тот факт, что силы противника были еще велики. В людях и артиллерии мы превосходили его примерно в полтора раза, но по танкам даже к началу нашего наступления общее соотношение сил сторон было равное. Причем основу танкового парка противника составляли тяжелые танки, в то время как у нас преобладали легкие СДУ-76.

Исходя из указаний Ставки и в соответствии с выводами из оценки обстановки, маршал Ф. И. Толбухин решил силами правого крыла фронта прорвать оборону противника севернее Секешфехервара, выйти в район Варпалота, Веспрем, окружить и уничтожить его танковую группировку, действовавшую северо-восточнее озера Балатон. Ударная группировка фронта должна была наступать в сложных условиях горно-лесистой местности. Но это направление, несмотря на трудности местности, давало возможность на первом этапе операции разгромить противника севернее озера Балатон, решив тем самым задачу, поставленную Ставкой.

Войска центра при успешном наступлении ударной группировки должны были нанести удар в направлении на Польгардь. Переход в наступление войск левого крыла планировался после того, как будет создана угроза противнику, действовавшему в районе Надьканижи, со стороны наступавших войск правого крыла и центра. С севера ударная группировка 3-го Украинского фронта обеспечивалась наступлением 46-й армии 2-го Украинского фронта, а южный фланг 57-й и 1-й болгарской армий прикрывался 3-й югославской армией, готовившейся к наступлению вдоль Дравы.

Оперативное построение 3-го Украинского фронта было одноэшелонное, однако ударные армии — 9-я и 4-я гвардейские — строились в два эшелона. В предшествующие дни принимались все меры к тому, чтобы не втянуть войска этих армий в оборонительные бои и подготовить их к предстоящему наступлению. Несмотря на тяжелую обстановку на центральном участке нашего фронта, мы пополняли эти армии людьми и боевой техникой.

Командование и штабы всех родов войск провели огромную работу по перегруппировке частей и соединений фронта в сжатые сроки. Так, 9-я гвардейская армия была перегруппирована из района Кечкемет в период с 8 по 14 марта. К 15 марта она сменила войска 4-й гвардейской армии на участке от Ганта до Дьюлы и заняла исходное положение для наступления. Одновременно Пыла проведена крупная перегруппировка артиллерии. Это позволило на направлении главного удара создать артиллерийские плотности 170-180 орудий и минометов на один километр фронта. Почти все перегруппировки в целях скрытности сосредоточения войск в новых районах и достижения внезапности наступления производились в ночное время.

Достижению внезапности уделялось исключительно большое внимание. Ведь если бы вражескому командованию удалось, как нам перед Балатонской операцией, установить начало наступления и вскрыть направление главного удара, то советские войска вряд ли достигли бы таких замечательных результатов в Венской операции, а если бы и достигли, то гораздо более дорогой ценой.

В этой связи мне вспоминается эпизод, когда из нашей фронтовой газеты «Советский воин» противник едва не узнал, хотя и за несколько часов, день начала наступления и направление главного удара. Именно фронтовая газета, роль которой в воспитании воинов и мобилизации их на выполнение боевых задач трудно переоценить, накануне Венской операции чуть было нас не подвела.

Вечером 15 марта был напечатан специальный номер газеты, в передовой статье которого раскрывалось намеченное на следующий день наступление войск 9-й и 4-й гвардейских армий. Военный цензор, в обязанность которого входило недопущение проникновения в открытую печать сведений, составляющих военную тайну, разрешил выпуск этой статьи. В 3 часа утра газета была доставлена в войска. Содержание ее могло стать известно противнику, и в этом случае он успел бы провести определенные контрмероприятия.

Хорошо, что о происшедшем быстро доложили в штаб. Принятыми мерами газету срочно изъяли из частей. Раскрытие военной тайны исключительной важности было предотвращено. Внезапность наступления была достигнута.

В те дни по утрам стояли туманы. Поэтому накануне наступления мы беспокоились: не подведет ли погода? И не без основания. Утро того дня, когда наши войска должны были перейти в наступление, не стало исключением. С рассвета 16 марта густой туман окутал все вокруг. Людей, машины трудно было различить на расстоянии нескольких метров. Артиллерия не имела возможности вести прицельный огонь, авиация не могла летать, а пехота и танки — целеустремленно атаковать врага.

Потянулись томительные минуты, а затем и часы ожидания. Как ни хотелось нам скорее начать наступление, однако мы не могли дать сигнал к началу артиллерийской подготовки. Лишь в 15 часов 35 минут, когда до начала сумерек оставалось около трех-четырех часов, войска правого крыла 3-го Украинского фронта на 14-километровом участке после часовой огневой подготовки перешли в наступление.

Удар 9-й и 4-й гвардейских армий был для противника неожиданным. Немецко-фашистское командование не рассчитывало на скорое наступление наших войск, которые полностью не закончили еще оборонительного сражения. Ошеломленный внезапным и мощным огневым ударом артиллерии и авиации, враг настолько растерялся, что на ряде участков первое время не мог организовать противодействие.

Но это продолжалось недолго. Противник вскоре восстановил управление, нарушенное огнем нашей артиллерии и ударами авиации. Используя выгодные условия местности, вражеское командование сумело организовать огневое сопротивление на промежуточных позициях и воспрепятствовать продвижение наших войск. На некоторых участках были предприняты контратаки. Поэтому войска ударной группировки фронта до наступления сумерек вклинились во вражескую оборону только от 3 до 7 км.

Чтобы развить успех и не дать возможности противнику еще больше усилить свою оборону, Ф. И. Толбухин приказал командующему 9-й гвардейской армией генерал-полковнику В. В. Глаголеву, человеку решительному и волевому, продолжать наступление и ночью.

К сожалению, 9-я и 4-я гвардейские армии не могли в должной мере использовать растерянность противника. Из-за отсутствия в боевых порядках танков непосредственной поддержки пехоты продвижение наших войск было медленным.

В сложившейся обстановке командование фронта не могло оказать существенной помощи наступающим. Имевшиеся у нас два танковых и один механизированный корпуса были втянуты в оборонительные бои на центральном участке. Заблаговременно вывести их из оборонительного сражения, укомплектовать (в этих корпусах насчитывалось по 30-80 танков и САУ) и перегруппировать на новое направление было невозможно, так как они вместе с артиллерийскими частями и соединениями составляли основу противотанковой обороны в период с 10 по 15 марта, когда сотни вражеских танков настойчиво стремились прорваться к Дунаю. Приостановить наступательную операцию, хотя бы и временно, также нельзя было, ибо это пошло бы на пользу противнику, который лихорадочно принимал меры к ликвидации прорыва наших войск.

В этих условиях и было решено просить Ставку о передаче 3-му Украинскому фронту 6-й гвардейской танковой армии. Вечером 16 марта, докладывая Верховному Главнокомандующему о результатах первого дня наступления, маршал Ф. И. Толбухин изложил ему эту просьбу.

И. В. Сталин тут же удовлетворил ее. Он связался с маршалом Р. Я. Малиновским, который находился в 46-й армии, и приказал передать 6-ю гвардейскую танковую армию 3-му Украинскому фронту. В директиве Ставки, отданной маршалу Ф. И. Толбухину к исходу дня 16 марта, указывалось: 6-ю гвардейскую танковую армию использовать для развития удара правого крыла фронта и разгрома танковой группировки противника совместно с войсками 27-й армии.

Мы рассчитывали ввести ее в прорыв в полосе 9-й армии вечером 17 марта, а удалось сделать это только утром 19 марта.

Пока танковая армия, которой командовал один из способных и храбрых военачальников генерал-полковник танковых войск А. Г. Кравченко, сосредоточивалась в полосе 9-й гвардейской армии, войска правого крыла фронта вели ожесточеннейшие бои с противником. Немецко-фашистское командование принимало все меры к тому, чтобы закрыть образовавшийся прорыв. С этой целью оно начало перебрасывать войска с центрального участка. По мере продвижения войск 9-й и 4-й гвардейских армий в юго-западном направлении сопротивление противника непрерывно возрастало. Вследствие этого к исходу 18 марта наши войска продвинулись в глубину всего лишь около 18 км, расширив прорыв до 36 км по фронту.

Медленные темпы наступления свидетельствуют об ожесточенности боев за тактическую зону. Особенно напряженные бои в эти дни развернулись за Секешфехервар. Враг придавал его оборони очень важное значение, так как этот город стоял на путях наступления наших войск, наносивших удар во фланг и тыл танковой группировки противника.

Обстановка требовала наращивания силы удара и ускорения темпов наступления.

По опыту Сталинградской битвы было хорошо известно, что выигрыш времени — решающий фактор для окружения и уничтожения крупной группировки противника. Достигнуть его можно было только своевременным вводом в прорыв 6-й гвардейской танковой армии, а армия была еще на подходе.

Только 18 марта командующий фронтом Ф. И. Толбухин приказал генералу А. Г. Кравченко к утру следующего дня быть готовым к вводу армии в прорыв с задачей завершить окружение немецко-фашистской танковой группировки. В то же время, чтобы не дать возможности вражескому командованию беспрепятственно отводить свои войска с центрального участка фронта, он потребовал от командующих 26-й и 27-й армиями генералов С. Г. Трофименко и Н. А. Гагена усилить разведку и при малейшем обнаружении отхода противника немедленно переходить в наступление.

Утром 19 марта 6-я гвардейская танковая армия была введена в сражение. Но к этому времени противнику удалось перебросить в район прорыва три танковые и одну пехотную дивизии, и войска А. Г. Кравченко и В. В. Глаголева встретили упорное сопротивление. Весьма серьезно осложняла действия танковых соединении сильно пересеченная местность. Все это привело к тому, что войска 6-й гвардейской танковой и 9-й гвардейской армий продвинулись лишь на 6-8 км и решить поставленные им на день задачи полностью не смогли.

20 марта фронт наступления расширился. Одновременно с главной ударной группировкой перешли в наступление 27-я и 26-я армии. Настойчивые действия наших войск привели к тому, что к исходу 22 марта 6-я танковая армия СС, по существу, была окружена. Для отхода оставался коридор шириной около 2,5 км, который простреливался не только артиллерийским, но и пулеметным огнем.

Отход противника превратился в беспорядочное бегство. Ценой огромных потерь врагу удалось вывести из окружения некоторое количество живой силы и часть боевой техники.

В связи с осуществлением охватывающего удара и сопутствовавшим ему расширением полос наступления 6-й гвардейской танковой, 9-й гвардейской и 27-й армий 24 марта оказались вне соприкосновения с противником 4-я гвардейская и 26-я армии. Но через два дня они вновь были введены в сражение. 4-я гвардейская армия Н. Д. Захватаева, усиленная 1-м гвардейским механизированным корпусом, сменила левофланговые части 46-й армии в связи с изменением разграничительной линии между фронтами, а 26-я армия Н. А. Гагена была введена в сражение между 9-й гвардейской и 27-й армиями с целью уплотнения боевых порядков.

Вместе с тем 46-я армия 2-го Украинского фронта, усиленная 22 марта 23-м танковым корпусом, во взаимодействии с Дунайской флотилией разгромила 17-тысячную группировку противника южнее Эстергома.

Таким образом, войска 3-го и левого крыла 2-го Украинских фронтов в ходе десятидневных непрерывных и напряженных боевых действий наголову разбили крупные вражеские группировки, прорвали оборону противника на глубину до 100 км и создали благоприятные условия для развития наступления на Вену. Не сумев отразить удары на первом оборонительном рубеже, немецко-фашистские войска начали поспешно отходить на другой, оборудованный по западному берегу реки Рабы, намереваясь на нем оказать организованное сопротивление и остановить наше наступление.

Преследование отходящего противника развивалось весьма успешно. Несмотря на оказываемое им сопротивление и неблагоприятные условия местности, подвижные и стрелковые соединения наступали в отдельные дни с темпом 25-35 км в сутки. Они широко применяли обходы вражеских узлов сопротивления, а для захвата переправ через водные препятствия выбрасывали в тыл противника передовые отряды. Быстрому преследованию содействовала авиация, наносившая непрерывные удары по отходящим войскам.

Преследуя противника в северо-западном направлении, армии А. Г. Кравченко, Н. Д. Захватаева, В. В. Глаголева, Н. А. Гагеиа 27-29 марта с ходу форсировали Рабу. Преодолев оборонительный рубеж на австро-венгерской границе, они обходным маневром овладели городами Шопрон и Винер-Нейштадт и повернули фронт наступления на север.

Тем временем армия С. Г. Трофименко с 18-м танковым и 5-м гвардейским кавалерийским корпусами, наступая вдоль озера Балатон, создала угрозу тылам 2-й немецкой танковой армии. Чтобы сохранить от разрушения богатейший нефтеносный район Надьканижи, Ф. И. Толбухин еще 30 марта приказал генералу Трофименко направить кавалерийский корпус С. И. Горшкова в тыл противника. Совершив 70-километровый рейд по труднопроходимой местности, кавалерийский корпус 31 марта неожиданно вышел западнее Надьканижи и вынудил врага к поспешному отступлению.

Воспользовавшись благоприятной обстановкой, перешли в наступление войска левого крыла фронта. 1 апреля во взаимодействии с кавалеристами они овладели районом Надьканижи, лишив фашистскую Германию одного из последних источников нефти. Кстати сказать, гитлеровцы так поспешно удирали, что даже не успели взорвать нефтепромыслы, хотя для этого было все подготовлено. В тесном взаимодействии с нашими войсками севернее и южнее Дравы успешно наступали в эти дни 1-я болгарская и 3-я югославская армии.

В период с 26 марта по 4 апреля войска фронта с боями продвинулись в глубину до 150 км. Было завершено полное освобождение Венгрии. Красная Армия, изгнав немецко-фашистских оккупантов с территории Венгрии, дала возможность венгерскому народу восстановить национальную независимость страны и приступить к проведению подлинно демократических преобразований. Пребывание советских войск на территории Венгрии способствовало развертыванию в стране борьбы за революционные преобразования, во главе которых стояла Венгерская коммунистическая партия. Непрерывно усиливая свое влияние на массы, венгерские коммунисты добивались повышения их политической активности и вовлекали в созидательную работу по строительству новой жизни. Советский Союз оказал значительную поддержку и помощь прогрессивным силам Венгрии в восстановлении экономики страны и укреплении народно-демократической власти. Советские воины помогали венграм восстанавливать промышленные предприятия, строить мосты и дороги, предоставляли транспортные средства, выделяли горючее для тракторов и давали крестьянам тягловый скот. В марте 1945 г. Советское правительство послало голодающему населению Венгрии 15 тыс. тонн хлеба, 3 тыс. тонн мяса, 2 тыс. тонн сахара137.

Освобождение советскими войсками Венгрии от фашистских захватчиков имело огромное значение в судьбе, венгерского народа. «...Наш народ, — говорил позднее Янош Кадар, — называет Советский Союз своим освободителем и празднует как величайший национальный праздник день 4 апреля, тот день, когда Советская Армия выбросила с территории страны последнего гитлеровского оккупанта». В дальнейшем день 4 апреля был объявлен национальным праздником Венгрии. В Указе Президиума Венгерской Народной Республики говорилось: «4 апреля 1945 года — решающий поворот в тысячелетней истории Венгрии и в богатой борьбой жизни венгерского народа... 4 апреля — праздник вечной благодарности, горячей любви, дружеской и союзнической верности венгерского народа своему освободителю, защитнику независимости Венгрии, главному стражу и могучей опоре мира — Советскому Союзу, доблестной Советской Армии»138.

С начала 1945 г. в Венгрии создавалась новая армия. К апрелю были сформированы две пехотные дивизии (1-я и 6-я). Эти дивизии было признано целесообразным оперативно подчинить 3-му Украинскому фронту. 1-я пехотная дивизия была подчинена командующему 26-й армией, а 6-я — командующему 27-й армией.

Теперь, когда остатки фашистской группы армий «Юг» были изгнаны с территории Венгрии, все усилия войск 3-го Украинского и левого крыла 2-го Украинского фронтов были направлены на разгром гитлеровцев в восточных районах Австрии и освобождение ее столицы.

В начале апреля Вену обороняли остатки восьми танковых, одной пехотной дивизий, личный состав венской военной школы и до 15 отдельных батальонов. Основу вражеского гарнизона составляли недобитые части 6-й танковой армии СС. Не случайно начальником обороны Вены был назначен командующий этой армией генерал-полковник войск СС Зепп Дитрих, который при этом самонадеянно заявил: «Вена будет сохранена для Германии». Ему не удалось сохранить не только Вену, но и свою жизнь. 6 апреля он был убит.

Немецко-фашистское командование на подступах к городу и в самой Вене заблаговременно подготовило многочисленные оборонительные позиции. На танкоопасных направлениях по внешнему обводу были отрыты противотанковые рвы и устроены различные препятствия и заграждения. Улицы города противник перекрыл многочисленными баррикадами и завалами. Почти во всех каменных и кирпичных зданиях были оборудованы огневые точки. Враг стремился превратить Вену в неприступную крепость.

Ставка Верховного Главнокомандования еще 1 апреля поставила 3-му Украинскому фронту задачу овладеть столицей Австрии и не позднее 12-15 апреля выйти на рубеж Тульн, Санкт-Пельтен, Ной-Ленгбах. Той же директивой командующему 2-м Украинским фронтом было приказано переправить 46-ю армию на северный берег Дуная. Войска этой армии, наступая вдоль Дуная, должны были выйти на рубеж Презинг, Корнёйбург и отрезать пути отхода венской группировке на северо-запад.

Для выполнения задачи, поставленной Верховным Главнокомандованием, и в соответствии со сложившейся обстановкой 4 апреля войскам 4-й гвардейской, 9-й гвардейской и 6-й гвардейской танковой армий была отдана директива на овладение Веной. Особое внимание командующих армиями обращалось на тщательность организации управления войсками в ходе наступления. Директива требовала: «Наладить четкое управление, переместить штабы к войскам в течение ночи, подтянуть артиллерию, увязать взаимодействие».

Чтобы не позволить гитлеровцам минировать и разрушать исторические памятники, взрывать мосты и вывозить промышленное оборудование, Военный совет фронта призвал жителей города не покидать столицу и оказывать сопротивление оккупантам. «Час освобождения столицы Австрии — Вены от немецкого господства настал,- говорилось в обращении,- но отступающие немецкие войска хотят превратить Вену в поле боя, как это они сделали в Будапеште. Это грозит Вене и ее жителям такими же разрушениями и ужасами, которые были причинены немцами Будапешту и его населению»139.

Бои на подступах и в самом городе носили исключительно ожесточенный характер. Огнем артиллерии и контратаками пехоты и танков противник оказывал упорное сопротивление. Маневр наших войск, особенно танковых, был стеснен сильно пересечённой местностью. Поэтому наступавшие на Вену с юга войска армии Н. Д. Захватаева большого успеха 5 апреля не добились.

В то же время 9-я гвардейская армия, наступавшая юго-западнее города, продвинулась на 16-18 км. Наметившийся успех в ее полосе было решено немедленно использовать. В течение ночи сюда была перегруппирована 6-я гвардейская танковая армия, получившая задачу обойти Вену с запада и северо-запада.

7 апреля 39-й стрелковый корпус 9-й гвардейской армии и соединения 6-й гвардейской танковой армии обошли Вену. На следующий день они достигли центра города, где соединились с войсками армии Н. Д. Захватаева.

Бои в городе шли непрерывно: днем сражались главные силы, а ночью — специально назначаемые для этой цели части и подразделения. В сложном лабиринте улиц и переулков столичного города особо важное значение приобретали действия мелких стрелковых подразделений, отдельных танковых экипажей и орудийных расчетов, нередко дравшихся изолированно друг от друга.

К 10 апреля вражеский гарнизон был зажат с трех сторон. В этой обстановке немецко-фашистское командование предпринимало все меры, чтобы удержать единственный сохранившийся в его руках мост через Дунай и вывести на северный берег реки остатки своих разбитых частей.

46-я армия 2-го Украинского фронта опаздывала с выходом к столице Австрии. Для оказания содействия ей 12 апреля было принято решение провести частную операцию по форсированию Дуная и захвату города Корнёйбург.

Одновременно принимались решительные меры к уничтожению вражеского гарнизона в Вене.

Обобщив опыт боевых действий в предшествующие дни, Военный совет фронта пришел к выводу, что для ускорения разгрома вражеской группировки необходимо провести решительный штурм, организовав четкое взаимодействие всех сил и средств, участвующих в нем.

В соответствии с этим выводом была разработана и 12 апреля отдана войскам 4-й, 9-й гвардейской и 6-й гвардейской танковой армий оперативная директива, в которой особое внимание обращалось на одновременность штурма. Чтобы быстро завершить его, войскам приказывалось после сигнала — залпа «катюш» стремительно ринуться в атаку. Танковые подразделения, невзирая на огонь отдельных очагов сопротивления, должны были как можно скорее прорваться к Дунаю. Военный совет фронта требовал от командармов: «Мобилизовать войска для решительного удара всеми имеющимися у вас средствами и разъяснить, что только стремительные действия обеспечат быстрое выполнение задачи». Командующему артиллерией фронта генерал-полковнику артиллерии М. И. Неделину и командующему 17-й воздушной армией генерал-полковнику авиации В. А. Судцу маршал Ф. И. Толбухин приказал организовать подавление вражеской артиллерии до начала штурма и в ходе его.

Хорошо организованный и подготовленный штурм укрепленного города был осуществлен в короткий срок. К середине дня 13 апреля вражеский гарнизон был почти полностью уничтожен. Недобитые части бежали на левый берег Дуная по мосту, однако он тут же был захвачен 7-й гвардейской дивизией 4-й гвардейской армии и 2-й механизированной бригадой 1-го гвардейского механизированного корпуса. На плечах отходящего противника они переправились на левый берег Дуная, Сюда же с целью очищения северных предместий Вены до выхода туда соединений 2-го Украинского фронта были переправлены еще две стрелковые дивизии армии Н. Д. Захватаева.

Вечером 13 апреля за освобождение Вены столица нашей Родины Москва салютовала войскам 3-го и 2-го Украинских фронтов двадцатью четырьмя залпами из трехсот двадцати четырех орудий.

Перед салютом диктор московского радио зачитал сообщение Совинформбюро, в котором говорилось: «Гитлеровцы намеревались превратить Вену в груду развалин. Они хотели подвергнуть жителей города длительной осаде и затяжным уличным боям. Умелыми и решительными действиями наши войска сорвали преступные планы немецкого командования. В течение нескольких дней столица Австрии -Вена освобождена от немецко-фашистских захватчиков».

К 15 апреля войска 3-го Украинского фронта вышли на рубеж Тульн, Санкт-Пельтен, Берндорф, Марибор, река Драва, где они по приказанию Ставки временно были остановлены. В этот день 39-й гвардейский стрелковый корпус армии В. В. Глаголева форсировал Дунай и захватил Корнёйбург. Вскоре к этому городу подошли войска 46-й армии 2-го Украинского фронта.

Венская операция завершилась. Успешное проведение войсками 2-го и 3-го Украинских фронтов Венской операции явилось значительным вкладом в решение стоявшей перед Советскими Вооруженными Силами задачи окончательного разгрома немецко-фашистской армии.

В результате этой операции было нанесено сокрушительное поражение группе армий «Юг». Только пленными противник потерял более 130 тыс. солдат и офицеров. Советские войска захватили и уничтожили 1345 танков и штурмовых орудий, более 2550 полевых орудий и минометов и много другой военной техники.

Разгромом крупной вражеской группировки 3-й и 2-й Украинские фронты создали благоприятные условия для нанесения завершающего удара на берлинском направлении и освобождения Чехословакии. Стремительным наступлением на венском направлении советские войска ускорили капитуляцию немецко-фашистских войск в Северной Италии и оказали большую помощь Народно-Освободительной армии Югославии в полном освобождении своей страны.

После Венской операции войска 3-го Украинского фронта по приказу Ставки Верховного Главнокомандования возобновили наступление на запад и в первые дни мая вышли на рубеж Линц — Клагенфурт. На этом рубеже они соединились с союзными войсками.

Освобождение советскими войсками значительной части Австрии и ее столицы Вены имело огромное политическое значение. Австрия, ставшая первой жертвой нацистской агрессии, была превращена в трамплин, с которого гитлеровский вермахт напал на Чехословакию, а затем и на другие страны. Австрийский народ первым познал преступления фашистских захватчиков.

Советские воины вступили на территорию Австрии не как завоеватели, а как освободители. В своем заявлении от 9 апреля 1945 г. Советское правительство указало, что «не преследует цели приобретения какой-либо части австрийской территории или изменения социального строя Австрии». В заявлении далее говорилось: «Советское правительство стоит на точке зрения Московской декларации союзников о независимости Австрии. Оно будет проводить в жизнь эту декларацию. Оно будет содействовать ликвидации режима немецко-фашистских оккупантов и восстановлению в Австрии демократических порядков и учреждений. Верховным Главнокомандованием Красной Армии дан приказ советским войскам оказать свое содействие в этом деле австрийскому населению».

Австрийцы встретили это заявление с искренним удовлетворением и радостно приветствовали своих освободителей. 7– апреля 1945 г. было образовано Временное австрийское правительство. В тот же день оно опубликовало торжественное заявление о независимости страны. Государственный суверенитет Австрии был восстановлен.

Поражение немецко-фашистских войск на южном крыле советско-германского фронта нанесло серьезный удар по планам гитлеровских руководителей. Некоторые реакционные деятели США и Англии также были не прочь продолжать войну, но теперь уже не вместе с русскими, а против них, используя недобитые гитлеровские войска. Особенно эта идея обуревала тогда английского премьера У. Черчилля. Однако, как заявил впоследствии в беседе с Д. Эйзенхауэром фельдмаршал Б. Монтгомери, «британский парод был сыт войной, и его нельзя было заставить драться с русскими в 1945 г. Русские стали героями во время германской войны, и любое английское правительство, которое захотело бы вести войну с ними, имело бы трудности в своей собственной стране»140.

Мне памятна встреча с фельдмаршалом Монтгомери в Вене вскоре после окончания войны. Он вручил тогда Ф. И. Толбухину английский орден. Федор Иванович, не имея ордена для награждения иностранного военачальника, снял с мундира собственный орден Кутузова 1-й степени и вручил его Б. Монтгомери. Когда Ф. И. Толбухин доложил об этом И. В. Сталину, Верховный Главнокомандующий одобрил его находчивость. По ходатайству Ставки Председатель Президиума Верховного Совета СССР вручил Федору Ивановичу новый орден Кутузова.

Замечательные результаты в операциях по освобождению Венгрии и Австрии были достигнуты благодаря умелому руководству Коммунистической партии, невиданному в истории беззаветному труду советских рабочих, крестьян и интеллигенции, обеспечивших нужды фронта, героизму и отваге наших войск, беспредельной преданности солдат, офицеров и генералов своей Родине.

Офицеры и генералы штаба 3-го Украинского фронта, штабов армий и соединений, входивших в них, проделали огромнейшую работу при подготовке и проведении операций на территории Венгрии и Австрии. Хорошая подготовка и широкий кругозор позволили им в сложных условиях и в короткие сроки добывать необходимые данные по обстановке, обобщать и объективно оценивать их, делать правильные выводы и четко о них докладывать.

Неотъемлемым качеством офицеров нашего штаба была добросовестность. Мы верили своим подчиненным, и они, как правило, не подводили нас. Это имело исключительно большое значение при выработке решений, постановке боевых задач войскам, составлении и согласовании планов операций, организации взаимодействия, обеспечении своевременной и скрытой перегруппировки войск и снабжении их всем необходимым для боя.

Весьма большое внимание при подготовке операций нами уделялось организации взаимодействия с соседом справа. Путем поддержания связи с сильным по составу, хорошо подготовленным и сколоченным штабом 2-го Украинского фронта, во главе которого стоял один из опытнейших военачальников генерал-полковник, ныне Маршал Советского Союза М. В. Захаров, а также путем личных контактов ответственных генералов и старших офицеров вопросы организации взаимодействия между фронтами были своевременно и хорошо отработаны.

В ходе наступления офицеры штаба 3-го Украинского фронта продолжали поддерживать непрерывную связь со штабом 2-го Украинского фронта, со штабами армий и отдельными соединениями фронтового подчинения. Они также передавали боевые распоряжения войскам, осуществляли контроль за выполнением приказов командующего фронтом, добывали необходимые разведывательные данные, составляли оперативные сводки и боевые донесения Генеральному штабу и Ставке.

Сплоченный, дружный коллектив генералов и офицеров штаба фронта имел богатый боевой опыт, работал, как хорошо отрегулированный часовой механизм. Ведущую роль играли оперативное управление, разведывательный отдел, отдел укомплектования войск и др. Заместителем начальника штаба — начальником оперативного управления был хороший знаток своего дела генерал-лейтенант А. П. Тарасов. Заместителем начальника штаба по разведке являлся опытный командир, замечательный разведчик генерал-майор А. С. Рогов, а заместителем по оргмобвопросам — энергичный, великолепно знающий свои обязанности генерал-майор Г. Я. Беляков.

Огромную работу выполняли связисты фронта. Они создали широко разветвленную сеть проводной и радиосвязи. Во время наступления на вспомогательных пунктах управления были оборудованы на машинах специальные подвижные узлы связи. Во главе отдела связи фронта стоял отличный командир-специалист и прекрасный человек генерал-лейтенант войск связи И. Ф. Королев.

Неутомимыми тружениками по организации боев и управлению войсками были начальники штабов: 4-й гвардейской армии — генерал К. Н. Деревянко, 9-й гвардейской армии — генерал-майор С. Е. Рождественский, 26-й армии — генерал-майор Б. А. Фомин, 27-й армии — генерал-майор Г. М. Брагин, 57-й армии — генерал П. М. Верхолович, 6-й гвардейской танковой армии — генерал А. И. Штромберг, 17-й воздушной армии — генерал Н. М. Корсаков. О каждом из этих опытных, прекрасно подготовленных генералов, как и о других, не упомянутых здесь офицерах штабов, можно сказать много теплых, душевных слов. Все они, преодолевая многочисленные трудности, возникавшие в ходе военных действий, успешно справлялись с возложенными на них обязанностями.

Четкая, слаженная работа штабов фронта и армий обеспечила бесперебойное управление войсками. Мне приятно вспомнить о совместной работе с этими храбрыми воинами и замечательными людьми, внесшими существенный вклад в достижение успеха наших войск и в развитие советского военного искусства в годы Великой Отечественной войны.