К началу 1945 г. фашистская Германия переживала острый военно-политический кризис. Тем не менее гитлеровская армия была еще довольно сильным противником. В составе боевой авиации врага находилось около 3,3 тыс. самолетов, из которых около 2 тыс. действовали на советско-германском фронте. Главари фашистского рейха надеялись добиться сепаратного соглашения с англо-американскими правящими кругами и с целью выигрыша времени затягивали военные действия.
Но дни фашистских захватчиков были сочтены. Советское государство располагало огромной военной мощью, способной сокрушить врага. В действующих авиационных частях и соединениях наших ВВС численность боевых машин достигла 16,5 тыс. Авиационная промышленность широким потоком поставляла прекрасные самолеты, превосходившие авиацию противника в скорости, маневренности и вооружении. Среди них было много усовершенствованных истребителей «Як-3», штурмовиков «Ил-10», бомбардировщиков «Ту-2».
Верховное Главнокомандование поставило Советским Вооруженным Силам задачу в 1945 г. завершить разгром фашистской Германии и водрузить над Берлином Знамя Победы. Главный удар намечался на варшавско-берлинском направлении. Разгромом крупной группировки врага в Польше необходимо было открыть путь к логову фашистского зверя — Берлину. Решение этой задачи возлагалось на войска и авиацию 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, которым предстояло провести Висло-Одерскую наступательную операцию. В составе 1-го Белорусского фронта находилась 16-я воздушная армия. Мне довелось командовать этим замечательным авиационным объединением, с честью пронесшим свое боевое знамя от Волги до Берлина.
Между Вислой и Одером противник создал глубокоэшелонированную оборону, состоявшую из семи оборонительных рубежей, густо насыщенных железобетонными сооружениями и огневыми средствами. Опираясь на подготовленные укрепления, гитлеровцы рассчитывали не допустить дальнейшего продвижения советских войск на запад. В Польше находилось более 500 боевых самолетов 6-го воздушного флота противника, готовых поддерживать свои войска. Важнейшие объекты и боевые порядки противника прикрывали свыше 100 батарей зенитной артиллерии.
По замыслу командующего войсками 1-го Белорусского фронта маршала Г. К. Жукова предусматривалось быстро прорвать вражескую оборону и затем, не давая противнику закрепиться на тыловых рубежах, стремительно развивать наступление на запад. В осуществлении этого плана большая роль отводилась 1-й, 2-й гвардейским танковым армиям, отдельным танковым и кавалерийским корпусам, составлявшим подвижные группы фронта. Им предстояло действовать впереди и обеспечить высокие темпы наступления всего фронта.
16-я воздушная армия вначале должна была участвовать в прорыве обороны противника и обеспечить ввод в прорыв танковых соединений. Затем все ее усилия переключались на поддержку и прикрытие танковых войск. При этом авиации в первую очередь следовало не допускать организованного отхода противника на тыловые рубежи обороны и препятствовать выдвижению вражеских резервов к полю боя.
Подготовке к боевым действиям в Висло-Одерской операции было уделено особое внимание. Это вполне понятно. Войскам при поддержке авиации предстояло преодолеть глубокую, хорошо развитую оборону противника и быстрыми темпами продвинуться от Вислы до Одера более чем на 500 км. Столь большая глубина операции являлась исключением даже для Великой Отечественной войны. Кроме того, в ходе Висло-Одерской операции Красная Армия вступала на территорию фашистской Германии, выходила на ближние подступы к ее столице, к жизненно важным экономическим районам, что заранее предопределяло упорное сопротивление противника на земле и в воздухе.
Задачи тщательной и всесторонней подготовки войск и авиации к наступлению командующий фронтом определил в специальном приказе. Этот документ послужил и для 16-й воздушной армии основой проведения всех подготовительных мероприятий.
Прежде всего мы занялись вводом в строй молодого летного состава, а также совершенствованием боевого мастерства авиационных пар, звеньев и групп. Первоочередная забота об этом не была случайной. Перед Висло-Одерской операцией состав 16-й воздушной армии сильно изменился. Если в ноябре 1944 г. в армии насчитывалось 1265 боевых машин, то к середине января 1945 г. ее численность была доведена до 2490 самолетов, из них бомбардировщиков — 546, штурмовиков — 664, истребителей- 1184 и разведчиков — 96. Прибавилось несколько сот молодых летчиков, штурманов и воздушных стрелков. Большинство из них не имело боевого опыта. Некоторые авиационные соединения и части, прибывшие из резерва Верховного Главнокомандования, также имели немало еще необстрелянных летчиков, нуждавшихся в хорошей тренировке.
Работу по вводу в строй молодого летного состава и боевую подготовку начали с азов. Прежде всего проверили, а затем кого следует настойчиво обучали технике пилотирования самолета. В этом отношении в нашей армии все руководствовались правилом, что самолет и экипаж должны составлять единое целое. А это возможно лишь в том случае, если мастерство управления самолетом доведено до совершенства. Стремясь к таким результатам, мы многого достигли. Достаточно сказать, что в Висло-Одерской операции, действуя в крайне сложных метеорологических условиях, авиация почти не имела аварий или поломок самолетов по вине летного состава.
После отработки техники пилотирования началась боевая учеба пар, звеньев и эскадрилий. При этом каждый род авиации имел свою программу. Однако общее для всех состояло в том, что учеба проводилась в условиях, максимально приближенных к боевым, с использованием предшествующего опыта и с учетом специфики предстоящей операции.
Истребители больше всего занимались отработкой вопросов прикрытия войск и объектов тыла способами охоты и свободного поиска авиации противника на его территории. Одновременно шло дальнейшее совершенствование приемов ведения воздушных боев в различных условиях.
В предшествующих операциях задача прикрытия обычно решалась путем непрерывного патрулирования истребителей над войсками и объектами в заранее установленных зонах. Такой способ применялся главным образом по требованию командующих общевойсковыми и танковыми армиями, а также командиров соединений сухопутных войск. Они говорили: «Нам спокойнее, когда наша авиация висит над головой».
Между тем прикованность истребителей к определенному району обрекала их на пассивность, не давала им возможности использовать свое основное боевое качество — высокую маневренность. В то же время непрерывное патрулирование в зонах требовало большого расхода сил.
При подготовке к Висло-Одерской операции мы пришли к выводу о необходимости решительно отказаться от прикрытия войск способом патрулирования в зонах. В этом нас поддержал командующий фронтом.
Решительными поборниками активной борьбы с авиацией противника явились славные ветераны 16-й воздушной армии летчики 1-й гвардейской истребительной Сталинградской Краснознаменной авиадивизии полковника А. В. Сухорябова. Для меня это не было неожиданностью. Еще в битве на Волге, в сражениях на Курской дуге, в Белорусской операции они широко применяли свободный поиск и добивались блестящих успехов.
Этот опыт мы постарались распространить во всех истребительных авиационных соединениях и настойчиво готовили летный состав к активным действиям, к поиску и уничтожению самолетов противника еще до их подхода к полю боя. К слову сказать, в ходе Висло Одерской, а затем и Берлинской операций больше не находилось сторонников прикрытия способом пассивного патрулирования истребителей над войсками и объектами.
Для штурмовиков главная задача состояла в подготовке к действиями в интересах танковых и механизированных войск. Анализируя накопленный опыт совместных действий авиации с подвижными войсками, особенно в Белорусской операции, мы поняли, что в этом вопросе у нас есть существенные недостатки. Главный из них состоял в том, что взаимодействие авиации с танковыми и механизированными войсками организовывалось и поддерживалось только в звене командиров и штабов армий, корпусов и — в некоторых случаях — дивизий.
В результате для постановки новых задач или перенацеливания авиации на другие объекты распоряжение должно было проходить многие инстанции, на что требовалась значительная затрата времени. По этой причине авиация нередко запаздывала с нанесением ударов, чего нельзя было допускать в Висло-Одерской операции. Для обеспечения высоких темпов наступления в условиях прорыва сильной и глубокой обороны противника требовалось, чтобы командиры передовых отрядов, частей и даже мелких подразделений имели возможность в любое время установить связь с авиационными группами, находящимися над полем боя, указать им наиболее важные объекты действий и получить с воздуха немедленную помощь.
Правда, «старожилы» нашей армии — 2-я гвардейская Черниговско-Речицкая Краснознаменная ордена Суворова и 299-я Нежинская штурмовые авиационные дивизии, которыми командовали полковники Г. И. Комаров и И. В. Крупский, имели небольшой опыт такого взаимодействия в Белорусской операции. Однако его было недостаточно. Более того, существовало мнение, что командир танкового батальона, роты или передового отряда, находясь в танке во время движения, ничего не видит и не слышит, а потому не может быть и речи о его связи и взаимодействии с авиацией.
Чтобы разобраться в этом деле, была подготовлена и проведена совместная конференция авиаторов и танкистов. Получилось очень интересное и полезное собеседование, обмен боевым опытом. На конференции состоялся деловой разговор танкистов и летчиков о совместных боевых действиях на поле боя. Выступали многие опытные наземные и воздушные воины.
Особенно мне запомнилась речь одного командира танковой роты, молодого, среднего роста русоволосого крепыша. К сожалению, память не сохранила его фамилии. Сказал он примерно следующее:
— Выступавшие до меня, преимущественно из числа представителей крупных штабов, утверждали, что из тапка при движении невозможно увидеть пли услышать авиацию. Я прошел в танке путь от Волги до Вислы и не согласен с таким мнением. Мы, танкисты, всегда видим самолеты, которые идут над нами или в стороне. Дело в том, что с закрытым люком танк бывает только при входе в прорыв или в период атаки. В остальное время, особенно в оперативной глубине, люки не закрываются, танкисты могут наблюдать за авиацией, поддерживать с ней связь и получать от нее помощь.
В таком же духе высказались другие бывалые танкисты, а также летчики.
После конференции мы провели опытное учение по радиосвязи танков на ходу с самолетами в воздухе. Первый опыт был неутешительным, главным образом по техническим причинам. Специалистам пришлось много поработать по отладке и настройке радиоаппаратуры на танках и самолетах. После этого на втором учении года результаты оказались прекрасными. Все убедились, что можно надежно поддерживать связь из танка в движении и на месте с летящими самолетами. А если есть связь, то возможно и взаимодействие.
В дальнейшем было проведено несколько тактических учений авиационных частей и подразделений совместно с танкистами. При этом отрабатывались вопросы взаимного опознавания своих танков и самолетов, способы целеуказания — также взаимного, постановка новых задач и перенацеливание авиационных групп, действующих в интересах танковых войск.
Проделанная при подготовке к операции большая работа по отработке взаимодействия авиации с танковыми войсками полностью оправдалась в последующих напряженных боях. Летчики и танкисты действовали слаженно, авиация непрерывно оказывала существенную помощь подвижным войскам и обеспечивала их быстрое продвижение. Бомбардировочная авиация много занималась отработкой бомбометания с пикирования одиночно и в группах различного состава.
Учеба во всех авиационных частях завершилась практическими боевыми вылетами. Молодой летный состав водили в бой опытные командиры, включая командиров частей и соединений. Каждый новый экипаж сделал по три-четыре боевых вылета. Опытные летчики и весь командный состав, которым предстояло водить группы, произвели по нескольку вылетов с целью изучения района, просмотра с воздуха объектов предстоящих боевых действий и определения наилучших способов их поражения.
Когда летный состав занимался боевой учебой, штабы напряженно работали над планированием боевых действий воздушной армии в операции, готовили необходимую документацию по управлению соединениями и частями, а также по взаимодействию с сухопутными войсками. Одновременно во всех инстанциях проводились командно-штабные военные игры и тренировки по отработке вопросов совместных действий авиации и сухопутных войск в предстоящей операции.
Наиболее существенным в планировании боевых действий воздушной армии являлось решительное сосредоточение основных сил на направлении главного удара фронта. По указанию маршала Г. К. Жукова для поддержки и прикрытия главной группировки привлекались 6-й штурмовой, 6-й и 3-й истребительные авиационные корпуса генералов Б. К. Токарева, И. М. Дзусова и Б. Я. Савицкого, 241, 183, 301 и 221-я бомбардировочные, 11-я гвардейская штурмовая и 286-я истребительная авиационные дивизии, которыми командовали полковники А, Г. Федоров, М. А. Ситкин, Ф. М. Федоренко, С. Ф. Бузылев, Герой Советского Союза подполковник А. Г. Наконечников, полковник И. И. Иванов.
Вначале эти силы должны были взаимодействовать с 5-й ударной и 8-й гвардейской армиями, которым предстояло прорвать оборону противника на направлении главного удара. Затем, после ввода в прорыв 2-й и 1-й гвардейских танковых армий, им предстояло переключиться на обеспечение подвижной группы фронта. Такая высокая концентрация усилий воздушной армии на направлении главного удара явилась важным фактором в осуществлении непрерывной поддержки и прикрытия главной группировки фронта в ходе всей операции.
Еще одно важное подготовительное мероприятие потребовало много внимания и сил. Это было строительство аэродромов, сосредоточение авиации в исходном положении и подготовка, к осуществлению маневра в ходе операции. Основная тяжесть этой работы легла на плечи личного состава тыла воздушной армии, который возглавлял А. С. Кириллов.
К началу операции воздушная армия располагала 128 аэродромами. Из них 70 было построено заново. Большая часть новых аэродромов находилась в 10-25 км от переднего края. Располагая аэродромы недалеко от линии фронта, мы заранее предусматривали возможность их использования для приближения авиации к наступающим войскам в первые дни операции. Так оно и получилось в ходе боевых действий.
Вместе с тем мы имели более 30 аэродромов, расположенных глубоко в тылу, — на удалении до 250 км от переднего края. На них были посажены вновь прибывшие авиационные части. Там они до начала операции занимались боевой подготовкой. На оперативные же аэродромы авиация перебазировалась лишь за один-два дня до начала наступления. Для маскировки развертывания авиации и скрытия группировки воздушной армии перелет на оперативные аэродромы осуществлялся небольшими группами, на малых высотах, без радиосвязи. На старых аэродромах при этом оставались в развернутом виде все радиостанции и часть средств аэродромного обслуживания.
Для дезинформации противника о группировке воздушной армии была создана широкая сеть ложных аэродромов. Всего их было построено 55. Все работы по строительству, расстановке макетов самолетов и средств обслуживания, а также имитация деятельности были выполнены настолько умело, что противник принял ложные аэродромы за действительные.
В течение декабря 1944 г. и первой половины января 1945 г. немецко-фашистская авиация произвела 24 налета на ложные аэродромы и сбросила около 8 тыс. кг бомб. В то же время настоящие аэродромы совершенно не подвергались ударам.
Высокие темпы и большая глубина продвижения, предусмотренные замыслом Висло-Одерской операции, вызывали у нас большую тревогу за своевременное перебазирование авиации вслед за наступающими войсками. Поэтому был разработан в штабе воздушной армии и утвержден командующим фронтом подробный план строительства аэродромов и перебазирования авиационных частей в ходе операции.
В соответствии с этим документом полоса местности предстоящего наступления 1-го Белорусского фронта была прежде всего изучена по картам. Наметив участки, пригодные для строительства аэродромов, мы их сфотографировали крупным планом. Одновременно были взяты на учет и сфотографированы все аэродромы противника.
Затем в боевые порядки 5-й ударной, 8-й гвардейской, 69, 1 и 2-й гвардейских танковых армий были включены разведывательные команды для поиска площадок, пригодных под аэродромы, и определения годности к эксплуатации захваченных у противника аэродромов. Вместе с тылами этих армий двигались усиленные аэродромно-строительные инженерные батальоны. В помощь им каждая общевойсковая или танковая армия должна была выделить 100-150 бойцов с лопатами для выполнения земляных работ при строительстве аэродромов.
В плане была определена очередность перебазирования авиационных частей и соединений. В первую очередь перелетали на новые аэродромы штурмовики и истребители, привлекавшиеся для поддержки и прикрытия подвижных войск фронта. Все остальные должны были вести боевые действия с исходных аэродромов до полного радиуса. Затем они выводились в резерв фронта и как бы составляли второй эшелон воздушной армии. В последующем, по мере подготовки аэродромов на освобожденной от противника территории, они совершали бросок вперед. Одновременно части первого эшелона переходили во второй эшелон.
Так, осуществляя перебазирование перекатами двух эшелонов, мыслилось обеспечить непрерывную поддержку и прикрытие сухопутных войск на всю глубину операции.
В основе своей этот план аэродромного маневра авиации был выполнен. Тем не менее в решении данного вопроса воздушная армия встретилась с огромными и непредвиденными трудностями. Сорок дней длилась подготовка к Висло-Одерской операции. Это было время напряженной работы всего огромного коллектива воздушной армии. Люди трудились без устали днем и ночью, в погожие дни и в ненастье. Коммунисты и комсомольцы всегда были впереди, увлекая своим примером весь личный состав.
С чувством большой благодарности я вспоминаю о неутомимой деятельности партийно-политического аппарата воздушной армии, работу которого возглавляли мой заместитель по политчасти генерал А. С. Виноградов и начальник политотдела полковник В. И. Вихров. Политические работники, коммунисты и комсомольцы простым, доходчивым и правдивым словом воодушевляли личный состав на образцовое выполнение своего служебного долга при любых обстоятельствах. Они широко распространяли передовой опыт, вносили организованность и поднимали энтузиазм масс на выполнение огромного объема подготовительных мероприятий.
Неустанно воспитывая ненависть к врагу, командиры, штабы и партийно-политический аппарат провели большую разъяснительную работу относительно поведения личного состава при вступлении на территорию фашистской Германии. В беседах подчеркивалось, что было бы неправильно отождествлять фашистов со всем немецким народом, что Красная Армия идет в Германию не в качестве завоевателя, а несет освобождение от фашистского рабства всем без исключения народам Европы. Одновременно многое было сделано для повышения бдительности личного состава, особенно после выхода на территорию врага.
Коммунисты и комсомольцы организовали взаимною помощь в решении задач по подготовке к операции. Непосредственно перед началом наступления были проведены партийные и комсомольские собрания, а также митинги личного состава, на которых воздушные воины подвели итоги своей готовности к решительным боям и поклялись с честью выполнить приказ партии и Родины — завершить разгром ненавистного врага.
Командование и штаб воздушной армии непрерывно оказывали помощь авиационным частям и соединениям в подготовке к операции. Одновременно осуществлялся контроль. С получением доклада частей и соединений о готовности к боевым действиям на места выезжали представители командования и штаба воздушной армии с целью еще раз убедиться, что все сделано и предусмотрено.
Во многих соединениях тогда побывал и я. Причем отнюдь не из-за недоверия к подчиненным командирам и штабам. Просто хотелось повидаться с отважными воздушными воинами, многие из которых мне были лично знакомы, задушевно побеседовать о предстоящих боях и, если надо, подсказать и помочь в завершении подготовки.
В ходе подготовки маршал Г. К. Жуков с начальниками родов войск фронта, в числе которых был и я, совершил поездку в штабы всех общевойсковых и танковых армий, где заслушал доклады о подготовке к операции и организации взаимодействия. Это помогло окончательно увязать все вопросы совместных действий ВВС и сухопутных войск, отладить систему управления авиацией на поле боя.
Так шла глубоко продуманная тщательная подготовка. Именно она, по моему глубокому убеждению, прежде всего и обеспечила успех Висло-Одерской операции.
И вот наступил долгожданный день. В середине января 1945 г. Красная Армия начала невиданное по размаху и силе ударов зимнее наступление. Оно охватило фронт от Балтийского моря до Дуная. В Висло-Одерской операции, которая была частью общего наступления, 12 января первыми начали боевые действия войска 1-го Украинского фронта. Спустя два дня ранним утром двинулись на врага и войска 1-го Белорусского фронта.
Радость начала великих боев для авиаторов была омрачена ненастной погодой. Все упрекали метеорологов, и без того расстроенных тем, что их прогноз не оправдался. Вместо ясного неба над Вислой и почти во всем районе боевых действий воздушной армии стоял туман. Об осуществлении массированных ударов авиации, предусмотренных по плану, не могло быть и речи. В то время туманная погода вообще считалась нелетной.
Учитывая метеорологические условия, я еще перед рассветом разрешил командирам авиационных соединений и частей по возможности вести боевые действия одиночными самолетами и парами.
Первыми вылетели ночные легкомоторные бомбардировщики «По-2». Эти скромные и неприхотливые в части условий погоды труженики войны не раз выручали нас. Так было и теперь. Наиболее опытные экипажи до начала артиллерийской подготовки прорвались сквозь густую пелену тумана и зенитный огонь врага, удачно нанеся бомбовый удар по штабу 56-го танкового корпуса противника. Этим было на некоторое время нарушено управление немецко-фашистским соединением.
Днем только отдельные экипажи штурмовой авиации вылетали на разведку противника. То же самое было и на следующее утро. Таким образом, более суток авиация почти бездействовала. Всю тяжесть огневой поддержки наступающих войск приняла на себя артиллерия. Пехота же, преодолевая яростное сопротивление противника, глубоко вклинилась в немецко-фашистскую оборону.
К полудню 15 января появились небольшие признаки улучшения погоды. Туман поредел, видимость увеличилась до 500 м при сплошной облачности высотою в 100-150 м. Конечно, летать в таких условиях очень трудно. Но разве могли летчики сидеть без дела, когда сухопутные войска вели смертельные бои с врагом и нуждались в помощи авиации!
Пары и звенья штурмовиков вылетели на поле боя. Здесь очень пригодилась напряженная подготовка к операции. Летный состав наизусть знал построение обороны врага и умел моментально, по едва уловимым признакам, найти объекты ударов. Это стало решающим фактором в успехе боевых действий.
Четыре самолета «Ил-2» под командованием штурмана 805-го штурмового авиаполка старшего лейтенанта И. А. Сухорукова, ставшего впоследствии Героем Советского Союза, вылетели на боевое задание. В районе западнее населенного пункта Варка ведущий обнаружил около 20 немецко-фашистских танков и более двух батальонов пехоты, развернутых в боевые порядки. Противник намеревался предпринять контратаку во фланг наступающим войскам.
Сухоруков прежде всего доложил об этом командиру 6-го штурмового авиационного корпуса генералу Б. К. Токареву, который находился на КП 5-й ударной армии, а также предупредил пехоту о нависшей опасности. Затем он перестроил группу в боевой порядок «круг» и атаковал вражеские танки. После первого захода штурмовиков от метко сброшенных противотанковых бомб несколько фашистских танков остались догорать на поле боя. Пехота противника, спасаясь от губительного пулеметно-пушечного огня, ушла в укрытия и залегла.
Командир группы штурмовиков видел, что начало удара оказалось успешным: противник остановлен, ему нанесен немалый урон. Но врага надо добить, не дать ему привести свои силы в порядок. Для этого Сухоруков вместе со всеми своими ведомыми делает еще семь заходов, оставаясь на поле боя до полного израсходования боеприпасов. А к этому времени подошли другие группы штурмовиков, вызванные генералом Токаревым. Они довершили разгром пытавшегося контратаковать врага, обеспечили продвижение наших войск.
В дальнейшем штурмовики поддерживали войска до наступления темноты. Только в полосе действий 5-й ударной армии авиация участвовала в отражении более десяти контратак пехоты и танков противника.
Получив помощь от авиации, войска главной группировки фронта к исходу дня завершили прорыв тактической обороны противника. В прорыв были введены 1-я и 2-я гвардейские танковые армии. С этого момента основные силы 16-й воздушной армии были переключены на поддержку и прикрытие танковых соединений.
16 января погода впервые благоприятствовала полетам авиации. Бомбардировщики действовали по железнодорожным узлам и станциям, по мостам и переправам, создавая пробки и уничтожая скопления эшелонов с войсками и боевой техникой противника. Штурмовики громили колонны вражеских танков и автомашин на шоссейных и грунтовых дорогах. Удары, как правило, наносились по передовым и замыкающим частям колонн с таким расчетом, чтобы остановить движение, задержать отход гитлеровских войск. Используя действия авиации, передовые отряды танковых армий быстро настигали врага, уничтожали его колонны, захватывали эшелоны с войсками и исправной боевой техникой.
В тот день командир 65-й танковой бригады полковник А. В. Лукьянов сообщил мне, что пять групп штурмовиков численностью по шесть самолетов каждая, действуя по колонне отходившего противника на шоссейной дороге Волянув-Мнишек, уничтожили 12 танков, четыре шестиствольных миномета, до 200 автомашин и 120 повозок. Было убито около 200 вражеских солдат и офицеров. Это летчики 3-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии, вылетев по вызову своего командира полковника А. А. Смирнова, разгромили вражескую колонну, обнаруженную воздушными разведчиками.
К вечеру 16 января мне стало известно и о героическом поступке летчика 805-го штурмового авиационного полка младшего лейтенанта А. Ф. Коняхина. В паре с ведущим — командиром звена старшим лейтенантом В. Г. Хухлиным он вылетел для удара по железнодорожной станции Скерневице, где находилось скопление эшелонов противника. В двенадцати атаках отважная пара штурмовиков уничтожила два паровоза, десять платформ и вагонов с войсками и боевой техникой, нанесла урон живой силе противника. На последнем заходе самолет ведущего оказался поврежденным и произвел вынужденную посадку на территории противника в 7 км от Скерневице.
Младший лейтенант Коняхин, не задумываясь, приземлился рядом с подбитым самолетом. На виду у приближавшихся и стрелявших на ходу фашистов он взял на борт старшего лейтенанта Хухлина, воздушного стрелка Шаркова и доставил их на свой аэродром.
Вскоре воздушная разведка установила, что через железнодорожный узел Лодзь непрерывным потоком идут вражеские эшелоны, главным образом из районов Варшавы и Сохачева. 241-й бомбардировочной авиадивизии была поставлена задача прекратить движение через этот узел. Летчики во главе с командиром дивизии полковником А. Г. Федоровым успешно выполнили эту боевую задачу. Они разрушили полотно у входных и выходных стрелок и почти полностью вывели из строя железнодорожный узел. Танкисты, вскоре овладевшие Лодзью, захватили 400 вагонов с боевой техникой и грузами, 28 исправных паровозов.
Одновременно 3-й бомбардировочный авиакорпус, которым командовал генерал А. 3. Каравацкий, выполнил необычное боевое задание.
Под ударами Красной Армии остатки варшавской группировки противника беспорядочно отступали на северо-запад. Воздушные разведчики обнаружили, что в районе Вышегруд неприятель начал переправляться через Вислу по льду. Когда об этом узнал по данным воздушной разведки маршал Г. К. Жуков, он приказал силами авиации воспрепятствовать переправе войск противника.
Для выполнения полученной боевой задачи было решено силами 3-го бомбардировочного авиационного корпуса разрушить лед на участке Булька Пшибовьска-Вышегруд. Летчики блестяще справились с заданием. Разрывы бомб сделали лед непригодным для переправы не только боевой техники, но и живой силы. В результате в районе Вышегруд образовалось скопление войск и боевой техники противника, по которому наши бомбардировщики и штурмовики нанесли в дальнейшем ряд успешных ударов.
При эффективной поддержке авиации советские наземные войска стремительно продвигались вперед. Только за один день 16 января 2-я гвардейская танковая армия с боями прошла 75 км и вышла на подступы к городу Сохачеву.
Пути отступления варшавской группировки противника были отрезаны. В районе Сохачева танкисты захватили исправный аэродром противника. На него сразу же были перебазированы наши истребители, а затем и штурмовики.
17 января советские войска совместно с соединениями 1-й армии Войска Польского овладели Варшавой. 4-я польская смешанная авиадивизия под командованием полковника А. С. Ромейко, входившая в состав 16-й воздушной армии, во взаимодействии с советской авиацией поддерживала сухопутные войска при штурме Варшавы. Мы радовались тому, что за умелые действия польские летчики получили благодарность от Верховного Главнокомандующего Советскими Вооруженными Силами.
18 января отличились летчики 70-го штурмового авиаполка. 19 самолетов этой части во главе с командиром полка подполковником А. И. Кузьминым нанесли удар по железнодорожным станциям Аджешув и Галкувек. Прямым попаданием бомб и пушечным огнем было уничтожено четыре вражеских эшелона. В одном из них находились боеприпасы, а в остальных — разобранные самолеты, танки и другая боевая техника. После налета штурмовиков пожары и взрывы боеприпасов не прекращались около суток. Перед станциями скопилось около 30 эшелонов, которые стали трофеями наших танкистов195.
Авиация противника оказалась неспособной вести боевые действия в сложных метеорологических условиях. Но как только улучшалась погода, истребители врага серьезно противодействовали в воздухе, а бомбардировщики пытались наносить удары по советским войскам. Однако из этого ничего не вышло. Советская авиация постоянно господствовала в воздухе, надежно обеспечивая свободу действий сухопутным войскам.
Нередко завязывались ожесточенные воздушные бои, в которых советские летчики показали непревзойденные образцы боевого мастерства, отваги и мужества. Не могу отказать себе в удовольствии рассказать здесь об одном из таких замечательных воздушных боев.
Я узнал о нем, прибыв на командный пункт 234-й истребительной авиадивизии. Командир этого соединения полковник Е. 3. Татанашвили рассказал мне, что восьмерка самолетов из 233-го истребительного авиаполка в тот день сбила девять вражеских самолетов и без потерь возвратилась на свой аэродром. Он добавил, что отличившиеся — в основном молодые летчики и что их ведущий — командир звена старший лейтенант Г. С. Ахметов в этот момент находится в штабе дивизии. Я тут же встретился с ним и подробно расспросил его о проведенном восьмеркой воздушном бое.
Вот что рассказал мне старший лейтенант Г. С. Ахметов.
«Утром командир полка подполковник Кравцов поставил задачу на прикрытие войск 2-й гвардейской танковой и 5-й ударной армий в районе западнее Сохачева. При этом он указал, что авиация противника повысила активность и пытается оказать помощь своим войскам, зажатым в районе Варшавы. Командир полка приказал действовать свободным поиском. Ведущим первой восьмерки он назначил меня.Вылетели. Идем двумя звеньями с превышением одно над другим метров на пятьсот. Я — вверху. Противник не заставил себя ждать. Только пересекли линию фронта, видим: летят три группы бомбардировщиков под сильным прикрытием истребителей — всего до 30 самолетов.
Что делать? Ввяжись, думаю, в бой с прикрытием, бомбардировщики проскочат и нанесут удар по боевым порядкам танковой армии. Выделить для этого пару или даже четверку своих ведомых не посмел. Знал, что в группе у меня летчики в большинстве молодые, при таком превосходстве врага срубят их «фоккеры».
Решил с ходу, на лобовых, всеми силами атаковать ударный эшелон фашистов. Расчет был такой: расстроить боевой порядок противника, запутать в общей свалке все его группы, лишить маневра истребителей прикрытия, а затем действовать по обстановке. На свою четверку взял головную группу врага, а второму звену приказал атаковать замыкающую.
Начало получилось хорошее. Головной самолет первой группы фашистов задымил и почти отвесно пошел к земле. Видимо, моя очередь достала его. Затем ведомый справа этой же группы врага свалился на крыло и тоже начал падать. Еще не знаю, кто из ребят сразил его. Вторая четверка в этой атаке также уничтожила два немецких самолета.
Но главное, как я и надеялся, все смешалось в невообразимой карусели. Экипажи атакованных групп противника освободились от бомбового груза над своей территорией и бросились в разные стороны. Средняя группа смешалась с первой. Часть самолетов прикрытия пыталась отсечь нас от бомбардировщиков, спикировала и оказалась втянутой в общую свалку.
Наши звенья вышли из атаки организованно. Вижу: держатся дружно, даже излишне жмутся друг к другу. Подаю команду действовать парами, бить главным образом те самолеты противника, которые оторвались от общей массы. Предупреждаю, чтобы не увлекались, прикрывали друг друга при атаках. Сам с ведомым бросаюсь на оставшуюся вверху четверку прикрытия противника. Боялся, чтобы гитлеровцы не подловили кого-либо из наших, пользуясь превосходством в высоте.
Скорость у меня была большая, к тому же советский самолет «Як-3» на вертикальном маневре превосходит фашистские «фокке-вульфы». После боевого разворота моя пара оказалась куда выше противника.
Смотрю: один гитлеровец пытается снизу атаковать моего напарника, а тот не видит врага, все внимание в мою сторону сосредоточил. Предупреждать времени не было, секунды решали все. Бросил я машину полупереворотом навстречу фашисту и длинной очередью прошил его наискось по крыльям и фюзеляжу. Вспыхнул вражеский самолет, как факел. Видимо, снаряд в бензобак угодил.
Остальные самолеты из группы прикрытия противника не приняли боя и пустились наутек. Сгоряча вначале погнался я за ними, да одумался, вспомнил, что мне как ведущему всей группы управлять боем надо.
Верчу головой, хочу в обстановке разобраться. Ведомый непрерывно следует за мной, надежный боевой товарищ оказался. Кричит по радио, чтобы я вниз и вправо посмотрел. Всматриваюсь, а там две наши пары зажали в клещи по самолету врага и гонят их к земле. Одного доконали в воздухе — задымил и перевернулся на спину, а второй сам в лесок врезался. На том месте высокий столб дыма поднялся.
Вижу: уходят фашисты на запад. Вдали еще один самолет упал, объятый пламенем. Чужой или свой? Тогда это трудно было разобрать. Ну, думаю, хватит, горючее и боеприпасы поистратились, да и устала молодежь. Даю команду выходить из боя и собираться. Шестерка быстро собралась, а последняя пара только на обратном маршруте пристроилась. Доложили, что еще двух фрицев сбили. После посадки стали подсчитывать, и оказалось, что вроде девять фашистских самолетов сбили. Посмотрим, подтвердят ли, это сухопутные войска».
Закончил рассказ Ахметов, смотрит на меня. А я смотрю на него. На сердце радостно. Вот они, настоящие советские воины — скромные и отважные, дерзкие и расчетливые, владеющие высоким боевым мастерством и как святыню любящие свою Родину и партию.
Позднее об этом бое мне пришлось услышать еще раз. Оказалось, что командующий 2-й гвардейской танковой армией генерал С. И. Богданов лично наблюдал со своего передового командного пункта этот воздушный бой и искренне восхищался летчиками. Рассказывая, Семен Ильич заметил, что зрелище было необычное и захватывающее, танкисты и пехотинцы после каждой удачной атаки наших истребителей бурно выражали свое восхищение. В заключение он спросил: «Это, видно, твои асы действовали?» И был весьма удивлен, услышав в ответ, что бой вели в основном молодые летчики. Это тоже были плоды большой подготовки, о которой рассказано выше.
В первые дни наступления в Польше очередную победу в воздухе одержал известный советский истребитель дважды Герой Советского Союза И. Н. Кожедуб. Совершая в паре с другим летчиком свободный поиск, он вступил в бой с истребителями противника и сбил один из них.
В ходе операции условия для действий авиации становились все труднее. Мешала плохая погода с дождями, снегопадами. Нередки были обледенения самолетов. Не хватало аэродромов. Отступая, гитлеровцы взрывали и приводили в негодность взлетно-посадочные полосы с твердым покрытием. Большинство полевых аэродромов воздушной армии было подготовлено на пашнях. Внезапно наступившая оттепель после обильных снегопадов вызвала сильную распутицу, и самолеты буквально увязали в грязи. Когда танковые, а следом за ними общевойсковые армии подходили к Одеру, авиационные части оказались не в состоянии обеспечить прикрытие и поддержку сухопутных войск.
Между тем противник располагал большим количеством аэродромов берлинского района с искусственным покрытием взлетно-посадочных полос. Фашистская авиация воспользовалась благоприятными для нее условиями и резко повысила активность. За первую декаду февраля в полосе 1-го Белорусского фронта она произвела около 14 тыс. самолето-вылетов. А наша 16-я воздушная армия для отражения вражеских налетов совершила за то же время всего лишь 624 боевых вылета. Господство в воздухе в районе реки Одер на этом участке временно оказалось в руках немецко-фашистских ВВС. Ударами по танковым войскам противник стремился сорвать форсирование этой реки войсками 1-го Белорусского фронта и не допустить расширения плацдармов, захваченных на западном берегу. Были дни, когда вражеская авиация совершала по 2-3 тыс. самолето-вылетов.
Воздушная армия не располагала достаточными силами и средствами, чтобы быстро подготовить взлетно-посадочные полосы с твердым покрытием. А использовать в качестве аэродромов обычные полевые площадки не позволяли лесисто-болотистая местность, прилегающая к Одеру, и распутица.
Выход из трудного положения был найден лишь благодаря энергичным мерам, принятым маршалом Г. К. Жуковым. По его приказу каждая общевойсковая армия своими силами построила по одной, а то и по две кирпичные или щебеночные взлетно-посадочные полосы. Для этого использовался щебень от разрушенных домов в населенных пунктах. Такие полосы были подготовлены на шести полевых аэродромах. Кроме того, средствами фронта были подвезены, а специальными частями армии уложены металлические плиты на пяти взлетно-посадочных полосах. Об огромном объеме выполненной работы можно судить хотя бы по тому, что вес плит для каждой полосы составлял 2,6 тыс. тонн.
На вновь построенные аэродромы первыми перелетели части 3-го истребительного авиационного корпуса. Поскольку ранее они сидели на раскисших полевых аэродромах, то по инициативе командира корпуса генерала Е. Я. Савицкого для взлета была использована проходившая неподалеку шоссейная дорога, куда самолеты вытаскивались вручную, с помощью лошадей, волов. Взлет совершали наиболее подготовленные летчики.
Смелыми и решительными действиями советские истребители сломили сопротивление вражеской авиации и восстановили свое господство в воздухе, Это далось нелегко. Потребовалось провести более 9 тыс. боевых вылетов. В проведенных тогда 312 воздушных боях наши истребители сбили на подступах к Одеру 267 вражеских самолетов.
Висло-Одерская операция принесла Красной Армии еще одну славную победу. Дружными усилиями наших танкистов, пехотинцев и авиаторов оказалась наголову разгромленной крупная группировка врага в Польше. Советские воины с боями продвинулись более чем на 500 км, овладели восточными районами Германии, форсировали Одер и оказались в 60 км от Берлина.
16-я воздушная армия с честью выполнила свои задачи. В трудных условиях погоды и базирования ее авиационные части и соединения совершили 22,5 тыс. боевых вылетов. Истребители провели более 350 воздушных боев, в ходе которых уничтожили до 300 вражеских самолетов.
В Висло-Одерской операции умножилась слава 16-й воздушной армии. Многие ее авиационные соединения и части получили почетные наименования «Варшавских», «Лодзинских», «Томашовских», «Одерских». Среди них 198-я штурмовая авиационная Варшавская дивизия под командованием полковника В. И. Белоусова, 9-й штурмовой авиационный Лодзинский корпус, которым командовал генерал И. В. Крупский, 300-я штурмовая авиационная Томашовская дивизия во главе с полковником Т. Е. Ковалевым, 213-й и 107-й гвардейские истребительные авиационные Одерские полки. За подвиги в этих боях многие воздушные воины были награждены орденами и медалями.
С честью выполнив свой долг в Висло-Одерской операции и обогатившись новым опытом, весь личный состав армии был готов к дальнейшим боям.
С выходом советских войск на Одер началась подготовка к последнему удару по фашистской Германии — Берлинской операции. По замыслу Верховного Главнокомандования, войскам 1-го Белорусского фронта в этой операции отводилась важная роль. Им предстояло во взаимодействии с 2-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами окружить, рассечь на части и разгромить основные силы берлинской группировки врага и овладеть столицей фашистского рейха.
Решение таких задач было связано с огромными трудностями. На берлинском направлении противник создал мощную систему обороны глубиной до 100 км. Для защиты столицы немецко-фашистское командование стянуло лучшие свои войска из группы армий «Висла».
ВВС врага насчитывали около 2 тыс. боевых самолетов, входивших в состав 6-го воздушного флота и воздушного флота «Рейх». Развитая сеть стационарных аэродромов обеспечивала противнику осуществление широкого маневра авиацией по фронту и в глубину. Врагом были пущены в дело и авиационные новинки того времени — до 120 реактивных истребителей и самолеты-снаряды. На подступах к городу в полосе предстоящего наступления 1-го Белорусского фронта противник имел свыше 100 батарей зенитной артиллерии, а непосредственно Берлин обороняли с воздуха 600 зенитных орудий различного калибра.
Руководство фашистской Германии намеревалось любой ценой удержаться на Восточном фронте, все еще надеясь на возникновение серьезных разногласий, в рядах антигитлеровской коалиции.
Учитывая сложность и своеобразие обстановки, сложившейся накануне Берлинской операции, Советское Верховное Главнокомандование значительно усилило фронты войсками и боевой техникой. Большое пополнение получила и наша 16-я воздушная армия. В сю состав из резерва ВГК влились: 1-й гвардейский истребительный корпус под командованием опытного боевого военачальника генерала Е. М. Белецкого, 240-я истребительная авиадивизия, которой командовал полковник Г. В. Зимин, 6-й бомбардировочный авиакорпус и 188-я бомбардировочная авиадивизия во главе с подлинными мастерами точных бомбовых ударов по врагу генералом И. П. Скоком и полковником А. И. Пушкиным. Для меня было большой честью принять командование над такими прославленными, закаленными в боях авиационными соединениями.
Одновременно укомплектованность самолетами и экипажами всех соединений и частей воздушной армии была доведена почти до 100 процентов. В итоге к началу Берлинской операции 16-я воздушная армия имела 3188 боевых самолетов. Кроме того, нам оперативно были подчинены ВВС Войска Польского под командованием генерала Ф. П. Полынина, которые насчитывали в то время 216 самолетов.
За всю Великую Отечественную войну ни одно оперативное авиационное объединение не имело столь большого состава. Естественно, нас радовало, что армия располагала огромными боевыми возможностями и была способна успешно решать любые задачи. Вместе с тем это обстоятельство налагало на нас еще большую ответственность в деле планирования, организации и осуществления взаимодействия с сухопутными войсками и между авиационными соединениями, обеспечения непрерывного управления боевыми действиями авиации. Потребовалось немало поработать и для согласования совместных действий с 800 самолетами 18-й воздушной армии Главного маршала авиации А. Е. Голованова, которые Ставка Верховного Главнокомандования решила привлечь к участию в операции в интересах 1-го Белорусского фронта.
В итоге большой работы, проделанной командованием и штабами всех степеней, боевые действия авиации были спланированы следующим образом.
Для поддержки войск главной группировки фронта, которая наносила удар с кюстринского плацдарма на Одере, привлекалось 92 процента всех сил 16-й воздушной армии. Борьба за господство в воздухе и прикрытие войск возлагалась на 3-й и 13-й истребительные авиационные корпуса, 283-ю и 240-ю истребительные авиадивизии.
В связи с тем, что войска 1-го Белорусского фронта переходили в наступление за два часа до рассвета, авиационная подготовка атаки планировалась силами 124 самолетов ночной легкомоторной авиации. Поддерживать наступающих до рассвета должна была дальняя авиация. Для этого 18-й и двум ночным дивизиям 16-й воздушной армии предстояло нанести массированный удар силами около 1 тыс. самолетов по основным опорным пунктам на второй полосе обороны противника и тем самым помочь сухопутным войскам в прорыве ее с ходу.
В светлое время поддержка и прикрытие войск фронта возлагались на 16-ю воздушную армию. Согласно плану, она в течение первых двух часов должна была нанести массированный удар с участием более 2 тыс. самолетов. А всего в первый день нашей армии предстояло произвести более 8 тыс. боевых вылетов.
Особенно тщательно были организованы боевые действия воздушной армии по обеспечению ввода в сражение и поддержке подвижных войск фронта. Для этого мне, начальнику штаба генералу П. И. Брайко и другим ответственным лицам из армейского управления, а также командирам авиационных соединений неоднократно пришлось выезжать в танковые армии и соединения.
Разработанные в результате этого планы взаимодействия предусматривали задачи танковых войск и авиации по дням операции, порядок управления, средства и способы обозначения нашего переднего края. Крупные силы штурмовиков и бомбардировщиков должны были разрушать опорные пункты, подавлять противотанковую оборону, уничтожать контратакующие танки и войску противника впереди и на флангах танковых и механизированных соединений. В основу организации управления авиацией в Берлинской операции был положен принцип централизации. Общую координацию боевых действий 16, 2, 4 и 18-й воздушных армий осуществлял представитель Ставки Верховного Главнокомандования — командующий ВВС Красной Армии Главный маршал авиации А. А. Новиков, С группой офицеров он располагался на командном пункте 16-й воздушной армии. Здесь же находился командующий 18-й воздушной армией с оперативной группой своего штаба.
В 16-й воздушной армии, кроме основного командного пункта, был создан вспомогательный пункт управления (ВПУ), возглавляемый моим заместителем генералом А. С. Сенаторовым. ВПУ располагался в 6 км от переднего края и предназначался главным образом для управления бомбардировочной авиацией на поле боя. При необходимости же его можно было использовать и в качестве передового командного пункта воздушной армии.
Новым в организации управления в нашей воздушной армии явилось создание централизованной радиолокационной системы, которая состояла из армейского и двух корпусных узлов наведения. Их задачи состояли в том, чтобы с помощью радиолокаторов наблюдать за общей воздушной обстановкой, наводить на обнаруженные самолеты противника своих истребителей, оповещать воздушную армию, зенитную артиллерию и войска о подходе фашистской авиации. Армейский узел руководил работой корпусных узлов.
В ходе подготовки к Берлинской операции командование, политорганы, партийные и комсомольские организации воздушной армии провели среди личного состава большую политико-воспитательную работу. Воинам-авиаторам глубоко разъяснялось величайшее политическое и военное значение операции как завершающего удара по немецко-фашистским захватчикам.
В предвидении ожесточенных боев с сильным и коварным врагом политорганы, партийные и комсомольские организации оказали большую помощь командованию в боевой подготовке. По инициативе политотдела армии проводились встречи летчиков с воинами стрелковых и танковых частей. Такие встречи воспитывали глубокие товарищеские чувства между воздушными и сухопутными воинами. Побывавший у пехотинцев командир звена 724-го штурмового авиаполка старший лейтенант Чебаков заявил: «Мы по-настоящему увидели жизнь славных пехотинцев, побывали у них в траншеях, под огнем орудий и минометов. Теперь, когда я буду пролетать над своими друзьями, вспомню, как им трудно, и буду сильнее бить врага».
Одной из форм мобилизации сил на успешное выполнение боевых задач в операции явились митинги личного состава авиационных частей. Пламенные выступления прославленных командиров, начальников и наиболее опытных товарищей вдохновляли всех воинов на боевые дела, умножали их силы.
О небывало высоком морально-политическом и боевом подъеме личного состава армии накануне Берлинской операции говорит страстное желание лучших летчиков, штурманов, техников и работников тыла стать коммунистами. В дни подготовки и ведения боев под Берлином были приняты в партию 2 тыс. авиаторов — почти в пять раз больше, чем в январе 1945 г. Вступая в партию, командир звена 779-го бомбардировочного авиаполка капитан С. В. Сигодняев в заявлении писал: «В дни решающих боев мое наивысшее желание — стать коммунистом. Я не пожалею сил, а если потребуется, то и жизни за дело ленинской партии, за нашу победу».
О том, что войска 1-го Белорусского фронта перейдут в свое последнее наступление 16 апреля 1945 г. в 3 часа по местному времени196, было объявлено менее чем за сутки.
Долгие годы мы ждали этого момента, но когда до него остались считанные часы, я испытал чувство глубокого волнения. Шутка сказать, наступала пора полного и окончательного уничтожения фашистского зверя в его собственном логове. И так хотелось, чтобы наша армия внесла в это историческое свершение свою долю. Так и будет, думалось в тот час, только не испортила бы все дело погода.
Погода тревожила уже не первый день: в последнее время по утрам появлялся туман, особенно в низинах. Как будет на этот раз?
Вышел из помещения. И с радостью увидел почти ясное небо, густо усеянное звездами.
Вскоре мне доложили, что 109 ночных легкомоторных бомбардировщиков вылетели для проведения непосредственной подготовки наступления. Томительно тянулись минуты. Наконец, когда часы показали 2.30, земля дрогнула. Яркая вспышка, подобно молнии, осветила весь район от линии фронта и почти до нашего командного пункта. Вслед за тем возник мощный нарастающий гул. Я знал: это первый залп многих тысяч орудий и «катюш», начавших артиллерийскую подготовку, слился с разрывами бомб, сброшенных ночной авиацией. Мелькнула мысль: «Вот оно возмездие за все преступления фашизма!»
Непрерывно усиливаясь, грохот длился 30 минут. Затем он начал ослабевать. Ослепительный свет вспыхнул у переднего края. Все было понятно: артиллерия перенесла огонь в глубину, пехота и танки пошли в атаку, местность впереди них осветили полторы сотни мощных прожекторов. События развивались точно по плану.
Сильный артиллерийский огонь, разрывы бомб и яркий свет прожекторов вначале ошеломили противника, вызвали в его рядах растерянность. Поэтому первое время наступавшее войска быстро продвигались вперед, не встречая серьезного сопротивления. Однако в дальнейшем противодействие врага резко возросло и бои приняли ожесточенный характер.
Авиационную поддержку в темное время, как и намечалось, осуществляла дальняя авиация. Она нанесла предусмотренный планом массированный удар силами 745 самолетов. За 42 минуты тяжелые бомбардировщики сбросили без малого 900 тонн бомб на шесть основных опорных пунктов противника на второй полосе его обороны. «Все цели объяты пламенем, — докладывал командир 50-й гвардейской тяжелобомбардировочной авиадивизии, вылетавший для контроля, — разрывы бомб чередуются с огромными взрывами складов боеприпасов противника, огонь вражеской артиллерии прекратился».
К сожалению, обстановка не позволила сухопутным войскам в полной мере воспользоваться результатами действий 18-й воздушной армии. Они подошли ко второй полосе лишь после полудня. К тому времени противник уже успел восстановить систему огня, привел в порядок войска и оказал упорное сопротивление.
На рассвете в боевые действия включилась 16-я воздушная армия. Ей помогала соседняя 4-я воздушная армия, которая в первый день операции произвела более 400 боевых вылетов на объекты противника в полосе наступления 1-го Белорусского фронта. Таким образом, совместными усилиями дальней и фронтовой авиации была обеспечена непрерывная поддержка сухопутных войск.
Однако снова, как это было в Висло-Одерской операции, погода доставила нам большие неприятности. Мои опасения оказались не напрасными. Утром небо заволокли низко нависавшие тучи, а густая дымка и местами туман окутали весь район боевых действий. О нанесении подготовленных мощных ударов крупными силами не могло быть и речи. Штурмовая авиация вылетала на поле боя небольшими группами. Ее усилия были направлены на то, чтобы подавлять очаги сопротивления и огневые средства противника, мешавшие продвижению пехоты.
Учитывая условия погоды, я отдал распоряжение, чтобы авиационные подразделения при возвращении с боевого задания производили посадку на любые не закрытые туманом аэродромы, там дозаряжались горючим, боеприпасами и вновь вылетали на поле боя. Кроме того, запретил экипажам возвращаться на аэродромы г бомбами. Если они не смогли отыскать заданную цель, то в этом случае им следовало уходить в глубину расположения противника и действовать по крупным опорным пунктам и узлам дорог. Командирам авиационных соединений и частей была поставлена задача непрерывно вести разведку погоды и при малейшей возможности высылать группы на боевые задания.
Все эти мероприятия оказались полезными. Несмотря на сложные метеорологические условия, удалось значительно усилить активность действий авиационных частей. Если с 10 до 11 часов воздушная армия произвела немногим более 200 боевых вылетов, то с 11 до 12 часов — уже в три раза больше.
Даже при ограниченных действиях авиация явилась верным помощником сухопутных войск. Так, около полудня 16 апреля части 80-го стрелкового корпуса 5-й ударной армии подверглись сильному артиллерийскому и минометному обстрелу из района Дидерсдорфа. Пехота вынуждена была залечь, а танки поддержки ушли в укрытие. Наступление приостановилось.
Исправить положение помогла авиация. По вызову командира 198-й штурмовой авиадивизии полковника В. И. Белоусова вскоре подошла девятка штурмовиков во главе с капитаном Сорокиным. За ней появились и другие группы самолетов. Построившись в боевой порядок «круг», штурмовики подвергли непрерывным атакам батареи гитлеровцев. Артиллерийско-минометный огонь врага оказался подавленным. Воспользовавшись этим, наши войска пошли вперед и быстро завершили прорыв первой полосы обороны врага.
Позднее командир 80-го стрелкового корпуса генерал В. А. Вержбицкий писал, что «198-я штурмовая авиадивизия сыграла большую роль в обеспечении успеха стрелковых частей. Штурмовики расчищали путь пехоте, уничтожая и подавляя огневые точки и артиллерию противника. Часто они действовали в 300 метрах от наших наступающих войск, полностью подавляя сопротивление противника. Группы появлялись над целью быстро и своевременно». Не менее успешно действовали штурмовики на других участках фронта. Бомбардировщики наносили удары по более глубоким целям. Они подавляли и разрушали крупные опорные, пункты врага, действовали по узлам железных и шоссейных дорог, не допускали подхода резервов противника к полю боя.
В разгар боев по прорыву немецко-фашистской обороны летчики-штурмовики нашей армии произвели особый вылет. Накануне Берлинской операции были изготовлены четыре больших деревянных ключа, подобных тем историческим ключам от Берлина, которые были вручены русским войскам в Семилетней войне 1756-1762 гг. На каждом из них находилась дощечка с надписью: «Гвардейцы, друзья, к победе — вперед! Шлем вам ключи от берлинских ворот». В наиболее трудное время ожесточенных боев группа самолетов 9-го штурмового авиационного корпуса сбросила эти ключи на парашютах в расположение боевых порядков 8-й гвардейской армии.
Весть о необычном подарке авиаторов моментально облетела весь фронт. Боевой призыв быстрее сломить врага и овладеть Берлином, как это сделали русские воины — наши славные предки, вызвал воодушевление и новый прилив сил среди наступавших.
На второй полосе обороны враг оказал особенно упорное сопротивление. Для наращивания силы удара стрелковых войск командующий фронтом ввел в сражение 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии. Обеспечивая ввод в сражение, а затем поддерживая танковые войска, штурмовики подавляли артиллерию и участвовали в отражении контратак пехоты и танков противника.
Бомбардировочная авиация 16-й и 18-й воздушных армий продолжала вести борьбу с резервами противника. В ночь на 17 апреля 743 тяжелых бомбардировщика обрушили удары по войскам противника, выдвигавшимся из района Берлина. В итоге резервы врага понесли существенные потери.
На подступах к Берлину исключительно ожесточенный характер приняла борьба с авиацией противника. Только за первые пять дней операции истребители 16-й воздушной армии провели 545 воздушных боев и сбили 497 немецко-фашистских самолетов.
Особенно многочисленные воздушные бои, нередко переходившие в крупные воздушные сражения, развернулись 18 и 19 апреля. Потеряв надежду удержать оборону силами сухопутных войск, немецко-фашистское командование решило ударами авиации замедлить продвижение Красной Армии. Но советские истребители быстро сорвали эту затею гитлеровцев. Только 18 апреля летчики 3-го истребительного авиационного корпуса провели 150 воздушных боев и уничтожили 125 самолетов врага.
Вот что рассказал мне командир этого соединения об одной из жарких схваток в воздухе.
Во второй половине дня радиолокаторы корпусного узла наведения обнаружили около 35 самолетов противника, которые направлялись в район боевых действий 2-й гвардейской танковой армии. В это время свободный поиск авиации противника вела шестерка самолетов из состава 43-го истребительного авиаполка, возглавляемая командиром звена старшим лейтенантом И. Г. Кузнецовым. Получив данные о подходе группы гитлеровских самолетов, Кузнецов пошел ей навстречу.
Прикрываясь облачностью, советские истребители внезапно атаковали врага, расстроили его боевой порядок и заставили сбросить бомбы на своей территории. В завязавшемся воздушном бою И. Г. Кузнецов, летчики И. Ф. Черненков и Н. Т. Грибков сбили четыре фашистских самолета.
Через некоторое время радиолокаторы установили подход более 30 самолетов противника.
Для перехвата свежих сил врага генерал Савицкий поднял o10 своих истребителей.
Смелыми атаками они не допустили гитлеровскую авиацию к боевым порядкам своих войск, нанесли ей значительные потери и обратили в бегство. По два самолета сбили капитан С. Н. Моргунов и лейтенант А. Ф. Васько. Этим славным воздушным воинам в мае 1946 г. было присвоено звание Героя Советского Союза.
В дальнейшем авиация противника предприняла еще несколько попыток пробиться к боевым порядкам наших войск, но каждый раз получала решительный отпор. В конце концов в этом воздушном сражении приняло участие с обеих сторон более 200 самолетов. Победителями вышли советские истребители.
Чтобы уменьшить потери, авиация противника всячески изворачивалась, меняла тактику. Это не всегда своевременно учитывалось в истребительных соединениях. Вечером 18 апреля я вынужден был отдать боевое распоряжение следующего содержания 3-му и 13-му истребительным авиационным корпусам: «Авиация противника применяет тактику выхода на наши войска с востока на бреющем полете. Наши истребители летают мелкими группами и на больших высотах, что затрудняет ведение борьбы с авиацией противника. Учтите это и в соответствии с тактикой противника организуйте борьбу с его авиацией. Истребителей нужно эшелонировать так, чтобы нижний эшелон был на высоте 500-1000 метров и спускался до бреющего на своей территории».
В дальнейшем истребители прикрытия эшелонировали свои боевые порядки от 400 до 5000 м.
В одном из воздушных боев под Берлином от метких очередей прославленного советского аса И. Н. Кожедуба рухнули на землю еще два самолета противника. Это были его 61-я и 62-я победы. Через много лет он описал этот свой последний бой в книге «Верность Отчизне».
Вот как было дело. «Подлетаем к северной части Берлина, — рассказывает И. Н. Кожедуб. — Напряженно вглядываюсь вдаль, на запад. Почти ничего не видно. Мешает мгла, пронизанная лучами солнца. Да и облака появились. И вдруг отчетливо увидел группу «Фокке-вульфов-190» с бомбами. Они летели навстречу. Ясно — собираются совершить налет на наши войска... С набором высоты отлетаю в сторону — в тыл фашистов. Прикрываюсь небольшим облаком... Разворачиваемся. На предельной скорости сзади сверху приближаемся к хвосту колонны со стороны солнца. Я подлетел вплотную к ведомому последней пары. Почти в упор открыл огонь. И самолет, разваливаясь в воздухе, рухнул на окраину города.
Фашисты заметались. Некоторые начали бросать бомбы, торопясь освободиться от груза. Боевой порядок врага нарушен.
Проскакиваю мимо вражеских самолетов. Резко взмываю вверх. Титаренко за мной... Внимательно осматриваю воздушное пространство. Вижу группу наших истребителей. Товарищи летят к нам на помощь. Они вступают в бой с врагом, обращают его в бегство... Теперь мы с Титаренко спокойно можем лететь домой... Но, по обыкновению, продолжаем искать врага и после боя. И не напрасно: впереди ниже нас показывается «Фокке-вульф» с бомбой...
Передаю ведомому: «Смотри-ка, у нас попутчик! Атакую!»
Настигаю фашиста... В упор расстреливаю его... »Фокке-вульф» взрывается в воздухе...
В этом бою Дмитрий Титаренко увеличил личный счет сбитых вражеских самолетов; я же сбил шестьдесят первый и шестьдесят второй самолет»197.
Вообще в Берлинской операции наиболее ярко проявилось несравнимое превосходство боевого мастерства советских истребителей. По этому поводу образно выразился в беседе со мной командующий 2-й гвардейской танковой армией генерал С. И. Богданов. Он сказал: «Под ударами нашей истребительной авиации самолеты противника разваливаются, как спичечные коробки». Конечно, победы доставались нелегко, но всегда они были на стороне советских истребителей, даже в тех случаях, когда численное преимущество имел противник.
21 апреля войска 1-го Белорусского фронта при поддержке авиации вышли на окраины Берлина и завязали ожесточенное сражение за город. Обстановка на земле значительно усложнилась. Авиации было трудно заранее определить объекты действий. И я предоставил это право командирам штурмовых авиационных дивизий, которые находились на командных пунктах стрелковых и танковых корпусов. Теперь они могли самостоятельно вызывать группы самолетов на ноле боя и определять объекты ударов. Благодаря этому помощь авиации нередко имела решающее значение в отражении контратак врага.
Так было, например, на участке 44-й танковой бригады 1-й гвардейской танковой армии. Действуя в передовом отряде, она 22 апреля достигла пригорода Берлина — Уленхорста. Главные силы пехоты и артиллерии находились тогда на значительном удалении от передового отряда. Этим попытался воспользоваться противник. Он непрерывно контратаковал, пытаясь разгромить бригаду до подхода главных сил. Положение танкистов становилось все отчаяннее. Но на выручку к ним пришла авиация. Группы самолетов, вызванные авиационным представителем из 3-й гвардейской штурмовой дивизии, начали наносить непрерывные удары по артиллерии, контратакующим танкам и пехоте противника. Получив столь мощную поддержку, танковая бригада отбила все контратаки гитлеровцев и удержала занятые позиции до подхода главных сил.
Значительная часть штурмовой и бомбардировочной авиации была переключена для действий по отходящим войскам противника. Одновременно начались систематические удары с воздуха по объектам в Берлине.
Для управления частями, действовавшими над городом, мы создали два контрольно-пропускных пункта (КПП) — «Северный» и «Восточный». Главным был «Восточный». На нем находилась группа офицеров штаба 16-й воздушной армии по главе с генералом А. С. Сенаторовым. «Северным» КПП руководил командир 6-го штурмового авиакорпуса генерал Б. К. Токарев. Все авиационные группы и одиночные экипажи обязаны были вступать в связь с КПП и только по его разрешению наносить удары по объектам в Берлине. На крышах домов в городе находились авиационные наблюдатели, которые по радио и световыми сигналами помогали экипажам отыскивать объекты ударов.
Перед штурмом центральных районов города были спланированы и осуществлены массированные удары крупными силами 16-й и 18-й воздушных армий. Они имели целью парализовать деятельность органов управления вооруженными силами фашистской Германии, разрушить основные оборонительные сооружения, нанести потери войскам, вывести из строя системы снабжения электроэнергией и водой. Все это должно было окончательно подорвать волю противника к сопротивлению.
Массированные действия советской авиации по объектам в Берлине начались в ночь на 25 апреля. Первыми нанесли удар тяжелые бомбардировщики 18-й воздушной армии. Днем это дважды сделала 16-я воздушная армия силами 1368 самолетов. В ночь на 26 апреля 563 самолета дальней авиации вновь действовали по Берлину. В это же время по южной части города наносили удары авиационные соединения 2-й воздушной армии.
В итоге действий авиации Берлин оказался объятым пламенем. Произошли десятки сильных взрывов складов с боеприпасами и горючим. Были разрушены многие оборонительные сооружения, враг понес потери в войсках и боевой технике.
О сокрушительной силе ударов советской авиации говорили на допросах пленные гитлеровские генералы и офицеры. Так, шеф-пилот Гитлера генерал Бауэр заявил: «Я могу единственное сказать, что мы сидели в подземных этажах имперской канцелярии, не имея возможности выйти взглянуть на белый свет». А фашистский подполковник Отто Эрнст показывал: «Я считаю, что русская авиация блестяще справилась со своими задачами. Каждая сброшенная бомба выводила из строя определенный участок не только своим разрушительным действием, но и морально».
С началом штурма центральных районов Берлина части 16-й воздушной армии перешли к эшелонированным действиям. Дым от разрывов авиационных бомб и артиллерийских снарядов, от пожаров крайне ухудшил видимость над городом. Это затрудняло, а порой исключало действия крупными силами. На боевые задания вылетали лишь лучшие подразделения и экипажи-снайперы пикирующих бомбардировщиков.
Об их действиях можно судить по такому примеру. Однажды в Берлине, когда я находился на командном пункте одного из танковых соединений, послышался рокот наших бомбардировщиков. Мы вышли из дома. Вскоре невдалеке раздались взрывы бомб. Командир танкистов удовлетворенно промолвил: «Аккуратная работа». В этой оценке заключалась высокая похвала нашим летчикам. Действительно, требовалась большая аккуратность, чтобы точно сбросить бомбы на цель, находившуюся в каких-нибудь 250 м от наших войск.
При неясном положении своих войск в городе штурмовая авиация применяла ложные атаки без сбрасывания бомб и обстрела. Такими демонстративными действиями штурмовики заставляли противника прекращать огонь и уходить в укрытия, что помогало в продвижении наших войск.
27 апреля стало известно, что гитлеровцы, потеряв все аэродромы в городе, используют для взлета и посадки самолетов бетонированную аллею в парке Тиргартен. Штурмовики 16-й воздушной армии немедленно разрушили эту полосу.
С 29 апреля советская авиация прекратила боевые действия но объектам в Берлине. Только истребители прочно блокировали с воздуха немецко-фашистскую группировку и прикрывали свои войска. А 30 апреля войска 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта овладели рейхстагом и водрузили на нем знамя Победы.
В день международного праздника 1 Мая мне довелось увидеть необычное зрелище в небе Берлина. Летчики 2-й воздушной армии сбросили на парашютах два больших красных полотнища. На одном из них были две надписи: «Победа» и «Слава советским воинам, водрузившим знамя Победы над Берлином». На другом — «Да здравствует 1-е Мая!» Развеваясь в дымном берлинском небе, полотнища медленно опускались в расположение советских войск, символизируя близкую полную победу Советских Вооруженных Сил на земле и в воздухе. Воины встретили первомайское поздравление летчиков с большим воодушевлением.
Не могу не рассказать о проведенных в Берлинской операции необычных для авиаторов наземных боях.
Остатки берлинского гарнизона, расчлененные на части, пытались прорваться на запад. Одна из таких групп утром 2 мая подошла к аэродрому Дальгов, где базировалась наша 265-я истребительная авиационная дивизия. Фашистов было довольно много — около 3 тыс. человек. У них были танки и штурмовые орудия.
По боевой тревоге самолеты были подняты в воздух. Одновременно личный состав управления 3-го истребительного авиакорпуса, штаба 265-й истребительной авиационной дивизии, 462-го и 609-го батальонов аэродромного обслуживания и технический состав авиационных частей вступили в бой с противником на земле. Во второй половине дня на помощь авиаторам подошли артиллерия, пехота и танки 125-го стрелкового корпуса.
Поднятые в воздух самолеты 265-й истребительной авиадивизии поддерживали наземный бой штурмовыми атаками. Жаркая схватка с врагом продолжалась до позднего вечера. В итоге боя было убито 379 и захвачено в плен 1460 солдат и офицеров противника.
В это же время в районе Штансдорф и Гютерфельд вели упорный бой с крупными силами противника личный состав управления 13-го истребительного авиакорпуса, штаба 283-й истребительной авиадивизии, 471-го и 481-го батальонов аэродромного обслуживания, технический состав 56, 116 и 176-го истребительных авиаполков. Летчики с воздуха помогали своим товарищам, уничтожая врага огнем и бомбами. Авиаторы вместе с подошедшими стрелковыми частями до конца дня вели наземный бой, уничтожив 477 и взяв в плен 1288 солдат и офицеров противника. Отважными действиями они закрыли врагу путь на запад.
Борьба подходила к концу. Разгромленным в Берлине войскам гитлеровцев не оставалось ничего другого, как сдаться, что они и сделали. К исходу 2 мая город был полностью занят советскими войсками.
И еще об одном событии.
8 мая в предместье Берлина — Карлсхорст прибыли представители верховных командований союзников. Перелет английской, американской и французской делегаций с аэродрома Стендаль на аэродром Темпельгоф в Берлине прикрывали летчики 515-го истребительного авиационного полка. Пожалуй, в Великой Отечественной войне это было последнее боевое задание, которое мне лично пришлось поставить авиационной части. В выполнении его принимали участие прославленные в боях воздушные воины — майор М. Н. Тюлькии, возглавлявший группу истребителей, капитан В. А. Губич, старший лейтенант В. А. Марьин, лейтенанты Ю. Т. Дьяченко, С. Ф. Гладкий, В. П. Гавриленко и другие.
В Карлсхорст были также доставлены представители германского главного командования — фельдмаршал Кейтель, адмирал флота Фридебург и генерал-полковник авиации Штумпф. Они подписали акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии. В Европе наступил долгожданный мир. Великие жертвы, неисчислимые страдания и лишения, напряженный труд в тылу и ратные подвиги на фронте не прошли даром и увенчались полной победой над фашизмом.
Падение столицы, а затем безоговорочная капитуляция фашистской Германии — таковы важнейшие итоги Берлинской операции. Завершающие бои явились генеральной проверкой боевой зрелости всей нашей авиации, в том числе 16-й воздушной армии. Без преувеличения скажу, что этот строгий экзамен авиаторы выдержали блестяще. Летчики показали непревзойденное боевое мастерство, а командиры и штабы продемонстрировали высокое искусство руководства крупными силами авиации.
Говорят, что цифры — это скучная проза. Однако они способны с предельной лаконичностью рассказать о великих делах. За 23 дня битвы в небе Берлина части и соединения 16-й воздушной армии совершили 39 183 боевых вылета. Ежесуточно на каждый летавший экипаж бомбардировочной авиации приходилось ночью от четырех до девяти, а днем два-три боевых вылета. Всем понятно ни с чем не сравнимое моральное напряжение, испытываемое штурмовиками в боевом полете. Но и они в среднем каждый день по два-три раза уходили на боевые задания. Эти цифры как нельзя лучше говорят о величии подвига воздушных воинов.
Истребители достигли под Берлином рекордных показателей в борьбе с авиацией противника. Они провели 850 воздушных боев, в которых уничтожили 722 самолета врага. К этому надо добавить 48 немецко-фашистских самолетов, уничтоженных на их аэродромах частями 16-й воздушной армии.
Не легко далась авиации победа в Берлинской операции. В 16-й воздушной армии боевые потери составили 261 самолет.
Коммунистическая партия и Советское o правительство высоко оценили подвиги личного состава воздушной армии в небе Берлина. Многие авиационные соединения и части получили почетное наименование «Берлинских». С гордостью стал носить это звание личный состав 3-го бомбардировочного авиационного Бобруйско-Берлинского ордена Суворова корпуса, 1-й гвардейской истребительной авиационной Сталинградско-Берлинской Краснознаменной дивизии, 176-го истребительного авиационного Берлинского Краснознаменного полка, 567-го штурмового авиационного Берлинского полка, 997-го ночного бомбардировочного авиационного Берлинского Краснознаменного полка и многих других.
Все участники операции были награждены медалью «За взятие Берлина», учрежденной в честь исторической победы. У сотен летчиков, штурманов, воздушных стрелков, техников и воинов тыла на груди засверкали новые ордена и боевые медали. Наиболее отличившиеся в завершающих боях были удостоены высокого звания Героя Советского Союза или получили вторую Золотую Звезду. В августе 1945 г. боевые друзья тепло поздравили И. Н. Кожедуба с третьей Золотой Звездой.
16-я воздушная армия за успешные боевые дела в Берлинской операции была отмечена в приказе Верховного Главнокомандующего.