В конце весны 1942 года на советско-германском фронте наступило затишье. Обе стороны перешли к обороне и усиленно готовились к летней кампании.

Войска, находившиеся на оборонительных позициях, рыли окопы, строили блиндажи, минировали подступы к переднему краю, ставили проволочные заграждения и проводили другие оборонительные работы. Командный состав и штабы отрабатывали систему огня и взаимодействие всех родов войск по фронту и в глубину.

В Ставке и частях подводились итоги пройденного этапа войны, критически рассматривались и осмысливались действия наших войск, глубже изучались тактика и оперативно-стратегическое искусство противника, его сильные и слабые стороны.

Воодушевленный разгромом немецких войск в районе Москвы, советский народ под руководством Коммунистической партии успешно осуществлял перестройку народного хозяйства страны. На вооружение наших войск все более широким потоком поступала новейшая техника, вооружение и боеприпасы.

Создавались новые стратегические резервы. Успехи нашей танковой и артиллерийской промышленности дали возможность Верховному Главнокомандованию начать формирование танковых корпусов и танковых армий, новых истребительных бригад и дивизий. Проводились большие организационные мероприятия по противовоздушной обороне войск и страны в целом. Военно-воздушные силы получили возможность приступить к формированию воздушных армий. В июне мы уже имели 8 воздушных армий. Общая численность наших действующих вооруженных сил к 1 мая 1942 года выросла до 5 534 500 человек, 4950 танков, 40 798 орудий и минометов, 2480 самолетов.

Центральный Комитет Коммунистической партии принял ряд важных решений по улучшению организационно-партийной и массово-политической работы в войсках, укреплению их дисциплины, стойкости и боеспособности.

Для фашистской Германии советский фронт по-прежнему был главным. Вместе со своими союзниками к лету 1942 года она сосредоточила против Советского Союза 232 дивизии и 10 бригад, в том числе германских 178 дивизий, 8 бригад и 4 военно-воздушных флота. К маю силы вермахта здесь насчитывали 6 миллионов 198 тысяч человек, 3230 танков и штурмовых орудий, 57 тысяч орудий и минометов, 3395 боевых самолетов. На остальных фронтах и в оккупированных странах, пользуясь отсутствием второго фронта, Германия держала не более 20 процентов своих войск. В людях, авиации, артиллерии и минометах немецкие войска по-прежнему имели превосходство. У нас было несколько больше танков, однако в качественном отношении наши танки пока еще уступали немецким.

Из ряда источников Ставке было известно о том, что военно-политическое руководство Германии, разрабатывая план военных действий против Советского Союза на 1942 год, исходило из того, что Англия и США в 1942 году не развернут своих действий на Западе и не откроют второй фронт в Европе, а перенесут это на более поздние сроки. Отсутствие второго фронта в Европе давало возможность гитлеровцам перебрасывать из оккупированных ими стран и Германии крупные силы на Восточный фронт. Гитлеровцы бросили на борьбу с Советским Союзом все, что могли.

В общих чертах военная стратегия Гитлера на ближайший период 1942 года сводилась к тому, чтобы разгромить наши войска на юге, овладеть районом Кавказа, выйти к Волге, захватить Сталинград, Астрахань и тем самым создать условия для уничтожения СССР как государства.

Директивой главного командования немецких войск № 41 от 5 апреля 1942 года предусматривалось отторгнуть от Советского Союза богатейшие промышленные и сельскохозяйственные районы юга страны, получить дополнительные экономические ресурсы (в первую очередь кавказскую нефть) и занять господствующее стратегическое положение для окончательного достижения своих военно-политических целей.

Гитлер и его окружение надеялись, что как только будет достигнут успех на юге нашей страны, немецкие войска сумеют нанести удары и на других направлениях, в частности, вновь атаковать Ленинград и Москву.

Проведя ряд тотальных мероприятий, гитлеровцы хорошо укомплектовали группу армий «Юг» и сосредоточили в ней силы, значительно превосходящие возможности наших войск Юго-Западного направления.

Весной 1942 года мне довелось часто бывать в Ставке, и я хорошо знал, как И. В. Сталин оценивал сложившуюся обстановку и перспективы войны на 1942 год.

Было совершенно очевидно, что Верховный Главнокомандующий не вполне верит заверениям Черчилля и Рузвельта об открытии второго фронта в Европе, но и не теряет надежды, что они в какой-то степени попытаются это осуществить в других районах. И. В. Сталин доверял больше Рузвельту и меньше Черчиллю, которого считал антисоветчиком до мозга костей и неискренним человеком.

И. В. Сталин предполагал, что немцы летом 1942 года будут в состоянии вести крупные наступательные операции одновременно на двух стратегических направлениях, вероятнее всего, — на московском и на юге страны.

Из этих двух направлений, на которых противник, по мнению И. В. Сталина, мог развернуть свои стратегические наступательные операции, его больше всего тревожило московское, где насчитывалось более 70 немецких дивизий.

В отношении наших планов на весну и начало лета 1942 года Верховный Главнокомандующий полагал, что мы пока еще не имеем достаточно сил и средств, чтобы развернуть крупные наступательные операции. На ближайшее время он считал нужным ограничиться активной стратегической обороной, но наряду с ней провести ряд наступательных операций в Крыму, в районе Харькова, на Льговско-Курском и Смоленском направлениях, а также в районах Ленинграда и Демянска.

Ставка и Генеральный штаб особенно опасными направлениями считали орловско-тульское и курско-воронежское с возможным ударом противника по Москве — обходом с юго-запада. В связи с такими предположениями для защиты .Москвы с Юго-Западного направления Ставкой Верховного Главнокомандования было принято решение значительную часть своих резервов к концу весны сосредоточить за Брянским фронтом.

В основном я был согласен с оперативно-стратегическими прогнозами И. В. Сталина, но не мог согласиться с количеством намечаемых фронтовых операций наших войск, считая, что эти частные наступательные операции поглотят наши резервы и этим осложнится подготовка к генеральному наступлению советских войск.

Докладывая свои соображения, я предлагал в первую очередь нанести удары на западном стратегическом направлении, с целью разгрома Вяземско-Ржевской группировки противника. Эти удары должны были проводиться силами Западного и Калининского фронтов, авиацией Верховного Главнокомандования ПВО Москвы и ближайших фронтов, и частично силами Северо-Западного фронта. По моему мнению, разгром противника на западном направлении должен был серьезно ослабить немецкие силы и принудить их отказаться от летних крупных наступательных операций. Конечно, при ретроспективной оценке событий этот вывод не являлся бесспорным, но в то время, при отсутствии полных данных о противнике, я был уверен в своей правоте.

Ввиду сложности вопросов И. В. Сталин приказал обсудить в Ставке обстановку и возможные варианты действий наших войск в летней кампании.

На совещании, которое состоялось в конце марта, Б. М. Шапошников сделал обстоятельный доклад, который в основном соответствовал прогнозам И. В. Сталина. Но, учитывая численное превосходство противника и отсутствие второго фронта в Европе, на ближайшее время Шапошников предложил ограничиться активной обороной. Основные стратегические резервы, не вводя в дело, сосредоточивать ближе к центральному направлению и частично в районе Воронежа, где, по мнению Генштаба, летом 1942 года могут разыграться главные события. При рассмотрении плана наступательной операции, представленного командованием Юго-Западного направления (силами Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов), маршал Шапошников пытался указать на трудности ее организации, но Сталин, не дав закончить Шапошникову, сказал:

— Не сидеть же нам в обороне сложа руки, не ждать, пока немцы нанесут удар первыми! Надо самим нанести ряд упреждающих ударов на широком фронте и прощупать готовность противника. — И далее: — ...Жуков предлагает развернуть наступление только на западном направлении, а на остальных фронтах обороняться. Я думаю, это полумера.

Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко доложил о том, что войска Юго-Западного направления сейчас, безусловно, должны нанести упреждающий удар и расстроить наступательные планы противника против Южного и Юго-Западного фронтов.

Совещание закончилось указанием Сталина подготовить и провести в ближайшее время ряд частных наступательных операций в Крыму, на харьковском направлении и в других районах.

И вот наступил май и июнь 1942 года. Наши войска на юге страны вновь подверглись суровым испытаниям.

В конце апреля войска Крымского фронта, начав наступление, не достигли цели и понесли значительные потери. 8 мая противник, сосредоточив против Крымского фронта свою ударную группировку и введя в дело многочисленную авиацию, прорвал нашу оборону. Советские войска были вынуждены покинуть Керчь.

Заняв Керчь, немецкое командование сосредоточило все силы против Севастополя.

4 июля, после девяти месяцев осады, многодневных и ожесточенных сражений, в которых советские моряки, бойцы сухопутных войск обрели бессмертную славу, наши войска ушли из Севастополя. Крым был полностью потерян, что в значительной степени осложнило тогда для нас общую обстановку и, соответственно, улучшило ее для противника, который высвободил одну из боеспособных армий и значительные средства усиления.

3 мая Северо-Западный фронт начал наступление против войск 16-й немецкой армии в районе Демянска. Сражение, длившееся целый месяц, не принесло ожидаемого успеха. Правда, противнику был нанесен большой урон.

12 мая войска Юго-Западного фронта перешли в наступление на Харьков, нанося два удара: один из района Волчанска, другой — из Барвенковского выступа.

Обеспечение операции на участке Лозовая, Барвенково, Славянск возлагалось на Южный фронт. Однако командование Юго-Западного направления не учло угрозы со стороны Краматорска. Там заканчивала сосредоточение крупная наступательная группировка войск.

Перейдя в наступление с Барвенковского выступа, войска Юго-Западного фронта прорвали оборону противника и через трое суток продвинулись на всех участках на 25–50 километров, однако операция дальнейшего успеха не получила.

Утром 17 мая 11 дивизий из состава армейской группы «Клейст» перешли в наступление из района Славянск — Краматорск против 9-й и 57-й армий Южного фронта. Прорвав оборону, враг за двое суток продвинулся на 50 километров и вышел во фланг войскам левого крыла Юго-Западного фронта в районе Петровского.

19 мая Военный совет Юго-Западного фронта, поняв резко осложнившуюся обстановку, начал принимать меры к отражению ударов противника, но уже было поздно.

22 мая 6-я, 57-я и часть 9-й армии и оперативная группа генерала Л. В. Бобкина оказались полностью окруженными.

Некоторым частям удалось вырваться из окружения и присоединиться к фронту, но многие части дрались до последней капли крови.

28 июня противник начал широкие наступательные действия. Им был нанесен удар в районе Курска на Воронежском направлении. 30 июня из района Волчанска перешла в наступление в направлении Острогожска 6-я немецкая армия, которая и прорвала оборону 21-й и 28-й армий. Положение наших войск на Воронежском направлении резко ухудшилось.

Противник вновь захватил стратегическую инициативу и, введя в дело крупные резервы, начал стремительное продвижение к Волге и на Кавказ. К середине июля, отбросив наши войска за Дон от Воронежа до Клетской и от Суровикино до Ростова, войска противника завязали бои в районе большой излучины Дона, стремясь прорваться к Сталинграду.

В руки врага попали богатейшие области Дона и Донбасса. Создалась угроза выхода противника на Волгу и на Северный Кавказ, угроза потери Кубани и всех путей сообщения с Кавказом, потери важнейшего экономического района, который обеспечивал нефтью армию и промышленность.

Войска Юго-Западного направления понесли большие потери и не могли успешно сдерживать продвижение противника. Не мог остановить врага на Кавказском направлении и ослабевший в предыдущих боях Южный фронт.

Чтобы преградить путь немецким войскам к Волге, Ставка 12 июля на базе Юго-Западного фронта создала новый Сталинградский фронт, включив в него: 62-ю армию под командованием генерал-майора В. Я. Колпакчи, 63-ю под командованием генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова, 64-ю под командованием генерал-лейтенанта В. И. Чуйкова, затем В. Н. Бордова и 21-ю армию из состава Юго-Западного фронта. Так сделали потому, что Юго-Западное направление, как утратившее свое значение, было ликвидировано. Военный совет бывшего Юго-Западного фронта в полном составе возглавил вновь образованный Сталинградский фронт.

Уцелевшие части 28, 38, 57-й армий также были переданы в состав Сталинградского фронта. Для усиления фронта Ставка из своего резерва передала ему 1 и 4-ю танковые армии. В оперативное подчинение командования фронтом поступила и Волжская военная флотилия.

На подступах к Сталинграду развернулось строительство оборонительных и укрепленных рубежей. Как и москвичи при обороне Москвы, так и сталинградцы в эти тревожные дни самоотверженно готовили свой город к обороне.

Большую организаторскую работу провели также обком и горком партии Сталинграда по формированию и подготовке народного ополчения, рабочих отрядов самообороны, по реорганизации производства на нужды фронта, по эвакуации из города детей, стариков и государственных ценностей.

Сталинградский фронт с 17 июля занял следующую линию обороны: Павловск-на-Дону и далее по левому берегу Дона от Серафимовича, затем Клетская, Суровикино вплоть до Верхне-Курмоярской.

В этот период Сталинградский фронт насчитывал 187 тысяч человек, 360 танков, 337 самолетов, почти 7900 орудий и минометов. А у противника было 250 тысяч солдат и офицеров, около 740 танков, 1200 боевых самолетов, до 7500 орудий и минометов. Соотношение сил, таким образом, было следующим: по людям 1 : 1,2, по орудиям и минометам 1 : 1, по танкам 1 : 2, по самолетам 1 : 3,5. В дальнейшем из-за упорного сопротивления наших войск на подступах к Сталинграду, противник вынужден был перебросить для удара со стороны Котельниково с Кавказского направления 4-ю танковую армию и дополнительно развернуть часть сил армий своих сателлитов.

В соответствии с директивой верховного немецкого командования (ОКВ) № 45 от 23 июля 1942 года группа армий «Б», прикрываясь с севера средним течением реки Дона (где последовательно развертывались венгерские, итальянские и румынские войска), намеревалась стремительно захватить Сталинград, Астрахань и твердо закрепиться на Волге, отрезав Кавказ от центра Советского Союза.

26 июля бронетанковые и механизированные немецкие войска прорвали оборону 62-й армии и вышли в район Каменского. Для противодействия прорыва Ставка приказала немедленно ввести в дело формируемые 1-ю и 4-ю танковые армии. Однако эти армии, имевшие всего 240 танков и две стрелковые дивизии, не могли дать надлежащего отпора немецким бронетанковым войскам.

Конечно, ввод в бой частей, находящихся в стадии формирования, нельзя признать правильным, но у Ставки в то время не было иного выхода. Противника все же мы задержали. Тяжелые сражения развернулись и на участке 64-й армии. И здесь противнику не удалось с ходу прорваться в Сталинград.

В течение первой половины августа на дальних и ближних подступах к Сталинграду шли ожесточенные сражения. Наши войска, опираясь на укрепленные рубежи, героически отстаивали каждую пядь земли, наносили по врагу удары, изматывали и обескровливали вражеские войска, рвавшиеся к Сталинграду.

Сталинградский фронт растянулся до 700 километров. Трудно стало управлять войсками. 5 августа Ставка решает разделить его на два фронта: Сталинградский и Юго-Восточный.

Командующим Сталинградским фронтом был оставлен генерал-лейтенант В. Н. Гордов, сменивший 23 июля 1942 года Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко. В состав фронта вошли 63, 21, 62, 4-я танковая армии, а также формируемая 16-я воздушная армия под командованием генерал-майора С. И. Руденко.

Командующим Юго-Восточным фронтом назначается генерал-полковник А. И. Еременко. В состав фронта были включены 57, 51, 64, 1-я гвардейская и 8-я воздушная армии.

Для координации действий войск, находящихся под Сталинградом, 12 августа Государственный Комитет Обороны послал начальника Генерального штаба генерал-полковника А. М. Василевского.

После многодневных ожесточенных сражений 23 августа 14-й танковый корпус противника прорвался в район Вертячего. Рассекая сталинградскую оборону на две части, его 16-я танковая дивизия вышла к Волге в районе Лятошинка — Рынок. 62-я армия оказалась отрезанной от основных сил Сталинградского фронта и была передана в состав Юго-Восточного фронта. Немецкая бомбардировочная авиация подвергла Сталинград варварским бомбардировкам. Цветущий город был превращен в груды развалин. Гибли тысячи мирных жителей, уничтожались промышленные предприятия и культурные ценности.

Утром 24 августа части 16-й танковой дивизии противника перешли в наступление в направлении тракторного завода. Разгорелись ожесточенные бои, в которых приняли участие отряды народного ополчения сталинградских заводов. Гитлеровцам не удалось прорваться к тракторному.

Одновременно войска Сталинградского фронта, отошедшие на северо-запад, атаковали противника с севера на юг, заставили его развернуть значительные силы, предназначенные для захвата Сталинграда. Этим маневром удалось во многом ослабить удар противника. Его 14-й танковый корпус, отрезанный от своих тылов, вынужден был несколько дней получать снабжение по воздуху.

К этому времени гитлеровцы переправили свои главные силы через Дон и развернули энергичное наступление, поддержав его мощными ударами авиации. К 30 августа войска Юго-Восточного фронта под давлением превосходящих сил противника отошли на внешний сталинградский обвод, а затем и на внутренний. 62-я и 64-я армии заняли оборону на линии: Рынок — Орловка — Гумрак — Песчанка — Ивановка. Командовал 62-й армией в те дни генерал Антон Иванович Лопатин. Он сделал все, что требовал от него воинский долг и даже больше, поскольку хорошо известно, что враг действовал в значительном численном превосходстве против 62-й армии. И все же А. И. Лопатин предусмотрительно сохранил 62-ю армию для дальнейшей борьбы с противником, для боев в Сталинграде, где впоследствии враг был смертельно истощен.

27 августа мне позвонил И. В. Сталин. Справившись о положении дел на Западном фронте, он сказал: «Вам нужно как можно быстрее приехать в Ставку. Оставьте за себя начальника штаба, — а затем добавил: — Подумайте, кого следует назначить командующим вместо вас».

На этом разговор был окончен. Сталин не сказал о назначении меня заместителем Верховного. Видимо, об этом он хотел объявить при личной встрече. Надо сказать, Сталин вообще по телефону говорил только о том, что крайне необходимо сказать в этот момент. От нас требовал быть крайне осторожными при пользовании телефонами, особенно в зоне действующих войск, где не было стационарных средств засекречивания разговоров.

Поздно вечером этого же дня я прибыл в Кремль.

И. В. Сталин работал у себя в кабинете. Там же находились некоторые члены ГКО. А. Н. Поскребышев доложил о моем прибытии, и я тут же был принят.

Сталин сказал, что у нас плохо идут дела на юге и может случиться так, что немцы возьмут Сталинград. Не лучше складывается обстановка и на Северном Кавказе.

— ГКО решил назначить вас заместителем Верховного Главнокомандующего и послать в район Сталинграда, — сказал Сталин и спросил:

— Когда вы можете вылететь?

Я ответил, что мне потребуются сутки для изучения обстановки. 29-го я смогу вылететь в Сталинград.

— Ну вот и хорошо.

Вскоре принесли чай. За чаем И. В. Сталин вкратце сообщил мне сложившуюся обстановку на 27 августа. Он сказал, что Ставка решила передать Сталинградскому фронту 24-ю, 1-ю гвардейскую и 66-ю армии.

— 24-й армией командует генерал Козлов, 1-й гвардейской армией — Москаленко, 66-й армией — Малиновский. 1-я гвардейская армия генерала Москаленко перебрасывается в район Лозное. С утра 2 сентября она должна нанести контрудар по прорвавшейся к Волге группировке противника и соединиться с 62-й армией. Под прикрытием армии Москаленко выводите быстрее в исходное положение 24-ю и 66-ю армии и немедленно вводите их в бой, иначе можем потерять Сталинград.

Мне было ясно, что битва за Сталинград имеет крупнейшее военно-политическое значение. С падением Сталинграда вражеское командование получало возможность, прикрываясь Волгой, развивать удар на север, выходя в глубокие тылы страны. Кроме того, мы могли потерять Волгу — важнейшую водную артерию, по которой большим потоком шли грузы с Кавказа.

Вылетев 29 августа, мы через четыре часа сели на полевую площадку в районе Камышина.

Позвонив в штаб 1-й гвардейской армии, где в это время находился командующий Сталинградским фронтом генерал В. Н. Гордов, я сказал ему, чтобы он ждал нас в штабе командующего армией К. С. Москаленко, куда сейчас же выезжаем с А. М. Василевским.

На командном пункте 1-й гвардейской армии мы встретились с генералами В. Н. Гордовым и К. С. Москаленко. Их доклады произвели на меня отрадное впечатление. Чувствовалось, что они хорошо знают силы противника, возможности своих войск. Обсудив обстановку и состояние наших войск, мы пришли к выводу, что хорошо подготовить все сосредоточиваемые армии к контрудару мы не сможем ранее 6 сентября. Я тут же доложил об этом по «ВЧ» Сталину. Сталин, выслушав доклад, сказал, что у него возражений нет.

Назначенное Ставкой на 2 сентября наступление 1-й гвардейской армии не смогло осуществиться. Ее войска из-за отсутствия горючего и растяжки в пути к утру 2 сентября не вышли в исходные районы. По просьбе командарма К. С. Москаленко атака мною была перенесена на 3 сентября, о чем я 2 сентября донес в Ставку. В донесении говорилось:

«1-я гвардейская армия 2 сентября перейти в наступление не смогла, так как ее части не сумели выйти на исходное положение, подвезти боеприпасы, горючее и организовать бой. Чтобы не допустить неорганизованного ввода войск в бой и чтобы не понести от этого напрасных потерь, после личной проверки на месте, перенес наступление на 5 часов 3 сентября...

Наступление 24-й и 66-й армий назначаю на 5–6 сентября. Сейчас идет детальная отработка задач всем командным составом, а также принимаем меры материального обеспечения операции...»1

Утром 3 сентября после артиллерийской подготовки войска 1-й гвардейской армии перешли в наступление, но продвинулись в направлении Сталинграда всего лишь на 2–4 километра, нанеся противнику некоторое поражение. Дальнейшее продвижение 1-й гвардейской армии было остановлено непрерывными ударами авиации и контратаками танков и пехоты противника, поддержанных артиллерией из района Сталинграда.

3 сентября за подписью Сталина мною была получена телеграмма следующего содержания:

«Положение со Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если северная группа войск не окажет немедленную помощь. Потребуйте от командующих войсками, стоящих к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь сталинградцам. Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Вею авиацию бросить на помощь Сталинграду. В самом Сталинграде авиации мало»2.

Я тут же позвонил Сталину и доложил, что могу приказать завтра же с утра начать наступление, но войска всех трех армий будут вынуждены начать бои почти без боеприпасов, так как их могут доставить на артиллерийские позиции не раньше вечера 4 сентября. Кроме того, мы не можем раньше вечера четвертого увязать взаимодействие частей с артиллерией, танками и авиацией, а без этого ничего не получится..

— Думаете, что противник будет ждать, пока вы раскачаетесь? — сказал Сталин. — Еременко утверждает, что противник может взять Сталинград при первом же нажиме, если вы немедля не ударите с севера.

Я ответил, что не разделяю эту точку зрения и прошу разрешения начать наступление 5 сентября, как было приказано ранее. Что касается авиации, то я сейчас же дам приказ бомбить противника всеми силами.

— Ну хорошо, — согласился Сталин. — Если противник начнет общее наступление на город, немедля атакуйте его, не дожидаясь окончательной готовности войск.

На рассвете 5 сентября по всему Сталинградскому фронту — 24-й, 1-й гвардейской и 66-й армий — началась артиллерийско-минометная и авиационная подготовка. Плотность артиллерийского огня даже на направлении главных ударов армии была небольшой. После залпов «катюш» началась атака.

По мощности огня, которым встретил противник наши атакующие войска, мы определили, что артиллерийская подготовка не дала нужных результатов и что глубокого продвижения наших наступающих частей ожидать не следует.

Так оно и случилось. Примерно через полтора-два часа из докладов командующих войсками стало известно, что на ряде участков противник своим огнем остановил наше продвижение и контратакует пехотой и танками. Авиационная разведка установила, что из района Гумрака, Орловки, Бол. Россошки на север движутся большие группы танков, артиллерии и мотопехоты противника. Авиация противника начала бомбардировку наших боевых порядков.

Весь день шел напряженный огневой бой. К вечеру он почти затих. Мы подвели итоги. За день сражения наши части продвинулись всего лишь на два — четыре километра, а кое-где, особенно в 24-й армии, остались почти на старых позициях.

К вечеру войскам подвезли снаряды, мины и другие боеприпасы. С учетом выявленных за день боя дополнительных данных о противнике, было решено в течение ночи подготовить новую атаку, произведя в пределах возможного необходимую перегруппировку сил.

Поздно вечером меня вызвал к телефону Сталин.

Я доложил, что в течение всего дня шло очень тяжелое сражение. К северу от Сталинграда противник ввел в бой новые войска, переброшенные из района Гумрак.

— Это уже хорошо, — сказал Сталин. — Это большая помощь Сталинграду.

Я продолжал:

— Наши части имеют незначительное продвижение, а в ряде случаев остались на исходных рубежах.

— А в чем тут дело? — спросил Сталин.

— Дело в том, — ответил я, — что из-за недостатка времени наши войска не успели хорошо подготовить наступление, провести артиллерийскую разведку и выявить систему огня противника и поэтому, естественно, подавить ее не смогли. Когда же наши части перешли в наступление, враг своим огнем и контратаками остановил наступление. Кроме того, авиация противника весь день господствовала в воздухе и непрерывно бомбила наши части.

— Продолжайте атаки, — приказал Сталин. — Ваша главная задача — оттянуть от Сталинграда возможно больше сил противника.

На другой день бой разгорелся с еще большим ожесточением. Наша авиация бомбила гитлеровцев в ночь на 6 сентября.

В течение 6 сентября противник подтянул новые части. На ряде господствующих высот он зарыл в землю танки, штурмовые орудия и основательно организовал опорные пункты, которые можно было разбить только мощным огнем артиллерии. Но ее у нас тогда было очень мало. Третий и четвертый день сражения прошли, главным образом, в состязании огневых средств и боях в воздухе.

10 сентября, объехав части и соединения армий, я пришел к выводу, что прорвать боевые порядки врага и ликвидировать его коридор наличными силами и в той же группировке невозможно. В том же духе высказались и командармы К. С. Москаленко, Р. Я. Малиновский, Д. Т. Козлов и командующий фронтом генерал-лейтенант В. Н. Гордов.

В тот же день в докладе Сталину я сказал:

— Теми силами, которыми располагает Сталинградский фронт, прорвать «коридор» и соединиться с войсками Юго-Восточного фронта в городе нам не удастся. Фронт обороны немецких войск значительно укрепился за счет вновь подошедших частей из-под Сталинграда. Дальнейшие атаки теми же силами и в той же группировке будут бесцельны, и войска неизбежно понесут большие потери. Нужны дополнительные войска и время на перегруппировку для более концентрированного фронтового удара. Армейские удары не в состоянии опрокинуть противника.

Сталин ответил, что было бы неплохо мне прилететь в Москву и доложить лично эти вопросы.

12 сентября я вылетел в Москву и через четыре часа был в Кремле, куда был вызван и начгенштаба А. М. Василевский.

Александр Михайлович доложил последние сведения о подходе в район Сталинграда новых частей с направления Котельниково, о ходе сражения в районе Новороссийска, а также о сражениях на Грозненском направлении.

Сталин, внимательно выслушав доклад Василевского, резюмировал:

— Рвутся любой ценой к грозненской нефти. Ну, теперь послушаем Жукова о Сталинграде.

Я повторил то же, о чем докладывал по телефону, и, кроме того, сказал, что 24-я, 1-я гвардейская и 66-я армии, участвовавшие в наступлении 5–11 сентября, показали себя боеспособными объединениями. Основная их слабость — это отсутствие в армиях качественных средств усиления. Мало гаубичной артиллерии и танковых частей, необходимых для непосредственной поддержки пехоты. Местность на участке Сталинградского фронта крайне не выгодна для наступления наших войск — открытая, изрезанная глубокими оврагами, где противник хорошо укрывается от огня. Заняв ряд командных высот, он имеет дальнее артиллерийское наблюдение и возможность во всех направлениях маневрировать огнем. Кроме того, у противника есть возможность вести дальний артиллерийский огонь и из района Кузьмичи — Акатовка — совхоз «Опытное поле». При этих условиях 24, 1, 66-я армии Сталинградского фронта прорвать фронт обороны противника не могут.

— Что нужно Сталинградскому фронту, чтобы ликвидировать «коридор» противника и соединиться с Юго-Восточным фронтом? — спросил Сталин.

— Минимум еще одну полнокровную общевойсковую армию, танковый корпус, три танковые бригады и не менее четырехсот стволов гаубичной артиллерии, — ответил я. — Кроме того, на время операции необходимо дополнительно сосредоточить не менее одной воздушной армии.

Сталин достал свою карту с расположением резервов Ставки и долго ее рассматривал.

Мы отошли с Александром Михайловичем подальше от стола в сторону и очень тихо заговорили о том, что, видимо, надо искать какое-то иное решение.

— А какое «иное» решение? — вдруг, подняв голову, спросил Сталин.

Я никогда не думал, что у Сталина такой острый слух. Мы подошли к столу.

— Вот что, — продолжал он, — поезжайте в Генштаб и подумайте хорошенько, что надо предпринять в районе Сталинграда. Откуда и какие войска можно перебросить для усиления сталинградской группировки. Завтра в 9 часов вечера соберемся здесь.

Весь следующий день мы с А. М. Василевским проработали в Генеральном штабе. Все внимание сосредоточили на возможности осуществления операции более крупного масштаба с тем, чтобы не расходовать резервы Ставки на частные операции. В октябре у нас заканчивалось формирование и сколачивание стратегических резервов, в составе которых были танковые соединения, хорошо укомплектованные новейшей материальной частью.

Перебрав все возможные варианты, мы с А. М. Василевским договорились предложить Верховному следующий план действий: первое — активной обороной продолжать изматывать противника; второе — приступить к подготовке контрнаступления с тем, чтобы нанести противнику в районе Сталинграда сокрушительный удар, который должен будет резко изменить всю стратегическую обстановку на юге страны в нашу пользу.

Что же касается конкретного плана контрнаступления, то мы, естественно, за один день не могли подготовить для Сталина детальные расчеты, но нам было ясно, что основные удары нужно нанести по флангам сталинградской группировки, прикрывавшимся румынскими войсками. Ориентировочный расчет перехода в контрнаступление показывал, что раньше середины ноября подготовить необходимые силы и средства для контрнаступления будет невозможно. При оценке противника мы исходили из того, что фашистская Германия уже не в состоянии выполнить свой стратегический план 1942 года. Тех сил и средств, которыми к осени 1942 года располагала Германия, не хватит для завершения задач ни на Северном Кавказе, ни в районе Дона — Волги.

Все, что гитлеровское командование могло использовать на Кавказе и в районе Сталинграда, было в значительной степени уже обескровлено и морально надломлено. Ничего более значительного оно явно не могло бросить на юг нашей страны. Немецкие войска, безусловно, будут Вынуждены так же, как и после разгрома под Москвой в 1941 году, перейти к обороне на всех направлениях.

Из опроса многочисленных пленных нам было хорошо известно, что 6-я армия фон Паулюса и 4-я танковая армия Гота, которые втянулись в изнурительные кровавые бои, уже не в состоянии завершить операцию по захвату Сталинграда.

Советские войска в смертельных схватках с врагом на подступах к Сталинграду и в самом городе тоже понесли большие потери и наличными силами не имеют возможности разгромить врага. Но у нас закончилась подготовка крупных резервов, имевших новейшее оружие и новейшую боевую технику. В ноябре в распоряжении Ставки будут механизированные и танковые соединения, вооруженные известными всему миру танками Т-34, что позволяло нам ставить своим войскам более серьезные задачи. Наши командные кадры за первый период войны многому научились, многое переосмыслили и, пройдя тяжелую школу, стали мастерами оперативно-стратегического искусства. Остальной командно-политический состав, все воины Красной Армии на опыте многочисленных боев и сражений в полной мере освоили способы и методы боевых действий в любой обстановке.

Генеральный штаб на основе данных фронтов изучил сильные и слабые стороны немецких, венгерских, итальянских и румынских войск. Войска сателлитов по сравнению с немецкими были хуже вооружены, менее опытны и недостаточно боеспособны даже в обороне. И самое главное — их солдаты, да и многие офицеры, не хотели умирать за чужие интересы на далеких полях России, куда их забросили по воле Гитлера, Муссолини, Антонеску, Хорти и других фашистских главарей.

Положение противника усугублялось еще и тем, что в районе Волги и Дона он имел в своем оперативном резерве не более шести дивизий, да и те были разбросаны на широком фронте. Сосредоточить их в кулак в короткое время было невозможно. Нам благоприятствовала и оперативная конфигурация всего фронта противника — наши войска занимали охватывающее положение и имели вместительные плацдармы в районах Серафимовича и Клетской.

Вечером 13 сентября мы были у И. В. Сталина, в его кабинете.

Поздоровавшись за руку (что с ним редко бывало), Сталин сказал:

— Советский народ десятками, сотнями тысяч отдает свои жизни в борьбе с фашизмом, а Черчилль торгуется из-за двух десятков «харикейнов». А их «харикейны» — дрянь, наши летчики не любят эти машины... — и совершенно спокойным тоном продолжал:

— Ну что надумали? Кто будет докладывать?

— Кому прикажете, — сказал Александр Михайлович, — мнение у нас одно.

Сталин подошел к нашей карте.

— Это что у вас?

— Это предварительные наметки плана контрнаступления в районе Сталинграда, — ответил Василевский.

— Что это за фронт в районе Серафимовича?

— А это новый фронт. Его нужно создать, чтобы нанести мощный удар по оперативному тылу группировки противника, действующей в районе Сталинграда.

— У нас сейчас не хватит сил для такой большой операции, — сказал Сталин.

Я доложил, что мы подсчитали — через 45 дней операцию можно обеспечить необходимыми силами и средствами и хорошо ее подготовить.

— А не лучше ли ограничиться ударом с севера на юг и с юга на север вдоль реки Дон? — возразил Сталин.

Я сказал, что в этом случае немцы могут быстро повернуть из-под стен Сталинграда свои бронетанковые части и парировать наши удары. Глубокий удар наших войск западнее Дона не даст возможности противнику из-за речной преграды быстро сманеврировать своими бронетанковыми войсками и своевременно выйти навстречу нашим окружающим группировкам.

— А не далеко ли вы замахнулись своими ударными группировками? Может быть, лучше сократить размах? — спросил Сталин.

Мы с Александром Михайловичем объяснили, что операция делится на два основных этапа. Первый этап: прорыв обороны, окружение сталинградской группировки гитлеровцев и создание прочного внешнего фронта с тем, чтобы изолировать ее от внешних сил. Второй этап: уничтожение окруженного противника и пресечение его попыток деблокировать окружение.

— Над планом надо еще подумать и подсчитать наши ресурсы, — сказал Сталин. — А сейчас главная задача — удержать в своих руках Сталинград и не допустить продвижения противника в сторону Камышина. ,

Вошел Поскребышев и доложил, что звонит Еременко.

Закончив телефонный разговор, Сталин сказал:

— Еременко докладывает, что противник подтягивает к городу танковые части. Завтра надо ждать нового удара. — А затем, обратившись к Василевскому, добавил: — Дайте сейчас же указание о немедленном направлении в Сталинград 13-й дивизии Родимцева и посмотрите, что еще можно двинуть туда.

Обратившись ко мне, Сталин сказал:

— Позвоните Гордову и Голованову, чтобы они немедля вводили в дело всю авиацию. Пусть Гордов атакует с утра, скует противника. Сами вылетайте обратно в войска Сталинградского фронта и приступайте к изучению обстановки в районе Клетской и Серафимовича. Василевскому .через несколько дней надо вылетать на Юго-Восточный фронт для изучения обстановки на его левом крыле. Разговор о плане продолжим позже. То, что мы здесь обсуждали, кроме нас троих, пока никто не должен знать.

Через час я уже был в самолете и летел в штаб Сталинградского фронта.

13, 14, 15 сентября для сталинградцев были тяжелыми, слишком тяжелыми днями. Противник, не считаясь ни с чем, шаг за шагом пробивался через развалины города ближе и ближе к Волге. Казалось, вот-вот не выдержат люди. Но стоило врагу броситься вперед, как наши славные бойцы в упор расстреливали его, руины Сталинграда стали крепостью. Однако сил у защитников города с каждым часом оставалось все меньше.

Перелом в эти тяжелые и, как временами казалось, последние часы был создан 13-й дивизией А. И. Родимцева (переданной из резерва Ставки). После переправы в Сталинград она сразу же контратаковала противника. Ее удар был совершенно неожиданным для врага. 16 сентября дивизия Родимцева вместе с другими частями 62-й армии отбила Мамаев курган. Очень помогли защитникам Сталинграда своими ударами по врагу авиационные соединения А. Е. Голованова и С. И. Руденко, контратаки войск Сталинградского фронта с севера.

Надо сказать, что если бы не было настойчивых контрударов войск Сталинградского фронта, систематических атак авиации, то, возможно, Сталинград не был бы удержан 62-й и 64-й армиями Юго-Восточного фронта.

Небезынтересно, что по этому поводу пишет немецкий офицер, находившийся в армии Паулюса:

«В то же время части нашего корпуса понесли огромные потери, отражая в сентябре яростные атаки противника, который пытался прорвать наши отсеченные позиции с севера. Дивизии, находившиеся на этом участке, были обескровлены, в ротах оставалось, как правило, по 30–40 человек»3.

В конце сентября я вновь был вызван Верховным Главнокомандующим в Москву для обсуждения плана контрнаступления. К этому времени вернулся в Москву и А. М. Василевский, изучавший условия для контрнаступления армий левого крыла Юго-Восточного фронта.

Прежде чем явиться в Ставку, мы встретились с Александром Михайловичем для обсуждения итогов изучения условий для осуществления контрнаступления. Во время обсуждения обстановки на участке Сталинградского фронта Сталин спросил меня, что собой представляет генерал Гордов. Я доложил, что Гордов в военном отношении грамотный генерал, но как-то он не может наладить отношения со штабом и командным составом.

Сталин сказал, что в таком случае во главе фронта следует поставить другого командующего. Кандидатом на этот пост я предложил генерал-лейтенанта К — К — Рокоссовского. А. М. Василевский поддержал меня. Тут же было решено: Сталинградский фронт переименовать в Донской, Юго-Восточный в Сталинградский. Командующим Донским фронтом назначить К. К. Рокоссовского. Командующим вновь создаваемым Юго-Западным фронтом был намечен генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин.

После детального обсуждения вопросов по плану контрнаступления И. В. Сталин сказал мне:

— Вылетайте обратно на фронт. Принимайте все меры к тому, чтобы еще больше обессилить противника. Посмотрите еще раз намеченные планом районы сосредоточения резервов и исходные районы для Юго-Западного фронта. Товарищу Василевскому с этой целью следует выехать еще раз на левое крыло Юго-Восточного фронта.

После тщательного изучения на месте всех условий для подготовки контрнаступления мы с Василевским вернулись в Ставку Верховного Главнокомандования, где еще раз был обсужден во всех основных деталях план контрнаступления и после этого утвержден. Карту-план контрнаступления подписали: Г. К. Жуков и А. М. Василевский. «Утверждаю», — подписал И. В. Сталин.

И. В. Сталин сказал А. М. Василевскому:

— Не раскрывая смысла нашего плана, надо спросить мнение командующих фронтами в отношении их дальнейших действий.

28 сентября Сталинградский фронт был преобразован в Донской фронт.

Мне было приказано лично проинструктировать Военный совет Донского фронта о характере действий войск с целью всемерной помощи Сталинграду.

Хорошо помню разговор 29 сентября в землянке, в балке севернее Сталинграда, где размещался командный пункт командарма Москаленко.

Я указал на то, что не следует прекращать активные действия, чтобы противник не перебрасывал силы и средства с участка Донского фронта для штурма Сталинграда. Константин Константинович Рокоссовский ответил: поскольку сил и средств у фронта очень мало, мы ничего серьезного здесь не сможем сделать. Я тоже был такого же мнения, но без активной помощи Юго-Восточному фронту (теперь Сталинградскому), удержать город было невозможно.

1 октября я вернулся в Москву для дальнейшей работы над планом контрнаступления. От Сталинграда до Москвы летел в самолете, которым управлял лично А. Е. Голованов. Я с удовольствием сел в кабину к отличному летчику.

Не долетая до Москвы, почувствовал, что самолет неожиданно делает разворот и снижается. Я решил, что мы, видимо, уклонились от курса. Однако спустя несколько минут А. Е. Голованов повел машину на посадку на незнакомой мне местности. Приземлились благополучно. Я спросил А. Е. Голованова:

— Почему вы посадили машину здесь?

— Скажите спасибо, что были рядом с аэродромом, а то могли бы свалиться.

— А в чем дело? — удивился я.

— Обледенение.

Естественно, что полеты в сложных условиях не могли быть все удачными. Я хорошо помню еще одну «самолетную» историю, едва не стоившую нам жизни. Это было в полете из Сталинграда в Москву, несколькими днями позже. Погода в этот день стояла «нелетная», шел дождь. Москва сообщила, что погода плохая, над городом туман, видимость ограниченная. А лететь надо было, вызывал Сталин.

До Москвы летели неплохо, но на подходе к Москве видимость не превышала ста метров. По радио летчику была дана команда из отдела перелетов ВВС идти на запасной аэродром. В этом случае мы наверняка опаздывали в Кремль, где нас ждал И. В. Сталин.

Приняв всю ответственность на себя, я приказал летчику садиться на Московский Центральный аэродром и остался в его кабине. Пролетая над Москвой, мы неожиданно увидели в 10–15 метрах от левого крыла горловину фабричной трубы. Я взглянул на летчика, он, что называется, «не моргнув глазом», поднял самолет чуть выше и через 2–3 минуты повел его на посадку. Когда мы приземлились, я сказал:

— Кажется, счастливо отделались от той ситуации, про которую говорят: делу — труба!

Улыбаясь, он ответил:

— В воздухе все бывает, если летный состав игнорирует погодные условия.

— Моя вина! — ответил я летчику, пожав при этом ему крепко руку.

За давностью времени я забыл фамилию летчика. Если не ошибаюсь, это все же был Беляев, очень славный человек и очень опытный летчик. С товарищем Беляевым мы налетали более 130 часов. К сожалению, он погиб в одной авиационной катастрофе.

В сентябре — октябре в Сталинград по решению Ставки было переправлено через Волгу более шести доукомплектованных дивизий, так как от старого состава 62-й армии, по сути дела, ничего не осталось, кроме тылов и штабов.

Особую заботу Ставка и Генеральный штаб проявляли об укомплектовании и сколачивании вновь созданного Юго-Западного фронта.

В сентябре — ноябре продолжались ожесточеннейшие сражения в самом городе и в прилегающих районах.

Гитлер требовал от командования группы армий «Б» и от командующего 6-й армией фон Паулюса в самое ближайшее время взять Сталинград. Для решительного штурма гитлеровское командований сняло с обороны флангов немецкие войска и заменило их , румынскими, чем ослабило боеспособность своей обороны в районах Серафимовича и южнее Сталинграда.

В середине октября противник развернул новое наступление, надеясь на этот раз обязательно покончить со Сталинградом. Но вновь, как и прежде, он встретил упорную оборону советских войск. Особенно ожесточенно и умело дрались 13-я дивизия А. И. Родимцева, 95-я дивизия В. А. Горишного, 37-я дивизия В. Г. Жолудева, 112-я дивизия И. Е. Ермолкина, группа С. Ф. Горохова, 138-я дивизия И. И. Людникова, 84-я танковая бригада Д. Н. Белого.

Несколько дней и ночей не прекращались бои на улицах города, в домах, на заводах, на берегу Волги — везде и всюду. Наши части, понеся большие потери, остались на небольших «островках» Сталинграда.

В целях содействия сталинградцам, 19 октября в наступление перешли войска Донского фронта. Немцы были вынуждены и на этот раз, как это было и раньше, снять со штурма города значительную часть авиации, артиллерии и танков и повернуть их против наступающего Донского фронта.

В этот же период 64-я армия нанесла контрудар с юга в районе Купоросное — Зеленая Поляна во фланг наступающих частей противника. Наступление Донского фронта и контрудар 64-й армии облегчили тяжелое положение 62-й армии и сорвали усилия противника, нацеленные на овладение городом. Не будь этой помощи, 62-я армия была бы добита и город Сталинград, возможно, был бы взят противником.

В начале ноября противник несколько раз пытался ликвидировать отдельные очаги обороны города. 11 ноября, когда наши войска заканчивали грандиозную подготовку к контрнаступлению, гитлеровцы вновь попытались наступать, но безрезультатно.

Враг был уже измотан до предела. Из опроса пленных мы установили, что части и соединения противника стали крайне малочисленны, морально-политическое состояние не только его солдат, но и офицеров резко понизилось, что мало кто из них надеялся уже выйти живым из кромешного ада многомесячных сражений.

Советские войска на Дону занимали выгодные рубежи, обеспечивавшие исходное положение для контрнаступления Юго-Западного и Донского фронтов. Южнее Сталинграда 51-я армия частным контрударом вышибла противника из озерных дефиле и прочно удерживала в своих руках рубеж Сарпа — Цаца — Барманцак.

За величайшей битвой в районе Дона, Волги и Сталинграда с затаенным дыханием следили народы всего мира. Успехи советских войск, их мужественная борьба с врагом вдохновляли все прогрессивное человечество и вселяли в силы Сопротивления Европы уверенность в окончательной победе над фашизмом.

Сталинградская битва явилась огромнейшей школой побед для наших войск. Командование и штабы получили большую практику организации взаимодействия пехоты, танков, артиллерии, авиации. Войска научились вести упорную оборону в городе, сочетая ее с маневром на флангах.

Моральное состояние наших войск значительно повысилось, и все это, вместе взятое, подготовило благоприятные условия для перехода советских войск в контрнаступление.

В середине ноября 1942 года оборонительными сражениями в районе Сталинграда и Северного Кавказа заканчивался первый период Великой Отечественной войны, который в жизни и деятельности советского народа и советских войск занимает особое место. К ноябрю 1942 года вражеские войска оккупировали огромную территорию нашей страны площадью около 1 млн. 800 тысяч кв. км, на которой до войны проживало около 80 миллионов человек. Многие миллионы советских людей, застигнутые войной, покинули родные города и села и ушли на восток. Советские войска в результате катастрофически сложившейся военной обстановки вынуждены были отступать в глубь страны, неся при этом значительные людские и материальные потери. Однако и в это тяжелое время советский народ и наши Вооруженные Силы не теряли веру в возможность разгрома вражеских полчищ. Смертельная опасность еще теснее сплотила наш народ вокруг Коммунистической партии, и, несмотря на трудности, враг на всех направлениях был окончательно остановлен.

За шестнадцать месяцев борьбы вражеские войска на советско-германском фронте, встретив упорное сопротивление советских войск и всего советского народа, понесли колоссальнейший урон. К ноябрю 1942 года их потери достигли двух миллионов человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Это были лучшие кадры германских войск, которые к концу первого периода войны фашистскому командованию заменить было уже нечем.

В ходе ожесточеннейших сражений первого периода войны с особой силой проявились массовый героизм советских воинов и мужество их военачальников, воспитанных нашей ленинской партией. Особенно положительную роль сыграл личный пример коммунистов и комсомольцев, которые, когда было необходимо, шли на самопожертвование ради победы над врагом.

До предела напряженная вооруженная борьба с немецко-фашистскими войсками вызвала большой расход боевой техники, вооружения и материальных средств. Несмотря на большие потери и утрату значительной части важнейших экономических районов, фабрик и заводов, наш народ своим самоотверженным трудом обеспечил войска минимально необходимыми средствами для ведения войны. Страна была превращена в военный лагерь. Советские люди считали своим долгом сделать все возможное для победы над врагом.

Большая организаторская и вдохновляющая работа нашей ленинской партии дала блестящие результаты как в области военного строительства, так и мобилизации советского народа на создание материально-технической базы, обеспечившей вооруженную борьбу Красной Армии с немецко-фашистскими войсками.

К концу первого периода войны были созданы необходимые условия для перехода к крупным контрнаступательным операциям, захвата стратегической инициативы и начала коренного перелома в ходе войны.

Итак, первый период Великой Отечественной войны закончился провалом всех стратегических планов гитлеровского командования и значительным истощением сил и средств Германии. Этот главный итог борьбы с немецко-фашистскими войсками в значительной степени предопределил дальнейший ход всей второй мировой войны.

После тяжелейших для нас сражений на юге страны: в районе Сталинграда, на Северном Кавказе, гитлеровское военное руководство считало, что советские войска не в состоянии провести на юге зимой крупное наступление.

Активные действия наших войск осенью 1942 года на Западном направлении против группы армий «Центр», которые по замыслу Ставки должны были дезориентировать противника, создали впечатление у немецкого командования, что именно здесь, а не где-либо в другом месте, мы «готовим зимнюю наступательную операцию. Поэтому в октябре гитлеровское командование начало большое сосредоточение своих войск против наших западных фронтов. К началу ноября для усиления группы армий «Центр» было переброшено двенадцать дивизий, не считая других средств усиления.

Оперативные просчеты немцев усугубились плохой работой их разведки, не сумевшей вскрыть подготовку нами такого крупнейшего контрнаступления в районе Дона — Волги, в котором участвовали 11 армий, несколько отдельных танковых, механизированных, кавалерийских корпусов, 13,5 тысячи орудий и минометов, 1100 зенитных орудий, 115 дивизионов реактивной артиллерии, около 900 танков, 1115 самолетов.

К началу контрнаступления наших войск в районе Дона — Волги противник на юге нашей страны занимал следующее оперативно-стратегическое положение. В районе Дона, Волги и Сталинграда и южнее по Сарпинским озерам действовали войска 8-й итальянской, 3-й и 4-й румынских армий и германские войска 6-й армии и 4-й танковой армии. В среднем на дивизию приходилось до 15–20 километров.

В этой группировке насчитывалось более миллиона человек, 675 танков и штурмовых орудий, более 10 тысяч орудий и минометов. Количественное соотношение сил сторон почти равное, за исключением небольшого превосходства противника в танках.

Советское Верховное командование, разрабатывая план разгрома врага в районе Дона — Волги, исходило из того, что это поставит в тяжелое положение фашистов на Северном Кавказе, заставит их поспешно отступить или драться в условиях окружения.

После смерти И. В. Сталина появились разные суждения о том, кто же все-таки является автором такого значительного по своим масштабам и результатам контрнаступления.

Хотя этот вопрос в наших условиях и не имеет особого значения, но я все же внесу здесь некоторые дополнения.

Одно предположение построено на том, что якобы первые наметки будущей наступательной операции разрабатывались в Ставке еще в августе 1942 года, притом первоначальный вариант плана носил ограниченный характер.

Но это были не наметки будущей контрнаступательной операции, а план контрудара с целью задержания противника на подступах к Сталинграду. О большем тогда в Ставке никто и не думал, так как на большее у нас в то время не было ни сил, ни средств.

Из второго предположения следует, что 6 октября Военный совет Сталинградского фронта направил в Ставку свои предложения по организации и проведению контрнаступления.

На эту версию дает ответ А. М. Василевский:

«С рассветом 6 октября мы вместе с Н. Н. Вороновым и В. Д. Ивановым... отправились на НП 51-й армии... Здесь мы заслушали доклад командарма Н. И. Труфанова. В тот же вечер на КП фронта, встретившись с командующим войсками и членом Военного совета, мы еще раз обсудили предложенный Ставкой план предстоящего контрнаступление, и так как никаких принципиальных возражений у командования фронта план не вызвал, подготовили в ночь на 7 октября на имя Верховного Главнокомандующего соответствующее донесение».

Думаю, что-либо добавлять к тому, что сказал Александр Михайлович, не следует. Данные, изложенные им, убеждают в несостоятельности претензий командования Сталинградским фронтом на авторство плана контрнаступления.

В исторических разработках также упоминается о том, что несколько позже командующий Юго-Западным фронтом Н. Ф. Ватутин направил свой план. Возникают вопросы: когда позже, какой план, план фронта или план общего контрнаступления?

Как известно, Юго-Западный фронт был образован только в конце октября, в период, когда средства и силы фронта уже заканчивали свое окончательное сосредоточение, согласно плану контрнаступления, и общий план в основном уже был сверстан.

О чем здесь необходимо сказать, так это о том, что каждый командующий фронтом, согласно существующей Практике и порядку, разрабатывая план действия вверенного ему фронта, докладывал его на утверждение в Ставке или ее представителям на месте и при этом, естественно, излагал свои соображения о взаимодействии с соседями и просьбы к Ставке.

Чтобы разработать такой крупнейший план контрнаступления, как план наступления трех фронтов в районе Сталинграда, Дона — Волги, нужно было основываться не только на оперативных выводах, а и на конкретных материально-технических расчетах.

Кто же мог производить конкретные расчеты сил и средств для операции такого масштаба?

Конечно, только тот, кто держал в руках эти материальные силы и средства. В данном случае это могли быть только Ставка Верховного Главнокомандования и Генеральный штаб.

Вполне естественно, что Ставка и Генштаб в процессе боевых действий тщательно изучали разведывательные данные о противнике, поступавшие от фронтов и войск, анализировали их, делали выводы из характера действий противника и своих войск и принимали то или иное решение.

Следовательно, план проведения операции стратегического масштаба мог родиться только в результате длительных творческих усилий всех войск, штабов, командиров.

Основная и решающая роль в планировании и обеспечении крупной стратегической операции неоспоримо принадлежит Верховному Главному Командованию, то есть Ставке и Генеральному штабу. Точно так же неоспоримо принадлежит приоритет в непосредственном разгроме врага тем, кто своим смелым ударом, метким огнем; отвагой и мастерством громил не на жизнь, а на смерть противостоящего врага. Я здесь говорю о наших славных бойцах, сержантах, офицерах, генералах и военачальниках, которые, преодолев суровые испытания первого периода войны, были накануне контрнаступления в полной готовности взять инициативу сражений в свои руки и учинить врагу катастрофический разгром.

Величайшая заслуга Ставки Верховного Главнокомандования и Генштаба состоит в том, что они оказались способными с научной точностью проанализировать все факторы этой грандиозной операции, научно предвидеть ход ее развития и завершения. Следовательно, не о персональных претендентах на идею контрнаступления должна идти речь.

На первом этапе контрнаступления главную роль выполнял Юго-Западный фронт, командующим которого был генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин.

Юго-Западный фронт, нанося мощные и глубокие удары, действовал с плацдармов на правом берегу Дона в районах Серафимовича и Клетской. Сталинградский фронт наступал из района Сарпинских озер. Ударные группировки обоих фронтов должны были соединиться в районе Калач-на-Дону — хутор Советский и тем самым завершить окружение основных сил противника под Сталинградом.

Юго-Западный фронт развернул свою главную группировку на плацдармах юго-западнее Серафимовича и в районе Клетской, которая должна была прорвать оборону 3-й румынской армии и стремительно развивать удар подвижными соединениями на юго-восток с целью выхода в тыл сталинградской группировке.

Обеспечение наступления ударной группировки фронта с юго-запада и запада и образование внешнего фронта окружения на этом направлении возлагалось на правофланговую армию Юго-Западного фронта, на 1-ю гвардейскую армию под командованием генерал-лейтенанта Д. Д. Лелюшенко и часть сил 5-й танковой армии. Эти войска, развивая наступление на запад, на юго-запад и юг, должны были на третий день операции выйти на рубеж от Вешенской до Боковской и далее по р. Чир до Обливской.

Действия наземных войск Юго-Западного фронта поддерживались авиацией 2-й и 17-й воздушных армий, которыми командовали генерал-майор авиации К. Н. Смирнов и генерал-майор авиации С. А. Красовский.

Донской фронт должен был нанести два вспомогательных удара. Один одновременно с Юго-Западным фронтом из района восточнее Клетской на юго-восток силами 65-й армии, с целью свертывания обороны противника на правом берегу Дона. Второй — силами правого фланга 24-й армии из района Качалинской вдоль левого берега Дона на юг в общем направлении па Вертячий, с целью отсечения войск противника, действовавших в малой излучине Дона, от его группировки в районе Сталинграда.

66-я армия под командованием генерал-лейтенанта А. С. Жадова своими активными действиями севернее Сталинграда должна была прочно сковать противника и лишить его возможности маневрировать резервами.

Действия наземных войск Донского фронта поддерживались 16-й воздушной армией под командованием генерал-майора авиации С. И. Руденко.

Сталинградский фронт своей ударной группировкой, в которую входили 51, 57 и 65-я армии, должен был перейти в наступление на фронте от Ивановки до северной оконечности оз. Барманцак. Этой группировке ставилась задача прорвать оборону противника на двух участках и, развивая удар в северо-западном направлении, выйти в район Калача, Советский, где и соединиться с войсками Юго-Западного фронта, завершив окружение вражеских сил в районе Сталинграда.

51-я армия под командованием генерал-майора Н. И. Труфанова прорывала оборону противника на перешейках между озерами Сарпа, Цаца и Барманцак и основными силами развивала наступление на юго-запад в общем направлении на Абганерово.

57-я армия генерала Ф. И. Толбухина и 64-я армия генерала М. С. Шумилова переходили в наступление из района Ивановки в западном и северо-западном направлениях, с целью охвата вражеской группировки с юга.

62-я армия генерала В. И. Чуйкова должна была сковать войска противника, действовавшие непосредственно в городе, и быть в готовности к переходу в наступление.

Для обеспечения наступления войск ударной группировки Сталинградского фронта с юго-запада и создания внешнего фронта окружения на этом направлении использовалась 51-я армия (в том числе и 4-й кавалерийский корпус Т. Т. Шапкина), которая должна была наступать на юго — запад в общем направлении на Абганерово, Котельниково.

Обеспечение войск Сталинградского фронта с воздуха возлагалось на 8-ю воздушную армию.

При подготовке контрнаступления предстояло провести колоссальные перевозки войск и материально-технических средств для всех фронтов, особенно для вновь создаваемого Юго-Западного фронта. Надо отдать должное Генеральному штабу и штабу тыла Красной Армии. Они блестяще справились с сосредоточением сил и средств для операции.

На перевозке войск и грузов работало 27 тысяч машин. Железные дороги ежесуточно подавали более тысячи трехсот вагонов грузов. Войска и грузы для Сталинградского фронта перевозились в исключительно сложных условиях осеннего ледохода па Волге. С 1 по 20 ноября через Волгу было переправлено более 160 тысяч солдат и офицеров, свыше 10 тысяч лошадей, 430 танков, 600 орудий, 14 тысяч автомашин, более 10 тысяч тонн боеприпасов и продовольствия.

В октябре и начале ноября мне, А. М. Василевскому и другим представителям Ставки пришлось основательно поработать в войсках, чтобы помочь командованию, штабам и войскам полностью освоить план контрнастуї. ления и способы его выполнения.

С 1 по 4 ноября были рассмотрены и откорректированы планы Юго-Западного фронта, планы действия 21-й армии, 5-й танковой и 1-й гвардейской армий. В штабе Юго-Западного фронта, кроме меня, присутствовали и другие представители Ставки, которые помогали глубже отработать вопросы применения авиации, артиллерии, бронетанковых войск и инженерного обеспечения. В штабе 21-й армии мы рассмотрели ход подготовки к наступлению 21-й и 65-й армий. На это совещание было приглашено командование Донского фронта и 65-й армии.

А. М. Василевский в эти дни работал в 51, 57 и 64-й армиях. Мы с ним условились, что я прибуду туда же.

Работая в войсках, мы особо детально изучали сведения о противнике, характере его обороны, расположении основных сил и общей системе огня, наличии и месте противотанковых средств и противотанковых опорных пунктах.

Определялись способ и план артиллерийской подготовки, ее плотность, вероятность уничтожения и подавления обороны противника, а также способ сопровождения артиллерией боевых порядков при наступлении.

Определялся и увязывался план взаимодействия авиации и артиллерии, распределялись цели между ними; план и способ взаимодействия с танковыми войсками при прорыве и после ввода их в прорыв.

Увязывалось взаимодействие на флангах с соседями, особенно во время ввода в прорыв подвижных войск и их действия в оперативной глубине обороны противника. Тут же давались практические указания: что нужно еще доразведать о противнике, что доработать в планировании, какую работу провести непосредственно на местности и с войсками.

Главное внимание всего командно-политического состава было сосредоточено на необходимости стремительно прорвать тактическую оборону румынских войск, ошеломить их мощным ударом и быстро ввести в дело вторые эшелоны для развития прорыва.

При отработке задач в корпусах, дивизиях и частях мы добивались от командного состава глубокого изучения и осмысления поставленных задач и способов взаимодействия со средствами усиления и соседями, особенно в глубине обороны противника.

Для всех категорий командно-политического состава эта работа была трудной, и она требовала напряжения всех способностей, но все это хорошо окупалось в ходе сражений.

Для окончательной отработки плана наступления войск Сталинградского фронта, как мы договорились с А. М. Василевским, я прибыл на командный пункт 57-й армии в Татьянку утром 10 ноября, где к тому времени, кроме членов Военного совета фронта, были: М. М. Попов, М. С. Шумилов, Ф. И. Толбухин, Н. И. Труфанов, командиры корпусов В. Т. Вольский и Т. Т. Шапкин и другие генералы фронта. Перед совещанием мы с Василевским, командующими 51-й и 57-й армиями, с М. М. Поповым и другими генералами выехали на участки войск этих армий с тем, чтобы еще раз посмотреть местность, на которой предстояло развернуть наступление главных сил Сталинградского фронта.

После рекогносцировки были рассмотрены вопросы взаимодействия Сталинградского с Юго-Западным фронтом, увязана техника встречи передовых частей в районе Калача, вопросы взаимодействия частей после завершения окружения и другие вопросы предстоящей операции. Затем были внимательно рассмотрены армейские планы, о которых докладывали командующие армиями и командиры корпусов.

Вечером 11 ноября я сообщил И. В. Сталину по «Бодо»:

«В течение двух дней работал у Еременко. Лично осмотрел позиции противника перед 51й и 57-й армиями. Подробно проработал с командирами дивизий, корпусов и командармами предстоящие задачи по «Урану».

Проверка показала: лучше идет подготовка к «Урану» у Толбухина...

Мною приказано провести боевую разведку и на основе добытых сведений уточнить план боя и решение командарма...

Две стрелковые дивизии, данные Ставкой (87-я и 315-я) в адрес Еременко, еще не грузились, так как до сих пор не получили транспорта и конского состава.

Из мехбригад пока прибыла только одна.

Плохо идет дело со снабжением и с подвозом боеприпасов. В войсках снарядов для «Урана» очень мало.

К установленному сроку операция подготовлена не будет. Приказал готовить на 15.11.1942 г.

Необходимо немедленно подбросить Еременко 100 тонн антифриза, без чего невозможно будет бросить мехчасти вперед; быстрее отправить 87-ю и 315-ю с. д.; срочно доставить 51-й и 57-й армиям теплое обмундирование и боеприпасы с прибытием в войска не позже 14.11.1942 г.

Константинов4.

№ 4657

11. 11. 1942 г.».

Надо сказать, что И. В. Сталин уделял большое внимание авиационному обеспечению операций. Получив мое сообщение о неудовлетворительной подготовке авиационного обеспечения предстоящего контрнаступления, Сталин прислал мне следующую телеграмму:

«Товарищу Константинову

Если авиаподготовка операции неудовлетворительна у Еременко и Ватутина, то операция кончится провалом. Опыт войны с немцами показывает, что операцию против немцев можно выиграть лишь в том случае, если имеем превосходство в воздухе. В этом случае наша авиация должна выполнить три задачи:

Первое. — Сосредоточить действия нашей авиации в районе наступления наших ударных частей, подавить авиацию немцев и прочно прикрыть наши войска.

Второе. — Пробить дорогу нашим наступающим частям путем систематической бомбежки стоящих против них немецких войск.

Третье. — Преследовать отступающие войска противника путем систематической бомбежки и штурмовых действий, чтобы окончательно расстроить их и не дать им закрепиться на ближайших рубежах обороны.

Если Новиков думает, что наша авиация сейчас нс в состоянии выполнить эти задачи, то лучше отложить операцию на некоторое время и накопить побольше авиации.

Поговорите с Новиковым и Ворожейкиным, растолкуйте им это дело и сообщите мне ваше общее мнение.

Васильев5.

12.11.42 2 часа № 170686».

Завершив отработку планов войск Сталинградского фронта 12 ноября, мы с Василевским позвонили И. В. Сталину и сказали, что нам нужно лично доложить ему ряд соображений, связанных с предстоящей операцией.

13 ноября утром мы были у Сталина. Он был в хорошем расположении духа и подробно расспрашивал о положении дел под Сталинградом и ходе подготовки контрнаступления.

Основные положения нашего доклада сводились к следующему.

Касаясь соотношения сил как в качественном, так и в количественном отношении, мы указали, что на участках наших главных ударов (Юго-Западный и Сталинградский фронт) по-прежнему обороняются части румынских армий. По данным пленных, общая боеспособность румынских войск невысокая. В количественном отношении на этих направлениях мы будем иметь значительное превосходство, если к моменту перехода в наступление германское командование не перегруппирует сюда свои резервы, но пока никаких перегруппировок наша разведка не обнаружила. 6-я армия генерала фон Паулюса и часть сил 4-й танковой армии находятся в районе Сталинграда, где они скованы войсками Сталинградского и Донского фронтов.

Наши части, как и предусмотрено планом, сосредоточиваются в назначенных районах, и, судя по всему, разведка противника их перегруппировки не обнаружила. Нами приняты меры к еще большей скрытности передвижения сил и средств.

Задачи фронтов, армий и войсковых соединений отработаны. Предусмотренная планом встреча войск ударных группировок Юго-Западного и Сталинградского фронтов отработана с командующими, штабами фронтов, армий и тех войск, которые будут выходить в район Советский и Калач. В авиационных армиях подготовка, видимо, будет закончена не раньше 15 ноября.

Подвоз боеприпасов, горючего и зимнего обмундирования несколько задерживается, но есть все основания рассчитывать, что к исходу 16–17 ноября материальные средства будут доставлены войскам.

Контрнаступательную операцию можно начать войсками Юго-Западного и Донского фронтов 19 ноября, а Сталинградского фронта на сутки позже, так как до района встречи с войсками Юго-Западного фронта ему значительно ближе.

Пока мы докладывали, в кабинете собрались члены Государственного Комитета Обороны и некоторые члены Политбюро. Нам пришлось повторить основные вопросы, которые были доложены в их отсутствие.

После краткого обсуждения готовности контрнаступления Сталин сказал:

— Вылетайте завтра утром в Сталинград. Проверьте еще раз готовность войск и командования к началу операции.

14 ноября я вновь был в войсках Н. Ф. Ватутина, А. М. Василевский — у А. И. Еременко. На следующий день я получил от И. В. Сталина следующую телеграмму:

«Товарищу Константинову

Только лично.

День переселения Федорова и Иванова6 можете назначить по Вашему усмотрению, а потом доложите мне об этом по приезде в Москву. Если у Вас возникнет мысль о том, чтобы кто-либо из них начал переселение раньше или позже па один или два дня, то уполномачиваю Вас решить и этот вопрос по Вашему усмотрению.

Васильев.

15. 11. 42 г.

13 час. 10 минут».

Переговорив с А. М. Василевским, мы назначили срок перехода в наступление для Юго-Западного фронта и 65-й армии Донского фронта 19 ноября, для Сталинградского фронта — 20 ноября. И. В. Сталин утвердил наше решение.

19 ноября в 7 час. 30 мин. войска Юго-Западного фронта могучим ударом прорвали оборону 3-й румынской армии одновременно на двух участках: 5-я танковая армия под командованием генерал-лейтенанта П. Л. Романенко с плацдарма юго-западнее Серафимовича и 21-я армия под командованием генерал-майора И. М. Чистякова — с плацдарма у Клетской.

Румынские войска не выдержали удара и начали отступать или .сдаваться в плен. Противник сильной контратакой немецких частей (стоявших сзади румынских войск) пытался остановить продвижение наших войск, но был смят введенными в дело 1-м и 26-м танковыми корпусами. Тактический прорыв на участке Юго-Западного фронта был завершен.

Командарм П. Л. Романенко находился в своей стихии. Надо сказать, что это был отважный человек и способнейший командир. По своему характеру он как нельзя лучше подходил именно к такого рода стремительным действиям.

Против 21-й армии генерала И. М. Чистякова противник бросил свои резервы в составе 1, 14, 22-й танковых дивизии и 7-й кавалерийской дивизии, считая, что именно здесь, а не где-либо в другом месте наносится главный удар. Но затем 22-я немецкая и 1-я румынская танковые дивизии развернулись против 1-го танкового корпуса 5-й танковой армии, которым командовал генерал-майор В. В. Будков.

26-й танковый корпус под командованием генерал-майора А. Г. Родина нанес тяжелое поражение 1-й танковой дивизии румын и разгромил штаб 5-го румынского армейского корпуса. Часть личного состава в панике бежала, а большая часть сдалась в плен.

С выходом наших войск на оперативные просторы, основные силы 3-й румынской армии, оборонявшиеся против Юго-Западного фронта, и немецкие резервные части, брошенные на ее спасение, были полностью разгромлены и фактически перестали существовать. 26-й танковый корпус А. Г. Родина и 4-й танковый корпус А. Г. Кравченко стремительно продвигались в район Калача-на-Дону на соединение с 4-м мехкорпусом Сталинградского фронта генерала В. Т. Вольского.

В ночь на 23 ноября передовой отряд 26-го танкового корпуса, возглавляемый подполковником Г. Н. Филипповым, смелым налетом захватил мост через реку Дон, обеспечив быструю переправу всего танкового корпуса и захват города Калача. За героический подвиг подполковнику Филиппову было присвоено звание Героя Советского Союза, а личный состав отряда награжден орденами и медалями.

24 ноября 21-я и 5-я танковая армии, разгромив окруженные группировки румынских войск, взяли в плен более 30 тысяч солдат, офицеров и генералов.

Левее 21-й армии наступала 65-я армия Донского фронта под командованием генерал-лейтенанта П. И. Батова, но она не сумела быстро прорвать оборону противника.

И. В. Сталин, будучи серьезно обеспокоен неудовлетворительными действиями правого крыла войск Донского фронта, 23 ноября послал следующее указание командующему Донским фронтом:

«Товарищу Рокоссовскому

Копия: Товарищу Василевскому

По докладу Василевского, третья мотодивизия и шестнадцатая танковая дивизия немцев целиком или частично сняты с вашего фронта, и теперь они дерутся против фронта 21-й армии. Это обстоятельство создает благоприятную обстановку для того, чтобы все армии вашего фронта перешли к активным действиям. Галаннн действует вяло, дайте ему указание, чтобы не позже 24 ноября Вертячий был взят.

Дайте также указание Жадову, чтобы он перешел к активным действиям и приковал к себе силы противника.

Подтолкните как следует Батова, который при нынешней обстановке мог бы действовать более напористо.

Сталин. 23.11.42 г.

19 час. 40 мин.».

В результате успешного наступления 21-й армии генерала И. М. Чистякова и принятых командованием фронта мер положение с 65-й армией выправилось, и она начала более энергичное продвижение вперед.

51, 57, 64-я армии Сталинградского фронта начали действия 20 ноября, как это было предусмотрено планом.

51-я армия под командованием генерал-майора Н. И. Труфанова начала наступление в общем направлении на Плодовитое и далее на Абганерово.

57-я армия, которой командовал генерал-майор Ф. И. Толбухин, наступала в общем направлении на Калач.

64-я армия под командованием генерал-майора М. С. Шумилова из района с. Ивановки своей левофланговой группировкой нанесли удар в общем направлении на Гавриловку, Варваровку, содействуя правофланговой группировке 57:й армии.

Успешно прорвав оборону и разгромив 1, 2, 18 и 20-ю румынские дивизии, а также 29-ю немецкую мотодивизию,, на участке 51-й армии был введен в прорыв на Плодовитое 4-й механизированный корпус генерала В. Т. Вольского, а в полосе действия 57-й армии введен в дело 13-й механизированный корпус под командованием генерал-майора Т. И. Танасчишина. Тогда же был введен в прорыв 4-й кавалерийский корпус генерала Т. Т. Шапкина, который в тот же день захватил станцию Абганерово.

Противник, пытаясь преградить путь 57-й армии на Калач, бросил туда из-под Сталинграда 16-ю и 24-ю танковые дивизии. Но их действия были запоздалыми, к тому же они не имели той силы, которая могла бы выдержать мощные удары войск Юго-Западного и Сталинградского фронтов, вышедших своими танковыми частями днем 23 ноября в район хутора Советского.

Переправившись через Дон, 4-й танковый корпус Юго-Западного фронта под командованием генерала А. Г. Кравченко и 4-й механизированный корпус Сталинградского фронта В. Т. Вольского встретились в районе хутора Советского, замкнув кольцо окружения сталинградской группировки противника.

После этого 64, 57, 21, 65, 24, 66-я армии получили возможность развивать наступление в общем направлении на Сталинград, сжимая железными клещами внутреннее кольцо окружения противника.

Левое крыло 1-й гвардейской армии, 5-я танковая армия Юго-Западного и 51-я армия Сталинградского фронта, усиленные танковыми соединениями, преследуя отходящего противника, получили задачу отбросить разбитые части противника подальше от окруженной сталинградской группировки и создать прочный внешний фронт, необходимый для успешной ликвидации окруженного врага.

На этом первый этап контрнаступления закончился.

К началу декабря кольцо окружения противника было сжато крепко, и войска приступили к следующему этапу — ликвидации окруженной группировки.

Все это время я хорошо был информирован Александром Михайловичем и Генеральным штабом о ходе контрнаступления. После окружения 6-й армии и соединений 4-й танковой армии немецких войск наступал самый ответ — серенный момент — не дать вражеским войскам вырваться из окружения.

28 ноября я находился в штабе Калининского фронта. Мне позвонил И. В. Сталин и спросил, знаком ли я с последними данными в районе Сталинграда. Я ответил утвердительно. Тогда И. В. Сталин приказал продумать и передать мои соображения по ликвидации немецких войск, окруженных под Сталинградом.

Утром 29 ноября мною была послана телеграмма следующего содержания:

«Окруженные немецкие войска сейчас, при создавшейся обстановке, без вспомогательного удара противника из района Нижне-Чирской, Котельниково на прорыв и выход из окружения не рискнут.

Германское командование, видимо, будет стараться удержать в своих руках позиции в районе Сталинграда, Вертячего, Мариновки, Карповки, совхоза «Горная Поляна» и в кратчайший срок собрать в районе Нижне-Чирской, Котельниково ударную группу для прорыва фронта наших войск в общем направлении па Карповку с тем, чтобы разорвать фронт наших частей, образовать коридор для снабжения войск окруженной группы, а в последующем вывода ее по этому коридору.

При благоприятных для противника условиях этот коридор может быть образован на участке Мариновка, Ляпичев, Верхне-Чирский фронтом на север.

Вторая сторона этого коридора, фронтом на юго-восток, — по линии Цыбенко, Зеты, Гниловская, Шабалин.

Чтобы не допустить соединения нижнечирской и котельниковской группировок противника со сталинградской и образования коридора, необходимо:

— как можно быстрее отбросить нижнечирскую и котельниковскую группировки и создать плотный боевой порядок на линии Обливская, Тормосин, Котельниково. В районах Нижне-Чирская и Котельниково держать две группы танков, не меньше 100 танков в каждой в качестве резерва;

— окруженную группу противника под Сталинградом разорвать на две части. Для чего — нанести рассекающий удар в направлении Бол. Россошка. Навстречу ему нанести удар в направлении Дубининский, выс. 135. На всех остальных участках перейти к обороне и действовать лишь отдельными отрядами в целях истощения и изматывания противника.

После раскола окруженной Группы противника на две части, нужно... в первую очередь уничтожить более слабую группу, а затем всеми силами ударить по группе в районе Сталинграда.

Жуков.

№ 02

29. 11. 42 г.».

После доклада Сталину мы разговаривали по ВЧ с Александром Михайловичем, который был согласен с моими соображениями. Одновременно мы обменялись мнениями и относительно предстоящих действий войск Юго-Западного фронта. Александр Михайлович согласился временно отказаться от операции «Большой Сатурн» и направить удар Юго-Западного фронта во фланг тормосиновской группировки противника.

Юго-Западный фронт получил задачу под условным названием «Малый Сатурн»: нанести удар силами 1-й и 3-й гв. армиями и 5-й танковой армией в общем направлении на Морозовск с тем, чтобы разгромить в том районе группировку противника. Удар Юго-Западного фронта был поддержан 6-й армией Воронежского фронта, которая наступала в общем направлении на Кантемировку.

Гитлеровское командование испытывало острую нужду в резервах, чтобы с их помощью выправить катастрофическое положение своих войск на сталинградском и кавказском направлениях.

Чтобы не допустить переброску немецких войск из группы армии «Центр», Ставка приняла решение одновременно с контрнаступлением в районе Сталинграда организовать наступление Западного и Калининского фронтов против немецких войск, занимавших Ржевский выступ.

В первой половине декабря операция по уничтожению окруженного противника войсками Донского и Сталинградского фронтов развивалась крайне медленно. Сталин требовал от командования фронтов быстрейшего завершения разгрома окруженной группировки.

Войска противника, ожидая обещанную Гитлером поддержку, дрались упорно за каждую позицию. Наступление наших войск, в связи с отвлечением значительной их части для ликвидации немецкой группировки, перешедшей в наступление из района Котельниково, не давало желаемых результатов.

Для немцев разгром в районе Волги — Дона грозил разрастись в катастрофу большого стратегического масштаба. Чтобы спасти общее положение, гитлеровское командование прежде всего считало необходимым стабилизировать фронт обороны своих войск па сталинградском направлении и под его прикрытие отвести с Кавказа группу армий «А».

Для этих целей оно сформировало новую группу армий «Дон», командующим которой был назначен генерал — фельдмаршал Манштейн.

Чтобы спасти окруженные в районе Сталинграда войска, фельдмаршал Манштейн, как теперь стало известно, предполагал создать две ударные группы. Одну — в районе Котельниково, другую — в районе Тормосина. Но судьба не улыбалась ни Манштейну, ни окруженным немецким войскам.

Наши партизаны в тылу врага, зная, куда и с какой целью спешат немецкие войска в южном направлении, делали все, чтобы задержать их продвижение.

Время шло, а сосредоточение войск, на которые фашисты возлагали все надежды по деблокированию и созданию нового фронта обороны, срывалось. Гитлер, предчувствуя гибель своих войск под Сталинградом, торопил Манштейна начать операцию, не ожидая полного сосредоточения войск.

Манштейн начал операцию 12 декабря только из района Котельниково, вдоль железной дороги.

В котельниковскую группу Манштейн включил 6-ю и 23-ю, а затем 17-ю танковые дивизии, отдельный танковый батальон, оснащенный тяжелыми танками «Тигр», четыре — пехотные дивизии и ряд частей для усиления группы, а также две румынские кавдивизии. За три дня боев противнику удалось продвинуться вперед к Сталинграду на 45 километров и даже переправиться через реку Аксай Есауловский.

В районе хутора Верхне-Кумского разгорелось ожесточенное сражение, в котором обе стороны несли большие потери. Враг, не считаясь с жертвами, рвался к Сталинграду. Но советские войска, закаленные в предшествующих боях, упорно защищали оборонительные рубежи. Только под давлением вновь подошедшей сюда 17-й танковой дивизии и резко усилившейся авиационной бомбардировки части 51-й армии и кавалерийского корпуса генерала Т. Т. Шапкина отошли за реку Мышкова.

Теперь противник находился в 40 километрах от Сталинграда, и ему, видимо, казалось, что победа близка и реальна. Но это были преждевременные надежды. Согласно указаниям Ставки, А. М. Василевский ввел здесь в сражение дополнительно усиленную 2-ю гвардейскую армию, хорошо оснащенную танками и артиллерией.

1G декабря начали наступление войска Юго-Западного и 6-я армия Воронежского фронтов с целью разгрома немцев в районе Среднего Дона и выхода в тыл тормосиновской группировки противника, готовившейся к удару на сталинградском направлении.

1-я гвардейская армия под командованием генерал — лейтенанта В. И. Кузнецова, 3-я гвардейская армия под командованием генерал-лейтенанта Д. Д. Лелюшенко, 6-я армия под командованием генерал-лейтенанта Ф. М. Харитонова, разгромив оборону 8-й итальянской армии, стремительно развили удар в общем направлении на Морозовск во фланг и тыл тормосиновской группировки противника.

В первом оперативном эшелоне, таранным ударом опрокидывая сопротивлявшегося врага, наступали 24-й и 25-й танковые корпуса, 1-й гвардейский механизированный корпус. Уступом справа, в район Миллерово, выходили 17-й и 18-й танковые корпуса.

Стремительные действия наших войск на этом направлении заставили Манштейна отказаться от мысли бросить в наступление тормосиновскую группу на помощь окруженной сталинградской группировке. Ее силы он обратил против Юго-Западного фронта, выходившего во фланг и тыл всей группе армий «Дон».

Докладывая по «Бодо» 28 декабря Ставке о ходе наступательной операции, командующий Юго-Западным . фронтом Н. Ф. Ватутин так характеризовал сложившуюся обстановку:

«Все, что было ранее перед фронтом, то есть около 17 дивизий, можно сказать, совершенно уничтожено, и запасы захвачены нами. Взято в плен свыше 60 тыс. человек, не менее этого убито. Таким образом, жалкие остатки этих бывших войск сейчас не оказывают почти никакого сопротивления, за редким исключением. Перед войсками фронта противник продолжает упорно обороняться на фронте Обливская, Верхне-Чирская. В районе хутора Морозовского сегодня уже захвачены пленные 11-й танковой дивизии и 8-й авиационной полевой дивизии, которые раньше были перед армией Романенко... Наибольшее сопротивление армии Лелюшенко и нашим подвижным войскам оказывают части противника, которые из района Котельниково переправились через Дои и выдвинулись на фронт Чернышковский, Морозовский, Скосырская, Тацинская. Эти войска противника стремятся занять рубеж, чтобы воспрепятствовать дальнейшему... наступлению наших подвижных соединений и обеспечить тем самым возможность отхода своих войск, а, может быть, противник, при благоприятных для пего условиях, попытается вообще удержать за собой весь этот выступ с тем, чтобы потом стремиться выручить через него свою окруженную группировку. Однако это ему не удастся. Все силы будут приложены к тому, чтобы... отрезать этот выступ». И далее... «Авиаразведка ежедневно отмечает выгрузку войск противника в районах: Россошь, Старобельск, Ворошиловград, Чеботовка, Каменск, Лихая, Зверево. О намерениях противника судить трудно. Видимо, он основной рубеж обороны готовит по реке Северный Донец. Противник вынужден в первую очередь затыкать сделанную нашими войсками брешь, шириною по прямой 350 км... Было бы хорошо... без особой паузы продолжать бить неготового противника, однако для этого надо давать сюда подкрепление, так как те силы, которые здесь есть, заняты завершением «Малого Сатурна», а для «Большого Сатурна» нужны дополнительные силы».

И. В. Сталин и я, находившиеся на проводе, ответили Н. Ф. Ватутину;

«Первая ваша задача не допустить разгрома Баданова и поскорее направить ему на помощь Павлова и Русиянова. Вы правильно поступили, что разрешили Баданову в самом крайнем случае покинуть Тацинскую. Ваш встречный удар на Тормосин 8-го кавалерийского корпуса хорошо бы подкрепить еще какой-либо пехотной частью. Что касается 3-го гвардейского кавалерийского корпуса и одной стрелковой дивизии, направляемых через Суворовский на Тормосин, это очень кстати. Для того, чтобы превратить «Малый Сатурн» в «Большой Сатурн», мы уже передали вам 2-й и 23-й танковые корпуса. Через неделю получите еще два танковых корпуса и три-четыре стрелковые дивизии... У нас имеется сомнение насчет 18-го танкового корпуса, который хотите вы направить в Скосырскую... Лучше оставить его в районе Миллерово, Верхне-Тарасовский вместе с 17-м танковым корпусом. Вообще вам надо иметь в виду, что танковые корпуса лучше пускать па дальнее расстояние парой, а не в одиночку, чтобы не попасть в положение Баданова».

— Где сейчас 18-й танковый корпус? — спросили Ватутина.

— 18-й танковый корпус находится непосредственно восточнее Миллерово... 18-й корпус изолированным не будет, — ответил он.

— Помните Баданова, не забывайте Баданова, выручайте его во что бы то ни стало.

— Приму абсолютно все возможные меры, и Баданова выручим, — заверил Ватутин.

24-й танковый корпус под командованием генерала В. М. Баданова особенно отличился во время развития наступления войск Юго-Западного фронта. За пять суток он продвинулся на двести километров и с ходу захватил ст. Тацинскую, перерезав железнодорожную магистраль Лихая — Сталинград. Однако случилось так, что корпус В. М. Баданова оказался сам в окружении значительно превосходящих сил противника, подошедших из района Котельниково и Тормосина.

И в этой обстановке танкисты не растерялись. Под их ударами враг понес тяжелые потери. Мужественно и умело руководил генерал В. М. Баданов. Корпус благополучно вышел из окружения.

Учитывая значительный вклад в общее дело разгрома вражеских войск в районе Волги — Дона, 24-й корпус был преобразован во 2-й гвардейский танковый корпус и получил почетное наименование «Тацинский», а комкор В. М. Баданов первым в стране был награжден орденом Суворова 2-й степени. Многие солдаты, командиры и политработники также были награждены правительственными наградами.

Успешные удары Юго-Западного и Сталинградского фронтов на Котельниковском и Морозовском направлениях окончательно решили судьбу окруженной 6-й армии Паулюса в районе Сталинграда.

Гитлеровское военно-политическое руководство после полного провала котельниковского контрудара видело главную задачу уже не в том, чтобы спасти окруженные и обреченные на гибель свои войска, а в том, чтобы заставить их дольше драться в окружении, чтобы сковать советские войска. Ему необходимо было выиграть максимум времени для отвода своих войск с Кавказа, для переброски сил с других фронтов, чтобы создать новый фронт армий «Юг», способный в какой-то степени остановить наше контрнаступление.

Ставка и командование советских войск в свою очередь принимали меры к тому, чтобы быстрее покончить с окруженной группировкой и высвободить войска двух фронтов, необходимые для быстрейшего разгрома противника, отходящего с Кавказа, и на юге нашей страны.

В конце декабря в Государственном Комитете Обороны состоялось обсуждение дальнейших действий. И. В, Сталин предложил:

— Руководство по разгрому окруженного противника нужно передать в руки одного человека. Сейчас действия двух командующих фронтами мешают ходу дела.

Присутствующие члены ГКО поддержали это мнение.

— Какому командующему поручим окончательную ликвидацию противника? — спросил Сталин.

Кто-то предложил передать все войска в подчинение К. К. Рокоссовского.

— А вы что молчите? — обратился Сталин ко мне. — Или вы не имеете своего мнения?

— На мой взгляд, оба командующих достойны, — ответил я. — А. И. Еременко будет обижен, если передать войска Сталинградского фронта под командование К. К. Рокоссовского.

— Сейчас не время обижаться, — отрезал Сталин. И приказал мне:

— Позвоните Еременко и объявите ему решение Государственного Комитета Обороны.

Директивой от 30 декабря в состав Донского фронта были переданы 62, 64 и 57-я армии Сталинградского фронта. Командование и штаб Сталинградского фронта получили задачу возглавить группу войск, действующую на Котельниковском направлении. Вскоре Сталинградский фронт был переименован в Южный фронт и действовал на Ростовском направлении.

На 1 января Донской фронт имел в своем составе: 212 тысяч активных бойцов, около 6500 орудий и минометов, более 250 танков и до 300 самолетов.

В конце декабря А. М. Василевский занимался главным образом вопросами ликвидации немецких войск в районе Котельниково, Тормосин и Морозовск. Своим представителем в Донской фронт Ставка назначила генерала Н. Н. Воронова, который вместе с Военным советом фронта представил план ликвидации окруженной группировки немецких войск. Ставка, рассмотрев этот план, указала генералу Воронову:

«Главный недостаток представленного вами плана по «Кольцу» заключается в том, что главный и вспомогательный удары идут в разные стороны и нигде не смыкаются, что делает сомнительным успех операции.

По мнению Ставки Верховного Главнокомандования, главной вашей задачей на первом этапе операции должно быть отсечение и уничтожение западной группировки окруженных войск противника в районе Кравцов, Бабуркино, Мариновка, Карповка, с тем чтобы главный удар наших войск из района Дмитриевка, совхоз № 1, Бабуркино повернуть на юг в район станции Карповская, а вспомогательный удар 57-й армии из района Кравцов, Скляров направить навстречу главному удару и сомкнуть оба удара в районе станции Карповская.

Наряду с этим следовало бы организовать удар 66-й армии через Орловку в направление поселка Красный Октябрь, а навстречу этому удару — удар 62-й армии, с тем чтобы оба удара сомкнуть и отсечь таким образом заводской район от основной группировки противника.

Ставка приказывает на основании изложенного переделать план. Предложенный вами срок начала операции Ставка утверждает. Операцию по первому этапу закончить в течение 5–6 дней после ее начала. План операции по второму этапу представьте через Генштаб к 9 января, учтя при этом первые результаты по первому этапу.

Ставка Верховного Главнокомандования И. Сталин. Г. Жуков7.

№ 170718. 28. 12. 42 г.».

В январе 1943 г. внешний фронт в районе Дона был отодвинут на 200–250 километров на запад. Положение немецких войск, зажатых в кольцо, резко ухудшилось. Никаких перспектив на спасение у них уже не было. Материальные запасы истощались. Войска получали голодный паек. Госпитали переполнились до предела. Смертность от ранений и болезней резко возросла. Наступала неотвратимая катастрофа.

Чтобы прекратить кровопролитие, командование Донским фронтом предъявило немцам ультиматум о сдаче в плен на общепринятых условиях. Несмотря на неизбежную катастрофу, гитлеровское командование приказало войскам отвергнуть наш ультиматум и драться до последнего патрона, обещая спасение, которого не могло быть, и это понимали немецкие солдаты.

В своих воспоминаниях офицер-разведчик 6-й армии Паулюса так описывает отступление немецких частей под ударами советских войск:

«Мы вынуждены были начать отход по всему фронту... Однако отход превратился в бегство... Кое-где вспыхнула паника... Путь наш был устлан трупами, которые метель, словно из сострадания, вскоре заносила снегом... Мы уже отступали без приказа» 8.

31 января была окончательно разгромлена южная группа немецких войск. Ее остатки во главе с командующим 6-й армией генерал-фельдмаршалом Паулюсом сдались в плен, а 2 февраля сдались и остатки северной группы. На этом была полностью завершена величайшая битва на Волге, где катастрофически закончила свое существование крупнейшая группировка немецких войск и сателлитов фашистской Германии.

Битва в районе Сталинграда была исключительно ожесточенной. Лично я сравниваю ее лишь с битвой за столицу нашей Родины Москву. С 19 ноября 1942 года по 2 февраля 1943 года противник потерял полностью 32 дивизии (другие 16 дивизий были обескровлены и утратили боеспособность), около 2 тысяч танков и штурмовых орудий, свыше 10 тысяч орудий и минометов, до 3 тысяч самолетов и большое количество другой техники.

Общие потери вражеских войск в районе Волга — Дон — Сталинград составили около 1,5 млн. человек.

Победа советских войск под Сталинградом положила начало коренному перелому в войне в пользу Советского Союза.

Это была долгожданная и радостная победа не только для войск, непосредственно осуществлявших разгром врага, но и всего советского народа, который дни и ночи упорно трудился, чтобы обеспечить армию всем необходимым. Эта победа была достигнута благодаря огромной политической и организаторской работе, которую провела Коммунистическая партия, сплотившая наш народ на разгром ненавистного врага.

У противника среди офицерского и генеральского состава, а также среди немецкого народа стало более резко проявляться отрицательное отношение к Гитлеру и всему фашистскому руководству.

Вследствие разгрома немецких, итальянских, венгерских и румынских армий на Волге и на Дону резко упало влияние Германии на своих союзников. Начались разногласия, вытекавшие из потери веры в гитлеровское руководство и желания как-то выпутаться из войны.

Отрезвляюще подействовал разгром немецких войск у Сталинграда на нейтральные страны и на страны, все еще придерживавшиеся выжидательной тактики. Они убедились в величайшем могуществе Советского Союза и поняли, что гитлеровской Германии не избежать поражения.