Как вспоминал Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский, гитлеровское командование создало в Белоруссии сильную, глубоко эшелонированную оборону, состоявшую из ряда рубежей. Многие крупные города — Витебск, Орша, Могилев, Бобруйск, Борисов и столица Белоруссии Минск — были объявлены укрепленными районами. Гитлер приказал оборонять их любой ценой. На белорусском участке своего Восточного фронта гитлеровцы создали группу армий «Центр», в которую входило 50 дивизий. В общей сложности с учетом части сил групп армий «Север» и «Северная Украина», действовавших в полосе предстоящего наступления наших войск, враг сосредоточил 63 дивизии. Они насчитывали в своем составе около 10000 орудий и минометов, почти 1000 танков и самоходных орудий. Группу армий «Центр» поддерживал 6-й воздушный флот.

В те памятные дни войска генерала Афанасия Павлантьевича Белобородова получили приказ: во взаимодействии с армиями генералов И. М. Чистякова и И. И. Людникова срезать [107] Витебский выступ Белорусской дуги. Фашисты сосредоточили на крыльях своего изогнутого фронта мощные армейские группировки. Эти ударные кулаки располагались в районе городов Витебска и Бобруйска. Они были ключами к фашистской обороне, нависали над флангами советских армий.

Войскам, которыми командовал Белобородов, предстояло прорвать вражеские позиции, имевшие наивысшие тактические и оперативные плотности. Эти позиции обороняла 3-я танковая армия противника. Она опиралась на систему долговременных укреплений. За тактической зоной по западным берегам рек и на господствующих высотах были возведены оборонительные рубежи.

Фашистская оборона в Белоруссии простиралась на глубину 250 километров. Гитлеровцы рассчитывали, как выразился один из пленных офицеров, «перемолоть силы русских, потушить их наступательный порыв, а затем мощными фланговыми группировками взять в смертельные клещи».

Наступление в Белоруссии, по замыслу Ставки Верховного Главнокомандования, должно было начаться с разгрома и ликвидации сосредоточений фашистов в районах Витебска и Бобруйска.

Генерал Белобородов прекрасно понимал всю важность задания, возложенного на его войска. Не впервые встречался он с врагом. За плечами полководца были тяжелые бои под Москвой, жаркие схватки на Западном и Юго-Западном фронтах, на берегах Волги. Он знал сильные и слабые стороны противника и ясно представлял огромные трудности штурма. Они усугублялись тем, что его солдаты находились в низине, а на возвышенностях укрепился враг. Вся местность просматривалась гитлеровцами. Лесистый кустарник был плохой защитой от зорких наблюдателей. Попробуй тут скрыть подготовку к операции...

А скрыть надо!

Внезапность на войне — одно из условий, необходимых для достижения цели малой кровью. Началась кропотливая подготовка: передислокации, уточнения данных о противнике, расчеты.

Афанасий Павлантьевич и его помощники все чаще появляются на огневых позициях. Генерал беседует с солдатами и офицерами, проверяет знание ими боевой задачи, уточняет свои мысли, наблюдения, расчеты.

Через болота, решает он, надо строить деревянные дороги. Строить ночью. По ним перебросить побольше артиллерии. Все [108] делать в строжайшей тайне. Генерал ставит на комендантскую службу дивизию. Ее солдаты строго следят за тем, чтобы днем на участке предстоящего штурма все замирало, не двигалось, отлеживалось в кустарнике, стояло там, где застал рассвет. 20 ночей потребовалось для того, чтобы на семи километрах фронта сосредоточить артиллерию двух стрелковых корпусов и артиллерийскую группу армии.

Артиллерией командует большой мастер контрбатарейной борьбы генерал Евгений Владимирович Щеглов. Его воины быстро изучают цели, они уже ждут сигнала и готовы к разрушению укреплений, подавлению огневых точек, к поддержке пехоты огнем. Солдаты получают четкие задания. Каждый знает, что ему делать в часы штурма.

Настало туманное утро 23 июня 1944 года. На командном пункте генерал Белобородов со своими помощниками. Он внутренне собран, спокоен, движения его размеренны, речь лаконична. Афанасий Павлантьевич мысленно еще раз проверяет готовность своих войск. Кажется, все главное предусмотрено. Теперь успех дела решат стремительность, напор, мужество людей, которых учил и готовил он в эти дни.

Серые клочья тумана ползут по низине. Они цепляются за верхушки кустарника. В воздухе тихо, необыкновенно тихо, как перед грозой. И гроза ударила сотнями артиллерийских стволов. Огненный смерч пронесся над гитлеровцами. За огневым валом, прижимаясь к нему, идут солдаты на штурм развороченных снарядами вражеских позиций.

Вот уже пройдены первые оборонительные рубежи. С ходу взят укрепленный район Сиротина. Генерал направляет своих солдат в обход витебских укреплений. Эти укрепления остаются на флангах, а вскоре — уже глубоко в тылу. Наши войска стремительно приближаются к переправам через Западную Двину. Передовые части, выполняя приказ Белобородова, ведет генерал Николай Алексеевич Васильев.

На огромном поле сражения — «слоеный пирог»: наши и фашисты, фашисты и наши. Но это только кажущаяся неразбериха. Твердая рука полководца направляет советских солдат. Они подавляют волю врага к сопротивлению.

— Фашисты с флангов! — докладывают генералу Белобородову.

Он приказывает:

— Не обращать внимания!.. Вперед!..

Это не бездумная лихость, не легкомысленная бравада, а строгий расчет: делать то, чего враг не ожидает. Гитлеровцы [109] мечтали приковать советскую пехоту к своим укрепленным узлам и перемолоть ее трехслойным огнем. А советские воины обошли укрепления, оставив их в своем тылу. Враг надеялся, что ему удастся закрепиться на отсечных позициях и в глубинных укреплениях. Но наши бойцы не давали фашистам передышки.

— Гарнизон Витебска пытается наступать нам в тыл! — тревожно сообщают генералу.

Белобородов отдает приказ:

— Выставить заслоны. Перехватывать и уничтожать. А главным силам — вперед и вперед...

Вспомогательное полевое управление Белобородов выдвигает поближе к передовым частям. Отсюда ему удобнее руководить боем, нацеливать удары, видеть и ощущать непрестанно меняющуюся картину сражения. Отсюда он поторапливает медлительных, подстегивает замешкавшихся, помогает вырвавшимся вперед.

Но на войне всякое бывает. В район Бешенковичей, где расположилось полевое управление, ворвалась большая группа фашистов. Охрана управления завязала бой. Пришлось генералу руководить схваткой. Все взялись за автоматы и гранаты. Силы были неравные, и трудно сказать, чем бы это все кончилось, если бы, на счастье, поблизости не оказалась наша батарея. Артиллеристы, услышав стрельбу, бросились на помощь.

— Ну вот... Где же окружение? — смеется Белобородов.

Афанасию Павлантьевичу Белобородову не впервой ходить в атаку. Сын таежного охотника, он начал свой боевой путь шестнадцатилетним подростком в сибирском партизанском отряде. Окончив военную школу, стал кадровым командиром Красной Армии. В дни конфликта на КВЖД Белобородов командовал ротой. За личную храбрость был награжден орденом Красного Знамени.

В боях под Москвой в 1941 году 9-я гвардейская дивизия под командованием генерала стояла насмерть. Это была первая встреча Белобородова с гитлеровцами. Враг напирал на левый фланг дивизии, на участок батальона Уральского. Комбат и бойцы не спали трое суток, сражались яростно. Но они измотаны ожесточенными атаками фашистов, которым уже мерещатся улицы Москвы. Это понял Белобородов, выслушав донесение Уральского. Генерал подумал и направился в батальон. Шел с одной мыслью: «Устоят или не устоят? От этого зависит многое!» Афанасий Павлантьевич не обращает внимания на разрывы [110] мин и снарядов, на свист пуль, спокойно идет к своим солдатам, чтобы поднять их в атаку. И воины двинулись за своим генералом, они закрыли его собой, вихрем огня и смерти ворвались в траншеи противника. Дрались, как гвардейцы-богатыри. Фашисты были уверены в том, что на участок комбата Уральского подошли свежие резервы.

Вспомнил генерал эту свою первую встречу с фашистами и с гордостью подумал о возросшем воинском умении солдат и офицеров, о могучих силах Родины, питающей боевой дух своих сынов. В Витебской операции мужество и отвага, стойкость и храбрость советского солдата были приумножены великолепной боевой техникой.

Наши войска наращивают удары по гитлеровцам. Генерал Белобородов не дает фашистам передышки, стремительно выдвигается с передовыми батальонами и организует форсирование Западной Двины с ходу.

Смелость Белобородова, его полководческое мастерство не раз отмечались Ставкой Верховного Главнокомандования.

Дважды — 24 и 26 июня 1944 года — Москва салютовала войскам 1-го Прибалтийского фронта. В приказе Ставки дважды говорилось о мужестве, отваге солдат и офицеров генерала Белобородова в прорыве обороны и штурме укреплений Витебска. За воинское искусство при выполнении заданий, за проявленные при этом отвагу и героизм Советское правительство присвоило генерал-лейтенанту А. П. Белобородову звание Героя Советского Союза.

В иных, резко отличных от Витебской операции условиях пришлось действовать генералу при штурме крепости Кенигсберг. За мощными укреплениями засели прижатые к Балтийскому морю озверелые гитлеровцы. Опоясанный фортами город был превращен в неприступный оборонительный район. Нужно было брать штурмом каждое здание, каждый перекресток. Начались бои, полные героизма, отваги, незабываемых подвигов.

В перерывах между боями Афанасий Павлантьевич подписывает наградные листы. Он всегда торопился это сделать, чтобы отличившийся быстрее получил награду.

В простых, кратких фразах представления к награде рассказывалось о душевной красоте людей, об их любви к Родине, о мужестве и отваге. «Золотые у нас люди, — думает генерал. — Настоящие патриоты земли советской». И он представил себе солдата Петра Егоровича Павлова из Башкирии, который забросал амбразуру дота с десяти метров гранатами, затем ворвался в него и уничтожил гарнизон. Путь атакующим был открыт. А на второй день он же преградил путь отряду гитлеровцев с двумя генералами, которые пытались прорваться на участке, где дежурил Петр Павлов. Отряд был частично уничтожен, а частично рассеян.

Или вот подвиг киевлянина В. К. Полупанова, взорвавшего одно из вражеских укреплений. Легко сказать — взорвал! Для этого воину пришлось под огнем дважды переплывать канал и закладывать взрывчатку. Офицер Александр Ильич Рыбников имел пять ранений. Раненный в шестой раз в сражении под Кенигсбергом, он все же не оставил поля боя и с малыми силами сумел взять в плен несколько сот вражеских солдат. Старший сержант Павел Степанович Шамаев был ранен. Он израсходовал все патроны. Немецкие солдат и офицер приближаются к нему, чтобы взять в плен. Они уже рядом, смеются над беспомощным воином. Но сержант, собрав все силы, всю ненависть к фашистам, неожиданно вскакивает и резко бросает автомат в лицо солдату. Фашист падает, а Шамаев устремляется к офицеру. Тот стреляет. Но пуля летит мимо. Короткая неравная борьба. Верх берет офицер, но Шамаев выхватывает нож из-за пояса фашиста и поражает врага его же оружием. Смелого воина в бессознательном состоянии подобрали танкисты.

Каждый час боев рождал все новых и новых героев. Но каждый час боев уносил и дорогие жизни советских людей. На третий день штурма продвижения вперед не было. Наступательный порыв угас. Воины уперлись в каменные здания городских улиц, превращенные в маленькие крепости. «Что делать дальше? — мучительно думает Афанасий Павлантьевич. — Штурмовать? Прогрызать оборону? Сколько крови, сколько жизней!»

По правилам военной науки, после того как атака захлебнулась, надо было сделать передышку, подвезти боеприпасы, перегруппировать силы, пополнить их и тогда уже снова начинать бой. Но передышку получит и враг. Он ждет ее, надеется. В этой надежде фашистов укрепило то, что к 16 часам русские прекратили атаки.

Но генерал решил по-иному.

— А как думаете, если ночью атаковать? — спрашивает Белобородов своих помощников.

Одни согласны с дерзким планом, другие сомневаются в успехе:

— Сил маловато... [112]

— В строй поставим все наличное — солдат охраны, все резервы... Да и атаку поведем по-иному...

Генерал излагает план ночной атаки. До этого штурмовали кварталы. Каждой части отводился свой участок. Приходилось пересекать три-четыре улицы. Трудно было в бою «по кварталам» разобраться, где свои, а где чужие. А фашисты били на выбор с чердаков, из окон, из подвалов.

Афанасий Павлантьевич решил изменить тактику боя: по-иному построить боевые порядки, на каждую улицу направить полк с танками, самоходными орудиями. Полк ведет бой вдоль улицы от начала до конца. Он как бы разрезает весь город. Система огня строится продуманно: автоматчики бьют по окнам, пушки — по чердакам, танки давят бронеколпаки, минометчики ведут навесной огонь по крышам.

Ночью, как и предполагал Белобородов, фашисты решили отдохнуть. Они были уверены, что у русских идет подготовка к следующему штурму. Огневым вихрем ворвались колонны штурмующих на городские улицы. Они, как острый клин, пробили оборону и пошли вперед. Прикрытые огнем боевой техники, советские солдаты сломили сопротивление растерявшихся гитлеровцев. К утру воины генерала Тымчина первыми вышли к реке Преголя, взяли центр. Судьба крепости была решена.

— Нельзя было предполагать, — говорил впоследствии пленный комендант города Отто Ляш, — что крепость Кенигсберг так быстро падет.

За шесть часов ночного штурма Афанасий Павлантьевич решил боевую задачу, рассчитанную на много дней. Это спасло десятки тысяч человеческих жизней. Советское правительство наградило Афанасия Павлантьевича Белобородова второй медалью «Золотая Звезда».

Ныне на центральной площади Калининграда, бывшего Кенигсберга, на стене кинотеатра прикреплена мемориальная доска. На ней написано: «Здесь соединились войска генерал-полковника Галицкого Кузьмы Никитовича и генерал-лейтенанта Белобородова Афанасия Павлантьевича».

Искусство полководца генерал всегда рассматривал как вдохновенное творчество и всегда стремился избегать штампа. Белобородов — сторонник оригинальных решений, неожиданных для противника.

Последняя крупная операция, которую пришлось осуществлять генерал-полковнику Белобородову на Дальневосточном фронте, решалась совсем по-иному, чем операции у Витебска [113] и Кенигсберга. Перед его армиями лежала непроходимая тайга. Приехав в район озера Ханка с генералами Александром Васильевичем Скворцовым, Матвеем Степановичем Батраковым, Николаем Карповичем Свирсом и Александром Сергеевичем Ксенофонтовым, Белобородов ознакомился с обстановкой на местности и решил прорываться в расположение японских войск именно здесь, на втором участке. Это была пересеченная гористо-таежная местность. По хребту Пограничный проходила государственная граница. Скаты хребта покрыты густым лесом, завалами бурелома, зарослями кустарника и вьющихся растений. Это делало его непроходимым для боевой техники.

— Трудноватые места? — спрашивал, улыбаясь, Белобородов. — Это и хорошо. Японцы нас здесь не будут ждать...

В ночь на 9 августа 1945 года войска Белобородова вошли в тайгу. Она глухо шумела верхушками деревьев. Под ногами солдат то вязкая земля, то хлюпающая вода, то острые, скользкие камни.

Впереди — головной отряд. Сквозь заросли продирались стрелковый батальон, пять танков, две роты автоматчиков, взвод саперов. Танки двигались уступами: два из них прокладывали в зарослях тайги путь шириной пять метров, а три помогали растаскивать сваленные деревья.

Лес был густым. На гектаре насчитывались тысячи деревьев с толщиной ствола до 40 сантиметров. Деревья переплетены лианами, диким виноградом, завалены буреломом. Стрелки и саперы валили толстые деревья, рубили лианы, корчевали пни. Эта богатырская работа велась на протяжении 20 километров.

И когда была пройдена тайга, солдаты Белобородова атаковали японцев. Могучий удар вывел японскую армию из строя.

— Мы не ожидали такого молниеносного продвижения русских, — говорил взятый в плен командующий 5-й армией генерал-лейтенант Симидзу Нарицуко. — Мы совершенно не думали, что русская армия пройдет через тайгу. Для нас было неожиданным появление такой внушительной силы со стороны непроходимых районов. 5-я армия из 60 тысяч солдат и офицеров потеряла 30 тысяч. В дальнейшем она оказывать сопротивление не могла.

Немало лет прошло после войны, но Афанасий Павлантьевич остался таким же, каким его знали тысячи [114] воинов — боевые друзья и товарищи. Только старше стал, да больше седин у висков, да глубже прорезались морщины на высоком лбу. А глаза те же, лучистые, веселые. Взгляд их то строгий, волевой, то веселый, с огоньком, то по-отечески добрый.

Генерал армии А. П. Белобородов полон творческих сил и энергии. Он продолжает службу в родной Советской Армии, с которой связал свою судьбу со времен гражданской войны.