С первых же дней отечественной войны перед всеми научными работниками встал вопрос о том, какова должна быть роль ученого во время войны. В основном установка всех научных организаций заключается в том, что научные работники лучше всего помогут в борьбе с врагом, если максимально разовьют свою научную работу и постараются свои знания и опыт приложить к разрешению тех вопросов, которые выдвигаются перед нами в связи с войной. Однако получается довольно большое расхождение в понимании задач науки в военное время.

Есть много сторонников того взгляда, что нужно коренным образом переменить направление научной мысли и методы ведения научной работы, потому что многое из того, что составляло науку в мирное время, якобы является несвоевременным в условиях военного времени и должно быть отложено. Есть и другое течение, а именно, что каждая научная школа должна быть использована в направлении работы, которое ей наиболее известно, с теми методами исследования и техническими приемами, которые находятся у нее в руках и могут дать лучшие результаты в кратчайшие сроки. С этой точки зрения научную работу, научную мысль нельзя прекращать ни на одну минуту. Нельзя рекомендовать: «Отложите свои мысли до будущего года, когда мы победим фашистов, после того можно будет предаваться вашим научным занятиям».

Есть вещи, которые нельзя откладывать. И к таким неотложным вещам относится научная мысль. Она должна работать тогда, когда она возникнет, и осуществление должна находить тогда, когда она созрела, потому что нельзя угадать сегодня, к каким результатам эта мысль приведет завтра.

...Если бы мы ставили только задачи, которые можно выполнить за короткое время, мы могли бы впасть в большую крайность. Нам нужно смотреть далеко в будущее, предусмотреть вопросы, которые могут возникнуть в дальнейшем ходе войны и в первые годы после ее окончания и даже многие годы спустя после всех несчастий и потрясений, которые пришлось перенести нашей стране в связи с нападением врага.

Эти вопросы касаются главным образом сельского хозяйства и промышленности, но также и медицины, потому что дело сводится не только к тому, чтобы обеспечить наилучшим образом борьбу с болезнями, рождаемыми войной, но и предусмотреть все те научно обоснованные приемы, которые могут помочь нам в бесперебойном и быстрейшем возвращении бойцов на фронт и обеспечении возможности инвалидам войны остаться полезными, работоспособными членами государства по окончании войны. Тут возникает целый ряд вопросов, которые потребуют научного разрешения и которые могут быть выполнены при определенной целеустремленности.

Какие же частные вопросы биологической науки могут оказаться полезными войне, войне в широком понимании — не только в непосредственно происходящих сейчас сражениях, а войне со всем ее глубоким тылом, со всеми вопросами снабжения, здравоохранения в тылу, промышленности и сельского хозяйства? Тут биологические дисциплины, пожалуй, не могут похвастать таким непосредственным участием в помощи боевым событиям, какое принимают в ней физика и химия, и в особенности техника. Роль биологических наук преимущественно направлена в сторону помощи тылу, питания населения, здравоохранения и военной медицины. Но есть, однако, ряд вопросов, в которых участие биологических дисциплин и более непосредственно связано с военным делом.

...Я приведу несколько примеров из области животноводства, которые покажут, что и во время войны необходимо вести серьезную научную работу, которая может привести сразу же к большим практическим результатам. Еще до войны перед нами стоял вопрос о том, как обеспечить стране максимальное повышение поголовья сельскохозяйственных животных и максимальное повышение сельскохозяйственной продукции.

В этом отношении у нас в Союзе велись интересные исследования проф. М.М. Завадовским, направленные на то, чтобы повысить количество поголовья путем повышения рождаемости. Работа проф. Завадовского встретила со стороны ряда правительственных органов большую поддержку и действительно привела к очень хорошим результатам. Путем применения гормональных препаратов, именно сыворотки жеребых кобыл, сыворотки, содержащей значительное количество гормонов мозгового придатка, проф. Завадовскому удалось добиться многоплодия у тех животных, которые обычно приносят один плод. Этот метод встречает, однако, возражения. И он, хотя и оправдывает себя практически, однако представляет целый ряд технических трудностей.

Наряду с этим мы видим и другие попытки. В частности, в руководимом мною Физиологическом институте им. И.П. Павлова были изучены моменты, влияющие на яловость, оттенено значение теплового фактора в условиях температурного режима животных, но особенный интерес представляли наши данные, касающиеся влияния различных раздражений периферических нервов на продукцию гормонов мозгового придатка. Они могут быть использованы для того, чтобы вместо внесения в организм гормонов другого организма, вместо впрыскивания инородной крови, повысить активность органов внутренней секреции и таким образом обеспечить большую плодовитость животных. В этом направлении работа шла у нас до самых последних дней в Ленинграде.

Но еще больший интерес, как мне кажется, представляют работы, выполненные в Институте эволюционной морфологии проф. Машковцевым и группой его сотрудников. Проф. Машковцев обратил внимание на то, что жалобы на яловость домашних животных совпадают с самой манерой работы животноводческих совхозов. Оказалось, что в целях предотвращения возможного ухудшения породы ограждают самок от самцов до момента случки. Будь то в коневодческих заводах, в овцеводческих и свиноводческих совхозах и в кролиководстве, самец подпускается к самке на короткое время для случки и затем сейчас же отводится.

Как оказывается, громадный процент таких встреч оказывается безрезультатным. Случка просто не осуществляется, потому что самка не подпускает к себе самца или самец не проявляет должного интереса к самке. Мало того, если случка и осуществляется, она в большом числе случаев оказывается безрезультатной в смысле оплодотворения.

В связи с этим вопросом проф. Машковцев вспомнил одну фразу из книги И.П. Павлова; перечисляя основные сложные рефлексы животного организма, И.П. Павлов упоминает наряду с «пищевым рефлексом» «половой рефлекс» и указывает на то, что каждый из этих сложных рефлексов представляет целую совокупность одновременно возникающих и последовательно сменяющихся реакций организма на определенные внешние, последовательно действующие раздражения. Все эти реакции организма носят унаследованный видовой характер, но переслаиваются рядом приобретенных реакций. Этот элементарный факт из биологии, элементарная фраза, которой начинает свое учение И.П. Павлов, прояснила проф. Машковцеву пути дальнейшей работы. Он сообразил, что нелепо думать, чтобы самцы и самки тех или иных видов животных должны были отличаться в этом отношении существенно друг от друга, от своих диких сородичей и от человека. И у человека, и у животных существует определенная цепь явлений, которая должна протечь в организме для того, чтобы совершился акт оплодотворения. Тот способ, который сейчас, как говорят, применяется в Германии, — выдача ордера на самку или на самца в людском обществе, — этот прием оказывается мало целесообразным даже в скотоводстве.

Самое простое практическое предложение, которое было сделано проф. Машковцевым, заключается в том, что он рекомендовал подпускать самцов к самкам на продолжительный период, и оказалось, что, действительно, все виды наших сельскохозяйственных животных имеют тенденцию повторять те явления, которые свойственны диким животным. Ведь каждый охотник знает, как токуют тетерева и глухари, наблюдает танцы и драки самцов, слушает свадебное пение, любуется на свадебное оперение. Оказывается, что и свиньи имеют наклонность «ухаживать». И в ухаживании за хавроньей требуется определенное поведение со стороны хряка. То же самое оказалось в коневодстве и в овцеводстве. Машковцеву удалось наблюдать целый ряд явлений, характеризующих взаимоотношения полов в моменты, предшествующие случке.

Эти наблюдения привели к тому, что сейчас мы имеем ряд документов, свидетельствующих о большом успехе этой работы. Наши наркоматы совхозов и земледелия — союзный и всероссийский — потребуют от Академии наук, чтобы были обеспечены методы работы проф. Машковцева, так как они приводят почти к 100% -ному оплодотворению сельскохозяйственных животных. Это пример того, как простой теоретический факт, результат только вдумчивой научной мысли, может привести к большому практическому результату.

Имеет ли эта работа значение для войны? Думаю, что имеет. Сейчас, когда нам нужно обеспечить питание армии и вообще населения, эвакуированного в другие области и живущего в областях, освобожденных от фашистских оккупантов, вопрос о приросте поголовья имеет существенное значение. А если мы обратимся к коневодству, то увидим, что с этим связан вопрос пополнения конского состава армии и вопросы транспорта. Разве не ясно, что отсутствие гужевого транспорта вредно отзывается на работе по снабжению и в промышленности, строительстве и т.д.?

Следовательно, такая, казалось бы, сугубо далекая от военных событий научная работа, как наблюдения над половой жизнью сельскохозяйственных животных, может привести к результатам, которые обеспечат нужды армии и населения непосредственно сегодня, в течение нынешнего сезона.

...Еще до начала войны мы готовились к тому, чтобы надлежащим образом встретить большие биологические события, которые должны разыграться в районе Волжского бассейна в связи с новым волжским строительством. Возникновение новых громадных водохранилищ, в частности Рыбинского, которое зальет обширные области, измеряемые тысячами квадратных километров, поведет к целому ряду перемещений флоры и фауны, к залитию лесов и других мест обитания различных животных форм, к возникновению новых водных областей с перерасселением там водной фауны и с изменением флоры. Мы готовились встретить все эти события, чтобы проверить основные положения дарвиновской эволюционной теории. Нами был разработан большой научно-исследовательский план.

Грянула война, и сейчас все эти события разыгрываются на ее фоне. Спрашивается, должны ли мы отказаться от этой научной работы или должны ее обеспечить? Академия паук в лице Биологического отделения и Общего собрания АН признала необходимым эти работы продолжать, несмотря на то что они как будто к военному делу отношения не имеют. В этих работах важно не упустить момента использования богатых возможностей, возникающих в связи с процессами, о которых сказано выше, так как создаются совершенно новые, исключительные условия для роста рыбных богатств. И действительно, наблюдения, проведенные работниками Института эволюционной морфологии в первые месяцы войны, показали, что в этих вновь созданных водоемах с исключительной быстротой идет рост рыбных богатств, которые могут быть уже использованы. Но если принять во внимание, что уровень воды в этих водоемах будет периодически каждый год меняться и наряду с возникновением новых озерных пространств периодически будет возникать обмеление их и образование изолированных озер, то, чтобы рыба не погибла, нужно будет поставить совершенно правильное наблюдение за происходящими процессами и своевременно изымать застрявшую в закрытых водоемах рыбу. Вот эти заморы должны быть взяты на учет и использованы. На этих пространствах обитают разные виды животных, как, например, лоси, которые могут погибнуть, так как места их обитания должны быть затоплены водой. Нужно своевременно перевести их в другие места или своевременно отстрелять, чтобы они не погибли без пользы.

Таких примеров можно привести много. Это громадная работа, которая не только обогатит новыми фактами эволюционную теорию, но и много даст для непосредственной практической работы, которая поможет сэкономить нам миллионы денег и вместе с тем обеспечить население громадным количеством ценных пищевых продуктов.

...У многих часто возникал вопрос: своевременно ли заниматься витаминной проблемой? Некоторым кажется, что витаминная проблема в условиях военного времени должна сводиться к тому, чтобы указать, где есть витамины и как строить витаминную промышленность. Но, спрашивается, можно ли создать витаминную промышленность, которая для 200-миллионного населения нашей страны давала бы в виде таблеток все витамины в нужном количестве? Конечно, это невозможно. Мы должны будем радоваться, если наша витаминная промышленность обеспечит витамины в форме таблеток или в виде иных концентратов для армии и флота, а также для населения отдельных районов, для некоторых категорий работников. Это будет большим делом. А значительная часть населения должна сама о себе подумать. Это совсем не трудно разрешимая задача. Каждый из нас сейчас борется за то, где бы добыть витамины, а между тем ничего не стоит поставить у себя на подоконнике, в какой бы тесной и маленькой комнате вы ни жили, вместо цветов или наряду с цветами небольшой горшок витаминозных растений, например лука. Вместо того чтобы есть старый, прошлогодний лук, в котором почти нет витаминов, стоит посадить луковицу в землю и через 10–12 дней можно получить ростки зеленого лука, чрезвычайно богатые витаминами и гораздо более вкусные. Посадив для начала 10–12 луковиц, вы можете в течение многих месяцев ежедневно получать витамины, съедая в день по одному пучку этого зеленого лука. Если только вы правильно поставите дело, чтобы вместо вырванной проросшей луковицы посадить сейчас же новую, то, пока вы доберетесь до 12-й, у вас начнет расти первая луковица второго срока и т.д.

Мы ежедневно едим горох, часто жалуемся, что нас кормят им. Но если бы мы взяли столовую ложку сухого гороха (которая представит потерю в калориях, может быть, каких-нибудь 50–100 кал) и прорастили его, то могли бы опять-таки в течение двух недель питаться первыми зелеными ростками этого гороха и обеспечить себя нужными витаминами.

Сейчас, в условиях военного времени, когда имеются временные продовольственные затруднения, задача наших биологов должна заключаться в том, чтобы создать ряд брошюр и книг, которые научили бы каждого гражданина искать для себя витамины там, где они лежат буквально под ногами и остаются неиспользованными, в то время как эти граждане ходят по аптекам и продовольственным инстанциям и просят концентраты витамина С, В или А.

Тут задача биологической науки, конечно, очень простая, легкая и почетная. Сейчас перед нами встает ряд вопросов, связанных с тем, чтобы отыскать наиболее выгодные источники витаминов, чтобы научиться обогащать их. Физиология растений может найти и находит способы повышения витаминозности растений и, таким образом, может указать пути, которые дали бы возможность наибольшего выхода витаминов из витаминоносов. То же самое относится и к другим сторонам пищевой промышленности. Мы имеем возможность использовать десятки и сотни растительных видов, обычно не принятых к употреблению, но содержащих ценные пищевые материалы — белки, крахмал, сахар. Мы можем указать десятки животных, которые содержат богатый материал белковый, жировой, углеводный, и таким образом найти новые источники питания, которые пропадают даром.

Но можно ли, своевременно ли сейчас заниматься изучением механизма действия витаминов? Конечно, можно и нужно. Мы переживаем эпоху, когда выясняются тончайшие взаимоотношения между витаминами, с одной стороны, и ферментами и гормонами — с другой. Витамины, о которых еще 25– 30 лет назад, в момент возникновения учения о витаминах, только говорили как о таинственных, странных веществах, которые, будучи приняты в количестве миллиграммов, обеспечивают организму здоровье и предохраняют его от тех или других форм заболеваний, сейчас являются уже хорошо изученными химическими соединениями. Во многих случаях точно известны структурная формула, механизм и источники возникновения их и даже осуществляется синтез. Выясняются их взаимоотношения с основными физиологическими процессами. Мы стоим на пути сознательного применения витаминов не только с целью предотвращения тех или других болезненных форм, но и для лечебного воздействия на ход тех или других процессов выздоровления, восстановления функций нервной системы.

Следовательно, откладывать разрешение таких вопросов на будущее время, когда война окончится, было бы преступлением.

В числе неотложных задач, которые стоят перед нами, в частности перед физиологией, наибольшее место занимают вопросы, связанные с авиацией, подводным плаванием и водолазной службой. Разработка их началась, конечно, не во время войны, а с момента, когда возникло строительство нового флота, начался рост авиации, моторизации и механизации армии. Только благодаря тому, что мы не гнались за разрешением маленьких вопросов сегодняшнего дня, а поставили серьезно и основательно изучение всей проблемы в целом, нам удалось достичь очень существенных результатов в этом деле. В настоящее время мы знаем, что человеческий организм может благополучно существовать под давлением свыше 20 атмосфер, вплоть до субстратосферных высот, конечно, при соблюдении известного режима. Только в результате 10–15-летней работы можно было точно изучить и указать те режимы, которые должны быть соблюдены человеком, чтобы он мог благополучно переносить перемены давления от 20 атмосфер до 1/5 атмосферы.

Разработка всех этих вопросов представляет большую и очень серьезную физиологическую задачу, разрешение которой требовало и специальных технических условий, и большого напряжения. При нахождении организма под большим давлением происходит пропорционально парциальному давлению каждого газа растворение их в крови, и тут возникают две опасности: с одной стороны, растворяется известное количество азота, которое затем, при обратном понижении давления, ведет к образованию пузырьков. Азот — индифферентный газ, который не используется организмом. Если он в достаточном количестве растворился в крови, особенно в тканях, то при обратном снижении давления он переходит снова в газообразное состояние, а затем, при дальнейшем понижении давления, увеличивается объем пузырьков, что ведет к мелким разрывам тканевых элементов и к закупорке мелких кровеносных сосудов. Это является причиной так называемого кессонного заболевания. Давно был разработан режим выхода водолазов, рассчитанный на то, чтобы кровь и ткани постепенно освобождались от азота, чтобы не было быстрого образования пузырьков и быстрого их роста. Стоит человеку только минут 10 побыть на большой глубине, как ему во избежание кессонного заболевания требуется уже 2,5 часа потратить на выход из воды. Оказалось, однако, возможным ускорить этот процесс.

Применяя газовую смесь из гелия и кислорода с пониженным содержанием кислорода, можно опускать людей на такие глубины, которые без этого были бы недоступны.

...Это только небольшие примеры, свидетельствующие о большой роли биологии в разрешении вопросов, направленных на сохранение здоровья наших героических бойцов для достижения победы над гитлеровскими оккупантами и на обеспечение здоровья населения.