Ставка планировала силами указанных фронтов прорвать оборону немецко-фашистских войск на Висле и развивать наступление на берлинском направлении. Танковые армии были главным средством стремительного развития наступления на большую глубину. Им предстояло совершить бросок в 600-700 км на запад и совместно с главными силами фронтов создать предпосылки для окончательного разгрома врага.
Наша 2-я гвардейская танковая армия входила в состав 1-го Белорусского фронта, которому в завершающей кампании 1945 г. отводилась значительная роль. Здесь нужно заметить, что мы, генералы и офицеры армейского звена, тогда не знали планов Ставки. Они стали известными после войны. Однако уже в то время мы чувствовали, что стоим на пороге важнейших событий, связанных с окончательным разгромом фашистской Германии.
В середине ноября 1944 г. в командование войсками фронта вступил заместитель Верховного Главнокомандующего Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, под руководством которого началась тщательная подготовка операции.
Заблаговременно, начиная со второй половины ноября 1944 г., велась она и в соединениях нашей армии; шла напряженная учеба, основное внимание в которой уделялось взаимодействию родов войск. Командиры 9-го и 12-го гвардейских танковых корпусов генерал-майоры танковых войск Н. Д. Веденеев и Н. М. Теляков и командир 1-го механизированного корпуса. генерал-лейтенант танковых войск С. М. Кривошеин организовали показательные тактические учения по совместным действиям танковых, мотострелковых частей с артиллерией, инженерными войсками и авиацией. После этих учений в соединениях армии начались упорные тренировки командиров, штабов, частей и подразделений к предстоящим сражениям.
Командиры 6-го штурмового авиационного корпуса генерал-майор авиации Б. К. Токарев и 3-го истребительного авиационного корпуса генерал-лейтенант авиации Е. Я. Савицкий со своими штабами приложили много усилий к обучению слаженным действиям авиации с танковыми частями и подразделениями. В результате такой кропотливой совместной работы между летчиками и танкистами было достигнуто большое взаимопонимание. Многие авиационные и танковые командиры, которым предстояло совместно решать задачи, узнавали в эфире друг друга по голосу, что позже очень пригодилось.
Одновременно с войсками готовились командиры и штабы. В целях достижения четкого взаимодействия танковых армий с общевойсковыми соединениями и авиацией маршал Г. К. Жуков провел ряд занятий с командующими армиями, а начальник штаба фронта генерал-полковник М. С. Малинин- с начальниками армейских штабов, оперативных отделов и родов войск. При этом весьма основательно рассматривались различные варианты боевых действий в предстоявшем наступлении.
Мы извлекли большую пользу из этих занятий и затем проводили их у себя в армии, в корпусах и бригадах. В заключение были проведены командно-штабные учения на местности со средствами связи и войсковые учения с боевой стрельбой.
Тщательная подготовка предопределила успех операции.
Перед январским наступлением 1945 г. во 2-й гвардейской танковой армии было 670 танков и 187 самоходно-артиллерийских установок. Такое количество грозных боевых машин, большинство которых только что сошло с конвейеров уральских и горьковских заводов, наша армия имела впервые. Немаловажное значение приобретал и тот факт, что основную массу нашей техники составляли быстроходные «тридцатьчетверки», как любовно называли мы лучший танк второй мировой войны — «Т-34».
Главную же силу армии составляли люди, которые своим воинским мастерством, мужеством, героизмом покрыли неувядаемой славой наши боевые знамена. И это не образное выражение, а подлинная реальность. Помню построение 21 ноября 1944 г., посвященное преобразованию армии в гвардейскую. На знаменах большинства частей и соединений было по два-три ордена. А когда зачитывался приказ Верховного Главнокомандующего, перечислялись Уманские корпуса, Севские и Вапнярские бригады, Люблинские и Демблинские полки, Днестровские и Прутские батальоны.
Высокие награды, почетные наименования отмечали пройденный ратный путь. В строю стояли солдаты, сержанты, офицеры, которые остановили врага на огненной Курской дуге, взломали оборону противника и стремительно преследовали немецко-фашистские войска на Украине и в Молдавии, в Белоруссии и Польше. Они очистили от оккупантов свою Родину и сейчас, принимая знамя с изображением великого Ленина, клялись завершить разгром фашизма. «Мы накануне решающих боев, — говорил, например, старший лейтенант Вокерин. — В этих боях мы с честью понесем вперед гвардейское знамя. Клянемся: уничтожим врага в его берлоге, дойдем до Берлина!»
Наступление войск 1-го Белорусского фронта началось, как известно, 14 января 1945 г. Этот день мы с командующим 2-й гвардейской танковой армией генерал-полковником танковых войск С. И. Богдановым встречали на командном пункте, находившемся вблизи пункта управления 5-й ударной армии. Ее стрелковые дивизии имели задачу прорвать вражескую оборону и форсировать реку Пилицу. После этого должны были вступить в сражение корпуса первого эшелона нашей танковой армии, располагавшейся пока в районах, удаленных на 25-30 км от рубежа ввода в сражение.
Стрелковые соединения наступали успешно. Уже к исходу первого дня операции они продвинулись до 12 км и форсировали Пилицу, овладев небольшим плацдармом. При этом был захвачен исправный мост, который можно было использовать для переправы танков. А на следующий день стрелковые соединения расширили плацдарм и создали условия для сосредоточения на нем танковых войск. Мы радовались успеху 5-й ударной армии. Несмотря на ожесточенное сопротивление противника, все шло точно по плану. Огорчала только погода. Низкая облачность, густой туман, падающие хлопья мокрого снега мешали наблюдению. Дальше сотни метров ничего не было видно. Плохая видимость затрудняла ведение артиллерийского огня и практически исключала действия авиации. Это не могло не беспокоить нас, так как мы, естественно, не хотели из-за плохой погоды лишиться мощной поддержки штурмовиков и истребителей, выделенных на усиление танковой армии.
В ночь на 16 января части 9-го и 12-го гвардейских танковых корпусов переправились на плацдарм. К утру они стояли здесь стройными рядами. Морозный воздух содрогался от гула двигателей сотен боевых машин, готовых к стремительному броску на врага. Танкисты ждали сигнала.
Своевременный выход на рубеж ввода в сражение был результатом большого и напряженного труда, следствием четкого взаимодействия всех звеньев сложного армейского организма. Дело это не простое, оно требовало высокой организованности и обычно доставляло нам много хлопот.
Представьте себе поле, изрытое рвами, траншеями, воронками от бомб и снарядов, опутанное рядами колючей проволоки, осыпанное минами. Соединения танковой армии прошли свыше 20 км такого пути. При этом сотни танков и орудий были переправлены через реку Пилица шириной около 200 м. Не следует забывать, что впереди действовала 5-я ударная армия и нужно было не мешать ее соединениям, особенно артиллерии, вести боевые действия по прорыву обороны противника.
Еще сейчас, четверть века спустя, восхищаешься мужеством и скромностью великих тружеников войны — минеров, саперов, понтонеров. Прокладывая путь войскам, они разминировали проходы в минных полях, расчистили дороги, навели мосты. Все это делалось быстро и добротно.
Выдвижение происходило организованно, хотя при этом мы обгоняли общевойсковую армию, которая в полосе 10-15 км имела свыше 100 тыс. человек, более 2,5 тыс. орудий и минометов, тысячи автомашин, лошадей, повозок. И надо сказать, что успешным выходом на рубеж ввода в сражение танкисты в немалой степени были обязаны четкой организованности войск 5-й ударной армии.
В связи с этим отмечу, что, просматривая при подготовке данной статьи архивные документы, я прочитал следующее распоряжение штаба 5-й ударной армии от 13 января 1945 г.: «1. Все войсковые, дивизионные и корпусные обозы, транспорт и прочие тылы до прохода 2 гв. ТА оставить на месте... 2. Вся артиллерия, перемещаясь на новые огневые позиции, должна двигаться вне дорог, освобождая их для 2 гв. ТА. 3. Танкам НПП двигаться только вне дорог. 4. Всем инжвойскам, назначенным для обеспечения движения 2 гв. ТА, решительно и быстро разминировать дороги сразу же за боевыми порядками пехоты. На маршрутах организовать жесткую службу регулирования, не допуская движения обозов, транспорта и прочего, которые могли бы тормозить проход 2 гв. ТА»199.
Танкистам и раньше приходилось слышать о подобных распоряжениях, но нередко их выполнение организовывалось недостаточно умело. Случалось, скопления войск на дорогах задерживали выдвижение танковых соединений, а ликвидация «пробок» отнимала много сил и драгоценного времени.
Теперь же все шло хорошо, и в этом немалая заслуга командующего 5-й ударной армией генерал-лейтенанта Н. Э. Берзарина, начальника штаба армии генерал-майора А. М. Кущева, командиров корпусов и дивизий, которые обеспечили беспрепятственное движение танковых колонн. В организованном выдвижении танковых соединений также сказалось возросшее мастерство вождения войск, насыщенных разнообразной боевой техникой.
16 января в 8 часов, в строгом соответствии с планом, генерал С. И. Богданов отдал приказ начать ввод в сражение. По радиосетям и телефонным линиям понесся переложенный на язык шифров и кодов сигнал: «Вперед!» Могучая сила приказа двинула танковую армию в прорыв.
Обогнав стрелковые дивизии, 9-й и 12-й гвардейские танковые корпуса окончательно сломили сопротивление противника, и он начал поспешное отступление. В первый же день преследования немецко-фашистских войск 2-я гвардейская танковая армия совершила стремительный бросок и вышла в тыл противнику, который оборонялся в районе Варшавы.
Этот успех был высоко оценен командованием фронта. В полученной нами радиограмме, подписанной маршалом Г. К. Жуковым и тленом Военного совета генерал-лейтенантом К. Ф. Телегиным, отмечались героические действия войск танковой армии, воины которой в течение 16 января с боями прошли более 70 км, а передовые танковые бригады-90 км. Всему личному составу армии объявлялась благодарность, наиболее отличившихся бойцов и офицеров приказывалось представить к награждению.
Отличившихся было много. Прежде всего это были 47-я и 49-я гвардейские танковые бригады, которые действовали в качестве передовых отрядов танковых корпусов. Переправившись через Пилицу по захваченному у противника мосту, передовые отряды еще во второй половине дня 15 января устремились в прорыв. Дерзкими ночными действиями бригады ошеломили противника и к утру 16 января продвинулись в глубокий тыл немецко-фашистских войск, оторвавшись от главных сил на 40-50 км.
Бригады имели задачу захватить мосты через реку Бзура и аэродромы в районе Сохачева. Маршал Г. К. Жуков лично инструктировал командиров передовых отрядов танковых армий. То были инициативные, смелые офицеры — полковники Н. В. Копылов и Т. П. Абрамов. Командующий фронтом требовал от них дерзких, решительных действий в глубину и советовал не бояться отрыва от главных сил. Даже в том случае, если он достигнет 100 км, указывал маршал, поддержка будет обеспечена, а смелое проникновение в глубину не позволит противнику организовать там оборону на подготовленных рубежах.
Днем 16 января передовые бригады при мощной поддержке авиации продолжали стремительный рейд по вражеским тылам. К исходу дня, пройдя за сутки 90 км, они подошли к Бзуре. Противник взорвал все мосты, за исключением одного — в Сохачеве, на автостраде Варшава — Берлин. Прикрыв резервной дивизией, он пытался сохранить его для отхода своих войск из-под Варшавы.
47-я гвардейская танковая бригада полковника Н. В. Копылова с ходу атаковала противника, пробиваясь к переправе. Отважно, геройски сражались танкисты. Когда их продвижению стала мешать противотанковая батарея противника, младший сержант С. Ф. Бурлаченко направил свой танк в тыл вражеских орудий. Уничтожив их огнем и гусеницами, он обеспечил продвижение роте.
В бою за Сохачев отличился и старшина Ф. В. Дьячков. Надо сказать, что здесь мы впервые встретились с массовым применением фашистами фауст-патронов и, не имея опыта борьбы с ними, на первых порах несли потери. Так, был подбит танк механика-водителя Дьячкова. Но старшина не растерялся. На горящей машине он ворвался на позицию вражеской батареи, смял ее, затем, потушив огонь в танке, продолжал громить врага.
За мужество и отвагу С. Ф. Бурлаченко и Ф. В. Дьячкову было присвоено звание Героя Советского Союза. Да разве только им! За подвиги, совершенные в ходе январского наступления 1945 г., звание Героя Советского Союза было присвоено 113 воинам нашей армии. Героизм был тогда массовым явлением. 32 соединения и части армии получили ордена; высшей наградой — орденом Ленина были награждены оба танковых корпуса и три танковые бригады:
Однако это было уже несколько позднее. 16 же января, учитывая успех армии, командующий фронтом следующим образом уточнил нашу задачу: «2 гв. ТА с утра 17.1.45 г. продолжать стремительное наступление и при благоприятных условиях обстановки в первой половине дня двумя корпусами овладеть районом Гостынин, Любень, Кутно»200. Итак, танковой армии предстояло за полдня продвинуться на 80-100 км и овладеть районом, который по плану намечалось занять лишь к исходу 18 января. Но все это «при наличии благоприятных условий», которых, к сожалению, не оказалось. Захватить мосты на Бзуре не удалось, противник взорвал их. Приданные понтонные части были заняты переправой через Пилицу и отстали. Пришлось строить мосты из местного материала, а это потребовало немало времени.
Одновременно с наведением переправ пришлось вести борьбу с варшавской группировкой, которая, начав 16 января отход, угрожала тылу 2-й гвардейской танковой армии. Возникла необходимость развернуть часть сил на восток и поставить соответствующие задачи авиации.
Здесь хочется добрым словом вспомнить боевую работу летчиков 6-го штурмового авиационного корпуса генерал-майора авиации Б. К. Токарева. Они нанесли мощный удар по колоннам противника, растянувшимся вдоль автострады, и рассеяли их. Немецко-фашистские войска пытались, используя леса, уйти на север, за реку Вислу. Авиация разрушила мосты, и около переправ образовались большие скопления вражеских войск, которые были уничтожены штурмовиками и бомбардировщиками 16-й воздушной армии генерал-полковника авиации С. И. Руденко.
В результате на тылы 2-й гвардейской танковой армии вышли незначительные силы, которые были остановлены и уничтожены находившимся у нас во втором эшелоне 1-м механизированным корпусом.
Танкисты не оставались в долгу перед летчиками, они захватывали аэродромы противника и помогали в их оборудовании. Один из аэродромов был захвачен в Сохачеве. Инженерные части армии помогли инженерно-аэродромным батальонам заделать воронки и ямы на взлетном поле, выровнять его, подготовив для посадки самолетов. Первой на новый аэродром перебазировалась 265-я истребительная авиационная дивизия, которой командовал полковник А. А. Корягин. В Сохачеве еще шли бои, всюду блуждали обойденные танковыми войсками вражеские группы. В этих условиях угроза нападения гитлеровцев на аэродром была реальной. Поэтому для его обороны нами был выделен танковый батальон, который оставался там до прихода стрелковых дивизий.
Сейчас, перебирая в памяти события прошлой войны, мне не удается вспомнить других случаев, когда бы авиация перебазировалась на захваченные танковыми соединениями аэродромы до выхода общевойсковых армий. Такой маневр был осуществлен в ходе январского наступления частями 3-го истребительного авиационного корпуса генерал-лейтенанта авиации Е. Я. Савицкого. В частности, поддерживавшая нашу армию 265-я истребительная авиационная дивизия этого корпуса таким способом перебазировалась на захваченные нами аэродромы в Сохачеве, Любени и Иновроцлаве. Мы восхищались мужеством летчиков и техников 16-й воздушной армии, которые, пренебрегая опасностью, делали все, чтобы обеспечить прикрытие танковых соединений с воздуха.
17 января командующий фронтом ознакомил нас с общей оценкой обстановки. Маршал Г. К. Жуков полагал, что в результате мощного удара войск фронта 14-17 января противостоящие немецко-фашистские войска разбиты и не в состоянии оказать серьезного сопротивления. Однако они будут вести сдерживающие бои, изрывать переправы, применять заграждения, чтобы выиграть время для спешной переброски резервов и восстановления обороны на подготовленных в глубине рубежах. Первым из них может быть вартовский оборонительный рубеж.
Командующий потребовал не ввязываться в бой с неприятельскими заслонами, обходить заграждения и, упредив противника, занять вартовский рубеж.
Выполняя это указание, 2-я гвардейская танковая армия переправилась через Бзуру и всеми тремя корпусами продолжала наступление в западном направлении.
Стремительно преследуя противника, мы к исходу 19 января вышли к вартовскому рубежу. Таким образом, за два дня войска армии продвинулись на 100 км. Наступали мы быстро, и противнику не удавалось организовать оборону не только отходящими войсками, но и резервами. Двигались днем и ночью. Люди не знали устали, рвались вперед, к Берлину. «Чем дальше вперед, тем ближе победа»,- говорили солдаты.
Но если человеческим возможностям, казалось, не было предела, то его имели техника, возимые запасы горючего. Танки требовали технического обслуживания, в войсках начали ощущаться перебои с горючим.
Однако командующий фронтом поставил новую задачу. К исходу 22 января нужно было продвинуться на глубину 150 км. «Только там, — гласило предписание маршала Г. К. Жукова, переданное нам 20 января в 2 часа 35 минут, — можно предоставить время для технического осмотра машин и пополнения запасов, До этого времени обстановка требует стремительного движения вперед».
Дальнейшее выполнение боевой задачи зависело от своевременного подвоза горючего.
В то время снабжение войск осложнялось тем, что все железнодорожные мосты через Вислу в полосе 1-го Белорусского фронта были взорваны, железные дороги западнее этой реки разрушены. Поэтому фронтовые склады не перемещались вслед за войсками, и армейскому автотранспорту приходилось подвозить материальные средства на большие расстояния из-за Вислы.
Вопросы тылового обеспечения приобрели первостепенную важность. Чтобы представить их сложность, приведу несколько цифр. Вес одной заправки всех танков, автомашин, бронетранспортеров армии составлял около 1 тыс. тонн. Для перевозки такого количества горючего требовалось 400-500 автомобилей. Армия же расходовала на каждые 100 км продвижения более половины заправки. А ведь, кроме горючего, нужны и боеприпасы, продовольствие и другие виды снабжения. Дело осложнялось тем, что в связи с быстрым продвижением плечо подвоза материальных средств с каждым днем увеличивалось.
Нужно было принимать меры для бесперебойного снабжения поиск, ибо от этого зависели темпы наступления, своевременность разгрома врага. И с помощью фронтового тыла, в частности его начальника генерал-лейтенанта Н. А. Антипенко, работники тыла армии справились со своей задачей. Они умело организовали подвоз, особенно работу автомашин, от которых зависел успех этого дела.
Водители творили чудеса. Мне рассказывали об автоколонне во главе с лейтенантом Резниковым, сделавшей 500-километровый рейс за сутки. Автомобилисты превысили среднесуточный пробег почти в три раза! В условиях тех дней это был подвиг. Когда лейтенанта Резникова попросили рассказать о том, как был достигнут успех, он ответил следующее:
— Перед рейсом я зачитал и разъяснил обращение Военного совета фронта к водителям. Все поняли, что от нашей работы зависит дальнейшее наступление. В рейсе доставал и читал шоферам новые сводки Совинформбюро, приказы Верховного Главнокомандующего, в которых сообщалось об успехах нашего и соседних фронтов. На складе горюче-смазочных материалов о пас проявили большую заботу. Пока цистерны заливали горючим, водители помылись в бане, им выдали чистое белье, накормили горячей пищей. Водители готовы были горы сдвинуть. В пути помогали друг другу устранять повреждения, стремились быстрее доставить горючее войскам.
На ходу пополняя запасы, армия неудержимо двигалась на запад. Если до сих пор противник не оказывал организованного сопротивления, то с 22 января оно начало усиливаться. Немецко-фашистское командование перебрасывало резервы и, цепляясь за города и важные узлы дорог, стремилось во что бы то ни стало задержать наше наступление на подступах к восточной границе Германии.
Однако соединения танковой армии, умело маневрируя, устремлялись в глубину.
Блестящим примером стремительного обходного маневра являются боевые действия по овладению Бромбергом. 9-й гвардейский танковый корпус генерала Н. Д. Веденеева, получив задачу овладеть городом, подошел к нему с юга, но встретил организованное сопротивление на заранее подготовленном рубеже. Генерал Веденеев совершил обход в 25 км западнее города, внезапным ударом 65-й гвардейской бригады полковника И. Т. Потапова с тыла атаковал противника и во взаимодействии с подошедшим 2-м гвардейским кавалерийским корпусом овладел важным узлом обороны. По данным разведки, Бромберг обороняли части 4-й танковой дивизии, переброшенной из Курляндии.
К вечеру 22 января 2-я гвардейская танковая армия вышла на рубеж Бромберг, Шубин, Голаньч, продвинувшись за семь дней на глубину около 350 км. Она вела боевые действия в 80-120 км впереди главных сил фронта. Такой решительный отрыв танковой армии от главных сил был достигнут впервые за всю войну. Он сыграл большую роль в развитии наступления на правом крыле фронта.
В ночь на 23 января командующий фронтом информировал нас о наличии у противника заранее подготовленных рубежей вдоль северного берега реки Нетце и западного берега Одера. По имевшимся данным, указанные рубежи еще не были заняты войсками противника. «Упреждение противника в занятии этих позиций, — указывал маршал Г. К. Жуков, — обеспечит успешное и быстрое проведение Берлинской операции. Если резервы противника успеют занять указанные мною позиции, Берлинская операция может затянуться»201.
Однако запасы горючего в армии на этот раз иссякли. Если дизельного топлива еще имелось немного, то баки автомобилей были почти пусты. Несмотря на напряженную работу, автотранспорт тыла не успевал подвозить горючее. Ввиду этого командующий фронтом разрешил главным силам армии пополнять запасы, но потребовал одним корпусом продолжать наступление и прорваться через Померанский укрепленный район на границе Германии.
Эта задача была возложена на 1-й механизированный корпус генерала С. М. Кривошеина. И в то время как он продолжал наступать на запад, главные силы армии, сосредоточившись в районе Шубина, пополняли запасы.
Штаб армии вел усиленную разведку. Основное внимание мы обратили на север: правый фланг армии был открыт, а встреча в Бромберге с танковой дивизией противника наводила на мысль о возможности сосредоточения там новых резервов.
Особенно удачно действовал разведывательный отряд майора Г. В. Дикуна. Ему удалось захватить машину, в которой ехал командир 15-й пехотной дивизии СС. Последний успел застрелиться. Но его адъютант, взятый в плен, дал важные сведения о выдвижении указанной дивизии в район Накеля. В дальнейшем разведчики вскрыли выдвижение на рубеж Нетце 16-го армейского корпуса СС.
Проведя в течение пяти суток разведку в глубоком вражеском тылу, отряд майора Дикуна с боем вышел оттуда в полосе 129-го стрелкового корпуса 47-й армии. Только при прорыве разведчики уничтожили около двух пехотных рот и восемь орудий. Сами же за весь рейд потеряли один лишь мотоцикл. Майору Г. В. Дикуну было присвоено звание Героя Советского Союза.
По данным нашей разведки, противник оставил район Чарникау неприкрытым, а на рубеже Накель, Бромберг развернул три дивизии. Похоже было на то, что немецко-фашистское командование ожидало продолжения нашего наступления на север, к Балтийскому морю. Мы решили укрепить его в этом заблуждении, и 23 января штабы танковых корпусов передали радиограммы, в которых сообщали: «Задачу на Данциг получил», «Горючего для броска в Гдыня хватит». Этот текст предназначался для того, чтобы сбить с толку противника относительно наших дальнейших планов. Тем временем 1-й механизированный корпус продолжал наступать. 24 января он вышел к Оборникам, где встретил сопротивление противника. Несмотря на то, что корпус продвинулся за день на 50 км, командующий фронтом потребовал усиления темпов наступления.
— Где угодно форсировать Нетце и прорваться через УР, — требовал маршал Г. К. Жуков.
Штаб армии счел целесообразным форсировать Нетце, в Чарникау, который, как уже отмечено, был слабо прикрыт противником. Командарм согласился с нами, и во второй половине дня 25 января отдал соответствующее распоряжение командиру корпуса С. М. Кривошеину.
Чтобы выполнить приказ, корпусу нужно было изменить направление движения. Дело это в данной обстановке оказалось очень сложным. Предстояло повернуть кругом, на 180 градусов, соединение, в котором насчитывалось 15 тыс. человек, сотни танков и более тысячи автомашин, свыше 300 орудий и минометов.
Командование и штаб 1-го механизированного корпуса мастерски справились с трудным делом. 219-я танковая бригада полковника Е. Г. Вайнруба, назначенная в передовой отряд, за два часа совершила стремительный бросок на 60 км и с ходу овладела Чарникау, К исходу 25 января сюда вышли главные силы корпуса. Противнику удалось взорвать переправы, однако наши воины быстро восстановили мосты и 26 января форсировали Нетце, вторгнувшись в пределы фашистской Германии.
В тот день вслед за 1-м механизированным возобновил наступление и 9-й гвардейский танковый корпус.
В ночь на 27 января армия получила задачу: 30 января выйти на Одер и захватить западный берег на участке между Цеденом и Кюстрином.
Условия для выполнения этой задачи также были далеко не благоприятными. По-прежнему слабым местом оставался подвоз запасов, особенно горючего. По этой причине в отдельные дни корпусам приходилось вести наступление только передовыми отрядами. Авиация противника усилила активность и почти безнаказанно наносила удары по боевым порядкам танкистов, так как большинство наших истребителей находилось далеко от района действия 2-й гвардейской танковой армии. Ко всему этому 27 января внезапно выпал глубокий снег, поднялась метель.
Однако, несмотря на трудности, танкисты шли вперед, на запад. 2-я гвардейская танковая армия с ходу преодолела Померанский укрепленный район и к 31 января вышла к Одеру.
Первой достигла этой последней крупной водной преграды на пути к Берлину 219-я танковая бригада полковника Е. Г. Вайнруба. Мотопехота бригады с ходу переправилась через Одер и завязала бои за Кинитц. Это произошло в 10 часов утра. К 18 часам два мотострелковых батальона 37-й механизированной бригады полковника М. В. Хотимского также форсировали Одер и вышли к Геншмару.
Захват этих двух небольших участков положил начало созданию знаменитого кюстринского плацдарма, с которого войска 1-го Белорусского фронта нанесли свой последний удар на Берлин.
Итак, позади был путь от Вислы до Одера, пройденный нашей армией за 16 дней. Если приложить к карте линейку и измерить расстояние между польским местечком Магнушев на Висле, откуда начали мы этот путь, и немецким населенным пунктом Кинитц на Одере, то получим расстояние, несколько превышающее 500 км. Такова была глубина проведенной нами операции, вошедшей в историю под названием Висло-Одерской. Но фактически мы прошли гораздо больше: спидометры боевых машин показывали 1200- 1400 км.
До Берлина оставалось менее 100 км. Однако нехватка горючего, особенно бензина, стала еще более острой, чем прежде. Так, в соединениях 1-го механизированного корпуса автомашины имели всего 0,1-0,2 заправки. На корпусном складе горючего не было. Из-за перебоев с его подвозом отстали и запасы боеприпасов. Наконец, поредели к тому времени и боевые ряды соединений. В танковых корпусах осталось менее половины исправных танков, а в механизированном — только 60 (из 183 по штату).
Кроме того, противник сосредоточил в Восточной Померании крупную группировку, которая угрожала тылу 2-й гвардейской танковой армии и правому крылу фронта в целом. Мы узнали об этой угрозе еще 29 января. В тот день артиллеристы 75-го зенитного полка сбили вражеский самолет и взяли в плен офицера связи крупного штаба. Документы, обнаруженные у него при обыске, свидетельствовали о подготовке группой армий «Висла» контрудара из Померании на юг, по правому крылу фронта. О документах было доложено в штаб фронта. Маршал Жуков приказал немедленно доставить к нему пленного.
Все эти обстоятельства, видимо, повлияли на решение командующего фронтом относительно дальнейших действий нашей армии. 1 февраля мы получили следующую директиву: «2 гв. ТА вырвалась вперед, вышла на р. Одер и свою задачу выполнила. В результате отставания 1 ПА и 47 А и растяжки боевых порядков 61 А образовался большой разрыв. Приказываю: 2 гв. ТА с утра 1.2.45. двумя корпусами организованно повернуть на север»202.
Пришлось на время отложить карту Берлина, заменив ее картами Восточной Померании. Ни тогда, ни тем более в последующее время у нас не возникало сомнений в целесообразности такого решения.
В связи с этим отмечу, что ныне, однако, кое-кто высказывается скептически по поводу решения Ставки отложить наступление на Берлин. Я же целиком и полностью разделяю точку зрения Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, который пишет по этому поводу следующее: «Конечно, можно было бы пренебречь этой опасностью (речь идет об упомянутой выше опасности контрудара. — А. Р.), пустить обе танковые армии и три-четыре общевойсковые армии напрямик на Берлин и подойти к нему. Но противник ударом с севера легко прорвал бы наше прикрытие, вышел к переправам на Одере и поставил бы войска фронта в районе Берлина в крайне тяжелое положение»203.
Получив задачу наступать на Штаргард, 2-я гвардейская танковая армия медленно продвигалась на север. Отличительной особенностью ее действий при отражении контрударной группировки немецко-фашистских войск в Померании был быстрый переход от наступления к обороне, смелый и стремительный маневр соединений на широком фронте.
Как и прежде, решать боевые задачи приходилось в сложных условиях. Начавшиеся дожди, весенняя распутица, разлив рек, леса с большим количеством озер, болота — все это затрудняло действия танков. Вместе с тем условия местности благоприятствовали обороне немецко-фашистских войск, и им удалось задержать продвижение армии.
Но после тщательной подготовки войска 1-го Белорусского фронта, в том числе и 2-я гвардейская танковая армия, возобновили наступление и в марте разгромили восточно-померанскую группировку, чем создали условия для решающего удара на Берлин. 20 марта армия была выведена в резерв фронта и начала готовиться к Берлинской операции.
После напряженных боев, продолжавшихся более двух месяцев, требовалась большая работа по ремонту и техническому обслуживанию танков, самоходок и автомашин. В это дело вложили много труда ремонтники и экипажи боевых машин под руководством заместителя командующего армией по технической части генерала Н. П. Юкина. Непрерывным потоком шла новая техника. Только танков «Т-34» и «ИС-2» было получено более 220. В результате к началу операции армия имела свыше 700 танков и самоходно-артиллерийских установок и вновь представляла собой грозную силу.
К последним боям готовился и личный состав. Главное внимание уделялось боевым действиям в крупных населенных пунктах, борьбе с фаустниками и ночным боям. Особенно тщательно готовились штурмовые группы. В каждом мотострелковом батальоне создавалось по две такие группы, которые тренировались совместно с, танковыми, артиллерийскими и саперными подразделениями на специально оборудованных участках местности.
Напряженно готовились командиры и штабы. Командующий Фронтом, как и перед Висло-Одерской операцией, провел командно-штабные игры, после которых штаб армии организовал аналогичные занятия с командирами корпусов и бригад. У карт и у ящиков с песком решались задачи, которые предстояло выполнять в бою. За противника выступали офицеры-разведчики, которые хорошо знали группировку немецко-фашистских войск и их вероятные действия.
В начале апреля мы поздравляли новых героев. Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР командующий армией генерал-полковник танковых войск С. И. Богданов был награжден второй медалью «Золотая Звезда». В армии Семен Ильич пользовался безграничным доверием и большим уважением. Он имел хорошую военную подготовку, железную волю, неукротимую энергию и высокие организаторские способности. Добрый и сердечный по природе, он бывал вспыльчив, но быстро отходил, тяжело переживая нанесенную им человеку обиду. Награда командующему являлась признанием успехов армии, и потому, поздравляя Семена Ильича, мы также гордились высокой оценкой боевых дел нашего армейского коллектива, еще настойчивее готовились к завершающим боям.
12 апреля была получена оперативная директива фронта: 2-й гвардейской танковой армии быть готовой войти в прорыв на участке 5-й ударной армии с тем, чтобы развивать наступление на Берлин и, обходя его с севера, овладеть западной частью города — районом Шарлоттенбург. Задачу предстояло решать во взаимодействии с 1-й гвардейской танковой армией, которая обходила Берлин с юга.
100 км, которые мы должны были теперь пройти, казались, по сравнению с оставшимся позади путем, небольшим расстоянием. Однако все мы, от командующего армией до солдата, понимали, что преодолеть это расстояние будет еще труднее.
Предстояла ожесточенная борьба.
Данные разведки показывали, что вся местность по пути к Берлину заранее подготовлена к обороне и заблаговременно занята войсками. 2-й гвардейской танковой армии противостояла столь плотная группировка войск, что ее, по правилам военного искусства, можно было назвать наступательной. Например, под Сталинградом Красная Армия наступала, имея на один километр участка прорыва 70 орудий и минометов, 10-12 танков, причем стрелковая дивизия прорывала оборону в полосе 3-5 км. Здесь же, против кюстринского плацдарма, с которого вводилась в сражение наша армия, противник имел дивизию на каждые три километра фронта обороны и в среднем 66 орудий и минометов, 17 танков на один километр. С такой обороной мы встречались впервые. При этом противник оборонялся, опираясь на удобные естественные рубежи: большое число рек, систему озер, соединенных каналами.
Надо также иметь в виду, что немецко-фашистское командование ставило своей целью создание непреодолимой противотанковой обороны и уделяло этому делу особое внимание. «Прогулки советских танков должны наконец прекратиться», — требовал Гиммлер. Все танкодоступные направления были минированы и находились под огнем противотанковых орудий и истребителей танков. В лесах гитлеровцы устроили завалы, а на улицах населенных пунктов — баррикады. Широко использовались в засадах танки, штурмовые орудия и группы истребителей танков. Последние вооружались фауст-патронами — простым в обращении реактивным противотанковым средством, которое германская промышленность выпускала миллионами. За каждый подбитый танк немецкому солдату обещали трехнедельный отпуск.
В целом нашим танкистам предстояли тяжелые бои. Но каждый знал, что за ними — долгожданная Победа.
Большую роль в подготовке последнего удара по врагу сыграли партийно-политические органы, возглавляемые членом Военного совета армии генерал-майором танковых войск П. М. Латышевым и начальником политотдела полковником М. М. Литвяком. В каждой роте и батарее были созданы партийные организации. Коммунисты цементировали весь коллектив армии. Личным примером, страстным большевистским словом они увлекали в бой всех.
Перед началом наступления в подразделениях и частях было зачитано обращение Военного совета фронта ко всем солдатам, серпентам, офицерам и генералам фронта. В нем говорилось: «Боевые друзья! Наша Родина и весь советский народ приказали войскам нашего фронта разбить противника на ближайших подступах к Берлину, захватить столицу фашистской Германии и водрузить над нею Знамя Победы! Пришло время нанести врагу последний удар и навсегда избавить нашу Родину от угрозы войны со стороны немецко-фашистских разбойников.
За нашу Советскую Родину — вперед на Берлин! Смерть немецким захватчикам!».
Обращение было зачитано в исходных районах на плацдарме. Возникли митинги, на которых гвардейцы клялись выполнить приказ Родины. Так, Герой Советского Союза старший сержант Н. К. Горин заявил: «Еще в боях за освобождение Украины мы мечтали о том, как пойдем на штурм Берлина. И вот этот долгожданный час настал. Мы будем в Берлине! Нет такой силы, которая могла бы остановить наш яростный и всесокрушающий натиски.
Наступательный порыв войск армии был исключительно высок. Многие хотели идти в бой членами родной Коммунистической парши, которая привела страну к победе. Заявления о приеме в партию подавали целые экипажи танков. Например, командир танка младший лейтенант Калашников, механик-водитель старший сержант Никаноров, командир орудия старшина Панков изаряжающий сержант Ставицкий писали, что в этот решающий бой хотят идти коммунистами и в битве за Берлин оправдают высокое звание члена нпртии. Множество таких заявлений до сих пор бережно хранится в архиве.
Перед рассветом 16 апреля мощный грохот тысяч орудий потряс шыдух над кюстринским плацдармом. 1-й Белорусский фронт наносил последний удар по врагу. Наступление начали общевойсковые армии. Однако уже в первой половине дня стало очевидно, что им не удастся быстро прорвать оборону: противник, опираясь на сильно развитую систему оборонительных сооружений, оказал ожесточенное сопротивление. Чтобы сломить его, маршал Г. К. Жуков приказал танковым армиям нарастить удар пехоты и прорваться в глубину обороны врага.
К 19 часам 2-я гвардейская танковая армия вошла в сражение, но обогнать соединения 5-й ударной армии не смогла. На следующий день 9-й и 12-й гвардейские танковые корпуса, продолжая наступать совместно со стрелковыми дивизиями, продвинулись на глубину 13 км. К исходу 17 января в сражение был меден и 1-й механизированный корпус, находившийся во втором эшелоне. Однако сломить сопротивление немецко-фашистских войск и прорваться в глубину не удалось и теперь. Противник подтянул к участку прорыва резервы и, цепляясь за каждый опорный пункт, сдерживал наше наступление.
Четыре дня потребовалось, чтобы прорвать наиболее плотную оборону противника и продвинуться на глубину 30 км. Много упорства, мужества и героизма проявил советский солдат, добывая победу и мир. В этих боях мы понесли большие потери. 18 апреля на подступах к Ригнвальде пал смертью храбрых командир 48-й гвардейской танковой бригады Герой Советского Союза полковник В. И. Макаров: В тот же день был тяжело ранен командир 12-го гвардейского танкового корпуса генерал-майор танковых войск Н. М. Теляков.
Несмотря на ожесточенное сопротивление врага, соединения армии упорно рвались к Берлину.
20 апреля танкисты-разведчики 219-й танковой бригады под командованием капитана Юркевича, старшего лейтенанта Леонова, младшего лейтенанта Кириллова первыми ворвались в пригород Ваийсензе. Наши танкисты — в Берлине! Эта весть быстро распространилась по армии и способствовала еще большему повышению наступательного порыва войск.
21 апреля в 11 часов 50 минут первой в армии открыла огонь по Берлину 5-я батарея 1319-го пушечного артиллерийского полка. В честь наступавшей 75-й годовщины со дня рождения В. И. Ленина свои первые 75 выстрелов батарея посвятила вождю трудящихся. В тот же день на северную окраину фашистской столицы ворвались главные силы 2-й гвардейской танковой армии.
Так война пришла в город, в котором она была задумана и подготовлена.
С выходом к Берлину 9-й гвардейский корпус получил задачу наступать во взаимодействии с 47-й армией в обход столицы на Потсдам, чтобы отрезать пути отхода противнику на запад. В 12 часов 25 апреля 65-я гвардейская танковая бригада этого корпуса, которой командовал полковник И. Т. Потапов, соединилась в районе Кетцина с частями 4-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта. Стальное кольцо окружения вокруг берлинской группировки гитлеровцев замкнулось. Начались бои по уничтожению окруженного врага.
Если до этого наша армия наступала совместно с 5-й ударной, то при штурме Берлина она получила самостоятельную полосу.
Основная тяжесть борьбы легла на штурмовые группы, подготовка которых происходила, как сказано выше, еще до начала наступления. В армии было создано свыше 20 штурмовых групп, каждая из которых включала мотопехоту, танки, артиллерию и саперов. Пехота уничтожала фаустников, обеспечивая продвижение танков. Танки прокладывали огнем дорогу пехоте. Саперы подрывали укрепления, разминировали дороги.
Наступление велось днем и ночью. Чем ближе к центру Берлина, тем ожесточеннее сопротивлялся враг. В условиях штурма большого города начало сказываться то, что в танковой армии было мало пехоты, саперов, крупнокалиберной артиллерии. Поэтому, учитывая наши просьбы, маршал Г. К. Жуков усилил армию славными боевыми соединениями Войска Польского — 1-й пехотной дивизией имени Тадеуша Костюшко и 2-й гаубичной артиллерийской бригадой, а также саперными и понтонно-мостовыми частями.
Прибывшая к нам пехотная дивизия была первым соединением народной Польши, получившим боевое крещение еще осенью 1943 г. под Ленине в Белоруссии. Командовал дивизией генерал бригады Войцех Бевзюк. Прибытие славного соединения братской Польши явилось большой помощью. Мы быстро распределили полки дивизии на усиление корпусов, и дело пошло быстрее.
Наступая в направлении парка Тиргартен, 12-й гвардейский танковый корпус, в командование которым вступил генерал-майор танковых войск М. Ф. Салминов, подошел к Моабиту. Здесь, в тюрьме, были заключены немецкие коммунисты. Член Военного совета генерал П. М. Латышев приказал не стрелять по Моабиту и попытаться овладеть тюрьмой без артиллерийского огня. Гвардейцы Героя Советского Союза А. П. Головченко успешно решили эту задачу, освободив около тысячи военнопленных и политических заключенных.
Мужеству и героизму наступающих не было предела. Так, и ночь на 30 апреля рота саперов получила приказ захватить мост через Ландвер-канал. Под покровом ночи саперы подползли к мосту, разминировали его и занялц оборону. Все это было сделано под носом у противника, но совершенно бесшумно, и враг лишь утром мПнаружил, что потерял мост. Он попытался вернуть его. Но наши гаперы, отбив шесть атак, продержались до подхода танкистов. Захват этого моста сыграл большую роль в боях за Тиргартен. К великому сожалению, мне не удалось вспомнить имена героев, и остается лишь надеяться, что они будут установлены.
Как всегда, славно действовали наши артиллеристы, руководимые неутомимым и беспредельно храбрым командующим артиллерией армии, участником штурма Перекопа в гражданскую войну генерал-майором артиллерии Г. П. Пласковым.
В течение 30 апреля соединения армии продолжали уличные бои за берлинские кварталы Шарлоттенбурга и за парк Тиргартен. Приближался Первомай, и все горели желанием преподнести Родине праздничный боевой подарок. В ночь с 1 на 2 мая 12-й гвардейский танковый корпус в районе парка Тиргартен соединился с войсками 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковой армий, а 1-й механизированный корпус вошел в непосредственную связь с 3-й гвардейской танковой и 28-й армиями 1-го Украинского фронта.
Остатки берлинского гарнизона были раздроблены на отдельные группы. Гитлеровцам не оставалось ничего другого, как сложить оружие. В 1 час ночи 2 мая 12-му гвардейскому танковому корпусу и 3-му пехотному полку Войека Польского сдался гарнизон железнодорожной станции Тиргартен. В 15 часов противник прекратил сопротивление и начал капитуляцию. Однако отдельные группы продолжали борьбу, и одной из них численностью около 300 человек с восемью танками и штурмовыми орудиями удалось прорваться на север в полосе нашей армии. Но далеко она не ушла и была уничтожена в районе Мюленбека.
2-я гвардейская танковая армия вышла к Бранденбургским воротам. Умолк артиллерийский гром, не слышно разрывов бомб и снарядов, ружейно-пулеметной стрельбы. На смену грохоту войны пришли иные звуки. На площади — песни, музыка, пляска, горячие объятия, ликующие возгласы. Множество флагов. Красных, гордо реявших на самых высоких местах, — флагов победителей. И белых, свисавших из окон домов, — флагов побежденных.
Победа!
Четверть века прошло с того майского дня 1945 г., но и сейчас он стоит в памяти как День Победы, день торжества социализма над силами реакции и войны.