Все дальше и дальше уходит от нас Великая Отечественная война, все меньше и меньше остается ее участников. Давно ушел из жизни отважный штурман фронтовой авиации гвардии полковник Михаил Камынин, кавалер многих наград. Но остались его фронтовые записи, любезно предоставленные редакции «АС» внуком фронтовика Александром Камынином, проживающим в Волгограде. Условно записи можно разделить на три части: «На дальних подступах к Москве», «На главном стратегическом направлении», «Последние удары по логову зверя». Сегодня редакция предлагает читателям первую часть записей фронтовика.
14.7.41 г. Прежде чем писать о настоящем, я должен вернуться назад, примерно на месяц, только тогда будет ясна картина настоящего.
17.6. Занимаемся мирной учебой, находимся в лагерях Старый и Новый Соктуй, в тот же день по приказанию командира дивизии командир полка и я вызываемся в Халабулак на совещание к командующему. Совещание проводит генерал-лейтенант Курочкин. Коротким было совещание, был зачтен приказ Наркома Обороны о перебазировании полка и частей дивизии.
18.6. Полк, летный эшелон в составе 45 самолетов прибыл на зимние квартиры в Домно (Забайкальский военный округ) и приступил к разборке самолетов, что мы проделали до 22.6. Работали день и ночь, так как сроки были установлены жесткие. В полку как личный, так и руководящий состав не знали, как грузить самолеты на платформы, вначале дело, как говорится, не клеилось, но потом приноровились. 22.6. Была погружена 1-я эскадрилья, перед самым отправлением эшелона получили сообщение, что авиация фашистской Германии бомбила наши по граничные города. Возмущением и негодованием ответил личный состав полка на вероломное нападение фашистов на нашу Родину, все как один проголосовали за резолюцию: «На войну, до полного уничтожения фашизма».
1-й эшелон ушел 22 июня в 14.00 московского времени. Более энергично, более организованно, с полной отдачей сил начала грузиться 2-я эскадрилья, которой командовал майор Ведерников, считавшийся лучшим командиром эскадрильи в полку. 23.6. в 6.00 московского убыл второй эшелон.
Третий эшелон грузился в более трудных условиях — целые сутки льется дождь, но личный состав с поставленной задачей справился — 24.6. в 12.00 эшелон был отправлен, с этим эшелоном убыл и я. 25 и 26 июня были отправлены 4-й и 5-й эшелоны полка. Эшелоны шли по маршруту: Домно — Иркутск — Красноярск — Новосибирск — Омск — Челябинск — Уфа — Куйбышев — Пенза — Балашов. Путь до Балашова занял 11 суток, эшелоны прибывали с 2 по 7 июля. По прибытии в Балашов личный состав собрал материальную часть и стали готовиться к войне.
11 июля воздушный эшелон вылетел в Рязань, а 12-го я со штабом на «Дугласе» вылетел в с. Дягелево под Рязанью, где находилась высшая школа штурманов и соответственно авиагородок.
В Рязани пробыли до 15 июля — отдыхали, хотя как будто бы и не устали, и, тем более, весь личный состав полка стремился как можно быстрее встретиться с врагом.
18.7.41 г. — Погар, вост. Стародуб 40 км.
15.7. из Рязани перелетели в Луковицы, где, переночевав, получили приказ перелетать в Стародуб, а затем через 3–4 часа — на аэродром Погар. По прибытии в Погар сразу же получаем боевой приказ: идти на Карачев, на бомбежку колонн противника. Я лечу с Бутиным, в составе 2-й эскадрильи. Но сдает левый мотор (скоростной бомбардировщик «СБ»), все больше и больше отстаем от Ведерникова — вот уже скорость только 180 км, теряем высоту. Бутин спрашивает, где садиться, отвечаю: «В Погаре», а он: «Не дотянем, придется садиться здесь». Выбираем площадку на посевах, идем на посадку, приземлились хорошо, но на пробеге ударились в борозду, машина взмыла, попадает колесами в яму, сломалась вилка, летят, ломаются ноги — и мы на «пузе», много пыли, ничего не видно. Я выскочил из кабины в астролюк, летчик, стрелок и техник тоже на земле, бензин перекрыт, взрыва не будет, все вроде бы хорошо, но машина разбита. Сбежался народ, все хотят оказать помощь, и оказывают, кто чем может. Я ушиб спину, не могу согнуться и разогнуться, ужасная боль в пояснице, разбил большой палец на правой руке. Съездил на телеграф, сообщил в Стародуб об аварии, прошу У-2. Экипаж разбивает самолет. Ночевал в деревне, а остальные — у самолета, не хотелось уезжать от них, но адская боль в спине, да и они просили меня уехать.
17.7. За мной в дер. Соколовка южнее Брянска, прилетел У-2, экипаж и самолет остались, я полетел в Погар.
До моего прилета Ведерников «девяткой» вылетел на бомбометание ст. Лунинец, 110 км юго-вост. Барановичи, а Башкиров «девяткой» бомбит станцию Барановичи.
Второй вылет «девятки» Ведерникова в 18.00 на уничтожение мотоколонны по дороге Пропойск — Кричев восточнее Могилева.
Андриевский ходил звеном на разведку.
18.7. Полк получает задачу на уничтожение скопления мотомехчастей противника в районе Смоленска. В 9.55 вылетает «девятка» майора Свинарева (командир полка), в 10.30 — «девятка» Ведерникова и через полчаса — семь самолетов во главе с ведущим Удовенко. Удовенко вернулся в 12.15, сел с бомбами, цель не видел, т.к. в районе Смоленска сплошная облачность до высоты 50 метров. Ведерников вернулся 7-ю самолетами, на аэродром не вернулись самолеты Шитова и Жукова. Два самолета Михайлова и Есеркепова прилетели с пробоинами. Есеркепов садился в Стародубе — перебита бензо система, — там его подлатали, и он прилетел в Погар, у Михайлова пробито колесо, разворочена плоскость, но он, молодец, прилетел домой и сел, как всегда, отлично. Из девятки Свинарева вернулись 6 самолетов, два, по докладу, загорелись в воздухе и упали — это батальонный комиссар Щербенко, его экипаж — Тихонов и Пурдыч; второй экипаж: Литкевич, Марсов, Коновалов. Не вернулся и сам Свинарев, с ним Егоров и Каминский, сейчас 21.30 — их нет, может быть, где-нибудь сидят, но тогда бы дали знать. Пишу эти строки, а у самого на душе тяжело, камнем давит на сердце гибель пяти экипажей, ведь 15 человек вырвано из нашего крепкого коллектива. 15 человек передовых товарищей не стало, а шестерых — определенно. Я не могу пережить это спокойно: кровавая, варварская война со сворой Гитлера вырвала из наших рядов командира и комиссара, наших руководителей, которые смело шли в бой на врага и вели за собой сплоченный ими коллектив. Настанет час, и мы ответим врагу за гибель наших руководителей, настроение у личного состава бодрое. Вот в 19.00 пришли ко мне Макаренко и Куракин, просились лететь на подавление зенитной артиллерии гадины-Гитлера, и не только Макаренко и Куракин, к бою готовы все, все горят желанием отомстить фашистам.
Удовенко, Андриевский и Грузинов летали на разведку к Смоленску. 19.7.41 Сегодня в разное время было два вылета парой: от 3-й аэ — Гендельман и Кыров, от 1-й аэ — Андриевский одиночно на разведку мотомехвойск в районе Хиславичи, Горки, Кричев, были обстреляны зенитной артиллерией. Вчера в 18.55 проходил немецкий разведчик «Ю-88» на высоте 200 метров, жаль, что на аэродроме не было истребителей.
20.7.41 Вылетов по причине плохой погоды не было, весь день идет дождь.
29.7.41 21-го три экипажа ходили на разведку, на этом «рабочий» день закончен.
22-го тоже разведка, и 7 экипажей — на уничтожение танков противника Старушки, Ляховичи, Пуховичи, все 7 экипажей домой не вернулись — опять переживания, особенно переживают техники, потеряв своих летчиков, ведь они и день, и ночь ходят как тени, как хорошая любимая мать ожидает своих детей с минуты на минуту домой, так и техсостав ожидает своих летчиков.
Из этих семи экипажей пять так и не вернулись.
22-го я проводил своего лучшего друга Ведерникова в 32 АП, он назначен командиром полка, не хотелось ему уходить от нас, но приказ есть приказ. А сегодня узнал, что, летая вчера на выполнение боевой задачи, он не вернулся домой, неужели и он, Ведерников, погиб? Сейчас я стал вроде забывать потерю Щербенко, а ведь я крепко переживал его гибель, я уважал его, он близок был мне, прошло 11 дней после его гибели, и вот, узнав, что не вернулся домой Ведерников, мне вспомнился и Щербенко, сердце обливается кровью, вспоминая этих двух дорогих товарищей, это такие люди, которые редко встречались на моем пути, один из них, Щербенко, погиб безвозвратно, а второй, может быть, еще вернется?
20-го июля вернулся Свинарев со своим экипажем, 22-го — Жуков один.
26-го — Зыкин из экипажа Жукова.
23-го — день интенсивной летной работы, некоторые — по три боевых вылета, поработали крепко, но день опять завершился печально: пропали без вести пять экипажей 1-й эскадрильи, сегодня уже шесть суток как нет Удовенко-Подоляка, Андриевского-Ведюнина, Гаврилова-Дмитриенко, Мотлича-Костромина, Грузинова-Курилева и пяти радистов, ведь это опять 15 человек, но я не думаю, что все они погибли, это не укладывается в моей голове, кто-нибудь, но должен прийти домой и рассказать о судьбе других. 307.41 г. — Сегодня в два часа ночи вызвали к проводу и сообщили, что в районе Стародуб немцами выброшен десант — пришлось всех потревожить.
С 24-го по 27-е июля была усиленная боевая работа, много было сброшено металла, выпущено пуль по гитлеровской своре, отмечено много прямых попаданий, но и многие из наших не вернулись. 27-го отличился Макаренко, ходил на разведку в район Бобруйск, Жлобин добыл ценные данные, его стрелок сбил «Мессершмита», но подожгли и его, на горящем самолете он продолжал полет, доставил разведданные, сев на своей территории. Весь экипаж предоставлен к правительственным наградам.
3.8.41 г. — 28,29, 30 и 31-го июля — дни напряженной работы, некоторые экипажи делали по 4 боевых вылета, все вернулись. В эти дни вернулся Михайлов с «вынужденной», как говорится, цел и невредим.
День 1 августа — особенный день. Гендельман водит в бой звено, два звена, Подполковник Михаил Камынин в годы войны.
«девятку», весь день бьем по шоссе Кричев — Рославль, мотомехчасти немцев идут невзирая ни на что, хотя на них бросают тонны металла. В последний вылет 1.8. ходившую шестерку обстреляла сильным огнем зенитная артиллерия и атаковали истребители, не вернулся Сазонов, его подбили, но он тянул и дошел до Мглина, это 70 км от аэродрома и сел на «пузо». А какой молодец Михайлов: он вышел из строя и провожал Сазонова до самой посадки, несмотря на то, что сам был избит.
Вернулся с задания Бутин, его самолет весь изрешетен: плоскости, стабилизатор, капоты, перебита тяга руля поворота, заклинило триммера рулей глубины, и он все же сел, сел как мог.
Смотришь на этих молодых летчиков, которые в мирной учебе были почти безнадежны, с которыми возились долгое время, чтобы выпустить их в самостоятельный полет. Взять, к примеру, Есеркепова, с ним мучились больше года, а сейчас он имеет 20 боевых вылетов, и у него всегда все в порядке. Незаметные в мирной обстановке люди превращаются в героев. Сегодня у нас хороший день: вернулись те, которые улетели 23-го июля: Дмитриенко, Велюнин, Гаврилов и Костромин. Восемь дней они скитались в районе Бобруйска, в тылу противника, переоделись в рваную крестьянскую одежду, надели лапти и так пробирались по лесам и деревням, перешли линию фронта и вот вернулись домой. От них мы узнали, что 5 самолетов 1-й эскадрильи 23 июля были сбиты огнем зенитной артиллерии и истребителями противника, семь человек выпрыгнули из горящих самолетов, но и спускавшихся на парашютах немцы расстреливали, когда Мотлич, раненый, приземлился в обморочном состоянии и после того, как он пришел в чувство и попросил пить, его просто пристрелили, двух, неизвестно кого, немцы увели с собой. 2 и 3 августа — те же цели, те же экипажи и та же напряженная работа.
28.7. Ходило звено в район ст. Быков, водил Башкиров, все звено не вернулось, прошло уже 6 дней, а их нет, пропали без вести 9 человек. 4.8.41 г. — Все бьем по шоссе Кричев — Рославль. Два вылета прошли хорошо, на третьем сбито 3 самолета, опять потеряли 9 человек, гибнут люди, лучшие люди страны, которых призвала партия и народ защищать свою дорогую Родину. А какой смелый народ, как рвутся люди в бой! Вот летчик Лапшин прибыл к нам совсем недавно, молодой парень, и когда я его не пустил на цель, по той причине, что нужно было выпустить только 6 самолетов, то он со слезами на глазах подошел ко мне и голосит: «Не доверяете, потому что молодой?» Люди рвутся в бой с одним желанием — скорей уничтожить гитлеровских псов, а если и гибнут, то за правое дело, за Советский свободный народ, за Родину. Вот список погибших и не вернувшихся с задания:
1. Шербенко погиб 18.7
2. Тихонов погиб 18.7 3. Шестеряков стрелок-радист госпиталь 18.7
4. Шитов не вернулся 18.7
5. Иринин не вернулся 18.7
6. Богайцев стрелок-радист не вернулся 18.7
7. Марсов погиб 18.7
8. Литкевич погиб 18.7
9. Коновалов стрелок-радист госпиталь 18.7
10. Удовенко не вернулся 23.7
12. Андриевский не вернулся 23.7
13. Подоляк не вернулся 23.7
14. Швецов стрелок-радист не вернулся 23.7
15. Грузинов не вернулся 23.7
16. Курилов не вернулся 23.7
17. Соболев стрелок-радист не вернулся 23.7
18. Савельев стрелок-радист не вернулся 23.7
19. Мотлич убит 23.7
20. Орлов стрелок-радист не вернулся 23.7
21. Сажин стрелок-радист погиб 27.7
22. Цыбин стрелок-радист погиб 23.7
23. Мусиенко госпиталь 27.7
24. Жуков госпиталь 27.7
25. Башкиров не вернулся 27.7
26. Чикрыгин не вернулся 27.7
27. Бондарь стрелок-радист не вернулся 27.7
28. Винайкин не вернулся 27.7
29. Кыров не вернулся 27.7
30. Кретов стрелок-радист не вернулся 27.7
31. Проскурин стрелок-радист не вернулся 27.7
32. Макаренко не вернулся 27.7
33. Смирнов стрелок-радист ранен 27.7
34. Куракин не вернулся 27.7
35. Пасечный не вернулся 4.8
36. Викулов стрелок-радист не вернулся 4.8
37. Клименков не вернулся 4.8
38. Лапшин не вернулся 4.8
39. Чижиков не вернулся 4.8
40. Докукин не вернулся 4.8
41. Голубев госпиталь 4.8
42. Романенко стрелок-радист погиб 4.8
43. Вольных не вернулся 4.8
Вот 43 человека, из них 8 погибли, 6 ранено и 29 человек без вести пропавшие, и это за 18 дней участия в боях.
Сегодня вернулся стрелок-радист из экипажа Щербенко, Пурдыч, он был в госпитале, человек остался живым просто чудом. Самолет был подбит, горящим упал на землю, взорвались баки, потом бомбы, и Пурдыча выбросило взрывной волной из кабины метров на 30. Он видел погибших Щербенко и Тихонова, теперь уж нет никакого сомнения, что они не вернутся.
5.8.41 — сегодня боевых вылетов нет, да и летать-то не на чем, в полку осталось 3 самолета, мы «безработные», порой становится стыдно за то, что ничего не делаешь, а тебя кормят, поят и платят большие деньги, но будем надеяться, что скоро получим матчасть, и мы еще посчитаемся с фашистами.
Вот сегодня прибыли на пополнение два самолета Пе-2. 6.8.41 — вчера был у Ведерникова в госпитале в Стародубе, он сильно обгорел, но все же жив мой друг, мой близкий товарищ. Если бы врач мне не сказал, что это Ведерников, то я бы его не узнал: лежит человек, не имеющий человеческого облика, вместо лица какая-то маска, по которой нельзя определить, кто это был ранее. В комнате он лежит один, я зашел, он дремал. Я ужаснулся, мне перехватило дыхание, я не мог произнести слова, пересилив волнение, только смог сказать одно слово: «Володя», он очнулся, узнал, наверное, по голосу и говорит: «Я тебя, Михаил Павлович, ждал давно, а ты все не ехал — и сам заплакал. — Смотри, — говорит, — какой я стал». Да, действительно, стал он неузнаваемым. Говорил я с врачом, который его лечит, он сказал, что Ведерников будет таким же, каким был, но это в отношении лица, но у него, кроме того, сожжены обе руки, и в особенности правая, которая обуглилась, как головешка, но будем надеяться, что все будет в порядке.
Ведерников сказал, что написал письмо домой, т.е. жене, и все описал, каким он сейчас стал, поругал я его за это, но теперь поздно, письмо не вернешь.
Он сильно переживает, и ему очень тяжело.
12.8.41 г. — Летаем на остатках машин на разведку и бомбим колонны противника. Водил все время Гендельман остатки двух полков: нашего, 38-го, и «братского» 12-го, в которых, в общей сложности 6 машин. Но вот вчера 11.8. не стало и Гендельмана. В 10.40 он повел звено на уничтожение скопления противника в районе Мстиславль, где был обстрелян огнем зенитной артиллерии. Один самолет сразу загорелся, второй ушел со снижением и влево, третий рухнул на землю. Опять не вернулись 9 человек, правда, есть надежда, что трое вернутся, которые ушли влево, но кто? А в общем-то нет девяти: Гендельмана, Толстокулакова, Мыльникова, Михайлова, Ильина, Кузьмина, Пальцева, Вольных и Кузьмина. Некоторые из них имели по 36–37 боевых вылетов, не знали отказов, не знали «блудежек» и вынужденных посадок, делали по 4 боевых вылета в день, и вот их нет… будем надеяться, что кто-то из них вернется, ведь вернулись 5-го и 6-го Макаренко, Грузинов, Винайкин, Вольных, скитались в тылу у немцев по 10–12 дней и все же пришли. А Вольных вчера опять не вернулся.
Хороший у нас народ, взять Макаренко, три раза он не возвращался в полк с задания, два раза был подбит на территории противника, а вчера, когда я ему сказал, что он пойдет отдыхать в ночной санаторий, он опять просит дать ему самолет и вылететь на задание, вот это герой, а сколько у нас таких! Каждый готов идти в бой, каждый готов защищать свою Родину до последней капли крови. 9-го августа из Борщева перебрались в Картушино, а 10-го вечером в Курковичи, это все в районе Стародуба 35–40 км, а от указанных деревень в 3–4 км. Живем в лесу.
10-го наше командование трохи психануло, вернее паникнуло, прорвалась маленькая группа немцев на Унечу, и тут пошло, начали готовиться к эвакуации из Стародуба, нас срочно перебросили в Курковичи, правда говорят, «у страха глаза велики».
На сегодняшний день у нас 6 самолетов и все неисправны, из них 3 — в Картушино, 2 — в Курковичах и 1 — на вынужденной.
Без 4-х дней месяц, как мы на фронте, но я чувствую какую-то усталость, ложимся спать в 1–2 часа, а в 4 уже поднимают, как надоели мне телефоны, после войны я, наверное, с месяц не буду брать телефонную трубку в руки. Дежурные мне говорят, что я ночью стал разговаривать, все ставлю задачи на выполнение боевых заданий. Заговоришь, пожалуй, когда это в действительности происходит ежедневно с раннего утра до поздней ночи. 15.8.41 г. — Сегодня мы отсюда уходим под Новгород-Северский, матчасть передаем в 32-й полк, сами остаемся без самолетов, наверное, поедем переучиваться на новой матчасти.
24.8.41 г. Гор. Севск.
15-го перебазировались в Бирин, деревня в 12 км сев.-вост. Новгорода-Северского. 16-го и 17-го ровняли аэродром, оборудовали стоянки, а 18-го построили личный состав и отправили пешком в Севск, на машинах повезли только вещи. Севск от Новгорода-Северского около 100 км, и вот авиация эти 100 км должна пройти пешком. Колонну повел Мушмуленко. В Севске разместились в школе.
В 18.00 шесть немецких бомбардировщиков бомбили город, ходил безнаказанно. В 18.45 прошло еще четыре бомбардировщика курсом на восток. 28.8.41 г. — Вчера с летным составом выехал из Севска, разместились в дер. Городянск, 5 км восточнее гор. Льгов. Технический состав идет пешком, опять около 100 км, колонну ведет Хорошун. Когда ехали в Льгов, обгоняли войска, по количеству больше двух полков, без оружия, может быть 20–30 винтовок, не больше, части артиллерийские, говорят, идут на Южный фронт, вид у них жуткий, некоторые идут босыми, некоторые в лаптях, обросшие, грязные. Нет, я не привык видеть нашу родную Красную армию такой, я воспитался в ней, вырос, провел полжизни, но такой не видел. Был в 1939 г. на войне с Польшей, видел войска запаса, но и они были не такие — бодрее и веселее.
Вчера был в штабе дивизии, Корякин (командир дивизии) дал намек, что мне, пожалуй, придется ехать в Москву в командировку по вопросу дальнейшего существования нашего и 32-го полков, у них тоже остался один самолет. Нужно посылать переучиваться на новой матчасти. Сидим без дела вот уже полмесяца. 31.8.41 г. — Мой экипаж, Бутин, был переведен в 32 ап, 26-го, летая на боевое задание, был сбит и пропал без вести, вместе с ним летал Решетников, тоже пропадал, но вернулся, правда, немного подгоревший, его отправили в госпиталь в г. Орел.
Полк с сегодняшнего дня приступил к теоретической учебе, но настроение у всех не для занятий, а сбить врага. 11.9.41 г. — 15 суток живем в Городянске, а с 15 августа без работы, это в такое время, когда вся страна ведет борьбу с кровавым фашизмом, а мы двести человек бездельничаем, мучаемся от ничегонеделанья.
9-го вернулись Михайлов и Кузьмин, без 2-х дней месяц пропадали, 18 суток скитались в тылу у немцев, но прибыли в полк.
26.9.41 г. Монино.
12-го вернулся Чекрыгин, пришел один, а командир экипажа Башкиров выпрыгнул с парашютом первым, оставил экипаж на произвол судьбы, Башкиров вернулся не в полк, а в Москву, получил там месячный отпуск и гуляет, это не честно и не по-нашему.
13-го из Городянска мы переехали в Гуторово, 11 км зап. Курска, село забито войсками, живут даже в домах крестьян. Решил ехать в Курск, просить начальника гарнизона о размещении. Дали место в цирке.
15-го немцы бомбили город в течение 40 минут. Невзирая на огонь зенитной артиллерии и пулеметов, невзирая на то, что все небо освещалось прожекторами, немцы ходили как над полигоном: бросали одиночные бомбы и серийно, зажигательные и осколочные. Горят склады с продовольствием и гараж, пожары возникли в центре и на окраинах. На ликвидацию пожаров направил 75 человек.
18-го дождались решения нашей судьбы: пришла телеграмма о переучивании и передислокации полка в Монино, 32 ап переезжал в Балашов, штаб дивизии оставался в Курске, но мы выходили из состава 28 АД, жаль было расставаться с товарищами, с которыми столько вместе пережито.
28.9.41 г. — Был в Москве, вызывали в отдел кадров, после этого с Белоусовым сходили в кино. Москва не та, какой я видел ее в 1937, 38, 39 годах: окна заклеены, вечером темно, метро работает до 20.00, а потом туда уходят с ребятами ночевать, и метро превращается в общежитие, и не мудрено: с 23-го по 26-е включительно, четыре вечера, вот уже при мне, прилетают немецкие самолеты, правда, редко кому из них удается прорваться к Москве, бомбы бросают в окрестностях.
Сегодня отправляю техсостав в Москву, буду изучать новую матчасть в Академии им. Жуковского, летный состав — здесь, в Монино. Переучиваемся на Пе-2.
11.11.41 г. — До 14.10 усиленно занимались, тренировочные полеты почти каждый день.
Техсостав, хорошо изучив новую технику, 11.10. прибыл в Монино.
15.10. полеты отменены, 16-го вызывают Свинарева (командир полка) и меня в штаб академического полка и говорят, что получено распоряжение о перебазировании нашего и академического полков в Баланду под Саратовым. 16-го же мы со Свинаревым, прихватив с собой Сладкова, поехали в Управление ВВС в Москву, метро не работало, добирались пешком. В Управлении никого не нашли: кто уже выехал из Москвы, кто находился на погрузке. Зашли пообедать в ресторан «Москва», официант сказал, что сегодня ресторан работает последний день. Пришлось решать вопрос, как ехать, на чем везти людей, наконец, 19-го удалось пробить 5 товарных вагонов, грузились в Люберцах. 20-го двинулись в путь по маршруту: Люберцы-Муром-Пенза-Гришево-Аткарск-Баланда. В Баланду прибыли 28.10. По прибытии мы узнали, что академического полка там нет, аэродром не годен, и нас не принимают. Оставив всех в Баланде, я, Токарев и Родин выезжаем в Саратов, а дальше в Ульяновск, в штаб округа. В округе нам ответили: «оставаться в Баланде», но что мы там будем делать? Матчасти нет, аэродром раскис и к работе не годен. Сказали «ждать», ну что ж, будем ждать, ничего не делать, надоело до чертиков сидеть без дела.
3.12.41 г. — Вернулись в Баланду, но полка там не застали, оказывается, Свинарев принял решение, никого не спрашивая, переехать в Чкалов (Оренбург). Поехали и мы в Чкалов. 17.11. в Саратове встретили Подоляка. Он пропадал без вести с 23.7, почти четыре месяца, был в тылу у немцев, и, хотя он имел направление в Бузулук, я взял его с собой.
4.12.41 г. — Вот и закончили переучивание на Пе-2, теперь дело за получением матчасти, и мы готовы в бой, но когда мы получим новую матчасть — это вопрос. А как надоело болтаться. Ведь ничего не делаем, занимаемся теорией, пережевываем все старое, продуктивности почти никакой, да и надоело всем и каждому.
Получить матчасть мы, конечно, получим, но, по-моему, не скоро. А почему? Потому что очень много нашего брата без матчасти, в одном Энгельсе — 9 тыс., в Бузулуке — 7 тыс. человек, а в других городах? И, конечно, новые самолеты в первую очередь дадут тем, кто на них уже летал, но это моя личная точка зрения.
7.12.41 г. — Вчера Свинарев написал на меня аттестацию на присвоение звания «подполковник» и представление к ордену «Красная Звезда», а всего представлены к награждению 35 человек.
26.12.41 г. — Ездил в Куйбышев, возил представления на присвоение очередных воинских званий и на награждение. Там узнал, что матчасть мы должны были получить к 18.12., а 20.12 должны были улететь на фронт, но заводы не успевают выпускать самолеты, и мы опять будем сидеть на месте. Срок получения самолетов отложили до января. В Куйбышеве встретил полкового комиссара Сухачева, он был комиссаром ВВС одной из армий, был в окружении, ранен. 18.12. уехал в Москву.
10.4.42 г. — В Чкалове 8.2.42 получаем телеграмму из Управления ВВС КА о выезде в Иркутск за получением самолетов. Сбылись наши мечты! 12-го выехали, в Иркутск прибыли 25 февраля. Самолеты должны получать в запасном полку, который стоял в Белой, по прибытии в Белую мы начали программу переучивания почти сначала. С 27.2 начались полеты, закончили летать 25.3. Получили 20 самолетов Пе-2. За это время в полку произошло несколько неприятных случаев, а именно: 14.3. Хлынов при взлете скапотировал, погиб стрелок-бомбардир Гусев, 16.3. Пальцев не справился при посадке на одном моторе — капот, в результате авария, 20.3. при полете по маршруту звено вошло в облачность, летчик Рябцев не справился, в результате три гроба — Рябцев, Костин, Ткаченко.
Вылетали из Белой 28 марта. Должны были лететь 17 самолетов, но один самолет без мотора, вылетело 16, один вернулся — отказал термометр, а при посадке побил льдом стабилизатор, требуется ремонт. Я вылетал с последним звеном, но через 120 км звено вернулось из-за сплошной низкой облачности. Таким образом, из полученных полком 20 самолетов вылетело только 12. 29-го промежуточный аэродром Канск не принял, и я решил ехать поездом, рассчитывая прибыть в Москву раньше летного эшелона, что и получилось на самом деле. 20 апреля я был в Москве, в Управлении ВВС мне сказали, что полк находится в Омске, что Свинареву дана команда собрать всех там и уже потом лететь в Тушино, но полк уже включен в состав 2-й РАБ ГК.
1.5.42 г. — Вчера вызывали по телефону из ВВС, сообщили, что Свинарев из Омска перелетел в Свердловск, но опять с происшествиями. Полетело 14 самолетов, один отстал в Омске, один сел «на пузо» в районе Свердловска, один разбился под Красноярском, несколько самолетов находятся еще в Белой. С такими темпами они могут перелет совершать до конца войны. Такой полк разогнать мало.
18.5.42 г. — Положение на 17.5.: Казань — 14 экипажей, Омск — 1, Новосибирск — 2, Красноярск — 1, Белая — 2 экипажа. За аварийность в 1 эскадрилью Башкирова и Воротынцева от должностей отстранили с понижением, командиром эскадрильи назначен майор Яковенко.
29.5.42 г. — Давно был получен приказ: в связи с применением фашистами отравляющих веществ, тренировать личный состав в пребывании в противогазах, и довести время пребывания до 8 часов. Выполняя приказ, прошел вчера со всеми, кто прибыл в Тушино железнодорожным эшелоном (весь полк, кроме летного состава), примерно 25 км, в противогазах находились 6 часов, 1 июня планирую 8-ми-часовой переход, тогда можно будет донести о выполнении приказа.
2.6.42 г. — Вчера с полком совершили марш продолжительностью 8 часов, пройдено примерно 30 км, несмотря на то, что днем было очень жарко, люди выдержали, я лично устал изрядно.
7.6.42 г. — 2-го мне позвонили из ВВС КА и сообщили, что 3-го наши вылетают из Казани, я их должен принять в Тушино, я предложил аэродром Ногинск, разрешили. Ко времени подхода полка начался дождь с грозой, но 13 самолетов сели, одно звено ушло в Подлипки, а утром перегнали самолеты в Ногинск. Получен приказ на перебазирование в действующую армию, пока готовим матчасть. Кончилось наше безделье. 21.6.42 г. — Получен приказ: перелетать на аэродром Дракино под Серпуховым, полк выведен из состава 2-й Рез. Авиабригады и включен в состав 204 АД. Вчера отправили наземный эшелон, улетел Свинарев на Пе-2, ушел «Дуглас», а я с 16-ю экипажами сижу в Ногинске — не позволяет погода. 7.7.42 г. — Полк перелетел в Дракино 26.6.
5 июля начали действовать, было три боевых вылета: 1-й и 2-й — бомбили Середичи и Рагозино, 3-й вылет на Хутор. Все эти пункты южнее Козельска 48–52 км. Всего произведено 39 самолетовылетов 15-ю машинами. Во втором вылете потеряли два экипажа: Сиротин, Бобырь, Шкарбуль и Евсеев, Губарь, Ковалев.
Машину Сиротина видели подожженной, видели, как выпрыгнул стрелок-радист Шкарбуль. Говорят, что над своей территорией, может быть, и вернутся?
Экипаж Евсеева сел вынужденно в районе Перемышля, все здоровы, самолет подбитый, но цел. Евсеева привезли сегодня на У-2 сюда.
6.7. День еще более напряженный, произведено 4 боевых вылета полком. Бомбили позиции артиллерии, скопления пехоты и танков противника севернее и юж. Жиздры и в Людиново. Произведено 47 самолетовылетов 13-ю машинами.
На 4-м вылете, когда мы ходили 12-ю самолетами на Людиново, при перелете линии фронта, были атакованы истребителями противника в количестве 12–16 машин типа МЕ-109, МЕ-110 и Хейнкель-113. Атаки МЕ-110 били в лоб, Хейнкели — на внутренних, при разворотах, МЕ-109 атакуют снизу, сверху и сзади. Вначале немцы действовали нахально, но наш строй на сомкнутых дистанциях и интервалах с хорошо организованным огнем не подпустил близко к себе фашистских гадов, они нас не смогли расстроить, но сопровождали до цели и обратно до линии фронта, хотя ближе 500 м не подходили. В этом бою наших потерь нет, сбито два «стервятника». 13.7.42 г. — Позавчера к исходу дня получили задание на уничтожение танков в дер. Букань, ходила «девятка», водил Вдовин, результат бомбардирования хороший. Сегодня из Омска прилетели Катаев, Усатов, Дмитриенко, Чамров. Ряды наши пополнились на один самолет, 2 аэ теперь укомплектована полностью. 23.7.42 г. — 18-го вернулся с вынужденной самолет Евсеева, опять стало «на ходу» 17 самолетов. Боевых действий почти не ведем, впрочем, на днях сообщили, что недалеко от аэродрома «ганс» выбросил десант, готовились к отражению, но тревога оказалась ложной. Летаем на разведку по 4–6 самолетовылетов в день, разведку ведем в районах Сеща, Людинов, Брянск, Карачев, Орел, Волхов, Зикеево. Сегодня третьим пошел экипаж Голубев, Зыкин, Барышев,
до сих пор не вернулся, последнее радио от них было через два часа после вылета находился сев.-вост. Орел. На днях получили письмо от Шкарбуля, лежит в госпитале, в Туле, ранен, а Сиротин и Бобырь, по-видимому, сгорели. Шкарбуль пишет, что ему красноармейцы-наземники рассказывали, что самолет сгорел, а около него валяются куски мяса, и больше ничего не разобрать. Сегодня не вернулся еще один экипаж: Катаев, Усатов, Дмитриенко.
4.8.42 г. — 1-го бомбили Ржев, вылетала восьмерка. Сегодня восьмеркой (вел Михайлов) нанесли удар по целям в Погорелое Городище и Золотилово. Второй вылет на Карманово, «девятку» повел Свинарев. Не вернулся ведущий с ним Егоров и Кузьмин, самолет сбит «зениткой» — прямое попадание. Командование полком принял Вдовин.
8.9.42 г. — За месяц боевых действий наши потери составляют (после гибели Свинарева): погибли — Смирнов, Патрикеев, не вернулись с задания — Хлынов, Чернов, Редькин, Ботаев (или Гостаев), Перков, Клягин, Губарь, Голов, Крылов, Шкутов, Андреев, Мартынюк, Разин, ранены — Тюрин, Клименков, Костевич, Ремизов, Разуваев, Зоткин.
14.10.42 г. — 9-го часть полка перелетела на аэродром Кубинка, временно, только на период проведения операции, но пока сидим.
26.9. В полк прибыл назначенный командиром капитан Зайцев, только что закончил академию. Первое впечатление — командир грамотный.
10.9. Потеряли 10 человек и 4 машины, ведущий Вдовин умудрился провести группу вдоль линии фронта 75 км под огнем зенитной артиллерии, в результате такие потери:
— летчики — Пальцев, Евсеев, Биденко,
— штурманы — Сорокин, Дорогавцев, Литвяченко,
— стрелки—радисты — Ковалев, Кузьмин, Родин, Николаенко.
Сегодня встретился с Полбиным, он полковник, здесь тоже временно, его полк повоевал крепко, сейчас он работает в инспекции при НКО с В. Сталиным.
16.12.42 г. — В начале ноября нам объявили, что в Дракино мы не вернемся, остаемся в Кубинке. Ноябрь и начало декабря работали в Сычевском направлении, погода ужасная, снег, видимость до 500 м, облачность — 10 баллов, высота ее — 100–200 м. Летали почти все время одиночными экипажами. Хорошие у нас все же летчики, работа Коневым признана хорошей. 4.12. С задания сели на аэродром Ватулино. На втором вылете с Ватулино от огня зенитной артиллерией погиб экипаж Храпунов, Жуков, Клубничный, по наблюдениям, у них возник огонь в кабине, они сбросили колпак. Жуков выпрыгнул с парашютом, выпрыгнул и Храпунов, но раскрытия его парашюта не наблюдали, самолет упал и сгорел на занятой немцами территории.
16.12. Погибли Стадник, Семейченко и их стрелок-радист.
20.2.43 г. — 26 декабря прибыл новый командир полка — майор Осипенко и новый заместитель по политчасти — майор Шелег. Наши войска на юге здорово бьют немцев, тысячами берут их в плен, скоро, наверное, и мы двинем вперед. 12.2. пролетал от Ватулино на Кубинку и Медынь, наблюдал: все дороги забиты войсками, идут на юг танки, артиллерия, пехота.
Наша дивизия тоже перебазировалась. Полк перелетел в дер. Фатьяново вост. Мятлево 1,5 км, от линии фронта 40 км.
15 февраля мне вручили телеграмму: «Подполковника М.П. Камынина откомандировать в УК ВВС КА за получением нового назначения с повышением, на его место прибудет подполковник Васильев». Итак, 16.2.1943 г. я убыл из 38-го бомбардировочного авиаполка, где прослужил почти три года.