Талгат Бегельдинов совершил за годы войны более 300 боевых вылетов, провел в общей сложности в грозном военном небе почти 500 часов. Он сражался на многих фронтах, участвовал в крупных боевых операциях. Штурмовики под командованием Бегельдинова активно помогали нашим наземным войскам при освобождении Орла и Белгорода, Харькова и Львова, при форсировании Днепра и Вислы, при взятии Кракова и Оппельна, при уничтожении фашистских войск в районе Корсунь-Шевченковский, Бреслау, на Сандомирском плацдарме. Не раз самолет Талгата Бегельдинова появлялся и над Берлином.
В ходе ожесточенных сражений он одержал десятки крупных побед, меткими ударами с воздуха уничтожил на земле огромное количество боевой техники и живой силы врага, в воздушных боях лично сбил семь фашистских самолетов. Однако летное мастерство пришло не сразу. Были не только победы и успехи, не только радостные дни, но и тяжелые, изнурительные бои, потери. И эти дни не вычеркнешь из памяти, от них не уйдешь, как не уйдешь, не спрячешься от собственной совести.
Одним из памятных событий для Бегельдинова был полет на разгром вражеского аэродрома в районе Харькова. Этот полет едва не кончился тогда гибелью экипажа советского штурмовика. Талгат и сейчас еще ясно помнит тот солнечный [83] день 1943 года. В небе — ни облачка. Воздух — словно чистая родниковая вода. В такую погоду трудно остаться не замеченным с земли, скрытно подойти к цели, быстро оторваться от преследования фашистских истребителей.
Выполнив боевое задание, Бегельдинов развернул самолет в сторону своего аэродрома. И именно в этот момент в машину ударило почти одновременно два снаряда. Вспыхнуло пламя огня на моторе, отказало рулевое управление, кабину заволокло густым едким дымом. Стало нестерпимо жарко. Штурмовик резко пошел вниз, оставляя за собой черный след.
— Прыгай! — крикнул Бегельдинов воздушному стрелку Яковенко. — Немедленно прыгай! — повторил он, видя, что тот пытается что-то сказать.
Выждав несколько секунд, пока стрелок выбирался из машины, Бегельдинов перевалился через борт падающего самолета. Ветер с силой рванул его в сторону. Над головой, вздрогнув, раскрылся парашют. И в тот же момент где-то рядом надсадно застрочил пулемет. Талгат поднял голову и замер: над ним, точно коршун, кружил «мессершмитт». Фашист стрелял короткими очередями, стараясь уничтожить летчика...
Талгат Бегельдинов очнулся уже на земле, на лесной поляне. Было удивительно тихо. И Талгату вдруг почудилось, что он уже не на фронте, а у себя дома, в родном Казахстане, что кончилась фронтовая, беспокойная жизнь.
— Жив, товарищ командир? — неожиданно раздался взволнованный голос Яковенко.
— Жив, дружище, жив! — обрадовался стрелку Талгат.
— Надо бежать, товарищ лейтенант!
— Поздно бежать. Да и куда с простреленной ногой убежишь! Спрячемся здесь, в кустарнике. Вряд ли фашисты подумают, что мы остались здесь, так близко от сбитого самолета.
Наскоро перевязав рану, они с трудом добрались до опушки леса и спрятались там. Вскоре послышались голоса. Они то приближались, то удалялись. Совсем рядом прошуршали чьи-то шаги. Бегельдинов до боли сжал в руке пистолет, затаил дыхание. Но шаги стихли. На опушке леса снова наступила тишина. Не выходя из укрытия, летчик и стрелок решили ждать наступления ночи.
Много передумал за те томительные часы, проведенные в лесу под Харьковом, Талгат Бегельдинов.
Вспомнилась поздняя осень 1942 года. Он, молодой летчик, только что закончил учебу и прибыл на фронт. Сколько радости было! Наконец-то осуществится, его заветная мечта: он будет [84] летать на военном самолете, в открытом небе сражаться с врагом. За все расплатится он с фашистами: и за поруганную землю, и за горе и страдания своего народа.
Командование полка штурмовой авиации, куда прибыл Талгат, встретило его с радостью: здесь ждали пополнения. Но, как ни рвался в бой сержант Бегельдинов, боевых вылетов ему еще долго не разрешали. В бой молодых летчиков вводили осторожно, давали им возможность освоиться с боевой обстановкой вначале на земле.
— Подожди, сокол, придет и твой черед, — говорил ему всякий раз командир, когда он просил послать его на боевое задание.
На фронтовом аэродроме под Калинином Талгат Бегельдинов, жадно присматриваясь к действиям летчиков, прислушивался к их советам, изучал их опыт. С нескрываемой завистью смотрел он, как уходят за линию фронта наши самолеты, и всегда с нетерпением ждал их возвращения. Хотелось узнать все подробности боя, поведение противника, его тактические приемы, действия зенитных средств врага.
Летчики охотно делились с ним опытом. Полученные знания очень пригодились в последующих боях.
И вот первый боевой вылет. Кто из летчиков не помнит его? Для летчиков штурмового полка это был один из многих боевых вылетов. И задание самое обычное. Но Бегельдинову оно показалось тогда особенно ответственным. Все в этом полете для него было новым, необычным: и извилистые очертания траншей на передовой позиции, и облачка взрывов зенитных снарядов, и окутанная серой дымкой израненная бомбами земля.
На протяжении всего полета Талгат внимательно следил за ведущим, точно повторял его маневры. Но вот самолеты пошли на бомбежку. Спикировал на цель и Бегельдинов. Сброшенные им бомбы упали на бензохранилище. При втором заходе он поджег склад с боеприпасами.
На аэродром вернулся радостным, возбужденным. Шутка ли, такое «натворить» в первый же боевой вылет! А через 15 минут, как только оружейники перезарядили пушки и пулеметы, подвесили реактивные снаряды и новый груз бомб, Бегельдинов вторично вылетел с эскадрильей штурмовиков на бомбежку железнодорожной станции, где скопилось несколько вражеских эшелонов с танками, орудиями, войсками. Группу самолетов на выполнение боевого задания вел опытный командир, любимец полка, впоследствии Герой Советского Союза, Степан Демьянович Пашивальников. Это он, Пашивалышков, ввел Бегельдинова [85] в семью военных летчиков, давал ему первые наставлений на фронтовом аэродроме, внимательно готовил его к боевым вылетам, первым подметил и оценил деловые качества молодого летчика. И вот теперь он вел его в бой.
Бегельдинов еще издали заметил, что над железнодорожной станцией повисла густая пелена дыма. Видимо, горело нефтехранилище, подожженное при первом налете.
Три раза летал в тот день в тыл противника Талгат Бегельдинов. Все задания выполнил успешно. Особенно удачными были второй и третий полеты. Бегельдинову удалось уничтожить несколько вагонов с военным грузом и паровоз. На аэродроме молодого летчика ждала приятная новость: командир полка объявил ему благодарность.
Никогда не забыть Талгату Бегельдинову и первый сбитый фашистский самолет. Такая удача редко выпадает летчику-штурмовику, в задачу которого входит не воздушный бой, а штурмовка наземных военных объектов противника, уничтожение его боевой техники и живой силы.
В тот день Талгат совершал свой восьмой боевой вылет. Девятка наших штурмовиков под прикрытием восьмерки истребителей атаковала артиллерийские позиции врага, расположенные под Старой Руссой, в районе деревни Глухая Горушка. На подходе к цели советские самолеты встретили около 60 фашистских истребителей. Завязался бой. В первые же минуты боя все три «ильюшина» из первого звена были сбиты. Бегельдинов видел, как штурмовики, охваченные пламенем, падали вниз, на территорию, захваченную врагом. Гибель товарищей болью отозвалась в сердце. Но советские летчики не отступили перед опасностью. На цель немедленно ринулись штурмовики левого звена. Сделав неожиданный для врага разворот, они обрушили на позиции фашистов всю мощь своего огня, а затем, петляя, на небольшой высоте, ушли в сторону своего аэродрома.
Следом за левым звеном на штурмовку пошло правое, в составе которого летел Бегельдинов. Но не успел ведущий звена старший сержант Петько подать команду для атаки, как был сбит. Загорелся самолет и левого ведомого сержанта Шишкина. Талгат остался один. Один среди врагов, в море бушующего зенитного огня. Что делать? Отвернуть в сторону от цели? Уйти от верной гибели и спасти самолет? Нет! Только вперед! На цель!
И Бегельдинов на предельной скорости устремился на вражеские позиции. Закончив атаку, он круто развернулся и на бреющем полете начал уходить от цели. Но в ту же минуту [86] впереди прошла длинная пулеметная трасса, затем вторая. Талгат понял, что его атакует вражеский истребитель и пожалел, что вылетел без воздушного стрелка. Фашист вел себя нагло, заходил слева, справа, сверху, подходил близко к штурмовику и почти в упор расстреливал его. Чтобы уменьшить скорость, немец выпустил шасси у своей машины. Самоуверенность гитлеровца еще больше обозлила Бегельдинова. Выждав момент, когда фашист готовился для нового удара, Талгат резко развернул штурмовик и пошел в лобовую атаку. И как только истребитель противника оказался в прицеле, нажал на все гашетки.
«Мессершмитт» задымил и штопором пошел вниз. Сильное повреждение получил и самолет Бегельдинова. Штурмовиком стало трудно управлять. В любую минуту он мог врезаться в землю. Как дотянул до своего аэродрома — позже сам не раз удивлялся.
На другой день Бегельдинова срочно вызвали в штаб дивизии. Всю дорогу, пока добирался до штаба, волновался, строил догадки: почему именно его, рядового летчика, а не командира полка, вдруг вызывают к командиру дивизии? Тревожило и то, что предстоял разговор с легендарным летчиком, участником спасения челюскинцев Н. П. Каманиным, о котором так много слышал и читал, чьим подвигом восхищался.
В штабе Бегельдинова уже ждали. Как только он появился, его немедленно попросили зайти к комдиву.
— Товарищ полковник! Сержант Бегельдинов явился по вашему приказанию, — громко произнес Талгат.
Находившиеся в штабе офицеры, словно по команде, повернулись в его сторону и стали внимательно рассматривать, как бы стараясь убедиться, действительно ли этот смуглый, небольшого роста застенчивый паренек и есть тот самый летчик. Позже Талгат узнал, что это были корреспонденты газет, приехавшие специально для беседы с ним.
Оказалось, что Бегельдинов, летая на штурмовике, одним из первых на фронте сбил в воздушном бою фашистский истребитель, управлял которым очень опытный летчик, имевший на своем счету десятки уничтоженных самолетов. Фашистский пират был в звании майора, участвовал во многих боях, немало зла причинил жителям Франции, Бельгии, Югославии, десятки раз участвовал в налетах на мирные города и села Советского Союза. Меткие выстрелы Талгата Бегельдинова положили конец полетам фашистского убийцы.
А через день о подвиге Бегельдинова подробно рассказали многие газеты. [87]
— Ты в рубашке родился, — шутили товарищи, от души поздравляя молодого летчика с первым сбитым вражеским самолетом.
И эта сердечность, душевная теплота боевых друзей, которые вместе с ним радовались его успеху, были особенно дороги Талгату.
Уже через три месяца после прибытия на фронт Бегельдинова наградили орденом Отечественной войны, присвоили офицерское звание, назначили командиром группы штурмовиков. В это же время в жизни воина произошло еще одно важное событие: его приняли кандидатом в члены Коммунистической партии.
Однажды по срочному вызову Талгат Бегельдинов вместе с другими офицерами полка явился на командный пункт, где их уже ждали генерал Рязанов и подполковник Митрофанов.
— По данным разведки нам стало известно, — обратился к собравшимся генерал, — что в районе Харькова оборудован крупный аэродром противника, с которого ежедневно на бомбежку наших боевых частей вылетают десятки фашистских самолетов. Вашей группе поручается уничтожить этот аэродром. Учтите, что охрана там очень сильная. Действовать придется в сложной обстановке. Но командование верит в успех операции. Вылет на рассвете, в четыре ноль ноль.
Всю ночь на аэродроме шла напряженная работа. А на рассвете штурмовики, прикрываемые полком истребителей, уже были в воздухе.
Генерал был прав: харьковский аэродром, действительно, усиленно охраняли крупные зенитные части. Однако фашисты, видимо, не ожидали такого раннего «визита» наших самолетов. После первого же захода на взлетных дорожках пылало больше десятка бомбардировщиков. Прямым попаданием удалось уничтожить несколько складов авиабомб, разрушить ангары. На свой аэродром вернулись без потерь. А через шесть часов — новый боевой вылет. Надо было повторить налет на харьковский аэродром, но с меньшими силами.
Вначале все шло так, как и намечалось. Шестерка штурмовиков налетела на аэродром с тыла и обрушила на него всю мощь своего огня. Аэродром покрылся яркими кострами горящих самолетов. Подготовленные к взлету «юнкерсы» и «хейнкели» так и не смогли подняться в воздух.
Операция близилась к концу, когда на шестерку советских штурмовиков обрушилась большая группа немецких истребителей. Самолет Бегельдинова атаковали сразу два «фокке-вульфа». [88] Талгат попытался уйти в сторону, но в это время в самолет ударили снаряды, а затем длинная пулеметная очередь пробила кабину штурмовика. Спасти машину было уже невозможно. Так летчик и стрелок оказались на земле, в глубоком тылу у немцев...
Несколько ночей пробирались к линии фронта Бегельдинов и Яковенко. И каких ночей! Дважды натыкались на фашистские посты. В одной из схваток наповал уложили двух гитлеровцев. Около трех часов просидели по горло в болоте, скрываясь от преследования. Уже перед самой линией фронта наскочили на минное поле. Яркая вспышка на мгновение озарила ночь. Раздался оглушительный взрыв. Когда Талгат выбрался из-под земли, засыпавшей его, и разыскал в темноте Яковеико, тот был уже мертв. Здесь же, на минном поле, в воронке от бомбы похоронил Бегельдинов своего боевого друга.
Когда раненого летчика обнаружила наша разведка, он уже настолько ослаб от усталости и голода, что с трудом держался на ногах. Почти сутки пролежал он в эвакогоспитале. А на другой день во время посадки в железнодорожный эшелон сбежал из госпиталя и к вечеру явился в свою часть.
В полку Бегельдинова считали погибшим, и неожиданное появление его «с того света» вызвало восторг друзей. Его наперебой расспрашивали о днях, проведенных в тылу врага, в который уже раз заставляли повторять рассказ о гибели Яковенко, о том, как пробирался через линию фронта. Узнав, что Бегельдинов имеет ранения, решили немедленно вернуть его в госпиталь. Но Талгат решительно воспротивился.
— Уж если я, будучи раненным, сражался в фашистском тылу, то тем более смогу это делать здесь, на своей земле, вместе с товарищами. Да и раны в родном полку заживут быстрее, — доказывал командиру полка Талгат.
Довод подействовал. Командование разрешило оставить Бегельдинова в полку, поместив его в санчасть.
Когда началось Орловско-Курское сражение, Бегельдинов вместе со своими боевыми друзьями Николаем Шишкиным и Сергеем Чепелюком ежедневно делали по два-три боевых вылета. Они бомбили укрепления противника, уничтожали его живую силу и технику, штурмовали передовые позиции врага, помогая нашим наземным войскам вести наступательные операции. Тяжелое это было время. И трудно было не только на земле, но и в воздухе, где то и дело возникали жаркие схватки.
В те дни у Талгата Бегельдинова завязалась крепкая дружба с известным летчиком-истребителем, впоследствии дважды [89] Героем Советского Союза, С. Д. Луганским. Их первая встреча произошла в бою под Белгородом, над линией фронта. Вот как рассказывал затем об этой встрече сам Луганский:
— Во время воздушного боя два фашистских истребителя набросились на один из наших штурмовиков. Я в это время дрался с «мессершмиттом». Но вижу — ИЛ-2 попал в беду. Мчусь ему на выручку. Как выяснилось позже, на штурмовике был тяжело ранен стрелок, и летчик один сражался с истребителями врага. Я налетел на один из фашистских самолетов и поджег его. Второй, не принимая боя, повернул в сторону.
В тот же вечер Вегельдинов явился в столовую истребительного полка и, проходя вдоль столов, настойчиво спрашивал летчиков:
— Кто летал сегодня на истребителе номер 47? Нет ли здесь летчика с самолета 47?
Луганский поднялся из-за стола и подошел к Талгату:
— Я летал на этом истребителе. А в чем дело?
И не успел Луганский договорить, как оказался в крепких объятиях Бегельдинова.
— Ты спас мне жизнь, рискуя своей. Такое нельзя забыть. По нашему казахскому обычаю отныне ты мой кровный брат и лучший друг, — взволнованно проговорил он.
Долго они беседовали в тот вечер. Оказалось, что Луганский родился и жил в Казахстане. Как водится в таких случаях, выпили за земляков, за фронтовую дружбу. В последующих боях не раз выручали друг друга в трудные минуты. Такая взаимная выручка в условиях боевой жизни, во фронтовой обстановке была особенно важна.
Командование посылало группу штурмовиков, которой командовал Бегельдинов, на выполнение самых трудных и ответственных заданий. И, как правило, все эти задания выполнялись успешно. Бегельдинов и его боевые друзья неизменно вступали в смертельную схватку с врагом, когда этого требовала обстановка. Но они находили в себе достаточно сил, чтобы выйти из боя или избежать его, когда надо было срочно доставить командованию важные разведывательные данные о противнике.
— - Летчик с орлиной хваткой, — сказал о Бегельдинове командир дивизии, представляя его как-то журналистам фронтовых газет.
Пройдут годы, и генерал Н. П. Каманин не раз еще добрым словом отзовется о Талгате Бегельдинове, о его боевых делах.
— Большое удовлетворение испытывал я, — вспоминает Каманин, — подписывая наградные листы, а затем и представление [90] к офицерскому званию Талгата Бегельдинова… Начав боевую работу в 800-м штурмовом авиаполку осенью 1942 года, этот славный сын казахского народа прошел замечательный боевой путь. Под Харьковом он был ранен, сбит, блуждал по вражеским тылам и выжил всем смертям назло. Вернувшись в свой полк, он снова стал громить фашистов, водить большие группы штурмовиков.
Тихий, незаметный на земле, Бегельдинов неузнаваемо преображался в воздухе, в бою. Все, кто знал Талгата, восхищались его мастерством, храбростью, выносливостью.
Как одному из лучших летчиков, Талгату Бегельдинову часто поручали разведку. И он всегда охотно выполнял такие задания. С ловкостью прирожденного охотника выслеживал он скопления фашистских войск, боевой техники, фотографировал и наносил на карту обнаруженные в тылу врага аэродромы, переправы, железнодорожные эшелоны и другие важные объекты, немедленно сообщал командованию о замеченном.
Вот характерная запись одного из донесений, переданных по радио штабу полка во время разведывательного полета Бегельдинова:
«11 часов 07 минут. В окрестностях пункта «117» группа пехоты противника численностью в 300 человек. Отходят на юго-запад по полю. Пехоту штурмую на бреющем. Продолжаю полет.
11 часов 10 минут. На железнодорожной станции «249» два эшелона под парами. Сброшены бомбы с замедленным взрывателем. Сильный зенитный огонь. Продолжаю полет.
11 часов 14 минут. На дороге из «601» и «409» двустороннее движение. 40 автомашин, 12 бронетранспортёров, 7 танков. Сброшены противотанковые бомбы. Колонна штурмована в два захода. Продолжаю полет.
11 часов 15 минут. Атакован четырьмя ФВ-190. От боя уклонился и продолжаю полет.
11 часов 21 минута. На восточной окраине «312» две зеленые и одна белая ракеты. Наши танкисты обозначили себя. На водном рубеже «805» сильный артиллерийский огонь. Возвращаюсь».
И все это лишь за 15 минут полета! Но сколько отваги и мужества понадобилось летчику, чтобы выполнить боевое задание во время этого полета. И какие важные разведывательные данные за эти 15 минут успел сообщить он в штаб!
По данным разведки Талгата Бегельдинова неоднократно действовали группы летчиков 1-го авиационного корпуса. Много [91] ценных разведывательных сведений доставлял он и для наших наземных танковых и мотомеханизированных частей и соединений, для фронта.
Эскадрилья штурмовиков под командованием Бегельдинова неоднократно действовала на большом удалении от своего аэродрома, в гористой местности, часто в труднейших метеорологических условиях. Но несмотря на это, она всегда успешно справлялась с заданиями. На протяжении последнего периода войны эскадрилья не имела потерь, ни разу не сбилась с курса, ни разу не свернула с боевого пути. Не случайно считалась она одной из лучших на 1-м Украинском фронте.
Однажды летчику-штурмовику Бегельдинову пришлось сражаться на земле, в пешем строю. Случилось это уже на территории фашистской Германии. В тот день командование приказало летчикам срочно разыскать вырвавшийся вперед танковый корпус и помочь ему связаться с армейским штабом. Поиски длились недолго. Десант удалось обнаружить в нескольких десятках километров от фронта, в районе расположенного в лесу фашистского аэродрома.
Воспользовавшись появлением наших штурмовиков, автоматчики танкового десанта бросились к аэродрому и с ходу овладели им. Бегельдинов немедленно развернул свою машину и пошел на посадку. Вслед за ним сели и остальные летчики эскадрильи. Но в это время опомнившиеся эсэсовцы перешли в контрнаступление. Пришлось развернуть штурмовики в их сторону и открыть огонь из крупнокалиберных пулеметов. После первых же выстрелов эсэсовцев словно ветром сдуло.
Выполнив задание, эскадрилья без потерь вернулась на свой аэродром.
Трудно подсчитать, сколько вражеской техники уничтожил Талгат Бегельдинов за годы войны. Но если бы все это можно было собрать в одном месте, то это был бы поистине боевой музей. Здесь были бы и самолеты, и танки, и автомашины, и орудия различных калибров, и минометы, и пулеметы. А вражеские склады с оружием, боеприпасами, горючим, вагоны с военными грузами! Сколько еще бед могли причинить фашисты этим оружием, не будь оно уничтоженным.
На всю жизнь запомнился и последний день войны. Талгат Бегельдинов совершал тогда очередной боевой вылет на передовые позиции. Он собирался уже нанести штурмовой удар по сопротивлявшимся гитлеровцам, но в это время из штаба полка по радио сообщили, что фашистская Германия капитулировала. [92] Так, находясь на боевом курсе, в кабине своего самолета встретил он весть об окончании войны.
Два чувства охватили его с необычайной силой в те минуты: и радость победы, и гордость за свою Родину, за свой народ, перед которым и он с честью выполнил свой сыновний долг!
В своей книге « «Илы» атакуют» Талгат Бегельдинов пишет: «Меня воспитали Ленинский комсомол и Коммунистическая партия, я всегда был предан своему народу. Вот в чем я черпал силы, находил всегда помощь и поддержку». Выходец из народа, он отдавал ему в тяжелую военную годину все свои силы и знания, весь пламень своего горячего сердца.