Да, с первых дней Великой Отечественной войны до победоносного ее завершения находился в строю Дмитрий Глинка.
В самом облике широкоплечего летчика, в красивом, волевом лице его что-то орлиное, а в характере бесценным сплавом сочетались замечательные качества воздушного бойца: дерзость риска и точный расчет, стремительная ярость удара и железное самообладание. Чем труднее складывалась ситуация в бою, тем полнее проявлялось изумительное ратное искусство Дмитрия Глинки, его безукоризненное владение самолетом, который, точно живое существо, послушно повиновался малейшему движению сильных, умелых рук летчика.
А бои были крайне напряженными. Фашистское командование, стремясь во что бы то ни стало удержать Кубань, сосредоточило на этом участке фронта крупные авиационные силы. Но героизм советских летчиков, таких, как Дмитрий Глинка и его боевые друзья, обеспечивал наше превосходство в воздухе.
Боевые вылеты следовали один за другим. С рассвета и дотемна. Только вернутся истребители на аэродром, пройдет каких-нибудь полчаса, пока техники и механики заправят машины горючим, пополнят боекомплект, и снова в воздух. Снова в бой. [261]
В один из таких дней, когда солнце уже скрылось за горизонтом, Дмитрий Глинка, вернувшись с задания, едва добрел до землянки. Лег на нары и сразу же забылся тревожным сном. Даже во сне чудилось ему дымное небо войны, простреленное зенитными снарядами, исполосованное пулеметными трассами. А с запада, ревя моторами и закрывая собой солнце, как тучи саранчи, наседали машины с паучьей свастикой. Преграждая им путь, Дмитрий и его боевые товарищи яростно бросались в атаку. Вокруг скрещивались зловещие трассы, и казалось, нечем уже дышать в полыхающем небе...
И тут откуда-то издалека раздался знакомый голос: «Водички, командир?» Это обращался к своему летчику техник самолета. Дмитрий не узнал его. Не открывая глаз, взял кружку, отпил глоток. И снова уснул. Не слышал он, и когда в землянку заходил командир полка Ибрагим Дзусов.
— Спит? — негромко спросил командир техника.
— Да, уже восемнадцать часов подряд.
— Не будить! — коротко распорядился Дзусов и заспешил на самолетную стоянку.
Летчик спал еще десять часов. Накануне он совершил девять боевых вылетов, и в каждом — воздушный бой.
Предельного напряжения сил требовала боевая работа. Нередко к концу дня усталость валила людей с ног. Но ничто не могло сломить их боевого духа. Что же касается труда, то цену ему братья Глинки познали еще сызмальства. Родились и выросли они в шахтерском крае, в горняцкой семье. В тринадцать лет вслед за старшим братом, Борисом, пошел на шахту и Дмитрий. Работали и учились. Борис окончил Криворожский городской техникум. Дмитрий стал электромонтером. Потом поступили в аэроклуб. Вместе осваивали летное дело. Первым ушел в Одесскую авиашколу пилотов Борис. В девятнадцать лет стал курсантом знаменитой «Качи» — училища военных летчиков — Дмитрий. Война застала его в боевом авиаполку. Уже с фронта он с группой летчиков-однополчан приехал в тыловой город получать новые самолеты.
И вот неожиданная встреча со старшим братом, который работал инструктором в авиаучилище. 80 летчиков подготовил для фронта Борис Глинка. И сам рвался в действующую армию. Сколько рапортов подавал, но всякий раз просьбу отклоняли.
И наверное, так и не разрешили бы, если бы не Ибрагим Дзусов. Он тоже прибыл с летчиками за новыми самолетами. Ходатайствуя за Бориса, не раз побывал у начальника школы. Уговорил-таки... [262]
Здесь, на Кубани, Дмитрий и Борис служили в одном авиационном полку. Часто крыло к крылу поднимались братья на своих истребителях в небо навстречу врагу.
В короткие часы передышки Дмитрий и Борис вспоминали шахту, где начиналась их трудовая жизнь, мать, не знавшую устали в хлопотах и заботах о своих соколиках, отца, который напутствовал их, когда они кончали Криворожский аэроклуб:
— А вы, сынки, уважайте землю, почитайте труд: это он поднял вас в небо!
Братья помнили отцовский завет. Грудью своей, могучими крыльями, которые дала им партия, народ, прикрывали они родную советскую землю.
На счету Дмитрия ко времени боев на Кубани уже числилось 146 боевых вылетов и 15 сбитых самолетов противника. Его подвиги были отмечены двумя орденами Красного Знамени. Он самоотверженно выполнял любое задание командования: летал в разведку, бесстрашно проникая в глубокий вражеский тыл, громил неприятельские аэродромы, штурмовал скопления войск и техники противника, прикрывал от фашистских бомбардировщиков наши наземные части, вел и группой и в одиночку воздушные бои с врагом.
Особенно по душе ему был свободный полет «охотника», тактику которого Дмитрий Глинка довел до виртуозности. Успешно решал он и задачи группового боя. Враг шаблона, Глинка изучал приемы фашистов, чтобы противопоставить им свое, ошеломляющее новизной решение, более выгодный боевой порядок, новый воздушный маневр, обеспечивающий победу. Опыт Дмитрия Глинки становился общим достоянием, обогащал тактику нашей боевой авиации.
Да, наука побеждать врага давалась не просто. Вспоминалась ненастная осень сорок второго, дни обороны Терека. Тяжкие шли бои. Возвращаясь с задания, летчики горячо спорили: «Почему воздушный противник всегда находится выше нас? Почему не мы бьем его сверху?» На счету Дмитрия Глинки к тому моменту уже было семь бомбардировщиков и два истребителя врага, уничтоженных в воздушных схватках. Но теперь, слушая своих товарищей, он тоже старался найти ответ на волновавший всех вопрос. Высказал свое мнение. Летчиков заинтересовал новый тактический прием. Хорошо бы испробовать его на практике.
Командир полка, выслушав Дмитрия Глинку, одобрил его предложение. А вскоре боевой приказ: выделить группу истребителей [263] для сопровождения бомбардировщиков, которым предстояло нанести удар по танковой колонне, прорвавшейся к Моздоку. В полете пара Дмитрия Глинки шла намного выше боевого порядка.
В районе цели на бомбардировщиков устремились шесть МЕ-109. Они обрушились сверху, намереваясь, как прежде, атаковать внезапно. Но на сей раз гитлеровцы просчитались. Воспользовавшись преимуществом в высоте, пара Глинки свалилась на врага как снег на голову. С первой атаки Дмитрий сбил одного фашиста. Остальные шарахнулись вверх. Но пара Глинки, используя запас скорости, вновь оказалась выше. Тут же от меткой пулеметной очереди ведомого рухнул вниз еще один вражеский самолет. Так новый тактический прием, предложенный Дмитрием Глинкой, выдержал проверку боем.
Враг нес потери. И гитлеровцы применили новый маневр. Они начали выделять большие группы истребителей, чтобы очистить небо перед приходом своих бомбардировщиков. Дмитрий Глинка отвечает на это эшелонированным по высоте патрулированием. А когда требовала обстановка, вызывали но радио истребителей, находившихся на аэродроме в готовности к вылету. Наращивание сил в бою позволяло с большей результативностью громить ненавистного врага.
Однажды, это было на «Миус-фронте», Дмитрий Глинка во главе восьмерки истребителей прикрывал свои войска над полем боя. Пару самолетов ведущий направил за линию фронта для разведки и оповещения в случае появления противника. Предусмотрительность оказалась не лишней. О том, как развивались дальнейшие события, Дмитрий рассказывал:
— Патрулируем. С нашей радиостанции наведения, величая меня инициалами имени и отчества, сообщают: «ДБ, ни черта не видно — пыль и дым. Смотри сам». Но я не беспокоился. Ведь за линией фронта пара наших истребителей. Свою задачу ребята знают, предупредят, если что. Буквально через минуту последовал доклад ведущего пары: «ДБ, идет большая группа бомбардировщиков». Я повел свою группу на сближение с противником. Бомбардировщиков мы атаковали задолго до подхода их к цели, километрах в двадцати от линии фронта. Сбили пять вражеских машин. У нас потерь не было.
Неутомимый в поисках, Дмитрий Глинка из практики кубанских боев сделал вывод: патруль, преграждающий путь гитлеровским бомбардировщикам, должен состоять из двух групп: одна — для борьбы с истребителями, другая — для борьбы с бомбардировщиками. Эта идея тут же была проверена. [264]
К линии фронта приближаются вражеские самолеты. Наши истребители поднимаются в воздух. Дмитрий Глинка — в составе второй, нижней группы. Он рассказывал потом:
— Слышу наземную радиостанцию: «Истребители противника на высоте три тысячи метров». В другое время я пошел бы вверх. Но сейчас этого делать не нужно. Я только передал верхней группе полученное сообщение. И вот она уже ведет бой с вражескими истребителями. Через две минуты появились бомбардировщики, которых я ждал. Мы тоже вступаем в бой. Один за другим самолеты противника, окутанные дымом, падают на землю. Строй вражеских машин нарушен, ни один бомбардировщик не достиг цели.
В другой раз Глинка ведет три пары истребителей, чтобы прикрыть наш передний край в районе станции Крымская. Сам он летит в среднем ярусе. Вдруг под ним появились два «мессершмитта». Их атаковала группа первого яруса и сразу же сбила один самолет. Второй полез вверх и угодил в прицел Глинки. Фашист камнем свалился на землю. Самая верхняя пара передает по радио, что ведет бой с четверкой «мессершмиттов». Глинка мгновенно набирает высоту, и еще один самолет противника, оставляя дымный шлейф, рухнул вниз. Два вражеских истребителя пикируют на самолет Дмитрия. Одного сбивает ведомый, другого перехватывает в пике пара нижнего яруса. Бой выигран.
«Чем больше врага, тем легче бить его» — эта фраза в устах замечательного летчика не была пустой бравадой. В летопись кубанских боев вошел такой эпизод. Одна из наших наступавших частей еще находилась в движении, когда над ней появилась туча вражеских бомбардировщиков. Сколько их? Наблюдатели насчитали 60 самолетов и сбились: в небе вдруг бешено закрутилась гигантская карусель. Ее затеял Дмитрий Глинка. Шестерка истребителей под его командованием бесстрашно ринулась на врага. Одни завязали схватку с «мессершмиттами», а командир врезался в строй «юнкерсов». Экономя боеприпасы, он бьет на выбор — по ведущим первого, второго, третьего звеньев. Все трое сбиты. Не долетев до цели, бомбардировщики сбрасывают свой груз куда попало. Разъяренные от неудачи, фашистские летчики группами атакуют самолет командира. На базу он не вернулся.
Печальная весть взбудоражила весь полк. С утроенной силой, стремясь отомстить за боевого товарища, сражались летчики в этот день и сбили 20 вражеских самолетов.
Но Дмитрий Глинка вернулся. А было так. Когда врагам [265] удалось поджечь его машину, раненый летчик выбросился с парашютом. Опустившись возле горного селения, он, обессиленный от потери крови, лишился сознания. Местные жители бережно уложили его на белый шелк парашюта и понесли на руках через горы в расположение наших войск. Не пробыв в госпитале положенного срока, вопреки настояниям врачей Дмитрий Глинка возвратился в родной полк.
Весной 1943 года Родина увенчала отважного воина высоким званием Героя Советского Союза.
Продолжалась война, продолжалась и боевая биография летчика, чье имя стало известно всей стране. В жесточайших схватках с врагом Дмитрий Борисович Глинка совершенствовал свое воинское мастерство, он неустанно учился сам и личным примером воспитывал молодых воздушных бойцов. День ото дня рос счет сбитым неприятельским самолетам, уничтоженным фашистским танкам, автомашинам, батареям. Теперь наземные радиостанции противника с тревогой оповещали свои самолеты: «В воздухе Дмитрий Глинка!»
Еще несколько месяцев — и Дмитрий Борисович Глинка награждается второй «Золотой Звездой». Звание Героя Советского Союза присвоено и Борису Борисовичу. Народ славит пламенных патриотов, торжественно звучат стихотворные строки:
Из шахты родимой на поле войны — На грозные мчатся высоты Крылатые Глинки Бориса сыны, Отважные наши пилоты.
После Крыма, Кубани, Миуса — Харьков, Сандомирский плацдарм, Яссы... Растет число сбитых Дмитрием Глинкой «юнкерсов» и «мессершмиттов», «хейнкелей» и «фокке-вульфов». Воздушный патруль в небе... Скоростные машины то стрелой вонзаются в облака, то выходят из них, серебрясь в солнечных лучах, то падают в головокружительном пике, то круто, свечой взмывают вверх. Может быть, это летчики затеяли веселый спор, соревнуясь в искусстве полета? Нет. Группу ведет Дмитрий Глинка. Маневр выполняется так, чтобы ни один уголок неба не остался без надзора.
Черной стаей летят фашистские бомбардировщики, сопровождаемые истребителями с крестом на фюзеляже. У противника четырехкратное превосходство. Но Глинка бросает свою группу в атаку! Вот падают вниз две фашистские машины. Колонна врата расстроена, бомбардировщики уходят восвояси. Группа наших истребителей продолжает полет. Дмитрий Глинка надежно охраняет небо. [266] Он чувствовал себя полновластным хозяином воздушной стихии, и это ощущение испытывали все сражавшиеся рядом с ним. «Чувству неба» учил Дмитрий Борисович своих менее опытных товарищей.
— Слабый летчик, — говорил он, — вертится в машине, как флюгер, напряженно следит за приборами, за горизонтом. Нет у него легкости в полете, нет той слитности, когда ты и машина — одно целое. А этого нужно добиваться.
Сколько летчиков мечтало летать так, как Дмитрий Глинка! А он неутомимо искал новую методику боя, чтобы превзойти хитрого, самоуверенного врага, привыкшего к легким победам в небе над Европой. Искусный маневр, разработанный героем, был применен нашими «охотниками» в воздушных боях, сопутствовавших Ясской операции. Часть, в которой служил Дмитрий Борисович, сбила тогда 50 самолетов противника, наши же потери были сведены на нет.
Советские войска в своем победоносном наступлении продвигались на запад. 46 самолетов сбил Дмитрий Глинка. Вот он сражается уже в небе над фашистской Германией. Не знает усталости этот человек. Наши войска прорывают гитлеровскую оборону по реке Шпрее, и в этот день Дмитрий Глинка сбивает еще три вражеских самолета. А вскоре в районе Дрездена на землю рухнул пятидесятый подбитый героем самолет фашистского аса.
В послевоенную пору Дмитрий Борисович Глинка ведет большую общественную работу, выступает в печати, рассказывая об опыте нашей авиации, накопленном в боях за Родину, воспитывает молодых летчиков.
Время легким инеем посеребрило голову, наложило едва приметные морщинки на высокий лоб командира, но по-прежнему зорки его орлиные глаза. Дважды Герой Советского Союза Дмитрий Глинка, как всегда, в строю!