Летный состав не только нес боевое дежурство днем, но и готовился к ночным полетам. Правда, достаточного опыта ночных полетов у летчиков пока не было. И Гулаеву, не прошедшему полный курс подготовки, летать в ночное время еще не разрешалось. Но произошло непредвиденное. Ночью, когда Николай был на аэродроме, в районе города появились фашистские самолеты. Сигнал тревоги... В воздух взлетело несколько наших истребителей.

— Машина готова. Давай вылетай! — подзадоривал летчика механик самолета.

Раздумывать было некогда. Прыжок на плоскость — и Николай в самолете. Взревел мотор, машина оторвалась от земли и, набирая скорость, ушла в небо. Ночь стояла светлая, и взлететь было нетрудно: видимость горизонта облегчала полет. Гулаев развернулся и направил самолет на запад, предполагая, что самолеты противника появятся с этой стороны.

Николай волновался. Первый боевой вылет, да еще без разрешения!

Какую же набирать высоту? Ведь он не знал, на какой идет враг. Решил набрать 1500 метров. С такой высоты легче обнаружить противника на фоне звездного неба, если он будет выше.

И действительно, несколько выше в стороне он заметил силуэты двух самолетов. Это были «хейнкели». Действовать нужно [331] было быстро. Гулаев развернул свой самолет в сторону противника. Приблизившись к одному самолету сзади на близкую дистанцию, он прицелился и до боли в пальцах нажал на гашетку. Трасса длинной пулеметной очереди прорезала ночное небо. Объятый пламенем, «хейнкель» рухнул на землю.

Николай вернулся на свой аэродром.

«Ну, сейчас будет разнос», — подумал он.

К летчику подъехал прибывший на аэродром генерал. Он был немногословен:

— За то, что вылетел самовольно, объявляю выговор, а за то, что сбил вражеский самолет, повышаю в звании и представляю к награде.

Такого оборота дела Гулаев никак не ожидал, но все же, оправившись от смущения, ответил:

— Служу Советскому Союзу!

Так прошел первый воздушный бой Гулаева. Настоящая же боевая работа летчика началась позднее, под Белгородом. И там в первой же воздушной схватке он протаранил вражеский самолет.

На наш аэродром шли под прикрытием истребителей немецкие бомбардировщики. По сигналу воздушной тревоги на перехват противника поднялись «яки». Взлетел и Гулаев. Недалеко от аэродрома он увидел три «юнкерса».

Разогнав самолет на малой высоте до большой скорости, летчик сделал «горку» и, приблизившись к ведущему бомбардировщику, с первой же очереди сбил его.

Не мешкая, Гулаев пытался атаковать второй бомбардировщик, который уже уходил в свою сторону. Но кончились патроны. Гулаев решил таранить вражеский самолет. Левая плоскость истребителя врезалась в правую плоскость «юнкерса», и тот рассыпался на части. От сильного удара в глазах у летчика потемнело. Высота небольшая, а неуправляемый самолет вошел в штопор. После нескольких попыток Гулаеву все же удалось выбраться из кабины и оставить стремительно приближавшийся к земле самолет.

Парашют благополучно опустил его на землю в расположении артдивизиона. Артиллеристы с восхищением наблюдали за воздушной схваткой. На батарее тут же состоялся митинг. Командир призвал своих солдат бить врага так, как бьет его летчик Гулаев.

Но Николай видел свои ошибки. Ему еще надо было научиться поражать врага с коротких дистанций, не расходовать зря боекомплект, как в этот раз. [332]

В полку Гулаева считали погибшим, поэтому возвращение его встретили с особой радостью. Командир полка представил его к награждению орденом Красного Знамени.

Теперь каждый свой вылет Гулаев вдумчиво изучал и оценивал, искал новые тактические приемы. Поэтому ему и сопутствовал большой успех.

Гулаев активно участвовал в ожесточенных воздушных боях во время Орловско-Курской битвы. Он часто выполнял особо важные задания — вылетал на разведку в тыл противника, неизменно доставляя командованию ценные сведения о расположении, группировке и передвижении частей вражеских войск.

В июле 1943 года были получены сведения, что враг готовится к наступлению. Во главе четверки истребителей Гулаев вылетел на разведку. Около линии фронта встретилась большая группа вражеских машин. Их было около сотни. Гулаев растерялся. Что делать? Обойти противника стороной и выполнять намеченный полет? Но ведь противник может частью истребителей прикрытия атаковать нашу четверку.

— Атаковать! — принимает решение командир. — Нельзя дать самолетам противника возможность сбросить бомбы на наши войска.

Четверка стремительно идет на сближение с противником. Верные суворовскому правилу — бить врага не числом, а умением, советские летчики смело вступают в неравный бой. Внезапностью и дерзкой смелостью нападения они сумели расстроить боевой порядок гитлеровцев. Воспользовавшись их замешательством, отважные летчики сбили четыре вражеских бомбардировщика и два истребителя и благополучно вернулись на аэродром.

В этот памятный день четверка истребителей под командованием Гулаева сделала еще несколько боевых вылетов и сбила 16 вражеских самолетов.

Когда Николай сбил двадцать седьмой вражеский самолет, в части узнали, что ему присвоено звание Героя Советского Союза. На митинге в полку герой дал товарищам слово удвоить число сбитых вражеских самолетов.

И он сдержал свое слово.

Всех, кто близко знает Гулаева, подкупают его простота, скромность. Он не любит говорить о своих боевых делах. Как-то в части, где служил Николай Дмитриевич, организовали летно-тактическую конференцию по обмену опытом ведения боя. Гулаеву предложили рассказать о тактических приемах, применяемых [333] им в воздушных боях. Ведь каждому было интересно послушать опытного летчика, поучиться у него. Он: поднялся и сказал:

— У меня, товарищи, нет никаких секретов. Бью врага так, как требует от меня Родина, как требует долг советского летчика. Вот и все.

Такой ответ, разумеется, не удовлетворил собравшихся.

— Должны же мы знать, — говорили ему, — как тебе удается почти в каждом вылете перехватывать и сбивать самолеты противника. Выходи, расскажи!

И странно было видеть, как этот летчик, отчаянно храбрый в бою, покраснев от смущения, подошел к столу и стал перед товарищами.

— Расчет у меня, товарищи, простой, — начал он. — Когда я: поднимаюсь в воздух на перехват противника, то не лечу в район, где засекли цель, а беру упреждение. Направление и скорость полета противника мне известны. Вот я и рассчитываю, где могу встретиться с ним. И как правило, расчет получается точный. Атаковать не боюсь, но стараюсь предусмотреть противодействие со стороны противника. Веду огонь наверняка, с коротких дистанций. Этому меня научил мой первый воздушный бой.

И, немного помолчав, добавил:

— Остальное, то есть сбить или не сбить, — это уж кто как сумеет. Я предпочитаю сбивать с первой атаки. Правда, это достигается опытом.

Слова Гулаева подкреплялись многими блестяще проведенными им воздушными боями. Свой опыт он старался передавать боевым друзьям. Добровольно взял на себя партийное поручение — знакомить своих товарищей по оружию со всеми авиационными новинками. Он завел альбом и постоянно пополнял его полезными для летчиков журнальными и газетными материалами.

Во фронтовой газете «Крылья победы» Николай Гулаев выступил с серией статей о передовом опыте. В одной из них он писал:

«Хоть ты одержал несколько побед, однако не думай, что уже достиг совершенства, стал первоклассным истребителем. Пока ты сидишь и самоуверенно подсчитываешь свои победы, противник обгонит тебя, он найдет то новое, что по своей самонадеянности упустил ты, и в очередном поединке поймает тебя на хитром маневре».

Не успокаиваться на достигнутом, постоянно и настойчиво [334] совершенствоваться — к этому звал летчиков Гулаев. И сам он служил образцом творчески мыслящего мастера воздушного боя.

В начале 1944 года Николая Гулаева назначают командиром эскадрильи.

Умудренный боевым опытом, он был сторонником наступательной тактики. При встрече с любым по численности врагом он стремительно нападал и навязывал ему воздушный бой, обрушивая на противника всю мощь огня. Внезапные атаки, умелые маневры, прицельный огонь с близкой дистанции — вот отличительные черты его боевого стиля. Этому он терпеливо, изо дня в день учил своих подчиненных.

Самым неотразимым и убедительным методом обучения молодых летчиков был личный пример. Гулаев сам водил молодежь в бой и на собственном опыте показывал, как надо бить врага.

Особое внимание он обращал на дисциплину боя, организованность летчиков, их умение понимать и. точно выполнять замысел командира.

Ранней весной 1944 года гвардии капитану Н. Д. Гулаеву разрешили поехать в отпуск к семье в станицу Аксайскую Ростовской области, где жили оставшиеся в живых его мать и сестра (отца повесили гитлеровские палачи). Походил фронтовик по разоренной родной станице, послушал рассказы земляков о пережитых ими во время оккупации страданиях, об издевательствах, которым они подвергались, и сердце его сжалось от боли и гнева. Он должен отомстить за поруганную родную землю.

Побывал Николай и в Ростове. Когда-то цветущий и веселый, город лежал перед ним израненный, полусожженный. На заводе, в цехе, где он работал до поступления в авиационную школу, его встретили с искренней теплотой.

Гвардии капитана взволновали душевные беседы с рабочими, их оптимизм и вера в близкую победу.

— Скорее там расправляйтесь с фашистами! — напутствовали они.

Недолго пробыл Гулаев в отпуске. Его тянуло обратно в родной полк. Как смог, утешил мать, устроил учиться сестру и отбыл в свою часть. А. вскоре вся страна из сообщения Совинформбюро узнала о новом выдающемся подвиге Героя Советского Союза гвардии капитана Николая Гулаева и его боевых друзей.

Войска 2-го Украинского фронта форсировали реку Прут и создали на ее западном берегу плацдарм. Шестерка истребителей [335] под командованием Гулаева вылетела на прикрытие наших наземных войск. Вскоре советские летчики обнаружили большую группу вражеских самолетов. Они шли тремя девятками в боевом порядке «клин». Их сопровождали восемь истребителей. Командир корпуса по радио приказал: «Перехватить противника и ни в коем случае не допустить до нашей линии обороны».

Шесть против тридцати пяти! Раздумывать некогда, надо атаковать.

Но как? Какой избрать тактический прием?

Оценив обстановку, командир группы принимает дерзкое решение: самому в составе двух пар атаковать бомбардировщиков, а паре Никифорова связать боем истребителей прикрытия, тем самым облегчить выполнение основной задачи — уничтожение бомбардировщиков.

Да, это был риск, но риск трезвый, основанный на точном расчете и уверенности командира эскадрильи в мастерстве подчиненных, в их мужестве.

Задача, поставленная ведущему пары Никифорову, была особенно сложной. От того, как она будет выполнена, зависел успех задуманного боя. Но мастерство Никифорова Гулаев знал и надеялся на него. И не напрасно. Отлично действовала пара. Она смело атаковала истребителей противника и связала их боем. Им было не до прикрытия бомбардировщиков.

Гулаев со своими ведомыми стремительно врезался в боевой порядок бомбардировщиков и один за другим поджег три самолета противника.

Выходя из атаки, командир увидел, как противник в панике бросает бомбы куда попало и поворачивает обратно. Воспользовавшись замешательством противника, четверка сделала повторный заход по уходящим самолетам.

В этой схватке за считанные минуты было уничтожено 11 вражеских машин, из них 5 — лично Гулаевым. Основная задача — не дать противнику сбросить бомбы на наши войска — была успешно выполнена.

В одном из боев Гулаев был тяжело ранен в правую руку: новый напарник не сумел вовремя прикрыть своего командира от огня противника.

— Я ранен. Иду на посадку, — передал Гулаев.

Друзья забеспокоились: ведь самолет Гулаева был над территорией противника! А от него больше не слышно ни слова. Между тем Гулаев, истекая кровью, изнемогая от боли, напряг последние силы и вел истребитель на свой аэродром. Приземлился, вышел из самолета и потерял сознание. Очнулся он только в госпитале после операции.

Но и в этом, так неудачно закончившемся для него бою он сбил два самолета врага. На фюзеляже его машины механик нарисовал еще две звезды! Теперь на его счету стало 52 сбитых самолета противника.

В госпитале Гулаев узнал, что его наградили второй медалью «Золотая Звезда».

С особым нетерпением ждал он вестей из родного края — от матери, от земляков. И письма пришли! Рабочие завода сообщали, что по случаю его награждения они провели общее собрание. Успехи на фронтах Отечественной войны, писали они ему, воодушевляют их на самоотверженный труд, на усиление помощи фронту для окончательного разгрома врага.

Выйдя из госпиталя, гвардии капитан Гулаев вновь занял свое место в строю. К концу войны он увеличил боевой счет до 57 сбитых вражеских машин.

Так воевал отважный летчик, верный сын Родины коммунист Николай Гулаев.