В последние годы в Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ) российские историки выявили большое число новых документов по истории Японии, включая переводы на русский язык японской дипломатической корреспонденции{1}. Работая с документами фонда Департамента полиции ГА РФ, автор этих строк обнаружил огромное количество шифрованных японских телеграмм, а также донесения «охранке», касающиеся Японии. В архиве отложились телеграммы, которыми в годы войны обменивалось дипломатическое представительство Японии во Франции с японским МИДом. Часть этих телеграмм русская контрразведка получала на парижском телеграфе, другая их часть, судя по документам японского Дипломатического архива, добывалась российскими агентами в Шанхае.

Это направление деятельности российской разведки получило бурное развитие с вводом в действие международной телеграфной связи. Благодаря телеграфу стало возможным передавать и получать информацию несравнимо быстрее почты. С его помощью стали передаваться и сообщения государственной важности. Однако это весьма эффективное средство сообщения имело существенный изъян — телеграфная корреспонденция, посланная по кабельной сети, могла быть без особого труда перехвачена на телеграфных и ретрансляционных станциях. Оставалось только поработать над расшифровкой текстов.

Что же представляла собой кабельная телеграфная связь в годы русско-японской войны? Каким образом Россия добывала японскую корреспонденцию и наоборот? Исследования, посвященные истории международной телеграфной связи в начале века, единичны, и интересующие нас вопросы не рассматривались в литературе вообще. В настоящей статье предпринята попытка проследить пути следования телеграфной корреспонденции между Европой и Японией в начале XX в. и выявить пункты ее утечки. Коснемся мы и методов, которыми пользовались русская и японская разведки для перехвата информации.

Изобретенный в 1830-х гг. американцем Сэмюэлем Морзе электрический телеграф получил широкое распространение в Европе и Америке. Гуттаперчевая оболочка электропровода, появившаяся в 1840-е гг., дала возможность прокладывать кабель по дну моря. С тех пор кабельная телеграфная сеть распространилась по всему миру, и телеграф стал важнейшим средством сообщения, с помощью которого Великобритания и другие великие державы управляли колониями и осуществляли торговые

Первая телеграфная линия между Европой и Японией была построена в 1872 г. датской Великой северной компанией. Подводный кабель через Балтийское море связал Копенгаген с Либавой (Лиепаей) в Латвии. Далее надземный провод соединил Москву, Омск, Иркутск и Владивосток, а затем вновь по дну моря доведен до Нагасаки. В 1873 г. телеграфная линия из Нагасаки была проложена через Шанхай до Гонконга{3}.

Пока датчане осваивали северный путь, английские компании, включая Восточную телеграфную, занялись установкой телеграфной сети в южных регионах. В 1850-е гг. была закончена прокладка подводных линий между Лондоном и Парижем и Марселем и Мальтой, а также надземного кабеля по территории Франции. К концу 1860-х гг. вступила в строй линия, связавшая Мальту, Александрию, Бомбей и Аден. Кроме того, английские компании проложили надземный телеграфный кабель между Карачи, Бомбеем и Мадрасом.

Подводные линии связи прокладывались все дальше на Восток. В 1871 г. английская Австралийско-Китайская телеграфная компания протянула подводный кабель из Мадраса в Гонконг через Пинанг, Сингапур и Сайгон, где он был соединен с линией Северной компании. Одновременно Восточная телеграфная компания проложила подводный кабель из Мальты до югозападной оконечности Великобритании, через Гибралтар и Лиссабон{4}, а затем начала развивать телеграфную сеть в Азии и на Дальнем Востоке{5}.

Технически телеграфная связь в XIX в. была еще очень несовершенна. Передавать телеграммы на большие расстояния можно было лишь посредством многих ретрансляционных пунктов, затрачивая массу времени и труда.

Развитие телеграфа потребовало решения и ряда правовых вопросов. Местное законодательство могло регулировать его работу лишь в том случае, когда телеграфная сеть действовала в пределах государственных границ. Во второй половине XIX в. телеграф распространился по всему миру, и возникла необходимость в международных соглашениях. Ряд документов такого рода между европейскими государствами был подписан уже в начале 1850-х гг. В 1865 г. представители 20 европейских стран, кроме Великобритании, собрались в Париже. Результатом этой конференции явилось подписание нескольких соглашений, регулировавших порядок эксплуатации телеграфной сети. В 1875 г. на конференции в Петербурге был образован Международный телеграфный союз. Одним из основополагающих принципов Союза явилось обеспечение тайны передаваемой по телеграфу корреспонденции. Вместе с тем страны — участницы Союза оставили за собой право выявлять и задерживать депеши, содержание которых могло нанести вред государственной безопасности, общественному порядку и нравственности или вообще являлось противозаконным{6}.

Решения парижской, а затем и петербургской конференций оказали заметное влияние на развитие телеграфной связи во всем мире. Япония вошла в число членов Телеграфного союза в 1879 г.{7}. Договоры, подписанные в Париже и Петербурге, продолжали действовать и в начале XX в., в годы русско-японской войны.

Телеграфная связь между Европой и Японией вступила в действие в начале 1870-х гг. Однако вплоть до 1873 г., когда был проложен кабель между Нагасаки и Токио, телеграммы, приходившие в Нагасаки, доставлялись в столицу специальными курьерами, причем эта перевозка занимала более недели.

Великая северная компания стремилась к сохранению своего монопольного положения в Японии. В 1882 г. ей удалось добиться от японского правительства согласия на установление ее монопольного права на постройку нового канала связи с Китаем сроком на 30 лет{8}. Эта монополия, однако, явилась серьезным препятствием для Японии в ее планах экспансии в Корею. В 1884 г. была начата прокладка подводного кабеля из префектуры Сага через острова Ики и Цусима в корейский город Пусан. Несмотря на то, что эта линия не являлась международной, плата за пользование ею намного превышала обычную; в дальнейшем пропускная способность этой линии была искусственно ограничена владельцем. Чтобы устранить все эти неудобства, в 1891 г. японское правительство выкупило у Северной компании право на эксплуатацию части этой линии (до Цусимских островов), однако участок до Пусана из-за противодействия России оставался в собственности компании вплоть до окончания русско-японской войны{9}.

В результате японо-китайской войны 1894–1895 гг. у Китая был отторгнут остров Формоза, куда в 1897 г. был протянут подводный телеграфный кабель из префектуры Кагосима. К этому времени Формоза уже была связана с материком кабелем, проложенным из Фучжоу в 1887 г. Японские военные восстановили эту линию связи, а в 1898 г. в результате переговоров с Китаем Япония получила возможность эксплуатировать ее по своему усмотрению. Поскольку в Фучжоу уже существовала ретрансляционная станция, обслуживавшая линию Гонконг — Шанхай, можно было посылать корреспонденцию в Китай, не прибегая к услугам Великой северной компании{10}.

1870-е годы прошли под знаком соперничества Великой северной и Восточной компаний на Дальнем Востоке. Однако опасения, что Япония покусится на их монопольное положение в регионе, толкало их навстречу друг другу, и в 1883 г. они заключили договор, определявший основные принципы их деятельности в Китае и Японии. Компании стали совладельцами телеграфных станций в Шанхае и Гонконге (каждая к тому времени уже имела собственный кабель между этими двумя пунктами){11} и начали совместно эксплуатировать специальное оборудование (например, принадлежавшее Северной компании судно для ремонта подводных телеграфных линий). В 1899 г. компании заключили с японским правительством договор, согласно которому за Великой северной закреплялась монополия на телеграфную связь Японии с Китаем. В результате Япония была несколько ограничена в возможностях получения телеграфной корреспонденции из Европы и Китая, хотя она и имела право на использование подводного кабеля между Китаем и Формозой.

Телеграфное оборудование быстро совершенствовалось. В 1874 г. Томасом Эдисоном был изобретен телеграфный аппарат, позволявший передавать корреспонденцию в обоих направлениях одновременно. В итоге внедрения этого изобретения пропускная способность телеграфных линий резко возросла. Качество корреспонденции заметно улучшил созданный в конце 1850-х гг. передатчик, в котором использовалась перфорационная лента (до этого телеграммы передавались с помощью телеграфного ключа вручную). Наконец, в 1899 г. появился автоматический перфоратор, что резко сократило время прохождения корреспонденции и затраты на эксплуатацию телеграфа{12}. Благодаря всем этим усовершенствованиям к началу XX в. телеграмма из Европы могла быть получена в Японии уже через 8–12 часов{13}, а по кабелю Великой северной компании, где было меньше ретрансляционных пунктов, и того быстрее.

Начавшаяся русско-японская война породила новые проблемы в этой области, поскольку обе воюющие стороны были вынуждены пользоваться одной и той же транссибирской линией связи, и Россия опасалась, как бы корреспонденция, шедшая из центра во Владивосток и другие дальневосточные военные базы, не просочилась в Японию. Та, в свою очередь, тоже остерегалась пользоваться этой линией из соображений секретности, так как ее депеши могли быть перехвачены и расшифрованы на ретрансляционных пунктах, находившихся на русской территории. В итоге с началом войны линия Владивосток — Нагасаки перестала функционировать{14}. По тем же соображениям, вероятно, японцы не использовали линию, проложенную из Берлина в Индию через Тегеран, поскольку часть ее проходила по территории России. Несмотря на то, что японские военные предпочитали пользоваться кабелем Восточной компании, шедшим через Кагосиму, Окинаву и Формозу{15}, принадлежавшая Великой северной компании линия Нагасаки — Шанхай также продолжала эксплуатироваться, ибо только она напрямую связывала Японию с Китаем. Обычно телеграммы японских военных агентов в Европе приходили в Японию по линии Мальта — Аден — Сингапур — Формоза{16}. Япония стремилась в основном пользоваться телеграфными линиями английских компаний, так как находилась с Англией в союзнических отношениях.

Начало военных действий в Манчжурии, с одной стороны, и недоверие военных к Великой северной компании — с другой, поставили японское правительство перед необходимостью поиска дополнительных линий связи с Китаем. В качестве одной из них было решено использовать телеграфную сеть Кореи, к тому времени уже связанной с Японией подводным кабелем. Сразу после объявления войны корейские телеграфные станции были поставлены под японский контроль и начато сооружение надземной линии из Сеула в Ляоян{17}. Кроме того, уже в мае 1904 г. была закончена прокладка подводного кабеля между Сасебо (префектура Нагасаки) и Даляном{18}. Таким образом, штаб маньчжурской армии, со второй половины 1904 г. находившийся в Ляояне, мог получать депеши из Европы и Америки через Токио.

К началу русско-японской войны США и Япония еще не имели прямой телеграфной связи и обменивались корреспонденцией через Европу. К работам по прокладке кабеля по дну Тихого океана США приступили после перехода под их юрисдикцию Филиппин по итогам американоиспанской войны 1898–1900 гг. К 1903 г. было закончено строительство телеграфной сети, связавшей Сан-Франциско, Гавайи, Гуам и Манилу. Поскольку к этому времени Восточная телеграфная компания уже проложила кабель между Манилой и Гонконгом, у США и Японии появилась возможность обмениваться депешами по тихоокеанскому каналу{19}. Так, телеграмма премьер-министра Т. Кацура из Токио, адресованная главе японской делегации на портсмутских мирных переговорах Ю. Комура от 28 августа 1905 г., в которой шла речь о репарациях и уступке северной части Сахалина, достигла Портсмута менее чем за 6 часов{20}. Таким образом, прямой телеграфной связью через Тихий океан японское правительство пользовалось уже летом 1905 г. Открытие регулярного телеграфного сообщения по этой линии состоялось несколько позже.

В начале русско-японской войны телеграммы из Европы приходили в Японию нечасто, однако их количество быстро возрастало. В целом только через Формозу и лишь по ведомству военного министерства в годы войны было получено более тысячи депеш{21}. Эта цифра станет еще более внушительной, если учесть и дипломатическую переписку. Очевидно, что в годы войны телеграф стал одним из важнейших средств сообщения. Японские ведомства пытались сократить неуклонно возраставшие траты на телеграф. Так, МИД из соображений экономии свои циркуляры направлял только в Лондон, откуда они затем рассылались во все остальные миссии Японии в европейских странах{22}. Аналогичную роль в военном ведомстве играл японский военный агент в Германии{23}. Несмотря на все эти ухищрения, затраты на телеграф становились все более заметной статьей расходов японской казны. В годы войны только военное министерство истратило почти 10 тыс. иен (около 70 млн. иен по современному курсу) на отправку телеграмм своим представителям в Европе{24}. Аналогичные траты внешнеполитического ведомства Японии в десятки раз превышали эту сумму. Мириться со столь существенными расходами заставляла необходимость в оперативной информации из-за границы.

В Японии понимали важность обеспечения бесперебойной работы телеграфной сети и сохранения конфиденциальности переписки. В правительстве рассматривались предложения по охране подводных телеграфных линий в Индийском океане и Тайваньском проливе{25}. И хотя на практике такие меры оказались трудноосуществимыми, сам факт их обсуждения показывает, какое огромное значение придавалось в Японии сохранению телеграфной связи.

* * *

Несмотря на принятые японской стороной меры предосторожности, российской контрразведке, как указывалось выше, удалось наладить перехват и расшифровку телеграфной переписки японских дипломатов. Чтобы понять технику этого перехвата, необходимо хотя бы кратко пояснить порядок передачи телеграфных депеш из Европы в Японию. Полученный для передачи текст служащий телеграфа с помощью азбуки Морзе переводил на перфоленту, которую затем закладывал в передатчик. На каждом из имевшихся на линии ретрансляционных пунктов перфолента снималась с приемника и вновь закладывалась в передатчик, чтобы следовать дальше. Таким образом, перехватить депешу можно было на всех этапах ее передачи: на телеграфе, ретрансляционном пункте или на любом участке кабеля.

По нашим подсчетам, в делах Департамента полиции ГА РФ содержится не менее 350 японских телеграмм за 1904–1905 гг. 70% из них — переписка японского посольства во Франции с Токио, остальные представляют собой корреспонденцию японских миссий в других западноевропейских странах. Кроме того, здесь широко представлена телеграфная переписка военных и морских атташе Японии в Западной Европе с Генеральным и Морским штабами. Самым ранним из документов этой своеобразной коллекции является телеграмма бывшего посла в России Курино из Берлина на имя посла во Франции Мотоно от 22 апреля 1904 г.{26}; самым поздним — документ, помеченный 12 марта 1905 г. Это телеграмма японского министра иностранных дел Конура из Токио послу Мотоно в Париж{27}. Таким образом, можно утверждать, что в руках российского правительства оказалась большая часть переписки, ведшейся примерно в течение года японской миссией в Париже с министерством иностранных дел. Добывались эти документы разными путями.

Чиновник Департамента полиции И. Ф. Манасевич-Мануйлов, работавший в Европе, утверждал, что перехватом японских телеграмм в Париже по его просьбе занималась французская полиция. Однако в архиве парижской полиции нам не удалось обнаружить документальных подтверждений этому. Скорее всего, телеграммы японских дипломатов перехватывались непосредственно на телеграфе, причем французские полицейские (или, возможно, агенты Мануйлова) действовали на основании неофициальной договоренности с русской контрразведкой. Иначе обстояло дело с материалами японской миссии в Гааге, также весьма широко представленными в делах Департамента полиции. Агент Мануйлова работал непосредственно в стенах посольства и доставлял своему шефу черновики подлинных документов{28}. Этот же агент передал Мануйлову и ключ к расшифровке корреспонденции{29}. Наконец, часть расшифрованных японских телеграмм попадала в руки Мануйлова из французского МИДа{30}, который также занимался дешифровкой японской корреспонденции. Облегчало задачу Мануйлова и то обстоятельство, что японское дипломатическое ведомство свою секретную переписку вело не на японском, а на английском языке, используя кодовые книги, полученные в Великобритании.

Перехват японской телеграфной корреспонденции в годы русско-японской войны осуществлялся Россией не только в Западной Европе, но и на Дальнем Востоке. Уже в начале января 1904 г. служащий одной из японских фирм обнаружил утечку шифрованной корреспонденции, шедшей по кабелю Великой северной компании через Шанхай{31}, Проведенным по распоряжению министра Комура расследованием были выяснены тесные контакты российского военного агента в Шанхае с чиновниками телеграфной конторы Северной компании. Чуть было не разразившийся по этому поводу скандал, в результате которого компания могла лишиться своей монополии в Китае, тогда удалось предотвратить{32}. К вопросу о связях Великой северной компании с российской контрразведкой японское правительство вернулось через год — весной 1905 г. В компанию был внедрен осведомитель, который в июне 1905 г. сообщил в японский МИД некоторые небезынтересные подробности. Оказалось, что российский атташе регулярно получал в телеграфной конторе подлинники японских телеграмм, некоторые из них тут же переводились на русский язык и отправлялись в Россию. В экстренных же случаях, например, в дни Цусимского сражения, российские офицеры находились на телеграфе безотлучно{33}. Сведений о реакции официального Токио на эту информацию источники, к сожалению, не содержат. Остается гадать и о том, удавалось ли российскому военному атташе дешифровать закодированные японские депеши, и если да, то зачем в таком случае понадобились вышеописанные операции в Европе, сопряженные с большим риском. Как бы там ни было, в дальнейшем контакты русской контрразведки с Великой северной компанией, вероятно, прекратились.

Естественно, что перехват японской корреспонденции являлся грубым нарушением международных соглашений по вопросам телеграфной связи, подписанных в Париже в 1865 и в Петербурге в 1875 гг. Точно так же противоречила общепризнанным правовым нормам и деятельность Японии по изъятию российской корреспонденции, хотя по своим масштабам эта деятельность и уступала работе противной стороны. Отложившиеся в японском дипломатическом архиве документы показывают, что начиная с мая 1904 г. японский консул в Шанхае с помощью специальной агентуры добывал депеши российского Генерального штаба своему агенту в Китае{34}.

Таким образом, в годы русско-японской войны, используя несовершенства телеграфной связи и при явном нарушении действовавших международных договоренностей, обе конфликтующие стороны стремились контролировать телеграфную корреспонденцию друг друга, делая основной упор на переписку военно-политического характера. Предпринятые в начале войны попытки Японии усложнить свой дипломатический шифр{35} оказались явно недостаточными. России удалось не только заручиться содействием телеграфных компаний и установить контроль за секретной перепиской противника в Европе и на Дальнем Востоке, но благодаря недостаткам шифровального дела в Японии и небрежности японских дипломатов в хранении секретных документов — и частично дешифровывать эту корреспонденцию. Таким образом, первенство в этом «деликатном» деле безусловно принадлежало России, в силу чего она была информирована о планах Японии лучше, чем противная сторона. Особую значимость это превосходство имело во время мирных переговоров. Настойчиво предлагая провести их в Париже{36}, Россия, вероятно, учитывала свой недавний опыт перехвата японских телеграмм во Франции. Не вина Петербурга, что мирный договор был подписан в США.