Превентивная война возможна
Возможность и необходимость вступления социалистического государства в войну с другими странами Ленин теоретически обосновал за два года до Октябрьской революции — в августе 1915 г. в статье «О лозунге Соединенных штатов Европы». Сталин в конце 1925 г., указав на отсутствие реальных возможностей победы социализма в крупнейших странах Европы, выдвинул идею разжигания противоречий между ними. Причем в случае возникновения войны между крупнейшими капиталистическими государствами Советский Союз должен был быть готовым «бросить решающую гирю на чашу весов».
Нельзя не отметить, что советская военная теория в принципе не исключала возможность ведения превентивной войны. Один из крупнейших советских военных теоретиков Борис Шапошников в конце 20–х гг. писал: «С точки зрения военной превентивная война имеет безусловные выгоды внезапности и расчета сил. Это не подлежит сомнению...Поскольку такая (революционная. — В.Д.) война противопоставляется завоевательной войне буржуазных классов, то в этом смысле она может считаться оборонительной, но никак не по принципу, кто первый напал».
Это не есть просто абстракция мыслителя. Ведь Шапошников трижды возглавлял «мозг армии» — Генеральный штаб (Штаб РККА), в том числе дважды в предвоенный период — в 1929–1931 и в 1937–1940 гг. Так что он имел вполне реальные возможности для реализации на практике своих военно-стратегических концепций.
Подготовка упреждающего удара
Характерной особенностью советской военной стратегии того периода являлся ее активный наступательный характер. Считая, что в войне могут применяться и наступление, и оборона, советская военная теория отдавала исключительное предпочтение первому. В Полевом уставе РККА (1939 г.) подчеркивалось: «Если враг навяжет нам войну, Рабоче-Крестьянская Красная Армия будет самой наступающей из всех когда-либо наступающих армий... Войну мы будем вести наступательно, перенося ее на территорию противника».
И вот что любопытно. Из документов о сущности военно-стратегического планирования и непосредственной подготовке нанесения упреждающего удара по Германии пока что рассекречен лишь один (несмотря на то, что прошло уже 60 лет!). Это — «Соображения по плану стратегического развертывания вооруженных сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками». Их подготовка завершена где-то между 7 и 15 мая 1941 г.
Военно-стратегическое кредо в «Соображениях» сформулировано достаточно лаконично: «Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию мобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность упредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это и разгромить немецкую армию, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить (подчеркнуто в тексте. — В.Д.) противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск».
Правомерен вопрос: не осталось ли написанное благим намерением? С полным основанием можно утверждать — нет, не осталось. Намеченные мероприятия Генштаб начал активно проводить в жизнь. Делалось это, разумеется, в рамках подготовки к отпору возможной агрессии со стороны Германии.
Рассмотрим в этой связи некоторые фрагменты из «Соображений»: «Для того чтобы обеспечить выполнение изложенного выше замысла, необходимо заблаговременно провести следующие мероприятия, без которых невозможно нанесение внезапного удара по противнику как с воздуха, так и на земле:
1. Произвести скрытое отмобилизование войск под видом учебных сборов запаса. (С конца мая 1941 г. начался призыв 793 тыс. человек для «прохождения Больших учебных сборов» (БУС). — В.Д.).
2. Под видом выхода в лагеря произвести скрытое сосредоточение войск ближе к западной границе, в первую очередь сосредоточить армии резерва Главного командования. (В мае развернулась крупная перегруппировка войск на запад. К рубежу Днепра и Западной Двины с середины мая началось выдвижение четырех армий и стрелкового корпуса. В приграничных округах соединения подтягивались на расстояние 20–80 км от госграницы. Сосредоточение предписывалось завершить в период с 1 июня по 10 июля 1941 г. — В.Д.).
3. Скрыто сосредоточить авиацию на полевые аэродромы из отдаленных округов и теперь же начать развертывать авиационный тыл. (В середине июня из Забайкалья и с Дальнего Востока началось перебазирование в Европейскую часть страны нескольких авиационных дивизий. — В.Д.).
4. Постепенно под видом учебных сборов и тыловых учений развертывать тыл и госпитальную базу». (С середины мая проводились крупномасштабные мероприятия по тыловому обеспечению наступательных действий, сосредоточению резервов техники, вооружения, боеприпасов, продовольствия, фуража, горюче-смазочных материалов, созданию госпитальной базы. — В.Д.).
Западные приграничные округа 27 мая получили указание о строительстве в срочном порядке фронтовых полевых командных пунктов вблизи границы, а 19 июня о выводе на них фронтовых управлений Прибалтийского, Западного и Киевского особых военных округов (управление Одесского военного округа это сделало несколько раньше). 14–15 июня этим военным округам было дано указание выдвинуть дивизии к госрубежам, а 19 июня — провести маскировку аэродромов, воинских частей, парков, складов, баз и сосредоточить самолеты на аэродромах.
Факты неопровержимо свидетельствуют, что произошел переход от прежней военно-стратегической концептуальной установки — «На всякое нападение врага ответить сокрушительным ударом всей мощи Вооруженных сил», к новой — «Ни в коем случае не давать инициативы германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию». В преддверии войны эта новая установка в оперативном планировании получила выражение в подготовке упреждающего удара по вермахту.
Есть все основания полагать, что развернувшаяся подготовка к нанесению упреждающего удара оказала негативное влияние на способность армии дать отпор фашистской агрессии.
Странное неведение
Представители военно-политического руководства СССР в своих воспоминаниях, как правило, ссылаются на свою недостаточную осведомленность о возможных сроках начала агрессии гитлеровской Германии против СССР. Однако документы свидетельствуют о совершенно другом. В частности, спустя 18 дней после подписания Гитлером директивы # 21 с содержанием плана «Барбаросса» уже знакомился Сталин. И, конечно же, о нем не могли не знать начальник Генштаба и нарком обороны. Напомню, что сведения о плане «Барбаросса» советскому руководству сообщил офицер генерального штаба люфтваффе обер-лейтенант Шульце-Бойзен («Старшина»). По самым осторожным подсчетам, более сотни документов о подготовке Германии к нападению на СССР было представлено советскому руководству органами внешней разведки, пограничных войск, военной контрразведки, госбезопасности, НКВД, войсковой разведки.
Надо подчеркнуть и то, что непосредственно подчиненное Жукову Разведывательное управление ГШ, возглавляемое генералом Филиппом Голиковым, регулярно 1–2 раза в месяц представляло руководству Наркомата обороны и, разумеется, Генштаба, обобщающую информацию. Спецсообщение о распределении вооруженных сил Германии по театрам и фронтам военных действий по состоянию на 1 июня 1941 г. спустя три недели — 23 июня — издали отдельной брошюрой. В ней указывались основные направления сосредоточения германских войск: Восточная Пруссия, Варшавское, Люблинско-Краковское и другие. В качестве приложения имеется вкладка «Группировка германской армии в Восточной Пруссии и бывшей Польше по состоянию на 1 июня 1941 г.», где показана дислокация соединений и частей вермахта в пограничной полосе с СССР.
Жуков утверждает, что ему и наркому обороны о нападении немцев 22 июня стало известно из сообщений командования КОВО по данным, полученным от немецких перебежчиков. Возможно, что начальник Генштаба и получал такую информацию. Однако, как свидетельствуют документы, сведения о конкретных сроках нападения немцев советскому руководству сообщали наши агенты. Наряду с широко известным Зорге наиболее достоверные данные поступали от сотрудника германского посольства в Москве Герхарда Кегеля:
21 июня 1941 г. (вечером). «В германском посольстве в Москве считают, что наступающей ночью будет решение, это решение — война». Кстати, эта информация находится в одном из архивов Генштаба, и о ней, конечно же, не мог не знать Жуков.
Вернемся, однако, к сообщению Герхарда Кегеля. Сталин отреагировал на него мгновенно. Несмотря на то, что в этот день уже было проведено заседание Политбюро, он вечером вновь собирает его членов, вызывает и высших военачальников. Тогда и была подготовлена директива о приведении войск западных военных округов в боевую готовность и организации боевых действий по отпору агрессии.
Таким образом, и в вопросах осведомленности относительно сроков гитлеровского нападения, состава и расположения его группировок, направления основных ударов, вооружения и технического оснащения, материального обеспечения германской армии советскому политическому и военному руководству не следовало ссылаться на недостаточную осведомленность. Значит, и в этом плане концепция официальной историографии нуждается в серьезной коррекции.
Конечно, когда принимались решения по облику ВС, ее численности, определению задач, проводились какие-то исследования. Но мне кажется, было бы полезно Совету безопасности во главе с президентом РФ собрать ветеранов Войск ПВО и ВВС, командиров объединений, соединений, полков, послушать их.