Воздушный баланс
Тот факт, что люфтваффе (ВВС Германии) в начале Второй мировой войны были самыми мощными и технически наиболее развитыми среди ВВС зарубежных стран, общеизвестен. Немцы располагали весьма совершенными по тому времени машинами (бомбардировщики «Юнкерс-87», «Юнкерс-88», «Хенкель-111» и «Дорнье-17», истребители «Мессершмитт-109» и «Мессершмитт-110», разведчики «Фокке-Вульф-189», военно-транспортные «Юнкерсы-52» и др.). Недостатком (впрочем, не слишком значимым в условиях войны в Европе) было лишь отсутствие полноценных стратегических бомбардировщиков.
На 22 июня 1941 г. у люфтваффе имелось 4628 боевых самолетов, из которых 3067 были нацелены на нашу страну. Что касается сателлитов Гитлера, то они выделили всего чуть больше тысячи машин. Однако ВВС союзников Германии по всем статьям уступали советской авиации.
Ну а сколько самолетов насчитывалось в советских Военно-воздушных силах? В отечественной военно-исторической и учебной литературе долгие годы писали, что их было «много», но в основном устаревших. Дескать, несовершенство основной массы советских боевых машин — одна из причин поражений Красной Армии в сражениях лета и осени 1941 г.
Ныне сообщается, что советские западные приграничные округа располагали 6592 боевыми самолетами. Плюс еще 1346 машин в не подчинявшихся им девяти дивизиях дальнебомбардировочной авиации, дислоцировавшихся на их территории, и 1423 боевых самолета Балтийского, Черноморского и Северного флотов, Пинской и Дунайской флотилий. Итого — 9361 (из них, правда, более 900, как пишут некоторые историки, «стояли в ожидании ремонта»).
Не так уж и мало было среди них и новых машин. На западе СССР базировались 464 дальних бомбардировщика ДБ-3Ф и 113 — Ер-2 (ДБ-240), 68 пикирующих бомбардировщиков Пе-2, как минимум 22 фронтовых бомбардировщика Ар-2 и 75 ближних бомбардировщиков Су-2, 97 легких бомбардировщиков-разведчиков Як-2 и Як-4, 7 уникальных тяжелых бомбардировщиков ТБ-7, 45 штурмовиков Ил-2, 886 истребителей МиГ-3, 11 — МиГ-1 и 83 Як-1.
Таким образом, получается, что 1285 современным бомбардировщикам люфтваффе (Ю-87, Ю-88, Хе-111, До-17, До-215 и До-217) в западных военных округах СССР противостоял по меньшей мере 891 столь же современный бомбардировщик и штурмовик, а 1129 немецким истребителям Ме-109 и Ме-110–980 новейших советских истребителей.
К сожалению, в результате внезапного удара только 22 июня 1941 г. люфтваффе уничтожили 1200 советских самолетов, большая часть которых сгорела, так и не успев подняться в воздух. Но там, где «сталинские соколы» успевали взлетать, немцам приходилось туго. Например, в первый же день войны летчики 9–й смешанной авиадивизии Западного ОВО сбили 85 вражеских машин, потеряв 74; 11–й смешанной авиадивизии того же округа — 35, потеряв 34.
Наши летчики умели воевать, и им было на чем воевать уже в 1941 г. Однако первый удар есть первый удар...
Конно-механизированная тяга
Попробуем разобраться еще с одним из мифов о нашей «неготовности» к войне — «кавалерийским».
Сказка сия основана на «историческом постулате» о кавалерийских перехлестах, будто бы мешавших механизации Красной Армии, из-за чего 22 июня 1941 г. она встретила якобы с недостатком автомобилей, тягачей и танков. Вот, дескать, у «умных немецких фашистов» кавалерии не было (хотя она на самом деле у них тоже была, в том числе в войсках СС), а у «глупых русских коммунистов» тачанок имелось чуть ли не больше, нежели боевых и транспортных машин.
Приверженцы этой «теории» иногда любят доказательства ради ссылаться на некоторые высказывания «первого красного офицера» Ворошилова. Действительно, в 1938 г., выступая по случаю 20–й годовщины создания РККА и РККФ, Климент Ефремович изрек: «Конница во всех армиях мира переживает кризис и во многих армиях почти что сошла на нет. Мы стоим на иной точке зрения. Мы убеждены, что наша доблестная конница еще не раз заставит о себе говорить, как о мощной и непобедимой красной кавалерии. Красная кавалерия по-прежнему является победоносной и сокрушающей вооруженной силой и может и будет решать большие задачи на всех боевых фронтах».
Уже от этих слов, кажется, веет конским мылом, забивающим запах моторных масел. И вроде бы и на самом деле веяло, причем не только от наркомовских речей, но и от 32 кавалерийских дивизий и двух отдельных кавбригад, имевшихся тогда в РККА. Однако доклад тот товарищ Ворошилов делал для широкой общественности, и, естественно, о тенденциях в судьбе красной конницы он публично распространяться не стал. А тенденции те были отнюдь не в пользу поборников шашки и тачанки, ведь к середине 1941 г. в наших Сухопутных войсках из 303 дивизий кавалерийскими были лишь 13 (остальные — 198 стрелковых, 61 танковая и 31 моторизованная).
Из всех кавдивизий четыре были горными (лошадь — идеальное транспортное средство в условиях горной местности и в наше время); в состав же «обычных» кавдивизий, помимо четырех кавалерийских полков, входил еще и танковый с 64 легкими быстроходными БТ.
Таким образом, тезис о «чрезмерном» увлечении кавалерией в предвоенные годы не выдерживает никакой критики: ее удельный вес в структуре Сухопутных войск неуклонно снижался и, в конечном итоге, был доведен до вполне оптимального уровня. Полностью же отказываться от кавалерии в то время вряд ли было целесообразно, учитывая ее по-прежнему высокую маневренность и не слишком развитую дорожную сеть нашей страны. Более того, в операциях Великой Отечественной конница делом подтвердила ворошиловские слова о способности «решать большие задачи» — уже к концу первого военного года пришлось сформировать более 80 легких кавдивизий, особенно эффективно действовавших вместе с танками в составе конно-механизированных групп.
Теперь о «низкой моторизации» РККА. К началу войны в Вооруженных силах СССР имелось 272 600 автомобилей, включая 151 100 полуторок ГАЗ-АА и ГАЗ-ММ и 104 200 более мощных грузовиков — трехтонок ЗиС-5 (были также грузовики других типов и 10 500 командирских легковых «эмок»). Непосредственно в Красной Армии (то есть без учета ВМФ, пограничных и внутренних войск НКВД) числился 174 651 автомобиль, причем из этого количества 70% (122 187) принадлежали западным приграничным округам.
Принимая во внимание только ГАЗ-АА (ГАЗ-ММ) и ЗиС-5, подсчитаем, сколько бойцов «за раз» могли принять на борт эти грузовики. Согласно нормам того времени, ГАЗ-АА (ГАЗ-ММ) перевозил 16 солдат, ЗиС-5 — до 25 (не считая двух человек в кабине). Получается, что только наличный парк данных военных грузовиков теоретически принимал на борт 5,5 млн. человек! Конечно, часть этих автомобилей (впрочем, не слишком большая) имела не предназначенные для перевозки личного состава спецкузовы и цистерны, но все равно: к началу войны общая численность Вооруженных Сил СССР составляла 5373 млн. человек. А ведь здесь не учтены находившиеся в войсках 1600 пятитонок ЯГ-6, трехосные грузовики повышенной проходимости ГАЗ-ААА, ЗиС-5 и ЯГ-10, а также гусеничные артиллерийские тягачи, имевшие грузовые кузова — 800 трехтонных «Ворошиловцев» (16 посадочных мест в кузове), 1798 двухтонных «Коминтернов» (12 мест), порядка 4500 полуторатонных «Сталинцев-2» и СТЗ-5 (восемь мест). Всего же, включая 1941–1942 гг., советская промышленность, кроме 1798 «Коминтернов», выпустила 970 «Ворошиловцев», 1275 «Сталинцев-2» и 9944 СТЗ-5.
Вот и получается военно-исторический «парадокс»: несмотря на наличие кавалерии и сохранение в артиллерии конной тяги (до половины всех орудий стрелковых дивизий), Красная Армия, по сути, была моторизована не хуже вермахта. Между прочим, по штатам военного времени советской стрелковой дивизии (14483 человека) полагалось иметь 16 танков, 13 бронемашин, 558 автомобилей и 3039 лошадей, а немецкой пехотной (16959 человек) — 3 бронемашины (танков в ней не было), 930 автомобилей и... 5375 лошадей. Зачем же столько лошадей? Прежде всего для тыловых обозов. Как видим, и немцы вовсе не отказывались от лошади.
И еще. Самый известный немецкий армейский грузовик периода войны — трехтонный «Опель-Блиц» — был выпущен в количестве всего 95 тыс. штук, т.е. «Блицев» за всю войну у немцев имелось меньше, чем у нас к ее началу ЗиС-5.
Соотношение бронетехники
По состоянию на 22 июня 1941 г. Гитлер располагал 5694 танками и САУ, у Сталина же в войсках имелось 23140 танков. Что касается непосредственно советско-германской границы, то тут только в 19 механизированных корпусах у нас было 10394 танка, против которых фашисты бросили всего 3582 машины (а если с союзниками — 3899). Причем, если у нас в западных округах имелось 516 тяжелых танков КВ-1 и КВ-2, 48 устаревших (по отношению к КВ, но отнюдь не к большинству вражеских машин) тяжелых многобашенных танков Т-35, 1070 средних «тридцать четверок» и около четырех сотен также «устаревших» средних трехбашенных Т-28, то у немцев тяжелых машин не было вообще, средних (по всем статьям уступавших нашим КВ и Т-34) имелось 1404, плюс еще 250 неважнецких штурмовых орудий, 1698 легких танков (против наших нескольких тысяч, причем БТ и Т-26 в пушечном варианте превосходили немецкие легкие танки) и 230 командирских танков без пушек.
Даже легкие танки БТ-5, БТ-7 и Т-26 (за исключением составлявших незначительную часть парка Т-26 ранних пулеметных машин) могли при умелом использовании успешно бороться с немецкими средними танками Т-III и Т-IV (так, максимальная бронепробиваемость подкалиберного снаряда 45–мм пушки образца 1938 г. танка БТ-7 на дистанции 500 м составляла до 80 мм, что гарантировало поражение немецких танков Т-IVD выпуска 1939 г. и Т-IIIG 1940 г. — наибольшая толщина их брони была всего 30 мм). А уж о превосходстве в 1941 г. над немецкими машинами советских Т-34 и КВ писалось и говорилось бессчетное число раз. Упомяну лишь бой 5 декабря 1941 г. у подмосковной деревни Нефедьево, когда один КВ, встретившийся с 18 Т-III и Т-IV, уничтожил 10, обратив остальные в бегство. В башне КВ потом насчитали 29 вмятин от вражеских снарядов, но он отделался легкими повреждениями.
Красная Армия готовилась и была готова к войне с фашистской Германией. Но готовилась она, вне сомнений, к войне не оборонительной, а наступательной. Кстати, в пользу этой версии говорит и тот факт, что с началом войны практически вся артиллерия большой и особой мощности западных округов была за ненадобностью эвакуирована в тыл, а задействовали ее лишь в конце 1942 г., когда РККА начала переламывать ситуацию в свою пользу. И, думается, нет ничего предосудительного в том, если бы нам удалось ударить по Гитлеру первыми — это была бы не агрессия (не называем же мы агрессией объявление Советским Союзом войны Японии в 1945 г.!), а превентивная война против зарвавшегося немецкого фашизма.
Говоря о готовности СССР к войне, необходимо также вспомнить, что даже когда немцы стояли под Москвой, на нас не осмелились напасть Япония и Турция, вынашивавшие такие планы. Причина тому одна: колоссальная материальная и людская мощь Красной Армии, выдержавшей внезапный удар вермахта и обеспечившей стране оборону по всем азимутам. Понятное дело, что Токио и Анкара принимали в расчет вовсе не тачанки, тоже имевшиеся в советских кавдивизиях в 1941 г. Но история, «воспользовавшаяся» стратегическим просчетом советского руководства, распорядилась иначе, хотя итог войны был все равно предопределен. Страны же, не готовые к вооруженному противоборству, его проигрывают.