Проблема коллаборационизма ввиду ее мрачной, угнетающей сущности и болезненной реакции общественности занимает особое место в исследовании истории Великой Отечественной войны. В трудах отечественных историков она стала обсуждаться в основном с началом перестройки. В сталинский период коллаборационизм трактовался необычайно широко. Приказы Ставки ВГК № 270 от 16 августа 1941 г. и наркома обороны № 0321 от 26 августа 1941 г. обязывали всех «сдавшихся в плен уничтожать всеми средствами», «семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишать государственного пособия и помощи», семьи командиров и политработников арестовывать «как семьи нарушивших присягу и продавших свою Родину дезертиров»1. К числу коллаборационистов относились военнопленные и гражданские лица, вступившие в ряды германской армии и полицейские формирования, а также советские граждане, работавшие на предприятиях и в учреждениях оккупационной администрации.
Гражданский коллаборационизм по большей части носил вынужденный характер, так как у советских людей, особенно в городах, не было другого способа добыть средства существования для семьи. Нет никаких оснований зачислять в изменники Родины всех военнопленных, так как большинство из них оказалось там не по собственной воле, а в силу независящих от них обстоятельств: ранение, окружение, потеря связи со своей частью и т.д. О патриотизме и верности присяге советских воинов убедительно свидетельствуют статистические данные. Из более чем 20 млн человек, прошедших через действующую армию за время войны, в различных «добровольческих» формированиях находилось около 200 тыс. человек, из них не более 100 тыс. непосредственно участвовало в боевых действиях против войск Красной Армии2.
Сотрудничество советских граждан с оккупантами развивалось в различных формах: военной, политической, хозяйственной, административной. Причины, толкнувшие их на этот шаг, имели сложный и неоднозначный характер, были порождены разными обстоятельствами бытового, психологического и мировоззренческого порядка. Бесспорно, что среди этих людей имелась значительная прослойкаантисоветски настроенных граждан, которые добросовестно и преданно служили оккупантам. Следует отметить, что наряду с раскулаченными, уголовниками, малодушными и репрессированными на службу к фашистам приходили и бывшие коммунисты, занимавшие до войны солидные должности. Так, бывший народный судья Калининского района Калининской области A.B. Сергеева, член ВКП(б) с 1927 г., перешла на службу в гестапо. В Старицком районе парторганизация льнозавода во главе с секретарем в полном составе работала на восстановленном немцами льнозаводе3.
В донесении политотдела 43-й армии от 30 апреля 1942 г. сообщалось: «На должность старшины Знаменского района Смоленской области был назначен предатель Чикачев К.Ф., бывший главный агроном райзо исполкома, член ВКП(б). Начальником мастерских стал бывший директор Подсосомской МТС Маник С.Л. (член ВКП(б)). Этот матерый предатель особо услужливо выполнял свои обязанности по ремонту немецких танков и машин. Бывший страховой инспектор райфо Знаменского райисполкома Кузнецов был назначен районным страхагентом, который за два месяца своей деятельности путем штрафов и других поборов с населения района собрал для немецких оккупантов 120 тыс. рублей»4. Определить количество добровольных пособников установления «нового порядка» практически невозможно.
Наиболее явным и открытым проявлением коллаборационизма являлась служба советских людей в германской армии и полицейских формированиях. Русские части в немецкой армии разделялись на четыре основные категории: «восточные, добровольческие» формирования, части Русской освободительной армии (РОА), строительные батальоны организации Тодта и так называемые хиви. Первые «восточные, добровольческие» подразделения гитлеровское командование начало создавать в июле-августе 1941 г. из антисоветски настроенных лиц Прибалтийских республик. С весны 1942 г., когда гитлеровцы остро почувствовали нехватку войск, особенно для охраны собственного тыла от налетов партизан, они приступили к вовлечению в добровольческие части и подразделения советских граждан других национальностей.
Формирование восточных войск на начальном этапе гитлеровцы пытались осуществлять на основе добровольного волеизъявления граждан. Когда же таковых оказалось крайне мало, были предприняты иные меры: истязания голодом и побоями, дезинформация, шантаж, провокации и т.д. Как свидетельствуют многочисленные источники, комплектование восточных формирований производилось примерно по такой схеме. В лагерь военнопленных прибывали вербовщики из представителей немецкого командования, белоэмигрантов, власовских эмиссаров и приступали к выявлению лиц, по различным причинам согласившимся вступить на службу в германскую армию. Из них создавалось ядро будущего подразделенияПо количеству добровольцев оно, как правило, значительно не дотягивало до установленной штатной численности. Недостающих новобранцев отбирали уже по принципу физической годности к несению строевой службы. Они оказывались перед ограниченным выбором: лицо принудительная служба в германской армии, либо голодная смерть. От безысходности многие соглашались надеть фашистский мундир, надеясь при удачном случае с оружием в руках перейти на сторону партизан или Красной Армии. У молодых парней и мужчин призывного возраста, загнанных в гражданские лагеря, также не было выхода: или служба в восточных войсках, или каторжные работы в Германии.
Таким способом, в частности, формировались летом 1942 г. три батальона на оккупированной территории Орловской области: 1-й батальон — в Орджоникидзеграде, 2-й — в районе г. Трубчевска, 3-й -в районе Плюсково (20 км севернее Трубчевска)5. Во главе батальонов, рот и взводов находились бывшие советские офицеры. При командирах батальонов состояли немецкие офицеры не ниже лейтенантов, в ротах, взводах и отделениях — немецкие унтер-офицеры и солдаты. Они выступали в качестве контролеров-надзирателей за правильным и своевременным выполнением приказов немецкого командования, и их указания были обязательны для каждого бывшего русского военнослужащего, какую бы должность он ни занимал.
Формирование восточных войск производилось по национальному признаку. Таким приемом гитлеровцы стремились внести межнациональную рознь между народами Советского Союза. По немецким данным, всего было создано более 180 таких формирований, в том числе русских — 75, из донских, кубанских и терских казаков -21, туркестанских и татарских (из Татарии и Крыма) — 42, грузинских — 11, из народов Северного Кавказа — 12, азербайджанских — 13, армянских — 8, а также части и соединения из литовцев, латышей и эстонцев6.
Формирование восточных войск осуществлялось в тыловых районах армий под руководством начальников тыловых районов армий и групп армий. В частности, в тылу группы армий «Центр» этими вопросами занимался генерал М. Шенкендорф, в тылу 2-й танковой армии — генерал Бернгард. К 2 декабря 1942 г. в тылу группы армий «Центр» было образовано 94 добровольческих формирования от отдельного взвода до полка. Численность и кадровый состав этих войск показаны в табл. 1.
| Наименование части, подразделения | Количество | Немецкие военнослужащие | Советские добровольцы | ||||
| офицеры | унтер-офицеры | рядовые | офицеры | сержанты | рядовые | ||
| 4-я армия | |||||||
| Восточный батальон | 4 | 9 | 50 | 58 | 5 | 81 | 824 |
| Восточная рота | 18 | 15 | 62 | 65 | 26 | 189 | 2181 |
| Казачья рота | 1 | 1 | 4 | 3 | 1 | 26 | 145 |
| Казачий эскадрон | 1 | 1 | 2 | 6 | 3 | 15 | 235 |
| Восточная батарея | 1 | 1 | 3 | 4 | 1 | 5 | 49 |
| Всего | 25 | 27 | 121 | 136 | 36 | 316 | 3434 |
| 2-я танковая армия | |||||||
| Восточный батальон | 9 | 32 | 216 | 200 | 39 | 236 | 3705 |
| Восточный строительный батальон | 1 | 1 | 8 | 37 | - | - | 560 |
| 624-й арт. дивизион | 1 | 4 | 19 | 15 | 16 | 37 | 299 |
| Восточная рота | 4 | 2 | 14 | 27 | 24 | 58 | 650 |
| Казачий эскадрон | 2 | 2 | 15 | 15 | - | - | 170 |
| Всего | 17 | 41 | 272 | 294 | 89 | 331 | 5384 |
| 3-я танковая армия | |||||||
| Восточный батальон | 1 | 1 | 6 | 4 | 7 | 35 | 212 |
| Казачий батальон | 4 | 3 | 28 | 26 | 94 | 240 | 1869 |
| Восточная рота | 3 | 1 | 6 | 12 | 2 | 26 | 346 |
| Всего | 8 | 5 | 40 | 42 | 103 | 301 | 2427 |
| 9-я армия | |||||||
| Восточный батальон | 3 | 4 | 33 | 56 | 6 | 58 | 436 |
| Восточная рота | 18 | 13 | 69 | 244 | 52 | 192 | 2353 |
| Добровольческая часть | 2 | 2 | 16 | 8 | 7 | 27 | 717 |
| Ягдткоманда | 1 | 1 | 12 | 6 | - | 9 | 81 |
| Школа унтер-офицерского состава | 1 | - | - | - | 3 | 11 | 40 |
| Восточная батарея | 1 | - | 1 | 8 | 14 | 17 | 196 |
| Добровольческий взвод | 3 | - | - | - | - | 43 | 446 |
| Всего | 29 | 20 | 131 | 322 | 82 | 357 | 4279 |
| При начальнике оперативного отдела группы армий «Центр» | |||||||
| Восточный запасный полк «Центр" | 1 | 3 | 16 | 25 | 77 | 108 | 877 |
| Восточный батальон | 5 | 9 | 43 | 80 | 62 | 679 | 3243 |
| Казачий батальон | 1 | 1 | 9 | 8 | 25 | 92 | 934 |
| Казачий эскадрон | 3 | 2 | 29 | 12 | 3 | 3 | 433 |
| Восточная рота | 2 | 1 | 5 | 2 | 6 | 3 | 431 |
| 700-й штаб восточных войск особого назначения | 1 | 4 | 4 | 32 | 396 | 446 | 2441 |
| Всего | 13 | 20 | 108 | 159 | 569 | 1331 | 8359 |
| Группа Шевалери | |||||||
| Казачий батальон | 1 | 4 | 10 | 8 | 26 | 106 | 895 |
| 678-я рота подвоза | 1 | 1 | 3 | 3 | - | - | 171 |
| Всего | 2 | 5 | 13 | 11 | 26 | 106 | 1066 |
| Итого по группе армий «Центр» | 94 | 118 | 685 | 964 | 905 | 2742 | 24949 |
В каждом восточном подразделении находились немецкие военнослужащие: офицеры, унтер-офицеры и солдаты. Количество их зависело от численности добровольческой части. Всего на 28 596 советских добровольцев, находившихся в восточных формированиях группы армий «Центр» на 2 декабря 1942 г., приходилось 1767 немецких военнослужащих, соотношение которых равнялось соответственно 16:1, что, на наш взгляд, свидетельствовало о высокой степени доверия немцев советским добровольцам.
Процесс формирования восточных частей и подразделений длился от нескольких месяцев до полугода. В ходе его роты и батальоны укомплектовывались вооружением, личным составом, который обмундировывался в немецкую форму, принимал присягу и проходил необходимую военную подготовку. Боеспособность добровольческих формирований была неоднородной. Во всяком случае для борьбы с партизанами и населением немецкое командование считало их вполне подготовленными. Так, в донесении начальника тылового района 2-й танковой армии генерал-лейтенанта Бернгарда от 19 декабря 1942 г. отмечалось: «617-й восточный батальон (618 русских, 44 немца. — В.П.) полностью боеготов. Моральное и физическое состояние личного состава можно оценить как вполне хорошее... Батальон годен для борьбы с партизанами в тыловом районе армии. 621-й восточный артиллерийский дивизион (352 русских, 38 немцев. — В.П.) полностью пригоден для немедленного ведения боевых действий на рубеже р. Десна. Для борьбы с партизанами в тыловом районе армии пригоден»7.
Окончательно укомплектованные и обученные восточные части и подразделения передавались для боевого использования в непосредственное подчинение различных командных инстанций. В начале 1943 г. в распоряжение командования группы армий «Центр» поступили: 700-й штаб восточных войск особого назначения, запасный полк «Центр» и 10 восточных батальонов. Командующему охранными войсками группы армий «Центр» был переподчинен 600-й казачий батальон. Командир 201-й охранной дивизии получил 201-й восточный кавалерийский эскадрон, 203-й охранной дивизии — две восточные роты, 221-й охранной дивизии — две восточные роты, 286-й охранной дивизии — 286-й восточный кавалерийский эскадрон8. Помимо комендантов тыловых районов армий для усиления руководства восточными войсками в борьбе с партизанами в некоторых армиях были созданы специальные штабы. Так, в донесении командования 2-й танковой армии от 24 ноября 1942 г. в генеральный штаб сухопутных войск содержалась просьба утвердить штаты уже действовавшего штаба восточных войск особого назначения. В качестве обоснования необходимости создания этой структуры отмечалось: «Коменданту тылового района армии подчинены 5 охранных и караульных батальонов, 6 восточных, один сводный кавалерийский отряд и большое количество сторожевых команд. Комендант тылового района армии не в состоянии в пределах обширных районов тыла армии наряду с выполнением многочисленных задач осуществлять непосредственное руководство таким большим количеством частей»9. Для улучшения управления восточными войсками при этом штабе создавался взвод связи, офицеры которого прикомандировывались на период боевых действий к добровольческим частям. На них возлагалась обязанность постоянно информировать командование штаба о состоянии дел в данной воинской части и обеспечении правильного понимания отданных приказов ввиду языковых и других различий, а также контроля за неуклонным претворением их в жизнь10.
15 декабря 1942 г. в составе генерального штаба сухопутных войск учреждается должность генерал-инспектора восточных войск, на которую был назначен генерал Г. Хельмих. Он являлся советником начальника генерального штаба сухопутных войск по всем вопросам жизнедеятельности добровольческих сил, входящих в состав сухопутных войск. Главной задачей генерал-инспектора являлось обобщение опыта боевых действий восточных войск, использование его для улучшения воспитания, обучения и повышения боеспособности добровольческих формирований11.
Восточные войска использовались на охране тыловых объектов, железных и шоссейных дорог, в борьбе против партизан. В конце ноября 1942 г. 700-й штаб восточных войск особого назначения совместно с 634-м батальоном провели карательную операцию против партизан и населения в районе Осинторф, а также Смоляны, Обольцы (25 и 40 км северо-западнее Орши); 603-й батальон участвовал в прочесывании местности в районе г. Лепеля; 604-й батальон вел бои с партизанами в районе Костюковичей. 601-й и 605-й батальоны несли службу по охране участков железной дороги Бори-сов-Орша-Смоленск12. В отчете от 10 ноября 1942 г. о проведении карательной операции по очистке от партизан в местности района станции Пригорье Смоленской области, которой руководил начальник полиции Рославльской районной комендатуры бывший полковник Волков, сообщалось: «Всего проверка проведена в 60 населенных пунктах... Из числа задержанных... 96 человек были переданы в руки службы СД, которая вынесла им приговор. Среди переданных находились 3 партизана, которые были посланы в деревни связными, 15 членов партии, 7 комсомольцев... Среди осужденных не было лиц, находящихся на службе немецких вооруженных сил»13. По немецким данным, только с ноября 1942 по март 1943 г. на оккупированной территории СССР против партизан было проведено 25 крупных карательных операций с использованием войск вермахта, СС и полиции, а также восточных батальонов14.
Как свидетельствуют немецкие источники, гитлеровское руководство было удовлетворено деятельностью добровольческих формирований. В донесении командования 4-й немецкой армии в штаб группы армий «Центр» от 18 декабря 1942 г. отмечалось: «Большинство восточных и казачьих частей несет службу охраны в тыловом районе армии, в тылу корпусов, дивизий, а также используются для охраны железных дорог. Часть из них ведет борьбу с партизанами... Во всех вышеперечисленных мероприятиях подразделения показали себя с хорошей стороны. Командные инстанции, которыми подчинены восточные и казачьи части, особо отмечают, что личный состав подразделений охотно принимает участие в акциях против партизан. Все поставленные перед ними задачи были выполнены»15.
Характеризуя действия 623-го казачьего батальона (491 русский, 23 немца. — В.П.), командование 3-й танковой армии в донесении от 14 декабря 1942 г. сообщало: «Казачий батальон используется в борьбе с партизанами, и при этом личный состав показал себя с хорошей стороны. Казаки быстро распознали тактику действий партизан, и уверенные действия на знакомой местности делают эти подразделения особенно ценными. В надежности личного состава в боевых условиях сомнений нет»16.
Наряду с использованием добровольческих формирований в борьбе против партизан полностью из них создавались небольшие группы со шпионскими и диверсионными целями. В качестве агентов и лазутчиков фашистских карательных органов они проникали в партизанские отряды, выведывали их силы и месторасположение, вели антисоветскую пропаганду и другую подрывную деятельность против партизан. Группами по 5–10 человек они шныряли по лесам и в случае встречи с партизанами под видом «своих», «окруженцев» пытались пристроиться к ним, войти в доверие, чтобы совершить убийство командиров отряда или добыть данные для немецких карательных органов. Нередко такие группы под видом «партизан» налетали на деревни, организовывали грабеж, насилие, расстрел мирных жителей, чтобы дискредитировать партизанское движение. Партизаны вели постоянную и непримиримую борьбу с изменниками Родины. Только бойцами 5-й ленинградской партизанской бригады было ликвидировано более 600 предателей17.
В начале 1943 г. гитлеровцы приступили к созданию частей так называемой Русской освободительной армии во главе с генералом A.A. Власовым. Среди солдат и офицеров, вовлеченных в «добровольческие» формирования путем обмана, шантажа и насилия, было немало и таких, кто до пленения занимал в рядах Красной Армии видные посты и имел высокие награды. Установлено, что в период с осени 1944 по весну 1945 г. в РОА служили 1 генерал-лейтенант Красной Армии, 6 генерал-майоров, 1 бригадный комиссар, 1 комбриг, 42 полковника, 1 капитан 1-го ранга, 21 подполковник, 2 батальонных комиссара, 49 майоров и т.д. Начальником штаба власовских формирований был бывший профессор Академии Генерального штаба, а затем заместитель начальника штаба Северо-Западного фронта генерал-майор Ф.И. Трухин. Истребительной эскадрильей власовцев командовал ранее старший лейтенант Красной Армии, кавалер ордена Ленина и Герой Советского Союза Б. Антилевский, ночной бомбардировочной — капитан, также кавалер ордена Ленина и Герой Советского Союза С. Бычков. Начальником оперативного отдела штаба власовцев был полковник А. Нерянин, которого начальник Генерального штаба Б.М. Шапошников когда-то называл «самым блестящим офицером Красной Армии». Он был единственным из выпускников Академии Генштаба в 1940 г., окончившим ее на «отлично» по всем показателям. Командиром 1-й пехотной дивизии РОА стал полковник С.К. Буняченко, бывший командир 59-й стрелковой бригады Красной Армии; 2-й пехотной дивизией командовал генерал-майор Г.А. Зверев18и т.д.
Однако среди «добровольцев» многие не были настроены антисоветски. Они шли на вербовку умышлению, надеясь спастись от голодной смерти и при первой же возможности бежать, чтобы вновь встать в ряды борцов против фашизма и кровью искупить свою вину. Об этом свидетельствует начавшийся со второй половины 1943 г. массовый переход солдат РОА на сторону партизан. «Обстановка непрочности власти оккупантов, — докладывал 20 октября 1943 г. начальник Ленинградского штаба партизанского движения М.Н. Никитин Военному совету Волховского фронта, — неверие в нее все больше и больше охватывает «добровольческие» части противника из военнопленных, русских полицейских и других прислужников немцев, вследствие чего разложение в их рядах начинает принимать массовый характер. Целыми подразделениями они, убивая немцев, уходят в леса или к партизанам, принося с собой вооружение и боеприпасы»19.
К середине октября 1943 г. в партизанские отряды и бригады Ленинградской области перешли солдаты РОА 1, 100 и 198-го батальонов, кавалерийского эскадрона 257-й охранной дивизии и из подразделений местных комендатур. Немецкое командование приступило к разоружению добровольческих формирований, отправляя людей обратно в лагеря военнопленных. Только в Порховском, Дновском и Старорусском районах были разоружены 2 тыс. солдат и офицеров РОА и отправлены в лагерь военнопленных в Риге20. По данным Центрального штаба партизанского движения, за период с 15 июня 1942 по 15 февраля 1944 г. из разных «добровольческих» формирований на сторону партизан перешли 8887 человек21.
Неудачей окончилась попытка гитлеровского руководства использовать национальные батальоны, сформированные из народов Северного Кавказа и Средней Азии, непосредственно в боевых действиях против войск Красной Армии. Так, в начале августа 1942 г. из-под Варшавы был отправлен на восточный фронт 2-й батальон Туркестанского легиона. Уже по дороге из него дезертировало 8 человек. Оставшиеся 450 солдат в сентябре прибыли на фронт и заняли передовые позиции в районе Папоротниково против Черноморской группы войск Закавказского фронта. Однако большинство легионеров не желали воевать на стороне гитлеровцев и готовились к переходу линии фронта. Фашистам удалось раскрыть заговор. Батальон был разоружен и снят с боевых позиций. Большая часть людей была направлена на строительные работы в тылу, а остальные группами по 15 человек распределены в частях 101-й немецкой горной егерской дивизии22. Аналогичная история повторилась с Армянским и Грузинским легионами, также отправленными для участия в боевых действиях против Красной Армии на Северном Кавказе23.
К особой категории советских людей, поступивших на службу германской армии, относятся так называемые хиви — сокращение от немецкого слова «хильфсвиллиге» (дословно — желающие помогать). Они также набирались из числа советских военнопленных и жителей оккупированной территории, но не входили в состав добровольческих формирований, а зачислялись каждый порознь в качестве вспомогательной силы для обслуживания тыла действующей немецкой армии. «Хиви» носили немецкую форму и работали на кухне, в различных мастерских, водителями автомашин, коноводами, возницами и т.д. В среднем в пехотной дивизии насчитывалось до 10% таких добровольцев по сравнению со штатной численностью личного состава, а в транспортных колоннах до 50%24. К началу 1943 г. в вермахте находилось до 400 тыс. «хиви»25.
Кроме названных была еще одна категория людей, носивших немецкую форму, — военнослужащие рабочих батальонов. Их также набирали из числа лиц гражданского населения оккупированной территории и военнопленных. Например, 134-й восточный строительный батальон 2-й танковой армии к ноябрю 1942 г. состоял из рабочих местных предприятий и колхозников Орловского и Брянского военно-административных округов (68%) и военнопленных. Батальон подразделялся на четыре роты общей численностью 786 человек, из них 46 — немецкие военнослужащие26. Всего в строевых батальонах насчитывалось до 15 тыс. человек.
Важное место в налаживании и утверждении «нового порядка» отводилось так называемым местным органам самоуправления. В отличие от Украины, Белоруссии и Прибалтийских республик на оккупированной территории Российской Федерации не было унифицированной системы в городах и сельских районах. Так, Смоленская область делилась на округа, включавшие территории нескольких советских районов; округа подразделялись на волости, каждая из которых объединяла 5–15 деревень. Орловская область была переименована в губернию, состоявшую из округов, районов (уездов) и волостей. Во главе округа стоял обер-бургомистр с управой, в районе (уезде) — бургомистр с управой, в волости — старшина, в деревне — староста27. Опираясь на предателей, работавших в аппарате оккупационной администрации, гитлеровцы пытались привлечь местное население к осуществлению своих политических, экономических и военных мероприятий.
Бургомистром г. Трубчевска Орловской области был назначен некто Павлов, бывший инженер мебельной фабрики, видимо еще до оккупации города стоявший на учете немецкой контрразведки. Первыми помощниками фашистского ставленника согласились стать бывший счетный работник Будаков, бывший физрук школы Мельников, явные уголовники и проходимцы Кондратенко и Панков. Путем шантажа, угроз и различных посулов они сколотили полицейский отряд, подобрали старост деревень и других пособников «нового порядка»28. Однако долго выслуживаться перед оккупантами им не удалось. 2 февраля 1942 г. партизаны разгромили трубчевский гарнизон, захватили город, и многие новоявленные «господа» получили по заслугам.
Администрацию Локотского округа Орловской области возглавил обер-бургомистр Н.Е. Каминский и его пособники Воскобойник, Мосин, Восюков, Вашило, Працук и другие. Пытаясь занять место идеологических наставников населения оккупированных районов (разумеется, с разрешения немецкого командования), они замахнулись на создание политической партии, назвав ее «Национал-социалистической партией всей России». Основная цель ее деятельности состояла в уничтожении компартии и советской власти. С помощью профашистской газеты «Голос народа», в которой печатались их призывы, лозунги, статьи и выступления, Каминский и К° пытались распространить свое влияние на оккупированной территории России. Партизаны, разгромив Локотский гарнизон противника, уничтожили заодно и центр этой «партии».
Некоторое число советских людей из числа гражданского населения оккупированных районов и военнопленных находилось на службе во вспомогательной полиции. Она формировалась в большинстве населенных пунктов и состояла из 3–5 человек при каждом старосте деревни, а также самостоятельных отрядов численностью 50–100 человек, которые располагались в крупных населенных пунктах. Полицейские во Всходном районе Смоленской области носили немецкую форму с белой повязкой на рукаве. В Знаменском районе они были одеты в красноармейскую форму с белой повязкой на рукаве, в других районах — в гражданское платье с обязательной повязкой.
В обязанности вспомогательной полиции входило: следить за выполнением приказов немецкого командования и установленных им порядков; производить перерегистрацию жителей в населенных пунктах, выявлять и задерживать всех вновь появившихся лиц, вылавливать коммунистов, партизан и им сочувствовавших; выгонять население на хозяйственные работы; производить конфискацию теплых вещей, следить за своевременным выполнением сельскохозяйственных поставок оккупантам и т.д. «Нужно сказать, что эта полиция была гораздо хуже немцев, — вспоминал вышедший из окружения лейтенант П.Е. Брайко, впоследствии командир партизанского полка, Герой Советского Союза. — Немец — это все-таки чужой человек, он не знал обычаев, способностей и хитростей местного населения, а свой человек, своя сволочь могла разгадывать русских людей и немцев учила. Это значительно затрудняло наше движение на восток»29.
Местная полиция значительно облегчала работу немцев, так как знала городской и сельский актив, за которым непрерывно охотилась. Она же хорошо ориентировалась в ближайших лесах, где располагались партизаны, и ее представители были непременными участниками карательных операций. В донесении начальника тылового района группы армий «Центр» от 3 декабря 1942 г. сообщалось, что «полиция повсеместно хорошо зарекомендовала себя и сегодня является существенным фактором для усмирения страны... Сегодня уже нельзя обойтись без помощи местной полиции в деле усмирения населения»30. По немецким данным, в рядах вспомогательной полиции в декабре 1941 г. находилось 60 420 советских граждан31.
Среди исследователей этой проблемы нет единого мнения относительно численности советских граждан, поступивших на службу фашизму. По данным генерала армии М.А. Гареева, в различных охранных, карательных частях, в РОА и других националистических формированиях находилось около 200 тыс. человек, из них в боевых вооруженных формированиях более 100 тыс.32 По подсчетам Л. Репина, проведенным по документам военного архива в Потсдаме (Германия), служить в немецкую армию пошли не более 180 тыс. советских граждан, из них примерно половина — военнослужащие, а остальные — из числа гражданского населения33.
По национальному составу и названию формирований численность добровольцев распределялась следующим образом: кавказские и «туркестанские» батальоны — 40 тыс. человек, дивизия СС «Галичина» — 10 тыс., соединения и части РОА — 28 тыс., казачьи части — 10 тыс., строительные и рабочие батальоны — 15 тыс., зенитные части ПВО — 5 тыс. человек. Всего — 108 тыс. человек34.
В этих подсчетах отсутствуют сведения о «хиви» и вспомогательной полиции. Более полные данные приведены в недавно вышедшем фундаментальном труде «Великая Отечественная война. 1941–1945», где утверждается, что к началу 1943 г. в вермахте насчитывалось до 400 тыс. «хиви», в службах по поддержанию порядка -60–70 тыс. советских граждан и до 80 тыс. — в «восточных батальонах» и «восточных легионах»35. Всего — 540–550 тыс. человек.
Значительное расхождение в цифрах свидетельствует, что эта проблема нуждается в дальнейшем разработке, унификации методики исследования, а также более глубоком анализе имеющихся документов. Большую актуальность, особенно в переживаемое нами время, имеет выявление причин, побудивших советских людей отречься от собственного народа и пойти на услужение врагу.