Здесь находятся различные выборки из массива статей в этом разделе.
?Подробнее
?Подробнее

Войны — статьи отсортированы по войнам, сперва идут войны с участием России, затем остальные.

Войска — рода и виды войск, отдельные воинские специальности даются в секциях Небо, Суша, Море. В секции Иное находится всё, не вошедшее в предыдущие три. Выборки из всех книг сайта тут: Войска.

Темы — статьи сгруппированы по некторым темам. Темы для всех книг сайта тут: Темы.

Соучастие Венгрии в нападении на СССР
// Крестовый поход на Россию. — М.: Яуза, 2005.

В правительственных кругах Венгрии существовали разногласия лишь в вопросе о сроках вступления в подготовлявшуюся Германией войну против Советского Союза. Определенная часть правящей верхушки была не прочь несколько повременить с началом военных действий, надеясь на то, что вторжение германской армии в пределы СССР приведет к примирению Англии с Германией, к созданию «всеобщей» европейской коалиции и антисоветскому «крестовому походу». Наиболее же нетерпеливые хортисты из числа военных и государственных деятелей не желали откладывать ни на один день участие венгерских войск в войне против Советского государства. Они требовали немедленно сообщить германскому правительству о добровольном присоединении Венгрии к предстоящему походу на Восток.

Начальник венгерского Генерального штаба Хенрик Верт, отмечая 6 мая в памятной записке правительству, что германская армия готовится к вторжению в Советский Союз, утверждал, будто бы Венгрии, как Румынии и Финляндии, не миновать войны на стороне Германии, в победе которой он не сомневался. Поэтому, писал далее начальник Генштаба, нужно не только без всяких колебаний ориентироваться прежде всего на Германию, но и заключить с ней военно-политический союз, ибо в противном случае Берлин заподозрит, что венгры стремятся лишь к территориальным приобретениям без активного участия «в этой войне», и лишит их своего покровительства, от которого-де зависят не только будущие, но и ранее достигнутые успехи, т. е. сохранение уже захваченных земель и присоединение к ним новых606. [270]

Эта памятная записка пришлась по душе премьер-министру Бардоши. Его смущало лишь то, что Германия могла отклонить предложение о заключении военного союза с Венгрией «из-за огромной разницы в силе»607. 24 апреля 1941 года Хорти при очередной встрече с Гитлером пытался уточнить роль Венгрии в будущей войне против СССР, заверяя его в своей полной преданности. Подчеркнув, что он является «ветераном борьбы с большевизмом», Хорти выразил большое удовлетворение «предстоящим разгромом СССР»608. Кроме того, в следующем месяце, когда статс-секретарь германского министерства иностранных дел барон Вейцзеккер прибыл в Венгрию в качестве частного лица, такую же попытку предпринял и Бардоши609.

Конкретного ответа ни в том, ни в другом случае не последовало. Объяснялось это, как заявил впоследствии фельдмаршал Паулюс на Нюрнбергском процессе, тем, что Гитлер тогда еще не был вполне уверен в надежности своего венгерского союзника. Он также опасался, что Венгрия, поддерживавшая связи с западными странами, не сможет сохранить в тайне военные планы Германии. Кроме того, фюрер отлично понимал, что хортистам пришлось бы обещать «новые территории», которые он желал захватить для Германии610. Гитлер был уверен, что хортистская Венгрия при любых условиях примет участие в войне против СССР, и готовил ее к этому, снабжая вооружением и военными материалами, но он оставил за собой выбор того момента, когда можно будет посвятить этого союзника в свои окончательные военные планы611.

Между тем хортистская клика испытывала все большее нетерпение. Его еще сильнее разжигали донесения венгерского посланника в Берлине Стояи. Так, 24 мая 1941 года он сообщал о близящемся нападении Германии на Советский Союз с целью его уничтожения и «овладения русским... сырьем». Посланник писал, что на советской границе уже сконцентрировано 130–140 дивизий, «которые в середине июня должны начать поход против Советской России»612. Исходя из этого, Стояи, подобно Верту, предлагал безотлагательно заключить с Германией «оборонительно-наступательный союз»613.

В начале июня Стояи доносил, что Германия рассчитывает [271] на «молниеносную войну» против Советского государства. В следующем докладе он выразил озабоченность по поводу ставших ему известными намерений Гитлера отвести Румынии и Финляндии более значительную роль в этой войне, чем Венгрии. Надо сказать, что германское командование действительно рассчитывало использовать Венгрию в начальный период антисоветской войны лишь в качестве поставщика сырья и военных материалов, а ее армию — для прикрытия немецких флангов на венгеро-советской границе в случае контрнаступления Красной Армии. В приложении к плану «Барбаросса» говорилось, что 14 июня 1941 года германское командование даст указание венгерской армии укрепить венгеро-советскую границу614.

Хотя подобные планы и не были еще известны хортистам, однако Стояи, находившийся в Берлине, узнал о беседе Гитлера с японским послом, из которой явствовало, что Германия для нападения на СССР избрала своими главными союзниками Финляндию на севере и Румынию — на юге. Стояи чрезвычайно обеспокоило то, что при этом не была названа Венгрия. Как он писал в Будапешт, заполучить южную часть Трансильвании, которую в свое время Гитлер обещал хортистам, удастся лишь при том условии, если у последних появятся новые «заслуги» перед немецким фюрером. Наилучшей возможностью для этого Стояи считал участие венгров в войне против СССР. Более того, по его мнению, «другой такой случай» не представится615. Если же Венгрия останется в стороне, утверждал Стояи, то румыны получат шансы не только сохранить за собой южную часть Трансильвании, но и добиться пересмотра в свою пользу решений второго венского арбитража. Посланник сообщил, что нападение на СССР начнется уже в середине июня, и поэтому настойчиво рекомендовал своему правительству немедленно поставить в известность Гитлера о готовности Венгрии принять непосредственное участие во вторжении616.

Венгерские сторонники Гитлера делали все возможное, чтобы Венгрия с самого начала приняла активное участие в вооруженном нападении Германии на СССР. Еще 30 мая начальник Генштаба X. Верт вновь обратился к правительству с меморандумом, в котором потребовал [272] провести частичную мобилизацию и немедленно обратиться к германскому правительству с «формальным предложением о добровольном вступлении в германо-советскую войну». Обосновывал он это антибольшевистской позицией Венгрии, ее связями с державами оси, стремлением к дальнейшему «приращиванию» венгерской территории, ослаблению «русского соседа» и т. п.617 Верт также уверял, что германские вооруженные силы одержат «молниеносную победу», и, следовательно, участие Венгрии в войне будет настолько кратковременным, что можно рассчитывать на демобилизацию венгерских вооруженных сил уже через несколько недель после начала военных действий. Война закончится так быстро, утверждал он, что призывники запаса успеют вернуться домой к жатве618.

Начальник Генштаба вручил этот меморандум премьер-министру в три часа дня, а уже в шесть часов вечера началось чрезвычайное заседание правительства. Поскольку подавляющее большинство его членов представляло «осторожную» часть правящих кругов, то предложения Верта не были приняты. Любопытно, что мотивировалось это решение исключительно стремлением «не нарушить» германские военные планы, которые-де определенно не предусматривают действий венгерской армии на территории СССР, поскольку никаких переговоров об этом не велось. Что же касается перспективы захватить в ходе войны Словакию и южную часть Трансильвании, о чем также писал Верт, то Совет министров отметил нереальность таких надежд, ибо неприкосновенность и целостность этих территорий гарантировал Гитлер619.

Такая позиция венгерского правительства, разумеется, являлась следствием уже упоминавшихся выше настроений в пользу некоторой отсрочки участия Венгрии в антисоветской войне. Об этом свидетельствует и ответ Н.Бардоши от 15 июня на донесение Стояи. Вряд ли удобно, писал премьер-министр, ставить перед германским правительством вопрос о включении венгерских войск в армию вторжения после того, как его представитель Вейцзеккер неоднократно уклонялся от переговоров на эту [273] тему. Однако, подчеркнул Бардоши, Венгрия всегда готова стать «в критический момент» на сторону Германии620.

Итак, правительство Бардоши предпочло подождать с вступлением в войну до того момента, когда это понадобится гитлеровской Германии. Определенную роль при этом, несомненно, играли расчеты на то, чтобы, с одной стороны, побольше выторговать за участие в военных действиях против СССР и, с другой, по возможности дождаться «взаимопонимания» между Германией и западными державами.

Тем временем события продолжали развертываться.

16 июня немецкий посланник в Будапеште Эрдмансдорф вручил Бардоши заявление гитлеровского правительства, в котором говорилось, что Германия намеревается предъявить Советскому Союзу ряд требований, реакцию на которые «трудно предвидеть». Далее следовала официальная просьба укрепить венгеро-советскую границу «на случай возможных осложнений». Одновременно венгерское правительство извещалось, что в Будапешт приедет высокопоставленный офицер вермахта для обсуждения с венгерским Генштабом военных вопросов.

Приезд представителя гитлеровского командования был, несомненно, связан с тем, что Верт и другие венгерские генералы еще в мае начали непосредственные переговоры с немецким Генштабом о вступлении Венгрии в войну. Они предприняли этот шаг вопреки позиции Бардоши после того, как последний не дал положительного ответа на предложения Верта, содержавшиеся в вышеупомянутой его памятной записке от 6 мая.

Таким образом, сложилась своеобразная ситуация: прогитлеровски настроенный генералитет Венгрии уже фактически обсуждал с германским командованием вопрос об участии венгерских войск в войне против СССР, а правительство Бардоши все еще ожидало приглашения из Берлина, рассчитывая извлечь больше выгод из такой позиции. Оно решило придерживаться ее и после получения меморандума немецкого правительства, поскольку в нем пока что речь шла лишь об укреплении венгеро-советской границы на Карпатах и не содержалось пожеланий, связанных с участием Венгрии в нападении на СССР.

Следует вновь подчеркнуть, что, действуя в таком духе, правительство Бардоши отнюдь не имело в виду вообще [274] уклониться от военных действий против Советского Союза. Насколько далека была от такой политики правящая верхушка Венгрии, видно из инструкции Бардоши Верту в связи с предстоящим приездом германского военного представителя. Позиция венгерского правительства, одобренная 14 июня, «оставалась прежней» и заключалась в выжидании того момента, когда Гитлер «сочтет нужным» участие венгров «в такой войне». Тогда «мы, — говорилось в инструкции, — естественно, готовы будем его (пожелание Гитлера. - А.П.) удовлетворить»621.

Итак, Бардоши хотел действовать в строгом соответствии с «пожеланиями» фюрера. А поскольку уже поступило одно из них — об укреплении венгеро-советской границы, то он и дал Верту указание принять необходимые меры. Осуществить их предлагалось в полном контакте с командованием германских вооруженных сил, который, как подчеркивалось в этой инструкции, особенно необходим ввиду того, что венгерские железные дороги в большой мере заняты немецкими военными перевозками622.

Однако с приближением срока нападения гитлеровской Германии на Советский Союз возрастала нервозность в тех кругах венгерской правящей верхушки, которые были недовольны вспомогательной ролью, отведенной Венгрии в предстоявшем вторжении в СССР. Они не могли мириться с тем, что активная военная подготовка Германии осуществляется без их участия, а также и с тем, что Румыния и Финляндия будут участвовать в войне против Советского Союза и получат за это от Гитлера новые территории, между тем как Венгрия — «первый друг Германии в Европе» — окажется в роли второстепенного союзника фюрера и может лишиться богатой добычи. Так, Стояи в своем донесении от 17 июня еще раз в самой категорической форме писал венгерскому правительству, что венгерские войска должны принять самое активное участие в войне Германии против Советского Союза и тем самым не допустить, чтобы «плодами победы» воспользова-t лись «румыны и словаки»623.

Особенно настойчиво добивался непосредственного участия Венгрии в нападении на СССР венгерский Генштаб. Не ограничившись переговорами об этом с германским командованием, он начал и практическую подготовку [275] к военным действиям. Именно в это время, как было потом установлено на Нюрнбергском процессе, Верт и руководитель оперативного отдела Генштаба Ласло фабриковали фальшивые сводки о том, будто бы Красная Армия сосредоточивала войска на советско-венгерской границе и якобы там уже находилось 14 советских соединений, в том числе 8 моторизованных. Кроме того, с ведома военного министра и по договоренности с руководителем абвера Канарисом начальник контрразведки Генерального штаба венгерской армии Уйсаси в начале июня 1941 года приступил к заброске на территорию СССР разведчиков с целью уточнить местонахождение тех объектов, которые намечалось уничтожить при нападении на Советский Союз624.

Но хотя в вопросе о сроках вступления и формах участия Венгрии в антисоветской войне хортистское правительство и германское командование руководствовались различными соображениями, тем не менее гитлеровцы, как уже отмечалось, тоже не спешили включить венгерские войска в армию вторжения. Вот почему позиция «осторожных» хортистов в этом смысле больше совпадала с гитлеровскими планами относительно Венгрии, чем точка зрения «нетерпеливых».

Это показал приезд в Будапешт начальника штаба сухопутных войск Германии генерала Гальдера. Он прибыл 19 июня и в тот же день начал обсуждать с Вертом вопросы «немецко-венгерского взаимодействия». О характере этих переговоров можно судить по записке, составленной Вертом для правительства Бардоши. В ней говорилось, что, как заявил Гальдер, «немцы решат русский вопрос» вооруженным путем «в ближайшее время (примерно на протяжении этой недели)». Немецкий генерал подчеркнул, что желательно иметь укрепленную линию на Карпатах, но в то же время воздержаться от любых мероприятий, которые могли бы вызвать «тревогу у русских» и помешать немецким военным перевозкам по венгерской территории625.

Он предупредил также о том, что если германскому командованию понадобятся железнодорожные линии, ведущие через Карпаты, то их придется передать в его распоряжение. Кроме того, Гальдер поставил вопрос о [276] необходимости построить на территории Венгрии немецкие радиостанции. Наконец, он коснулся и главного, что интересовало хортистов, а именно их непосредственного участия в военных действиях против СССР. Когда это понадобится, многозначительно сказал Гальдер, то начальник Генштаба венгерской армии будет оповещен через специального немецкого представителя в Будапеште генерала Гимера626.

Появившаяся таким образом надежда на то, что Венгрия не останется в стороне от похода на восток, несколько успокоила венгерский генералитет. Но ненадолго.

Венгерским фашистам не удалось начать вторжение на советскую территорию одновременно с германским вермахтом. Это, как уже отмечалось, прежде всего объясняется тем, что Гитлер чувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы первоначально не привлекать Венгрию к непосредственному участию в военных действиях, и не хотел давать хортистам каких бы то ни было обещаний в отношении их территориальных претензий.

На рассвете 22 июня 1941 года германские войска напали на Советский Союз. Об этом венгерский посланник был проинформирован в 4 часа утра, т. е. сразу же после начала военных действий и задолго до официального сообщения по радио. В тот же день Гитлер направил к Хорти курьера со специальным письмом627, которое немедленно было вручено регенту германским посланником в Будапеште Эрдмансдорфом.

Впоследствии Хорти в своих воспоминаниях, стремясь представить себя в выгодном свете, от начала до конца фальсифицировал содержание письма Гитлера. Считая, видимо, это письмо утерянным и рассчитывая поэтому на то, что его не уличат в обмане, он утверждал, будто бы Гитлер настаивал на немедленном объявлении Венгрией войны Советскому Союзу628, а он-де отклонил это требование, поскольку якобы проводил «самостоятельную» политику. Эти вымыслы Хорти полностью опровергаются прежде всего подлинником письма Гитлера венгерскому регенту, найденным в конце концов в одном из венгерских архивов629. В нем содержится извещение о начале военных действий на Восточном фронте и одновременно выражается благодарность за мероприятия [277] венгерских вооруженных сил по укреплению венгеро-советской границы, что, как подчеркнул Гитлер, уменьшило возможность фланговых ударов со стороны русских и связало часть их войск630.

Что же касается инициативы в вопросе о вступлении Венгрии в войну против СССР, то она, как показывают документальные данные, принадлежала именно хортистской клике.

23 июня по предложению Бардоши Совет министров принял решение о разрыве дипломатических отношений с СССР. Хотя мотивировалось оно тем, будто такое решение вытекает из условий тройственного пакта, к которому присоединилась Венгрия предыдущей осенью631, однако вполне очевидна надуманность этого обоснования, поскольку, например, ни Япония, ни Болгария, также являвшиеся участницами названного пакта, как известно, не порвали дипломатических отношений с Советским Союзом. Более того, хортистское правительство пошло на этот шаг после того, как венгерскому посланнику Криштоффи в первый же день войны было официально заявлено в Москве, что СССР не имеет никаких претензий к Венгрии и желает видеть ее нейтральной632.

Документы опровергают и версию Хорти о его реакции в связи с нападением гитлеровской Германии на Советский Союз. Так, в телеграмме от 22 июня 1941 года, отправленной Эрдмансдорфом в Берлин, сообщалось, что Хорти, прочитав письмо Гитлера, в восторге воскликнул: «22 года я ждал этого дня. Я счастлив»633.

Возникает вопрос, не являлось ли решение о разрыве отношений с СССР свидетельством непоследовательности правительства Бардоши, которое до этого, казалось бы, сдерживало тех, кто стремился как можно скорей выступить вместе с Германией против Советского Союза. В свете вышеприведенных фактов ясно, что это было не так. Бардоши хотел того же, что и Верт или Стояи, т. е. активного участия Венгрии в антисоветской войне. Различие их позиций состояло лишь в том, что они по-разному оценивали необходимость инициативы в этом вопросе со стороны венгерского правительства.

Начальник Генштаба и посланник в Берлине отражали мнение тех, кто считал «добровольное» вступление Венгрии [278] в войну такой заслугой перед Гитлером, за которую можно получить при дележе добычи большую долю, чем за простое исполнение приказов из Берлина. Бардоши же и его единомышленники, напротив, придерживались той точки зрения, что если предложение об участии венгерской армии в военных действиях против СССР последует от Германии, то Венгрия сможет обусловить свое согласие максимальными территориальными претензиями.

Как мы видели, Бардоши просчитался, ибо Гитлер мог обойтись без венгерских войск и поэтому предпочитал дождаться «добровольного» вступления Венгрии в войну, используя пока что эту страну как военный плацдарм и источник стратегического сырья. Такая позиция Берлина сразу же после нападения германских армий на Советский Союз стала ясна не только Бардоши, но и всей хортистской клике. Это, несомненно, поколебало почву под ногами у тогдашнего премьер-министра. Дальнейшее промедление с принятием «решительных» шагов могло привести к смене кабинета.

О том, что Бардоши видел такую опасность и действовал с целью отвести ее от себя, как раз и свидетельствуют его заявления на заседании Совета министров 23 июня по вопросу о разрыве отношений с СССР. Подлинные материалы об этом, не включенные в официальную запись, представил после войны на судебном процессе над Бардоши бывший государственный секретарь премьер-министра Иштван Барци, ведавший составлением протоколов заседаний правительства.

Из этих материалов следует, что именно Бардоши внес предложение порвать дипломатические отношения с Советским Союзом, а когда министр внутренних дел Ф. Керестеш-Фишер бросил реплику: «Не так быстро», то премьер-министр возразил: «Чем быстрее, тем выгоднее». При этом он пояснил, что другая политическая группировка, а именно, как он намекнул, «партия обновления» Имреди, начала атаку на правительство с целью свалить его и заполучить министерские портфели634. Кроме того, Бардоши считал необходимым «действовать решительно» еще и потому, что один из лидеров оппозиции Андраш Мечер, пользовавшийся «доверием немцев», спешно [279] отправился в Берлин, а это означало появление нового соперника нынешнему правительству635.

Есть все основания предполагать, что Бардоши не преувеличивал возникшую перед ним и его единомышленниками угрозу потерять министерские портфели. Если учесть ту особенность хортистской Венгрии, в силу которой политика правительства фактически определялась самим регентом, то станет ясно, что последний до поры до времени разделял точку зрения своего премьер-министра. Не решился бы Бардоши без согласования с ним предложить и разрыв отношений с СССР. Более того, Хорти, несомненно, ждал сообщения Бардоши о том, что такое решение принято, ибо последний после благополучного окончания дебатов по этому вопросу объявил перерыв заседания Совета министров и отправился к регенту, а буквально через несколько минут возвратился и объявил: «...Его превосходительство регент согласен с этим решением правительства»636.

Представляет интерес и реакция Германии на решение венгерского правительства о разрыве отношений с Советским Союзом. Бардоши сообщил о нем немецкому посланнику в Будапеште Эрдмансдорфу и одновременно поручил Стояи информировать германское правительство. Любопытно, что, когда Бардоши спросил Эрдмансдорфа, нет ли у него замечаний по этому поводу, последний уклончиво ответил, что разрыв дипломатических отношений с СССР он считает само собой разумеющимся, ибо это минимум того, что могло предпринять венгерское правительство637. Желая показать свою готовность сделать все, что прикажет Гитлер, венгерский премьер-министр спросил далее, не пожелает ли немецкое правительство сохранить в Москве венгерского посланника и военного атташе с целью сбора разведсведений. На это гитлеровский посланник с той же сдержанностью ответил, что в Берлине предпочтут этому факт подтверждения солидарности Венгрии со странами оси. После этого Бардоши поспешно заверил Эрдмансдорфа, что в отношении солидарности не может быть никакого сомнения638.

Не менее осторожно действовал и упоминавшийся выше гитлеровский генерал связи Гимер, давая понять, что Германия ждет от Венгрии «активности» в начавшейся [280] войне с Советским Союзом. Согласно письменному докладу Верта правительству, Гимер в беседе с ним заявил639 от имени немецкого командования, что Германия «приняла бы любое военное участие Венгрии» (в вооруженной борьбе против СССР. - А.П.) и просил сообщить ему, согласна ли на это Венгрия и если — да, «то какой силой и когда»640.

Кстати, на основании двух телеграмм Эрдмансдорфа, обнаруженных в архиве в Лондоне Дьердем Ранки, последний считает, что Хенрик Верт преувеличил значение слов Гимера и передал их Бардоши как официальное предложение об участии Венгрии в войне против СССР641. Как гласит первая телеграмма, Эрдмансдорф узнал от Бардоши, будто Гимер сказал Верту, что «участие венгерской армии в войне против СССР желательно».

Во второй телеграмме сообщается, что генерал Гимер в беседе с немецким посланником по-другому изложил содержание своих переговоров с венгерским Генштабом. Он заявил, что не обращался с официальной просьбой, а лишь передал начальнику мобилизационного отдела следующую записку: «Мы (т. е. Германия. - А.Л.) всегда примем всякую венгерскую помощь. Мы не требуем, но с благодарностью примем все то, что предложат нам добровольно»642.

На наш взгляд, разница между этим и вышеприведенным вариантом сказанного (или написанного) Гимером невелика и в любом случае отражает тот тайный нажим, который оказывали гитлеровцы на правительство Венгрии с тем, чтобы ускорить его добровольное присоединение к войне против СССР. О том, что Гимер действовал именно с такой целью и по прямому указанию высшего немецкого командования, свидетельствуют и другие документы. Из них видно, что в первой половине дня 23 июня 1941 года генерал Гальдер из Берлина вызвал по телефону Гимера и изложил ему следующую германскую позицию относительно Венгрии: «Сейчас важно, чтобы бенгерские военные инстанции привели в движение политическое руководство и чтобы последнее само предложило свои услуги... Мы не можем выставлять требования, ибо за них нужно платить, но за любую поддержку, особенно за подвижные части, мы были бы благодарны»643. [281]

Вероятно, с этими соображениями были знакомы многие из гитлеровских генералов. Так, венгерский посланник в Загребе прислал донесение, в котором изложил пожелание командующего немецкими войсками в том районе, чтобы Венгрия «в ее будущих интересах» приняла участие в войне против Советского Союза хотя бы силами одной дивизии644.

Все это исчерпывающе показывает, что хотя гитлеровская клика и желала включения венгерских войск в свою армию на Востоке, однако политические соображения не позволяли ей прямо потребовать от правительства Венгрии ни разрыва отношений с Советским Союзом, ни тем более объявления ему войны.

Венгерские фашисты фактически по своей инициативе сделали первый из этих шагов и лихорадочно готовились ко второму. В тот момент они даже не выдвинули перед Германией своих территориальных притязаний, рассчитывая, что уже сам факт участия в антисоветской войне даст им право на осуществление планов создания «Великой Венгрии». После нападения Германии на СССР ими овладел страх «опоздать» к дележу добычи, и они стремились ради этого выслужиться перед Гитлером, поскорее вступить в войну против СССР.

Причины такой спешки были весьма простые: хортисты полагали, что Германию ждут на Востоке такие же «молниеносные» победы, как на Западе. Военный министр Карой Барта, например, так изложил на заседании Совета министров 23 июня свое «компетентное мнение» о вероятном исходе германо-советской войны: «Поскольку немцы одержали победу над поляками за 3 недели и примерно за тот же срок покончили с французами, разбили югославскую армию за 12 дней и за 3 недели заняли все Балканы, я считаю, что в течение 6 недель немцы окажутся в Москве и полностью разгромят Россию»645.

Документы того времени показывают также, что в Венгрии тогда одержали верх сторонники участия в войне против Советского Союза отчасти и потому, что этот шаг хортистов одобрили правительственные круги США. «Американское правительство поймет участие Венгрии в русской войне и оценит ее действия, так же как и Финляндии», — докладывал в секретном донесении венгерский посланник [282] в Вашингтоне. Далее он сообщал, что государственный секретарь США К. Хэлл «весьма достойно оценил ...нашу (хортистскую. - АЛ.) антибольшевистскую позицию» и что, как полагают американский президент и государственный секретарь, участие Венгрии в войне против СССР было «неминуемым»646.

Когда гитлеровская Германия напала на Советский Союз, посол США в Риме Филиппе счел нужным сообщить венгерскому поверенному в делах, что «Америка помогает русским только тем, что разрешает им покупать товары. В военном отношении США и Англия не особенно помогают Советам». И тут же добавил, что «горячее желание» Вашингтона заключается в том, чтобы Германия и СССР «сожрали друг друга»647. Как известно, подобно Филиппсу высказывался и сенатор Трумэн, ставший позднее президентом США648.

Венгерское правительство не просто ожидало создания коалиции антибольшевистских государств, но и предпринимало активные шаги, изъявляя готовность взять на себя роль посредника с целью заключения «закулисного мира» западных стран против Советского Союза. Это подтверждает, в частности, так называемое дело Кевера. Относящиеся к нему документы сохранились, хотя во время войны венгерское посольство в Берне получило из Будапешта приказ уничтожить их649. Кроме того, некоторые сведения о «миссии» Кевера стали известны после войны из документов, захваченных советскими войсками в Германии. Это донесение статс-секретаря гитлеровского министерства иностранных дел Вейцзеккера и приложенное к нему письмо немецкого генерального консула в Женеве Крауля650.

Из всех названных материалов явствует, что депутат венгерского парламента Густав Кевер, которого хортистский посланник в Берне Янош Ветштеин охарактеризовал как человека, имеющего «хорошие связи» с англичанами и американцами, и «интригана»651 по заданию Будапешта и с согласия Берлина вел закулисные переговоры с «неофициальными» представителями британских правящих кругов. 13 сентября племянник лорда Бивербрука некий Эйткен заявил ему, что в Англии «были бы рады» заключить с Германией «компромиссный мир». Кевер немедленно [283] сообщил об этом немецкому консулу в Женеве и венгерскому посланнику в Берне, выразив готовность отправиться в Лондон для тайных переговоров с британским правительством. Ветштейн, в свою очередь, связался с германским временным поверенным в делах в Швейцарии Кордтом. Последний высказался зато, чтобы «реагировать на предложения англичан», но только после «решительного успеха на русском фронте», когда «созрела бы склонность Англии к миру»652.

В то же время он счел необходимым немедленно отправиться в Берлин и лично доложить о переговорах Ке-вера. В гитлеровском министерстве иностранных дел подтвердили его точку зрения и при этом «придали большое значение инициативе англичан». Решено было, что ввиду «скорой победы на русском фронте» следует немного подождать с поездкой Густава Кевера в Англию. Желая, однако, не упустить возможность антисоветского сговора с Англией, гитлеровцы потребовали, чтобы Ке-вер «держал связь» с ними. Что касается венгерского премьер-министра Бардоши, то, будучи посвящен в ход переговоров, он дал указание посланнику в Берне, что поскольку «немцы считают эту нить надежной, то нужно им помочь»653.

Так хортисты пытались содействовать «примирению» двух мощных группировок для организации совместного «крестового похода» против СССР. Западные державы, в свою очередь, благосклонно отнеслись к участию Венгрии в антисоветской войне. Так, если после нападения хортистской армии на Югославию Англия прервала дипломатические отношения с Будапештом, то присоединение Венгрии к нападению немецких фашистов на СССР не вызвало в Лондоне никакой реакции. Более того, Черчилль весьма приободрил хортистов, высказав отрицательное отношение к представлению советского правительства о необходимости объявления Великобританией войны Венгрии, а также Финляндии и Румынии. В ноябре 1941 года он писал И.В. Сталину: «Мои соображения говорят против этого потому, что, во-первых, у Финляндии много друзей в Соединенных Штатах, и было бы более благоразумным принять во внимание этот факт. Во-вторых, [284] что касается Румынии и Венгрии, то эти страны полны наших друзей»654.

Под нажимом общественного мнения страны655 британскому правительству все же пришлось в декабре 1941 года656 объявить войну Венгрии, как и другим странам — сателлитам Германии657, причем американский посланник в Будапеште Пелл поспешил тогда же выразить Хорти и Бардоши свое «сочувствие». Он заявил, что не одобряет этого шага Англии, а советник американского посольства Треверс добавил, что дипломатия США предприняла все, чтобы воспрепятствовать принятию такого решения в Лондоне658.

Соединенные Штаты покровительствовали хортистам даже после вступления США в войну. 10 декабря, за день до того, как Венгрия объявила войну Америке, на заседании правительства в Вашингтоне было решено посоветовать венгерскому посланнику, чтобы правительство хортистов при разрыве отношений с США заблаговременно позаботилось запастись «документами», которые свидетельствовали бы о том, что «Венгрия попала в такое положение не по собственной воле, а под внешним давлением». Одновременно, желая показать хортистам, что американское правительство «не на стороне СССР», госдепартамент довел до сведения венгерского правительства, что он «ясно видит ту опасность, которая кроется в неограниченной поддержке Советов»659.

Таким образом, с первых дней после нападения Германии на СССР хортисты имели достаточно подтверждений того, что их присоединение к антисоветской войне вполне устраивает западные державы. Поэтому после разрыва отношений с СССР главной заботой командования венгерской армии стали поиски повода для начала военных действий. Не имея возможности выдвинуть каких-либо обоснованных претензий к СССР, хортисты организовали провокацию, одним из инициаторов и активных участников которой был германский военный атташе в Будапеште Фюттерер. Как признал впоследствии на Нюрнбергском процессе бывший начальник контрразведки Генштаба венгерской армии Иштван Уйсаси, полковнику Деже Ласло, возглавлявшему оперативный отдел Генштаба, было поручено совместно с Фюттерером [285] разработать и осуществить провокационную бомбардировку входившего тогда в состав Венгрии словацкого города Кошице660.

Здесь прежде всего нужно сказать, что в разгар подготовки к участию в войне против СССР, утром 24 июня, была получена телеграмма венгерского посланника в Москве Криштоффи, в которой сообщалось о запросе советского правительства по поводу позиции, которую займет Венгрия в германо-советской войне661. Но Бардоши не сообщил о содержании телеграммы другим членам правительства. Позднее он пытался оправдать перед судом этот свой поступок «нервозной обстановкой» тех дней. Она, однако, не помешала ему доложить о названной телеграмме представителям Берлина, которые в связи с этим и решили ускорить привлечение Венгрии к активному участию в войне против Советского Союза662, а также Хорти, который, ознакомившись с сообщением Криштоффи, заявил, что он «сгорел бы со стыда, если бы не принял участие в войне»663.

Ознакомив германского посланника с телеграммой Криштоффи, Бардоши задал ему вопрос: «Считает ли имперское (германское. - А.Л.) правительство желательным, чтобы мы приняли участие в военной акции против России, и если да, то конкретно, что именно считает желательным?» Эрдмансдорф уклонился от ответа, поскольку венгерский премьер-министр при этом сделал заявление о желательности решения «трансильванского вопроса» в пользу Венгрии и отказа в ревизии первого венского арбитража. Эрдмансдорф лишь пообещал сообщить в Берлин о заявлении Бардоши664.

Поскольку Гитлер и не думал связывать себя какими-либо обещаниями венгерскому правительству, он счел момент подходящим для того, чтобы, с одной стороны, подтолкнуть хортистов к самостоятельному решению и, с другой, облегчить им его принятие. С этой целью он прежде, чем ответить на заявление Бардоши, дал распоряжение осуществить вышеупомянутый план бомбардировки города Кошице, разработанный совместно немецкими и венгерскими фашистами.

Эта акция была совершена 26 июня 1941 года и тут же объявлена «советским нападением», хотя сводка начальника [286] Генштаба венгерской армии за тот день, как и за предыдущий, подтверждает, что на венгеро-советской границе царило полное спокойствие и советская сторона стремилась не дать повода для малейшего недоразумения665. Целью этой провокации было использование ее в качестве повода для объявления Венгрией войны Советскому Союзу666. Хорти в своих воспоминаниях, опубликованных в 1953 году, даже не пытался скрыть этот факт, хотя и утверждал, что лично ему не была известна правда о бомбардировке Кошице, так как его будто бы «обманул Бардоши». Однако он тут же разоблачил себя, признав, что Советский Союз при любых условиях не предпринял бы такой акции667.

Не мог не знать Хорти и о докладе начальника аэродрома в Кошице полковника Адама Круди, который в письменной форме сообщил премьер-министру, что бомбы сбрасывались с немецкого самолета. Бардоши ответил, что если Круди не хочет иметь неприятностей, то должен молчать668. Несомненно, известно было регенту и то, что, как это установлено впоследствии в ходе судебных процессов над Ласло Бардоши и Хенриком Вертом, бомбил Кошице венгерский летчик, капитан Чекмек, на немецком самолете, замаскированном советскими опознавательными знаками669.

Как только известие о «советской бомбардировке» Кошице было распространено в столице, военный министр и начальник Генштаба отправились к Хорти. О содержании их беседы можно судить по тому, что регент, как он сразу же после этого сообщил Бардоши, не только принял решение участвовать в войне, но и отдал приказ «военно-воздушным силам произвести контрудар»670.

Бардоши тотчас же созвал чрезвычайное заседание правительства, на котором объявил решение главы государства и призвал одобрить его. Премьер-министр, а также военный министр Барта предложили, чтобы Венгрия немедленно объявила состояние войны с Советским Союзом. Барта многозначительно напомнил своим коллегам, что «регент Венгрии был первым, кто провозгласил борьбу против большевизма». Чтобы окончательно убедить членов правительства, военный министр не постеснялся даже заявить, будто бы «Венгрия — единственная страна, которая [287] не находится в состоянии войны с Советской Россией» и, наконец, объявил, что нужно спешить, так как и итальянцы уже собираются направить свои войска через Венгрию на Восточный фронт671.

Однако на заседании прозвучали и голоса тех, кто считал необходимым «трезво учесть» тот факт, что Венгрия втягивается в войну против крупного, сильного государства, в которой она фактически не заинтересована и которая не решит «трансильванского вопроса». С таким заявлением выступил министр внутренних дел Керестеш-Фишер. Другое дело, сказал он, если бы немцы попросили об этом не только по военной, но и по политической линии. Его поддержали еще два министра — Даниел Банфа и Йожеф Варга, также возражавшие против необдуманного объявления войны Советскому Союзу. Но подобные соображения уже не имели к тому времени серьезного значения для подавляющего большинства членов правительства, стремившихся прежде всего сохранить министерские портфели в своих руках. Поэтому в результате обмена мнениями, как резюмировал Бардоши, Совет министров высказался за объявление войны Советскому Союзу. Единственное, чего добились «осторожные» министры, — это решения вести войну «лимитированными» силами672.

Такая оговорка и наличие протокольной записи мнения трех названных министров не устраивали Бардоши. И он, по свидетельству Иштвана Барци, нашел весьма простой выход, а именно: изъял их из официального протокола673. Окончательно видимость «единодушия» в правительстве была достигнута после того, как Хорти вызвал Ф. Керестеша-Фишера. В результате соответствующего внушения регента министр внутренних дел отказался от своих возражений674.

Бурные события 26 июня — кануна вступления Венгрии в войну против СССР — завершились визитом советника германского посольства Веркмайстера, который явился к Бардоши вместо приглашенного последним немецкого посланника. Премьер-министр известил его о принятом решении и попросил немедленно сообщить о нем германскому правительству. Бардоши особо подчеркнул, что официальное объявление войны Советскому [288] Союзу последует после предварительного воздушного нападения венгерской авиации на советскую территорию675.

Веркмайстер поблагодарил за это сообщение, выразив удовлетворение тем, что Венгрия наконец сделала такой шаг, и многозначительно подчеркнув, что «советское воздушное нападение облегчило венграм принятие такого решения»676. Он также обещал передать просьбу Бардоши снять поставленный им 24 июня вопрос о том, желательно ли германскому правительству вступление Венгрии в войну против Советского Союза, поскольку решение об этом уже принято в Будапеште. Телеграмма такого характера была действительно послана немецким посланником в Берлин. В тот же день поздно вечером и венгерский посланник в Германии Стояи передал эту просьбу венгерского правительства начальнику политического отдела германского министерства иностранных дел Верману677.

Необходимо отметить, что для введения в законную силу решения об объявлении войны Советскому Союзу Хорти и его премьер-министр должны были, в соответствии с конституционными законами, получить согласие парламента. Конечно, в государственном собрании нашлось бы мало охотников выступить с возражениями. Но Бардоши опасался даже отдельных необдуманных высказываний. Поэтому 27 июня свое заявление в парламенте о решении правительства вступить в войну против Советского Союза он сделал перед оглашением повестки заседания и с помощью такого маневра не допустил обсуждения этого вопроса депутатами678.

В тот же день венгерские войска двинулись на советско-германский фронт. В последние дни июня и первой половине июля туда была направлена так называемая Карпатская группа в составе 8-го Кошицкого корпуса (1-я горная и 8-я пограничная бригады) под командованием генерал-лейтенанта Ференца Сомбатхеи, подвижного корпуса (две моторизованные и одна кавалерийская бригады) под командованием генерала Белы Миклоша. «Карпатской группе» было придано 14 авиарот, насчитывавших 42 самолета679.

Кроме того, в сентябре на территорию временно оккупированных [289] советских районов прибыло несколько венгерских легкопехотных дивизий, предназначенных для борьбы с партизанами и охраны немецких коммуникаций. Они дислоцировались на Украине, а также в районах Смоленской области и Брянских лесах. К началу 1942 года число этих дивизий достигло шести680, но еще в конце октября 1941 года на Восточном фронте было 84 тыс. венгерских солдат681.

Анализ событий, предшествовавших вступлению Венгрии в войну против СССР, вскрывает противоречия, которые возникали между государствами оси.

Например, Германия, желая вовлечь венгров в войну, не хотела даже обещать им то, что предпочитала захватить с их помощью для себя. Именно поэтому из Берлина не последовало прямого приказа Будапешту о вступлении в войну, а была дана целая серия хотя и косвенных, но не оставляющих никаких сомнений в своем характере указаний.

При этом Гитлер, отлично знавший расчеты своих венгерских союзников на новые территориальные захваты, воздействовал окольными путями именно на это «слабое место». Прямым следствием его нажима являлись, в частности, и настойчивые письма венгерского посланника в Берлине, о которых говорилось ранее. Даже после принятия решения об объявлении Венгрией войны Советскому Союзу Стояи продолжал торопить свое правительство, теперь уже с отправкой войск на фронт. «В противном случае, — писал он 27 июня, — румыны и словаки при переустройстве Европы приобретут преимущество за наш счет. Кроме того, германская армия отвернулась бы от нас, что весьма нежелательно, ибо это вызвало бы неблагоприятные отклики в той части нацистской партии, которая и без того не проявляет особой симпатии к Венгрии»682.

Хорти и его правительство, со своей стороны, больше всего опасались, что дальнейшее промедление с началом военных действий венгерской армии против СССР может лишить их не только той добычи, на которую они давно рассчитывали, но и участия в дележе вновь захватываемых территорий на востоке. Особенно не давала им покоя мысль, что объекты их давних захватнических устремлений — Румыния и Словакия — не только оказались [290] в числе союзников гитлеровской Германии и, следовательно, также самой Венгрии, но и играли активную роль в германских военных планах.

Это рассматривалось хортистами в качестве прямой угрозы перспективам создания «Великой Венгрии» и наряду с желанием выслужиться перед Гитлером послужило толчком, ускорившим их вступление в войну против СССР. Тот факт, что они надеялись этим заслужить благосклонность Берлина при решении вопроса о своих территориальных претензиях, подтверждает и ответная телеграмма Бардоши венгерскому посланнику в Берлине от 27 июня. Сообщая, что венгерские вооруженные силы уже начали действовать, совершив воздушный налет на г. Станислав, премьер-министр просил Стояи обратить внимание немцев на то, что «военная акция требует жертв» и что «мы (венгерское правительство. — А.П.) охотно пойдем на них, будучи убеждены, что в преодолении трудностей, проистекающих из нашего особого политического и экономического положения, мы можем рассчитывать на понимание и активную помощь имперского правительства»683.

Что же касается Хорти, который впоследствии уверял, будто бы отверг «предложение Гитлера» участвовать в войне против СССР684, то, хотя, как мы видели, прямого такого приглашения не существовало, он сам доложил нацистскому фюреру об отправке венгерских войск на фронт. 28 июня, отвечая на вышеупомянутое сообщение Гитлера от 22 июня, регент писал, что он счастлив, поскольку венгерские войска плечо к плечу «со славной и победоносной немецкой армией» принимают участие в «крестовом походе, направленном на уничтожение коммунистической опасности и сохранение культуры»685. А несколько дней спустя сообщил Гитлеру, что бомбардировка Кошице создала только повод, а фактически Венгрия втянулась в войну из-за солидарности с Германией. «Я решил принять участие в походе, — писал Хорти, — несмотря на тяжелое экономическое положение нашей страны»686.

Любопытно, что в письме регенту от 1 июля Гитлер, конечно, одобрил действия хортистов, но особо подчеркнул проявленную ими при этом «собственную инициативу». По поводу же напряжения в отношениях между Венгрией и Румынией он ограничился лишь замечанием о том, что [291] оно, как он надеется, уменьшится в связи с поворотом территориальных устремлений румын на восток687. Вместе с тем Гитлер сразу же взял в свои руки все, что касалось участия Венгрии в антисоветской войне. В том же письме от 1 июля он сообщил Хорти, что им одобрен фактический переход венгерской действующей армии под начало главнокомандующего южной группой немецких войск генерала Рундштедта688.

Этот приказ своего берлинского хозяина хортисты выполнили с той же готовностью, как и все дальнейшие. В частности, они предоставили все транспортные магистрали страны для переброски германских и итальянских войск и военных материалов, а также, по особой «просьбе» Гитлера, не препятствовали даже перевозке румынской нефти689.

Венгерское правительство бросило в огонь войны все ресурсы страны, отдав их в распоряжение Германии. Венгрия поставляла ей важное стратегическое сырье, продовольствие, промышленную продукцию. Участие Венгрии в войне еще больше усилило ее зависимость, в том числе и экономическую, от Германии. Главные отрасли венгерской военной промышленности еще до начала войны уже отчасти находились под контролем германского Генерального штаба. Кроме того, как упоминалось выше, в октябре 1940 года было подписано «аграрное соглашение», полностью поставившее венгерское сельское хозяйство на службу Третьему рейху. По этому соглашению венгерское правительство взяло на себя обязательство производить и вывозить в Германию нужные ей продукты сельского хозяйства. В частности, для удовлетворения ее потребностей подлежали увеличению площади под масличными и кормовыми культурами за счет сокращения посевов пшеницы. Это означало, что сама Венгрия переводится на голодный хлебный паек.

С первых месяцев германо-советской войны венгерское правительство старалось по возможности ограничить отправку войск на фронт с тем, чтобы как можно большее их количество держать в пределах страны на случай «внутренних осложнений» в будущем. Наличие такой тенденции подтверждается, в частности, исходом [292] борьбы между правительством и высшим генералитетом, начавшейся еще при П. Телеки.

При всей общности взглядов двух прогитлеровцев — начальника Генштаба X. Верта и премьер-министра Л. Бардоши последний, по-видимому, более отчетливо видел опасность, которой был бы чреват уход из страны основных вооруженных сил, являвшихся главным орудием власти хортистов над Венгрией. Таким образом, Бардоши, как и Хорти, принадлежал к той категории прогитлеровцев, которые в начале антисоветской войны возлагали основные свои надежды на немецкий вермахт, полагая, что его мощь позволяет им самим участвовать в военных действиях «малыми силами», а большую часть собственной армии держать под рукой «на всякий случай». Таким путем они рассчитывали «убить двух зайцев»: удержаться у власти и в то же время путем присоединения к войне против СССР достичь при содействии гитлеровской Германии своих захватнических целей.

Что касается сторонников генерала Верта, среди которых был и посланник в Берлине Стояи, то их взгляды отличались от изложенных выше лишь в одном вопросе — о размерах участия венгерской армии в военных действиях против СССР. Стояи, в частности, как и прежде, продолжал настаивать на том, чтобы Венгрия проявила больше «инициативы», и рекомендовал обратиться «по возможности к самому имперскому канцлеру» с предложением об участии Венгрии в антисоветской войне «в более широкой форме»690. Такого же мнения был и Верт, заявлявший, что территориальных и прочих выгод, в том числе передачи всего Карпатского бассейна «исключительно венграм», а также «участия в разделе советского сырья»691 можно добиться только при условии войны против СССР большими силами, чем это делала Венгрия до тех пор692.

Начальник Генштаба всячески стремился взять в свои руки решение всех военных вопросов. Он считал, что правительство, объявив состояние войны, исчерпало свои функции в этом отношении и что теперь только главнокомандующий (Хорти) с помощью Генштаба имеет право определять количество войск, отправляемых на фронт. При этом Верт все более энергично нападал на правительство. Он заявлял, что, несмотря на свою «традиционную [293] антибольшевистскую позицию», оно сделало «упущение», приведшее к «опозданию» венгерских войск, которое стоило немцам больших потерь в битве за Львов693.

Бардоши не без основания считал, что это обвинение фактически исходит от немецкого военного командования. Поэтому он поспешил заявить, что венгерское правительство решило вступить в антисоветскую войну «сознательно» и «обдуманно», исходя из «жизненных интересов страны» и выделив для борьбы «против большевизма» лучшие части армии, составившие, как он говорил, «немалые силы». Далее, желая подчеркнуть, что он лучше Верта знает, как угодить Гитлеру, Бардоши в письме регенту высказал уверенность, что германский вермахт не нуждается в большом количестве венгерских войск на фронте, так как он в состоянии собственными силами «одержать победу над Красной Армией». Впрочем, отмечал премьер-министр, правительство готово в случае необходимости, подтвержденной Берлином, увеличить контингент венгерских войск в действующей армии694.

В борьбе, которая разгорелась между двумя его ближайшими помощниками, Хорти принял сторону Бардоши. Несомненно, что среди причин, которыми он при этом руководствовался, были и расчет на использование премьер-министра в качестве посредника между ним и парламентом в осуществлении династических замыслов, давно вынашиваемых регентом.

Однако первые же серьезные сражения развеяли его надежду на то, что гитлеровский поход на Восток явится «легкой прогулкой». В гигантской битве гибли десятки дивизий захватчиков. В частности, тяжелые потери сразу же понесли венгерские войска. Упоминавшийся выше подвижной корпус, считавшийся лучшим соединением хор-тистской армии и действовавший в полосе наступления 17-й немецкой армии в июле — августе против Юго-Западного фронта и позднее против Южного фронта, был почти полностью разгромлен695.

Естественно, что у Хорти появились новые опасения. Они состояли в том, что в случае усиленной отправки воинских частей на советско-германский фронт можно вообще лишиться армии.

Отношения между Бардоши и Вертом особенно обострились [294] после того, как последний без ведома премьер-министра представил регенту предложения об увеличении Венгрией «по собственной инициативе» и по «союзническому долгу» числа дивизий для участия в войне против Советского Союза. При этом выяснилось, что Верт заранее дал соответствующие обещания представителям гитлеровского командования. Бардоши, с которым Хорти совещался в связи с этим, выразил протест против самовольных действий Верта и потребовал, чтобы начальник Генштаба заблаговременно информировал его о предложениях такого рода, представляемых регенту. Хорти не только согласился с этим696, но и 6 сентября 1941 года вообще сместил Верта с поста начальника Генштаба.

В венгерских документах можно обнаружить две версии относительно использованного при этом повода. Генерал Кути, например, писал, что Верт был смещен за то, что без ведома Хорти предложил немцам передать в их распоряжение еще одну венгерскую дивизию. А имредист Ференц Райниш утверждал противоположное, а именно: будто бы регент сам дал гитлеровскому командованию такое обещание и затем потребовал, чтобы Верт уклонился от его исполнения, а так как начальник Генштаба не сделал этого, то и был отстранен от занимаемого поста697.

В сентябре 1941 года новым начальником венгерского Генштаба был назначен генерал Ференц Сомбатхеи, командовавший до того Карпатской группой войск на советско-германском фронте. Являясь решительным сторонником оси, он в то же время считался человеком осмотрительным, что устраивало и Хорти, и Бардоши. На следующий же день они втроем отправились в ставку Гитлера, где в течение четырех дней вели переговоры с последним, а также с Герингом. Как свидетельствует в своем дневнике Балинт Хоман, регент считал необходимым лично представить Гитлеру нового начальника Генштаба, t чтобы сгладить неприятное впечатление от замены Верта, который пользовался абсолютным доверием у германского командования. Впрочем, фюреру было, по-видимому, неважно, кто именно возглавляет венгерский Генштаб, лишь бы Венгрия активно участвовала в войне. [295]

Поэтому он даже авансом наградил Сомбатхеи, а заодно Хорти и Бардоши немецкими орденами, разумеется, произнеся при этом речь, в которой отдал должное роли регента «в подрыве мира»698.

В ходе переговоров, как явствует из венгерских официальных документов, было достигнуто соглашение о дальнейшем участии венгерских войск в прежних размерах в боях на Украине. Гитлер пообещал вооружить одну венгерскую механизированную дивизию для использования на Восточном фронте, а также дал согласие на то, чтобы после завершения боев на Днепре часть хортистских войск несла полицейскую службу в тылу699.

Но перечисленные пункты соглашения, как и речи по поводу этого визита, произнесенные Бардоши по возвращении в Будапешт, не дают полного представления об обещаниях хортистских правителей Гитлеру относительно увеличения контингента венгерских войск на советско-германском фронте. Так, выступая 13 сентября на заседании правительства и два дня спустя в парламентской комиссии по иностранным делам, премьер-министр главным образом говорил о том, что-де удалось достичь укрепления «традиционной венгеро-немецкой дружбы в борьбе против большевизма». Что же касается размеров участия Венгрии в военных действиях против СССР, то в этом вопросе, по его словам, существовало «полное взаимопонимание между военными руководствами двух стран (Германии и Венгрии. — А. П.)». Размеры этого участия, уверял он, «при обоснованной замене останутся прежними», поскольку «немцы уже выиграли войну». Однако уже в начале ноября гитлеровское командование официально потребовало от Бардоши выслать на Восточный фронт дополнительно две обещанные дивизии, что и было исполнено. Чтобы оправдать в глазах общественности страны этот шаг, премьер-министр заявил 21 ноября в парламенте, что он сделан для «защиты Европы», ради которой якобы «мы (Венгрия. — А. П.) с честью несем жертвы»700.

Сразу же после этого выступления Бардоши отправился в Берлин для участия в международном совещании глав стран оси, созванном для продления на пять лет «антико-минтерновского пакта»701. На этом совещании были представители [296]

Германии, Италии, Японии, Венгрии, Манчжоу-го, Испании, а также дополнительно присоединившихся к пакту Словакии, Дании, Румынии, Болгарии, Хорватии и нанкинского правительства Китая.

Официально считалось, что «гости» явились засвидетельствовать свою солидарность с Германией и «выразить веру в ее победу». На самом же деле одной из главных целей этой встречи была попытка ее участников сгладить усиливавшиеся противоречия внутри фашистского блока, для чего был проведен ряд двухсторонних переговоров между собравшимися в Берлине главами правительств.

Что касается хортистов, то в ходе этой встречи обнажились не только непримиримые конфликты между ними и румынскими и словацкими фашистами, но и острые противоречия между Венгрией и Германией.

25 и 26 ноября Бардоши дважды встречался с премьером Словакии Тукой. Последний начал беседу с того, что он «сегодня — самый непопулярный человек в Словакии», и затем попросил у венгерского премьера помощи в укреплении своего положения. Как выяснилось далее, Тука, отлично знавший о претензиях хортистского правительства на всю словацкую территорию, желал «немногого», а именно: Венгрия должна была заявить, «что словакам нечего ее бояться», а также... возвратить Словакии территорию около 2000 кв. км. Легко представить себе реакцию Бардоши на это предложение. После бурной ссоры с Тукой венгерский премьер-министр пригрозил порвать дипломатические отношения со Словакией. Дело не дошло до открытого скандала только в результате вмешательства Риббентропа. Узнав о ходе «переговоров» между Тукой и Бардоши, он во время завтрака у Гитлера 27 ноября отозвал в сторону венгерского премьер-министра и приказал ему «не драматизировать положение»702.

Встреча Бардоши с Антонеску вообще не состоялась. Зато венгерский премьер-министр узнал от Чиано, что румынский поверенный в делах явился к нему в Риме с заявлением о денонсации Румынией второго венского арбитража. Как уверял итальянский министр, он был возмущен «такой наглостью» и даже потребовал, чтобы Антонеску отозвал своего поверенного из Рима. Бардоши, в [297] свою очередь, изложил графу Чиано «все, что он думал» о румынском диктаторе703, «бесстыдно» нарушившем обязательства, взятые его страной по второму венскому арбитражу. Этот вопрос он поднимал и во время завтрака у Гитлера, заявив, что румынское правительство ведет «пропаганду за возвращение Северной Трансильвании», в связи с чем среди румын стал популярным лозунг «На Клуж!». Бардоши пожаловался на Антонеску и за то, что последний грозился провести румынские войска с Восточного фронта через Клуж, т. е. отобрать аннексированную хортистами северную часть Трансильвании. Гитлер, желая успокоить Бардоши, заявил, что «румынам на столетие хватит работы на востоке, куда мы их направили»704.

Таким образом, встреча в Берлине не ослабила коренных противоречий между Венгрией и Словакией, а также Венгрией и Румынией. Гитлер и его ближайшее окружение отделывались «успокоительными» фразами, а по существу были весьма довольны грызней своих союзников и сателлитов, так как могли использовать ее к своей собственной выгоде.

От Венгрии Риббентроп потребовал поставлять больше нефти и зерна в Германию. Германский министр иностранных дел дал весьма точные инструкции: очередную партию поставок нефти увеличить с 80 тыс. т до 120 тыс. т и дополнительно отгрузить 10 тыс. т зерна. И это в условиях, когда над Венгрией уже встала угроза голода, а нехватка горючего парализовала значительную часть автотранспорта. Бардоши попытался было «поторговаться», но поняв, что Риббентроп не пойдет на уступки, поспешно согласился выполнить его пожелания705.

В целом визит Бардоши в Берлин служит яркой иллюстрацией положения Венгрии внутри фашистского блока. Будущее явно сулило хортистам новые острые столкновения с их «союзниками» — румынскими и словацкими фашистами, а также дальнейшее усиление зависимости от гитлеровской Германии.

Наконец, именно на этом совещании венгерский премьер-министр впервые почувствовал тревожные нотки в словах Гитлера, касавшихся войны против Советского Союза. Правда, он продолжал хвастливо уверять, что «окружит Москву и заставит ее и Ленинград сдаться», однако [298] в то же время ему уже не удалось скрыть, что его планы «уничтожения Красной Армии» не сбылись. Гитлер вынужден был также признать крупные потери, понесенные его войсками на Восточном фронте, попытавшись объяснить их «удивительным фанатизмом русских» и наличием у них крупных сил, «о чем раньше никто даже не догадывался»706.

После поражения под Москвой

Разгром немецких войск под Москвой зимой 1941–1942 года вынудил Гитлера для продолжения войны против СССР приступить к новой мобилизации сил и средств как внутри Германии, так и в оккупированных и «союзных» странах, в том числе в Венгрии. Это ясно показало Хорти и его правительству, что им не удастся «малой ценой» заплатить Берлину за помощь в осуществлении их планов. Теперь гитлеровцам было не до уступок.

К этому времени хортисты, руководствуясь расчетами на «близкую победу» гитлеровской Германии, возложили на нее одну все свои надежды. Если до того Будапешт еще сохранял дипломатические отношения с Вашингтоном, а также некоторые дружеские связи с Лондоном, то теперь порвались и эти нити. В начале декабря 1941 года Венгрия оказалась в состоянии войны с Англией, а спустя несколько дней — с США. Это произошло при следующих обстоятельствах.

29 ноября 1941 года британское правительство направило через американского посланника в Будапеште ультиматум венгерскому правительству о прекращении военных действий до 5 декабря того же года и выводе венгерских войск с территории Советского Союза. Бардоши отклонил ультиматум, что и привело Венгрию в состояние войны с Англией.

Особый интерес представляет обсуждение венгерским правительством вопроса об объявлении войны США. Оно началось по инициативе Бардоши 11 декабря 1941 года, т. е. в тот же день, когда Гитлер объявил войну Соединенным Штатам и спустя четыре дня после нападения Японии на американскую военную базу Пёрл-Харбор. Венгерский премьер-министр предложил сразу же принять [299] решение об объявлении войны, но до получения рекомендаций Берлина официально заявить лишь «о солидарности со странами оси». После кратких дебатов было принято предложенное Бардоши коммюнике о «солидарности с осью» и прекращении дипломатических отношений с США. Хорти, которому тотчас же доложили об этом решении, одобрил его707.

В тот же день оно было вручено американскому посланнику в Будапеште. Однако ночью Стояи сообщил из Берлина, что Румыния и Болгария заявили о состоянии войны с США. А на утро к Бардоши явились посланники стран оси и выразили пожелания своих правительств, чтобы и Венгрия «поступила так же». Поняв, что он проявил «излишнюю предосторожность», венгерский премьер-министр пригласил к себе американского посланника и заявил ему, что вчерашнее заявление следует считать объявлением войны США. Одновременно по его указанию венгерское телеграфное агентство распространило следующее коммюнике: «Венгерское королевское правительство на основе тройственного пакта, заключенного 27 сентября 1940 года, а также на основе присоединения Венгрии к этому пакту 20 ноября 1940 года и в духе солидарности, заявленной 11 декабря сего года, считает войну между Соединенными Штатами Америки, с одной стороны, и Германской империей, Италией и Японией, с другой, распространившейся и на Венгрию». А на следующий день премьер-министр поручил венгерскому посланнику в Швеции опровергнуть заявление агентства Рейтер, в котором говорилось, что он, Бардоши, 11 декабря уверял американского посланника в Будапеште в «вынужденном» принятии решения о разрыве дипломатических отношений с США708.

5 января 1942 года в Будапешт прибыл Риббентроп. Любопытно, что венгерская печать получила указание «приветствовать его приезд», но о переговорах с ним было разрешено сообщить только 8 января709. Это объяснялось тем, что хортистские правители сначала хотели узнать размеры новых требований Германии. «Высокий гость» не заставил их долго ждать. Уже при первой встрече с Бардоши он заговорил о том, что «Россия оказалась очень сильным противником, располагающим большими [300] резервами». Разумеется, поспешил он добавить, наступлению вермахта помешала «небывало холодная зима», но зато летом начнется большое наступление против русских, а это потребует значительных сил и средств. Покончив с изложением перспектив, Риббентроп передал следующее требование Гитлера: Венгрия должна провести «стопроцентную тотальную» мобилизацию своих ресурсов и предоставить их в распоряжение Германии для «летнего похода на восток»710.

Четыре дня продолжались эти переговоры. Риббентроп дал понять, что размеры территориальных уступок хортистам в Трансильвании будут зависеть от масштабов поддержки, которую они окажут Германии. Обращая их внимание на пример Румынии в этом отношении, он вновь и вновь требовал увеличения поставок в Германию и отправки на фронт «всех имеющихся венгерских вооруженных сил»711.

Венгерский премьер-министр счел необходимым изложить Риббентропу свои опасения относительно того, что вывод всех войск из Дунайского бассейна может «нарушить порядок» внутри страны, после чего заявил, что хортистское правительство положительно относится к пожеланиям Гитлера. Этот ответ был вполне в духе политики венгерских фашистских правителей, сочетавшей активное участие в войне на стороне гитлеровской Германии с содержанием в стране крупных вооруженных сил, специально предназначенных для защиты хортистского режима от «внутренней угрозы». Во время встречи Хорти вручил Риббентропу письмо для передачи Гитлеру. В нем регент просил поручить Венгрии роль жандарма на Балканах на тот случай, если бы народы балканских стран «открыто стали бы на сторону большевизма». Обращая внимание Гитлера на наличие подобной угрозы, он писал, что в этом случае «Венгрия осталась бы единственной силой для поддержания порядка». Считая поэтому нецелесообразным отправлять все венгерские войска на Восточный фронт, регент тем не менее заявлял, что Венгрия «с воодушевлением примет участие в весеннем наступлении»712.

Следует подчеркнуть, что Хорти добивался лишь своего рода «скидки», но отнюдь не намеревался вообще уклониться [301] от отправки дополнительных войск против СССР. Напротив, выступая 18 января в Клуже, Бардоши заявил: «Мы участвуем в трудной борьбе и нужно вложить в нее все силы... Нам нужно брать на себя обязательства, и мы возьмем их»713.

Кстати, узнав об этом заявлении, Э. Байчи-Жилински немедленно послал Бардоши письмо с протестом против обещаний новых военных сил «для уже проигранного немецкого дела».

Тем не менее 20 января, через несколько дней после отъезда Риббентропа, в Будапешт по поручению Гитлера прибыл генерал Кейтель. По поводу его визита в Венгрию итальянское телеграфное агентство весьма туманно заявило, что «Венгрия получит возможность укрепить солидарность с Италией и Германией». Венгерской печати цензура дала строгое указание сообщить только о его посещении кладбища героев и возложении венка714. Действительная же цель визита Кейтеля состояла в том, чтобы от слов перейти к делу. Он намерен был точно определить для Венгрии количество дивизий, которые она пошлет на фронт.

В первый же день Кейтель заявил Бардоши, что «очень рад» решению венгерского правительства принять участие в новом наступлении на Восточном фронте. Подчеркнув, что от Риббентропа ему известно о намерении Венгрии отдать в распоряжение Германии не всю свою армию, а лишь часть ее715, он при переговорах с венгерским военным министром и начальником Генштаба проявил сговорчивость и потребовал направить к весне на фронт «всего-навсего» пятнадцать венгерских дивизий, в том числе две горные и одну кавалерийскую бригады, бронетанковую и десять других дивизий для «несения оккупационной службы».

Начался торг. Венгерский военный министр и начальник Генштаба начали с согласия на три дивизии, потом «высокие договаривающиеся стороны» сделали взаимные уступки и, наконец, помирились на 10 дивизиях, в том числе одной бронетанковой. 21 января еще одну попытку «на всякий случай» уменьшить эту цифру предпринял Бардоши716, но безуспешно, после чего правительство, а также регент полностью одобрили соглашение между [302] венгерским и германским командованием. Выступая 30 января перед депутатами парламента от правительственной партии, премьер-министр заявил, что «Венгрия готова с полной силой принять участие в войне на стороне стран оси»717.

Несмотря на крупные неудачи германской армии на Восточном фронте, в конце 1941 года Хорти решил продолжать прогитлеровскую политику в надежде на то, что Германии все-таки удастся выиграть войну, но в то же время предпринять определенные шаги на случай ее проигрыша. Поскольку он допускал поражение Гитлера лишь в результате участия Англии и США в войне против стран оси, то и пришел к выводу, что его спасителями как от Красной Армии, так и от коммунистов внутри Венгрии могут стать в «трудный момент» лишь Лондон и Вашингтон. Поэтому, не расставаясь с надеждой на то, что военная фортуна вновь улыбнется Гитлеру, и продолжая выполнять все его приказы, Хорти одновременно начал готовить почву для привлечения благосклонного внимания к себе со стороны британских и американских правящих кругов.

План заключался в замене премьер-министра Бардоши более умеренным, не скомпрометированным перед западными участниками антигитлеровской коалиции. Момент, избранный Хорти для этого шага, был весьма удачным, так как сам Бардоши именно в это время выступил за реорганизацию правительства. Правда, он имел в виду совсем другие перемены, предусматривавшие отстранение от министерских постов Керестеш-Фишера, Банфи, Варга и некоторых других, обвиняя их в том, что они «не полностью» поддерживали политику подчинения Венгрии германскому фашизму. Заявив, что правительство сможет «гармонично работать» только после такой реорганизации, премьер-министр представил ее проект на утверждение Хорти. Когда же регент потребовал оставить Банфи и Варгу на постах министров сельского хозяйства и промышленности, Бардоши заявил об ухудшении состояния здоровья и подал в отставку, которая и была принята 9 марта 1942 года.

Отставка Л. Бардоши ни в коей мере не означала победу той части хортистов, которые с опаской относились к [303] его откровенно прогитлеровскому курсу, поскольку подобная политика проводилась правительством и в дальнейшем. Сущность этого события состояла в том, что Хорти использовал определенные разногласия в среде своих приверженцев для отстранения премьер-министра, которого он считал непригодным сочетать выполнение приказов Берлина с попытками восстановить сожженные мосты между Будапештом, с одной стороны, и Лондоном и Вашингтоном — с другой. Эта задача была поручена новому премьер-министру Миклошу Каллаи, слывшему в узком кругу венгерских правителей «хитрым, лавирующим политиком»718.

М. Каллаи был как раз такой фигурой, которая, как полагал Хорти, устраивала Англию и США и в то же время не могла вызвать возражений в Берлине. Новый премьер-министр подходил для предназначенной ему роли не только потому, что до своего назначения премьер-министром в течение нескольких лет не играл активной роли в политической жизни страны. Главным его достоинством было то, что он неоднократно заявлял о своей ненависти к Советскому Союзу и называл антисоветскую войну «общим делом венгерской нации и всей Европы» и поэтому вполне устраивал берлинских хозяев. Тем более что начал он свою деятельность на посту премьер-министра с разрыва дипломатических отношений со всеми государствами, заявившими о состоянии войны с Германией, Италией и Японией719.

Назначение М. Каллаи премьер-министром сначала было встречено с откровенной враждебностью прямой гитлеровской агентурой в правительстве — Ремени-Шнеллером, Балинтом Хоманом и др. Последний, например, открыто заявил самому Миклошу Каллаи, что считает «политическим несчастьем» его согласие занять этот пост, ибо оно грозит «поворотом влево», в «сторону либерализма» и «менее дружественной» позиции по отношению к странам оси720.

Однако новый глава правительства успокоил прогитлеровцев, сделав 10 марта заявление о своей будущей внешней политике. 19 марта в своей первой речи в парламенте новый премьер-министр сказал, что основой внешней политики Венгрии является «верность и стойкость [304] на стороне наших великих союзников и друзей-держав оси, когда они, а вместе с ними и мы, вступаем в бой за более справедливый порядок в мире, за новую Европу... Таким образом, не может быть изменения внешнеполитического курса Венгрии, поскольку это уже больше, чем политика, это — объективная действительность, выражающаяся в духовной и геополитической общности»721.

Кроме того, с целью развеять сомнение насчет его будущей политики, Каллаи вызвал в Будапешт посланника Стояи и попросил его разъяснить руководителям нацистской Германии, что «всегда был правым» и что, дав согласие занять пост премьер-министра, он уже одним этим доказал свою приверженность прогерманской ориентации Венгрии. Одновременно Стояи было поручено передать гитлеровскому правительству, что Каллаи был бы счастлив посетить Германию722.

Все это привело к тому, что фашисты окончательно признали М. Каллаи «своим». Немецкий посланник в Будапеште доносил в Берлин, что хотя для нового венгерского премьер-министра «национал-социализм — идея чуждая», но «он будет продолжать внешнюю политику своего предшественника». В другом донесении от 2 июня 1942 года подчеркивалось, что главнейшей своей задачей Каллаи считает поддержку Германии «в борьбе против большевизма, и поэтому нет причин сомневаться в его лояльности к немцам»723.

В начале июня Каллаи получил счастливую возможность посетить Гитлера в его ставке. Как гласит подробная запись этой беседы, сделанная венгерским премьер-министром, он прежде всего заверил фюрера в том, что взятые хортистским правительством обязательства об активном участии «в военном походе на восток будут выполнены во всех отношениях». Гитлер выразил свое удовлетворение таким заявлением, тем более что 2-я венгерская армия тогда уже находилась в пути на фронт. Он, как говорил Каллаи по возвращении в Будапешт, объявил хортистскому премьер-министру, что предполагает «одержать победу над Советским Союзом в 1942 году»724 и в связи с этим настолько расщедрился, что разрешил «награждать землей» венгерских солдат, отличившихся на Восточном фронте725. [305]

М. Каллаи, как и его предшественники на посту премьер-министра, считал главной своей внешнеполитической целью дальнейшие территориальные захваты. В частности, он был весьма озабочен тем, чтобы не только удержать уже аннексированную северную часть Трансильвании, но и заполучить также южную. Поскольку и то, и другое являлось предметом все более острого конфликта между Венгрией и Румынией, то становилось очевидным, что война между ними была неизбежной. Такой вывод содержался в письме Хорти, переданном Гитлеру венгерским премьер-министром во время этого визита726. Подобную точку зрения высказал фюреру и сам Каллаи. Его вполне удовлетворил ответ Гитлера, гласивший, что не следует допускать дальнейшее обострение венгеро-румынских отношений до окончания «большой войны», но что после ее завершения он «даст свободу развитию событий» в этом конфликте, т. е. не будет возражать против решения спора при помощи оружия. Весьма обрадованный Каллаи рассыпался в благодарностях и воинственно добавил: «Только просим, чтобы вы, ваше превосходительство, и бог оставались нейтральными в этой борьбе, а остальное мы берем на себя»727.

На самом же деле Гитлер продолжал играть на противоречиях между венгерским и румынским правительствами, используя их для укрепления собственного господства в обеих странах. То и дело создавались германо-итальянские комиссии для расследования взаимных жалоб венгерского и румынского правительств, причем главное обвинение, которое хортисты выдвигали против Румынии, состояло в том, что последняя ослабила «внутренний фронт против большевизма»728. Одна такая комиссия во главе с германским и итальянским чрезвычайными посланниками Хенке и Руджиери «рассматривала» факты реквизиций, которые румынские фашисты проводили у венгров в южной части Трансильвании, а хортисты у румын в северной, в результате чего происходило массовое бегство населения с обеих этих территорий. Комиссия ограничилась лишь регистрацией таких фактов, хотя провела летом 1942 года в обеих частях Трансильвании почти два месяца729. Кроме того, там же существовали итало-германские военные комиссии по охране порядка, [306] которые прямо вмешивались в действия местных властей.

Что же касается обещаний, то Гитлер давал их и венгерским, и румынским фашистам, причем последние пользовались большей его благосклонностью, чем хортисты. Как свидетельствовал позднее переводчик фюрера, Антонеску был «одним из ближайших к Гитлеру лиц и находился с ним даже в более близких отношениях, чем Муссолини. Он был единственным иностранцем, к которому Гитлер обращался за военными советами, находясь в затруднительном положении... Антонеску, подобно Гитлеру, произносил пространные речи, начиная обычно с создания Румынии, и все, что он говорил, связывалось каким-то образом с ненавистными ему венграми и с проблемой возвращения Трансильвании. Эта ненависть к Венгрии также делала его по духу близким Гитлеру, ибо фюрер презирал мадьяр». Наконец, если в беседе с венгерским премьер-министром Гитлер не возражал против развязывания венгеро-румынского военного конфликта в дальнейшем, то о том же он еще раньше говорил Антонеску730.

В упомянутой выше беседе Каллаи коснулся и внутренней политики Венгрии, заверив Гитлера, что не только продолжает линию своих предшественников, но и еще энергичнее борется с антифашистами. Пока Гитлер любезно беседовал с Каллаи, германский Генштаб потребовал от генерала Вереша, сопровождавшего в этой поездке венгерского премьер-министра, дополнительно направить на Восточный фронт две дивизии. «Сюрприз» гостям преподнес и Риббентроп. Он заявил Каллаи, что «обстоятельства требуют» увеличить на территории Венгрии число вербуемых в войска СС с 20 до 30 тыс. Каллаи дал и на это согласие731. По возвращении в Будапешт он выступил с отчетом о поездке перед руководством правительственной партии, а также в комиссиях по иностранным делам обеих палат парламента.

Кроме того, документальные данные свидетельствуют о том, что венгерская промышленность и сельское хозяйство полностью обслуживали Германию. Еще в июне 1941 года между Венгрией и Германией был заключен договор, предусматривавший постройку Дунайского авиационного [307] завода и производство самолетов на сумму 1 млрд. пенге по так называемому плану Мессершмитта, причем расходы по этому соглашению целиком брала на себя венгерская сторона732.

В результате постоянного нажима из Берлина фактическая стоимость продукции по этой программе достигла в 1943 году 1,5 млрд. пенге и львиная доля ее была отправлена в Германию. Всего же было выпущено 640 истребителей, 273 бомбардировщика и 156 транспортных и других самолетов. В июле 1943 года договор был расширен и стоимость авиационных поставок из Венгрии в Германию увеличилась до 1178 млн. пенге733.

Кроме того, венгерский экспорт различных военных материалов для германской армии уже к апрелю 1942 года составил 425,8 млн. пенге. В 1942 году венгерское правительство заявило, что готово вывозить в Германию на протяжении 45 лет по 1 млн. т бокситов в год. В дальнейшем это обязательство был увеличено в два раза734. Всего за время войны Венгрия поставила германской военной промышленности более 4,5 млн. т этого ценнейшего сырья735.

Под немецкий контроль перешли и богатейшие венгерские марганцевые рудники. В 1943 году добыча этого вида сырья, также почти целиком отправляемого в Германию, была увеличена более чем в два раза по сравнению с 1938 годом и составила 102 711 т736. 23 апреля 1942 года хортисты подписали в Берлине секретный протокол, согласно которому они затем вывезли в Германию 50 тыс. ц магнезита, а также ежегодно поставляли 20 тыс. гектолитров вина германской армии на Восточном фронте. В то же время при определении товарообмена все просьбы венгерской стороны, в частности, о поставках в Венгрию каменного угля, были отклонены, но зато увеличены контингенты второстепенных товаров, не имевших рынка сбыта ни в Германии, ни в Венгрии737.

Непрерывно возрастал вывоз продуктов сельского хозяйства. Еще в декабре 1941 года Бардоши дал Риббентропу обещание еще больше сократить снабжение населения. Только в 1941–1942 годах было отправлено в Германию 10 млн. ц пшеницы, 483 тыс. свиней, 190 тыс. ц [308] жиров, 230 тыс. ц муки и большое количество другого продовольствия738.

8 дальнейшем эти поставки все более возрастали, причем они производились в кредит, а по существу бесплатно. Об их размерах можно судить хотя бы по тому, что так называемые венгерские активы в торговых отношениях с Германией увеличились за год, с марта 1942 года до апреля 1943 года, с 300 млн. немецких марок до 1121 млн. марок739. При этом надо учесть, что цены на венгерские товары, вывозившиеся в Германию, были повышены с июня 1941 года лишь на 17%, в то время как на германские товары, отправляемые в Венгрию, — на 90%.

9 сентября 1942 года венгерское правительство утвердило очередной секретный германо-венгерский договор о поставках в Германию 220 тыс. ц бобовых, 2 млн. ц кормов, 30 тыс. ц сала и животных жиров, 115тыс.ц битой птицы, 206 тыс. голов крупного рогатого скота, свиней и овец, 1 млн. банок консервированного мяса, а также 140 тыс. гектолитров вина. Кроме того, германские фирмы должны были получать 60 тыс. ц древесного угля в год и большое количество другого сырья740. Этим же протоколом подтверждалось, что и в будущем 60% продуктов сельского хозяйства Бачки будет вывозиться в Германию и 40% — в Италию. Хортисты были весьма довольны тем, что при ограблении Бачки хоть кое-что досталось и на их долю, в том числе 80 тыс. ц конопли741.

Кроме подобных годовых соглашений, заключались разовые договоры. Например, один из них касался поставки германской армии 88 200 т венгерских нефтепродуктов, 129 тыс. т бензина, в том числе 6 тыс. т авиационного, и т. д. Гитлеровское правительство постоянно требовало увеличить вывоз венгерских бокситов и марганцевой руды не только за счет расширения добычи, но и посредством сокращения потребления внутри страны. Что же касается германских поставок, то они неизменно уменьшались. В частности, было отказано в снабжении медью, понолом, инсулином, формальдегидом. Общий экспорт сырья в Венгрию был сокращен на 20 млн. марок, поставки железа — на треть742.

Вся продукция металлургической промышленности направлялась на военные нужды. Машиностроительные [309] заводы были почти полностью переключены на производство оружия, боеприпасов, механизированных средств передвижения для армии. Предприятия Манфреда Вейса, Данувия, МАВАГ, заводы охотничьего снаряжения и оружейный, а также предприятия «Акционерного общества оружия и машин» и государственный завод в Диошдьере производили винтовки, автоматы, минометы, артиллерийские орудия. Минометы изготовлялись также на заводе по производству стальных изделий и на вагоностроительном заводе в Дьере. К весне 1943 года, кроме того, выпускалось ежедневно 1540 тыс. патронов и 42 тыс. артиллерийских снарядов743.

Приведенные примеры не оставляют сомнения в том, что значительная часть экономических ресурсов и производительных сил Венгрии была поставлена хортистами на службу планам германского фашизма. Как докладывал Берлину в 1943 году немецкий посланник в Будапеште Ягов, 60% венгерской военной промышленности работало на гитлеровскую Германию744.

Пропаганда, которую вели в венгерской армии хортисты, строилась в основном на тезисе о том, что союз с Германией явился большой политической удачей, ибо он позволил Венгрии «приобрести» Закарпатскую Украину, южную часть Словакии, север Трансильвании и Югославскую Бачку. Хортисты уверяли солдат, что Венгрия ведет антисоветскую войну лишь как союзница Германии, а также с целью отблагодарить Гитлера за вышеуказанные «приобретения» и удержать их «на вечные времена». Наконец, усиленно подчеркивалось, что венгерские войска посылаются на оккупированную территорию «временно» и исключительно «для охраны порядка в тылу»745.

Ненависть к большевизму хортистская пропаганда пыталась разжечь с помощью воспитания солдат в националистическом, агрессивном, антисоветском духе. Носителем этих настроений была значительная часть офицерства. А о том, что они собой представляли, можно судить по заявлениям некоторых хортистских офицеров, сделанным в письмах и в беседах с солдатами.

Вот одно из них: «Скоро война окончится, и Венгрия [310] будет такой, как во время короля Матяша: страной трех морей — Черного, Средиземного и Адриатического». И другое: «Для Венгрии настало время действовать. Венгерский королевский хонвед снова занял место в строю, чтобы участвовать в крестовом походе против большевиков...» О том же говорил начальник венгерского Генштаба Сомбатхеи, обращаясь к солдатам, отправляемым на фронт: «Пришло время, когда культурная Европа решила уничтожить большевизм...» Наряду со всем этим хортистское командование с целью материально заинтересовать солдат обещало им премии. Так, в 37-м пехотном полку 13-й дивизии было объявлено, что хонвед, подбивший советский танк, получит 30 га земли на Украине. В 54-м пехотном полку 7-й дивизии сулили за захват пленного выдавать тысячу папирос. Но ни в том, ни в другом случае охотников заслужить эти «премии» не оказалось746.

Что касается использования венгерских войск, то часть из них была брошена на передовую линию фронта, а «охранным частям» пришлось вести напряженные бои с партизанами, особенно в Брянских лесах.

У венгерских солдат вызывал недовольство и даже озлобление также тот факт, что командование стремилось скрыть от населения Венгрии правду об их положении на фронте и с этой целью усиливало военную цензуру. 4 апреля 1942 года командующий венгерской группой войск на Восточном фронте издал приказ, предписывавший уничтожать не проверенную цензурой корреспонденцию ввиду того, что на территорию страны прибывало большое количество солдатских писем «нежелательного» содержания. «Образцовым» в этом отношении оказался командир взвода лейтенант Месарош, который порвал письмо солдата Йожефа Беликаша, сообщавшего домой, что страдает от морозов. В приказе № 28 от 16 января 1942 года командир 3-го батальона 51-го пехотного полка пригрозил привлекать к ответственности офицеров в случае передачи солдатам писем, «не прошедших проверку»747

Ко всему этому нужно добавить, что венгерские войска несли тяжелые потери с самого начала боев с Красной Армией и партизанами. Только за период с 15 октября 1941 года до середины августа 1942 года они [311] составляли 31 818 человек. В этих сражениях 102 и 109-я венгерские дивизии лишились до 80% личного состава, а 108-я была фактически уничтожена. Явившись в новом составе на фронт в сентябре 1942 года, последняя менее чем за четыре месяца потеряла еще около 3 тыс. убитыми и не менее 3 тыс. ранеными, бросила на поле боя пять танков, две бронемашины, шесть орудий, большое количество пулеметов, винтовок и боеприпасов748.

2-я венгерская армия в составе девяти дивизий и танковой бригады, выведенная в апреле — июле 1942 года на советско-германский фронт и находившаяся в подчинении командующего немецкой группы армий барона Вейхса749, еще до выхода на Дон понесла большие потери. В июне под Тимом и около Дударека, в августе — сентябре под Коротояком и Сторожевым, в районах Урыва и Александровки ее 6,7,9,20-я и другие дивизии лишились до 50% своего состава750. Например, 20-я пехотная дивизия только за один день в боях с частями Красной Армии потеряла 1400 человек убитыми751.

Такая же судьба постигла 13-ю дивизию, которой командовал Йожеф Грашши, учинивший кровавую расправу в районе Нови Сад в январе 1942 года. Заверив Хорти, что дивизия отправляется на Восточный фронт «добровольно», он вскоре после прибытия на территорию СССР бросил против партизан 31-й полк, который тогда же был полностью уничтожен. 7-й полк этой же дивизии в боях с Красной Армией в августе и сентябре потерял более половины состава. Еще больше жертв понес 37-й полк, в отдельных ротах которого осталось по нескольку человек. Тогда же потеряла более 700 человек убитыми и ранеными 1 -я будапештская мотобригада752.

В найденном на правом берегу Дона в районе Сторожевого дневнике ефрейтора 3-го батальона 1-й венгерской мотобригады Иштвана Балога оказалась следующая запись от 16 августа 1942 года: «Грустное воскресенье. Многие венгерские товарищи поливают своей кровью русскую землю. Убитые покрывают землю. Не успеваем отвозить раненых». Этот дневник, начатый в Будапеште 18 июня, ярко показывает, как менялось настроение и у тех солдат, которые были обмануты пропагандой и надеялись на победу германского оружия. [312]

Первая запись в нем гласила: «Уезжаем с грустью, но с уверенностью в грядущей победе». 1 июля: «Везде видны остовы разбитых немецких машин. Не покидает ли немцев военное счастье? Верим богу, что оно останется с ними и с нами, несмотря на отдельные поражения». 17 августа: «Теперь только бог нам может помочь». 19 августа: «Не дождемся улучшения положения. Хорошо бьют русские снайперы. Стоит только показаться, как они тебя продырявят. Обычно смертельно». 20 августа, после боя, «в котором земля содрогалась от разрывов бомб и снарядов», Иштван Балог записывал: «Не покидай меня, Пресвятая богородица!» 21 августа: «Подсчитываем потери роты: 20 убитых, 94 раненых, трое пропали без вести. Настроение подавленное. Все друзья ранены...» За 20 дней до гибели, 1 сентября 1942 года, Иштван Балог писал: «Вижу нашу судьбу: мало шансов на возвращение домой. Поскорее бы окончилась война, иначе мы все погибнем. Половина уже погибла...»753

Гнетущее впечатление производили на солдат огромные потери от огня советской артиллерии. Например, танковый полк, входивший в состав 2-й венгерской армии и насчитывавший 160 танков, в 10-дневных боях под Урывом и Коротояком потерял 138 из них754.

Моральное состояние венгерских солдат ухудшилось и из-за плохого питания. Их возмущало то обстоятельство, что немецкие части снабжались несравненно лучше. 27 июня 1942 года начальник Генштаба венгерской армии констатировал: «Часто имеют место сильные столкновения, что не способствует добрым отношениям между союзниками». О «нежелательных трениях» между немецкими властями и командованием венгерских частей говорилось незадолго до этого и в секретном приказе хортистского командования. Командиры дивизии и полков пытались пресечь эти противоречия угрозами. В одном из приказов по 46-му пехотному полку в июне 1942 года говорилось: «За выражение недовольства питанием виновные будут наказаны. Но все должны знать, что больше 120 г мяса и 150 г хлеба все равно никто не получит»755.

Сокрушительные удары по хортистским войскам наносили и части Красной Армии, и партизанские отряды. Против последних были дополнительно брошены весной [313] и летом 1942 года войска 2-й венгерской армии. Это лишь увеличило потери оккупантов. Только при разгроме венгерского гарнизона в с. Шиловка партизаны уничтожили 150 солдат и взяли в плен 41. В сражении с партизанами у дер. Коломино венгерские части потеряли только убитыми свыше 200, а в уличных боях за Хиней — более 100 солдат и офицеров756.

Фронт, а также «партизанский театр» боевых действий страшили не только венгерских солдат, но и высших офицеров хортистской армии, что находило отражение в приказах командования. Так, в директиве, изданной Генштабом в апреле 1942 года, говорилось: «Борьба против Советов близко познакомила нас с особым и безжалостным средством борьбы: партизанским движением. Удивительными являются проявленные русскими при этой форме борьбы фанатизм, презрение к смерти и выносливость, с которыми мы столкнулись. Потрясающи те огромные масштабы, в которых русские применяют этот способ. Развивающееся на все большей территории партизанское движение уже принимает формы народного движения»757.

Что касается венгерских солдат, то покидать фронт их заставлял не только страх. Многие из них не хотели воевать за интересы германских союзников. О подобных настроениях солдат прямо говорилось весной 1942 года в приказе командира 3-го батальона 47-го пехотного полка майора Карменди. А командир 44-го полка подполковник Пулис тогда же писал в донесении, что во время боя с партизанами венгерские артиллеристы спрятали снаряды от орудий. Наконец, генерал Йожеф Хеслени в одном из своих приказов вынужден был констатировать, что венгерские солдаты «бросают оружие или продают его русским вместе с боеприпасами, чтобы, не имея оружия, не воевать»758.

В хортистской армии распространялись пораженческие настроения. Попытки же командования поднять моральный дух войск были безуспешны. Это вынуждено было признать и хортистское военное командование. Начальник Генштаба Сомбатхеи заявил в письме на имя Хорти: «Как бы пропаганда ни старалась вдолбить, что лучше защищать [314] родину подальше от ее границ, сознание, что венгру необходимо воевать на расстоянии 2000 км от его родины, никак не укладывалось в его голове»759.

Еще тревожнее было положение в тех воинских частях, где имелись представители национальных меньшинств Венгрии. «У русин часто происходят массовые побеги, имеют место случаи неповиновения и т. д.», — сообщалось летом 1942 года в одном из донесений с Восточного фронта. Далее заявлялось, что причиной разгрома 13-го егерского полка, потерявшего в одном из боев 80% офицеров и 40% солдат, явилось то, что «отряды обеспечения, состоявшие из людей славянских национальностей, не позаботились о подвозке боеприпасов»760.

Не доверяя солдатам-»инородцам», фашистское командование сводило их в отдельные, вооруженные только винтовками, роты во главе с «верными и решительными командирами». Что же касается закарпатских украинцев, то в некоторых воинских частях их вообще разоружили и перевели в рабочие роты. Когда 43-й полк вышел у с. Марки на фронт, у 30 русин отняли оружие, дали лопаты и кирки и заставили под конвоем рыть окопы, а позднее перевели их в подносчики патронов к пулеметам761.

Все это заставило начальника хортистского Генштаба прийти к выводу, что в венгерской армии «дала о себе знать идея пацифизма»762.

Не хотели воевать и солдаты-венгры. Старшина пулеметной роты 1 -го батальона 35-го пехотного полка записал 19 июля 1942 года в своем дневнике: «...Каждый ломает голову над тем, когда же нас сменят? Особенное разочарование вызвало у солдат заявление генерала Янн (командующего 2-й венгерской армией. — А.П.), что солдаты могут рассчитывать вернуться домой не раньше сентября будущего года». Участились открытые выступления солдат против войны. В одном из соединений в июле 1942 года арестовали и отправили в Венгрию группу «бунтовщиков». Побывавшие на фронте в тот период депутаты венгерского парламента, констатируя тяжелое состояние армии и плохое обеспечение питанием и боеприпасами, отметили рост антивоенных настроений у солдат и офицеров. Венгерские части, заявили они, «нужно [315] было гнать в наступление с помощью оружия»763. 8 августа 1942 года лейтенант Ватор стрелял по отступавшим солдатам своей роты.

Начало коренного перелома в ходе войны. Разгром венгерской армии на Дону

Разгром 2-й венгерской армии на Дону в начале 1943 года оказал огромное влияние на положение в Венгрии. Он нанес хортистским вооруженным силам такой удар, от которого они уже не смогли оправиться. Поскольку одновременно были разгромлены и пленены отборные гитлеровские войска, то это развеяло в прах расчеты правительства М. Каллаи на победу фашистской Германии в войне против Советского Союза.

Чтобы яснее представить себе последствия разгрома 2-й венгерской армии, необходимо прежде всего обратиться к обстоятельствам ее гибели.

Как уже отмечалось, она понесла большие потери еще осенью 1942 года в боях, которые вели советские войска на правом берегу Дона. Поданным венгерского Генштаба, только пять пехотных дивизий и танковая бригада к октябрю потеряли в этих сражениях 30 тыс. убитыми и ранеными764. Однако хортистское правительство продолжало посылать на фронт пополнения, но от этого 2-я армия вовсе не стала более боеспособной. На ее состоянии сказывался тот факт, что гитлеровское командование, не имея возможности полностью обеспечить материально-техническое снабжение всех находившихся в его подчинении войск, отдавало предпочтение немецким воинским частям за счет своих «союзников», в том числе и венгров. Последние имели устаревшее вооружение, страдали от плохого питания и отсутствия зимней одежды765.

Любопытно, что причину такого положения отлично знало высшее хортистское командование. Так, в ответ на сообщение главного интенданта 2-й армии о том, что на большинство из «200 представлений по этому вопросу» гитлеровское и хортистское командование не дали ответа, прибывший на фронт начальник венгерского Генштаба Сомбатхеи сказал: «Отсутствие ответа — тоже ответ»766. [316] Свою осведомленность в этом отношении он подтвердил и в воспоминаниях, написанных им в тюрьме после войны. В них, в частности, говорится, что зимняя одежда для венгерской армии была вывезена на фронт, но доставить ее в части помешали в основном «трудности, связанные с транспортом, находившимся в руках немецкого командования»767.

Тем временем гитлеровское командование, стремясь установить полный контроль над 2-й венгерской армией, а заодно и над находившейся южнее итальянской, расположило в начале января 1943 года на стыке между ними две немецкие пехотные дивизии с группой бронетанков. Вместе с 1-й венгерской бронетанковой дивизией они образовали «резервный» корпус. Возглавивший его гитлеровский генерал Крамер формально находился в подчинении командования 2-й венгерской армии, но фактически сам держал ее под своим контролем. Согласно специальному разъяснению, корпус Крамера мог быть брошен в бой только по приказу Гитлера768.

Так обстояло дело в момент, когда уже началось наступление Красной Армии в районе Волги. Беспокойство правительства Венгрии усилилось в особенности после того, как военный министр Вилмош Надь, сменивший на этом посту Барту, доложил 7 января, что румынские и итальянские войска уже понесли большие потери и что следует ожидать сильного удара также по венгерской армии. Однако ни министр, ни правительство в целом не сделали из этого никаких выводов, возложив все надежды на немецкие резервы769.

Мощный удар войск Воронежского и Донского фронтов Красной Армии в конце 1942-го и в начале 1943 года был нанесен и по 2-й венгерской армии. 12 января 1943 года с Урывского плацдарма был прорван фронт на ее участке. Это наступление, как свидетельствует целый ряд документов, явилось неожиданностью для венгерского командования и вызвало в первые же дни смятение и панику в армии. Связь между дивизиями и полками была прервана. Офицеры в панике бросали свои подразделения, а оставшиеся без начальников солдаты бежали куда глаза глядят или сдавались в плен770. Запланированное ранее венгерским командованием на утро 13 января [317] контрнаступление успеха не имело. Из поддерживавших его 60 немецких танков 56 было уничтожено771.

В течение трехдневного боя с 12 по 14 января были разгромлены 7, 20 и 12-я дивизии, а также 700-я бронетанковая немецкая группа. 15 января войска 3-го венгерского корпуса были полностью отрезаны от других частей 2-й армии. Ее командующий генерал Янн, пытаясь организовать сопротивление, в ночь на 16 января приказал «держаться до последнего человека», но уже на следующий день дал указание «отступать в направлении Буден-новки». Однако вместо «организованного отступления» продолжалось паническое бегство. Пытаясь остановить солдат, офицеры начали расстреливать «каждого десятого». Но когда и это не помогло, начальник штаба 2-й венгерской армии Ковач по телефону потребовал от командования 3-го корпуса «устроить резню похлеще!»772.

Но уже 30 января он был вынужден приказать «мелкими группами пробиваться на запад». Это был последний приказ штаба. 2-я армия перестала существовать. Ее остатки откатывались на запад, продолжая нести крупные потери. Уже к 19 января 27 500 офицеров и солдат хорти-стской армии были пленены. В конце января был разгромлен и 3-й корпус. Тогда же сдались в плен командир корпуса генерал-майор Штом и другие генералы и офицеры, а 7 февраля так же поступили остатки этого соединения.

В дни этих боев гитлеровское командование своими действиями в отношении «союзников» вызвало еще большую ненависть со стороны венгерских солдат.

Под Борцово — Яблочков немецкие заградительные отряды задерживали венгерских солдат из разбитых частей 9-й дивизии и гнали их на передовую. В январе при отступлении немецкая часть выгнала в дер. Ивановка всех венгров на мороз и заняла избы и сараи. Когда в дер. Верхнее Гурово застряли немецкие машины, гитлеровцы отобрали лошадей из венгерского обоза, бросив сопровождавших его солдат на произвол судьбы773.

Командир корпусной группы немецкий генерал Зиберт отводил свои части под прикрытием остатков венгерских войск. Последние использовались и на других участках фронта в качестве арьергарда при отступлении [318] германских войск. В частности, 1-я венгерская танковая дивизия по приказу Крамера прикрывала отход его корпуса. То же самое попыталось сделать командование разбитой 8-й итальянской армии774.

Сохранились десятки и сотни документов о подобных фактах. «Немцы оттесняли венгров с хороших дорог, — писал впоследствии генерал Сомбатхеи, — не давали им места для расквартирования или вообще не впускали в населенные пункты. Средства передвижения, коней, теплые одеяла отнимали... Сбрасывали раненых венгров с автомашин...»775 Полковник Золтан Фаркаш свидетельствовал: «Немецкая армия обращалась с нами почти как с врагами. Нашим войскам запрещено было пользоваться дорогами... Хонведы и офицеры, поодиночке или группами, подвергались нападениям со стороны немцев. Последние срывали пистолеты с пояса венгерских солдат, насильственно отнимали у них лошадей и средства передвижения, не переставая ругать венгерскую нацию и ее армию». Фаркаш приводил также изданный немецким командованием приказ, гласивший, что «с венгерскими войсками следует обращаться как с военнопленными»776. А командир 47-го пехотного полка писал: «Обычно раненых венгерских солдат немцы сталкивали с саней... и доходили даже до того, что снимали повязки с наших (т. е. венгерских. — А.П.) раненых и забинтовывали ими своих»777.

Приведенные факты дают представление о том, почему в ходе наступления Красной Армии в начале 1943 года венгерские солдаты предпочитали сдаваться в плен не только одиночками или группами, но и целыми подразделениями. Так поступили, например, 2-я маршевая рота 23-го полка 20-й пехотной дивизии в составе 180 человек во главе с прапорщиком Косаш, 3-й взвод 1-й роты 14-го полка вместе с фельдфебелем Боя, 1-й взвод 7-й роты 22-го полка со своим командиром прапорщиком Лучко и целый ряд других подразделений. Перешли на сторону Красной Армии два минометных взвода 47-го полка под командованием Габора Чомоша и Габора Баги. 18 января 1943 года двое военнопленных — венгр и русин, отправившись в свою часть, привели с собой 250 солдат. Минометчики из [319] роты ст. лейтенанта Андраша Чомаша не пошли за ним, а остались в дер. Сторожевке и сдались в плен778.

В архивах сохранилось множество документов, в которых приведено большое количество таких фактов779. В ходе январского наступления Красной Армии 200-тысячная 2-я венгерская армия была наголову разгромлена и, по признанию Хорти, сделанному им в письме Гитлеру, потеряла 80 тыс. солдат и офицеров убитыми и 63 тыс. ранеными780. Как доложил военный министр на заседании правительства 2 марта 1943 года, 75% ее вооружения стоимостью 367 млн. пенге было уничтожено в ходе зимнего наступления Красной Армии781.

Весть о разгроме 2-й армии на Дону быстро долетела до Венгрии. Уже 23 января в Будапеште распространился слух о том, что «венгры, все до одного, погибли»782. Власти предпринимали все, чтобы скрыть это. Тех, кто говорил на эту тему, арестовывали. И все же население страны узнало правду как о положении на фронте, так и об отношении гитлеровцев к венгерским солдатам. Об этом свидетельствуют полицейские донесения из различных городов и районов. В частности, как сообщали из Шопрона, местному населению стало известно, что «на русском фронте немцы не только не подбирали на свои транспортные средства раненых венгров, но и давили их своими танками и самоходными установками. Они отнимали средства передвижения не только у венгерских солдат, но и офицеров, а сопротивлявшихся расстреливали... В результате этого многие венгерские солдаты замерзли»783.

Примечания

606 Там же, д. 574, л. 193.
607 BMI.V — 128424, 102.1 ;Karsa/Bek. Op. Cit.,2. г., 76–78. Old.
608 BMI,V — 128424, 1102. 1.
609 «Венгрия и Вторая мировая война», стр. 245.
610 Karsa/Elek. Op. Cit., 2. г., 74–75. Old.
611 Паулюс тогда же привел следующий пример, показывающий, как Гитлер затем на практике осуществлял свое намерение не допустить захвата Венгрией тех территорий, которые он оставлял «для себя»: после нападения на СССР 17-я немецкая армия получила приказ во что бы то ни стало завладеть Дрогобычским нефтяным районом на Украине раньше, чем туда смогут прибыть венгерские войска (см. «Нюрнбергский процесс», т. II, стр. 605).
612 «Нюрнбергский процесс», т. II, стр. 605.
613 Karsai Elek. Op. Cit., 79. Old.
614BMI,V — 101501/1,35 a. 1.
615 PCTMI, v. XXXIV, p. 228–239.
616 BMI, V — 128424, 102–103. 1; Karsai :Elek. Op. Cit., 82–84. Old.
617 Ibidem.
618 «Венгрия и Вторая мировая война», стр. 254.
619 Там же.
620 BMI, V — 135341/1, 367–372. 1.
621 Karsai Elek. Op. Cit., 2. г., 86–87. Old.
622 OL, ME, MTjkv., 1941 jun. 14.
623 Karsai Elek. Op. Cit., 2. г., 87–88. Old.
624BMI,V — 1101501/1, 35a. 1.
625 Karsa/Elek. Op. Cit, 2. г., 80–81. Old.
626 BMI, V — 128424,36. 1.
627 Ibidem.
628 «Венгрия и Вторая мировая война», стр. 259.
629 Horthy Miklos. Op. Cit., 223. Old.
630 Karsai Elek. Op. Cit., 2. г., 71. Old.
631 Ibidem.
632 Ibid., 90. Old.
633 «A Bardossy-per», Bp., 1945, 2 r, 23. Old.
634 «Magyar Nemzet», 4.XII 1962.
635 Karsai Elek. Op. cit, 2, г., 91–92. Old.
636 Ibidem.
637 Ibidem.
638 Ibid., 92–93. Old.
639 Ibidem.
640 ИДА, ф. 323, on. 1. д. 77, л. 31. В приведенном документе заявление Гимера датировано 24 июня, но на самом деле оно было сделано 23 июня, о чем свидетельствует телеграмма Эрдманс-дорфа в Берлин (см. Ranki Gyorgy. Cedula az asztalon. — «Magyar Nemzet», 4.XI11962).
641 Karsai Elek. Op. Cit., 2. г., 93. Old.
642 Ranki Gyorgy. Ceduia az asztalon. — «Magyar Nemzet», 4.XI11962.
643 Яал/с/Gyorgy. Cedula az asztalon. — «Magyar Nemzet», 4.XI11962.
644 Кип Jozsef. Magyarorszag masodik vilaghaboruba valo belepesenek . katonaivonatkozasai. — HK, Bp., 1962,1. sz., 30. old. Приводя эти слова Гальдера, венгерский сотрудник военного архива в Вене Йожеф Кун ссылается на запись от 23 июня 1941 года в «Krigstagebuch des Deutschen Generals beim Oberkommando der Kgl. Ungar. Wermacht. Bundesarchiv Koblenz».
645 BMI,V — 128424,38. 1.
646 «Венгрия и Вторая мировая война», стр. 246.
647 OL, KUM.ReS. pol., 1942, 10,230, 10. 1.
648 OL, KUM, Rk, Pol., 1941, 19. biz., 221. pol., 127. 2–3. 1.
649 После войны бывший посланник США в Будапеште Монтгомери опубликовал мемуары, в которых попытался оправдать действия фашистского венгерского правительства и регента Хорти. Однако и он в своей книге подтвердил, что американское правительство «относилось с пониманием» к политике хортистов, включая союз с Гитлером и участие в нападении на Советский Союз. «Венгрия, — писал Монтгомери, — как союзница Гитлера, неудачно выбрала партнера, но она поступила правильно, когда, послав свои войска, выступила против Советского Союза» (John Flournoy Montgomery. Op. cit, p. 150).
650 OL, KUM.Bk, KGd, 1940, 6. fOn, 1. 1.
651 См. «Фальсификаторы истории». М, 1948, стр. 71–72.
652 Ibid., 1941, 36. ton, 1. 1.,
653 Ibid., 60. ton, 1.3. 1.
654 Ibid., 72. ton, 1–2. 1.
655 «Переписка Председателя Совета министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.». М., 1957, т. II, стр. 30.
656 Там же, стр. 32.
657 Некрич А.М. Указ. соч., стр. 389.
658 OL, KUM, ReS. pol., 1941, 2, 7799,6–12. 1.
659 Ibid., 1942, 10,230, 11.1.
660 Ibid., 13,20–21. 1.
661 «Нюрнбергский процесс», т. II, стр. 674.
662 Венгерскому посланнику в Москве в условиях начавшейся Великой Отечественной войны была предоставлена телеграфная линия Москва — Анкара, чтобы он мог быстрее связаться со своим правительством и передать запрос советского правительства.
663 «A Bardossy-per». 1. г., 15. Old.
664 BMI, V — 128424. 39. 1. Фальсифицируя события, связанные с нападением на Советский Союз, Хорти в своих воспоминаниях утверждал впоследствии, будто бы о телеграмме венгерского посланника ему ничего не было известно до августа 1944 г. Эту версию он выдвигал и в письме И.В. Сталину в октябре 1944 года в связи с обращением к советскому правительству за выяснением условий перемирия. Лживость этого утверждения очевидна, так как у Бардоши не было никаких оснований скрывать от регента телеграмму Криштоффи. Наконец, и бывший венгерский посланник в Москве заявил, что не верит в «неосведомленность» Хорти. Если бы даже премьер-министр скрыл от регента названную телеграмму, то о ней сообщили бы ему другие, так как, по свидетельству Криштоффи, он лично в 1941–1943 гг. рассказал более чем сотне человек в Будапеште о запросе советского правительства (BMI, V — 128424, 100. 1.).
665 BMI, V — 128424, 38–39. 1.
666 HL, Vkf, EL, 1. 1941, jiin. 22–26.
667 ИДА, ф. 323, on. 1, д. 63, л. 5.
668 Horthy Miklos. Op. Cit., 224–225. Old.
669 BMI, V — 128424, Krudi vallomasa.
670 BMI, V — 128424,112.1; BMI, V — 93320,61.1. Установление этого факта и признание Хорти, казалось бы, раз и навсегда внесли ясность в данный вопрос, разоблачив фальшивые версии правительства Бардоши и Генштаба, как и статьи, публиковавшиеся в подтверждение этой выдумки (например, 28 июля 1942 года в журнале «Футар», редактором которого был имредист Ференц Райниш). Поэтому можно лишь догадываться, в результате ли незнакомства с этими материалами или преднамеренно директор института истории Оксфордского университета Макартни опубликовал статью, в которой поставил под сомнение вопрос о том, кто бомбил Кошице (см. Maccartney С.А. Hungary's Declaration of War on the USSR in 1941. — «Studies in Diplomatic History and Historiography in Honour of G. P. Gooch». London, 1961. P. 153–168).
671 BMI, V — 128424,39. 1.
672 В действительности, тогда еще никаких сообщений о подобных намерениях Италии не поступило. Известно лишь, что Рим, подобно Берлину, усиленно подталкивал Венгрию к вступлению в войну. 25 июня 1941 года, например, итальянский посланник в Будапеште посетил постоянного заместителя венгерского министра иностранных дел и высказал опасение, что неучастие Венгрии в войне против Советского Союза может оказать «вредное влияние» (на народы других стран фашистского блока. - А.Л.) (BMI,V — 128424, 39. 1.)
673 Karsai Elek. Op. Cit., 2. г., 96–99. Old.
674 BMI, V — 128424 (Показания Иштвана Барци).
675 Ibid., 42. 1.
676 Karsai Elek. Op. Cit., 2. г., 101–102. Old.
677 Ibidem.
678 «Magyar Nemzet», 5.XII 1962.
679 OKN, X. k., Bp., 1941, 305. Old. Когда в 1945 г. народный суд предъявил Бардоши обвинение в столь грубом нарушении, бывший премьер-министр пытался оправдаться тем, что он якобы не знал основного закона страны (BMI, V — 128424).
680 Tyth Sandor. A Horthy-hadsereg szervezete (1920–1944), II. resz. — HK, 1958, 3–4. sz., 81–82. Old.; Хорват М. Военно-политические принципы и цели хортистского фашизма до и во время Второй мировой войны. Характер фашистского немецко-венгерского военного союза. — «Studia Historica», 24. Вр., 1960, 15–16. Old.
681 Это были 102, 105, 108, 121, 124 и 201-я пехотные дивизии.
682 OL, KUM, Beb, HM, I, 1–12, В/13, 1941, 23, 16–17. 1.
683 «Венгрия и Вторая мировая война», стр. 261–262.
684 «Венгрия и Вторая мировая война», стр. 261–262.
685 Horty Miklos. Op. Cit., 224. Old.
686 BMI, V — 126424,43. 1.
687 Ibid.. 44. 1. (см. ПИСЬМО Хорти Гитлеру от 5 июля 1941 года).
688 BMI, V — 128424, 43. 1. К этому можно добавить, что, как заявил Гитлер в июле 1941 года при обсуждении в своей ставке планов раздела СССР, он «ничего определенного» не обещал Венгрии.
689 BMI.V — 128424, 43. 1.
690 Karsa/Elek. Op. Cit., 2. г., 112–113. Old.
691 BMI, V — 101501/1,36. 1.
692 ИДА, ф. 323, on. 1, д. 77, л. 32–33.
693 Там же.
694 Там же, л. 29.
695 ИДА, Ф-323, оп. 1, д. 77, л. 30–32.
696 Хотя части этого корпуса не участвовали в серьезных сражениях, тем не менее с 28 июня по 30 октября 1941 года, как сообщал венгерский Генштаб германскому военному атташе в Будапеште, они потеряли все малые танки, 80% легких, 90% броневиков. Кроме того, было уничтожено 1200 автомашин и 30 самолетов, т. е. 3/4 авиации. Из всего подвижного корпуса осталось три с половиной батальона. Столь тяжелые потери в живой силе и технике привели к тому, что в ноябре 1941 года хортисты вынуждены были отозвать в Венгрию остатки этого соединения, создание которого обошлось в 3 млрд. пенге (HL Vkf. El. 1, 1941, 6466).
697 Ibid., V — 19430, IX, 105. 1.
698 BMI, V — 99231/1, 30–31. 1.
699 Ibid., V — 10430, IX. 105–110.6.
700 Ibid., V — 128424,45. 1.
701 BMI, V — 128424, 58, 130, 45. 59. 1.
702 OL, IM, Ei. biz., 1941, 1293/20, 2. 1.
703 OL, KUM, Rk, 1941, 61, ton, 3–6. 1; ibid., 1941. biz.; 12, 26. 1.
704 OL, KUM, Rk, 1941, 61. ton, 8. 1.
705 Ibid., 16–18. 1; 670. biz, 13–14,18.1.
706 Ibid., 61 f6ns 13–15. 1.
707 BMI, V — 19430, IX, 118–120.
708 BMI, V — 128424, 46–48.
709 Ibid., 50. 1.
710 OL, IM, El. biz., 1942, 1293/31,4.1.
711 BMI, V — 93320, 14.1.
712OL,ME, MTjkv., 1943 jan. 7, 1–2. 1.
713 «Horthy Miklostitkoa iratai», 317–318. Old.
714 BMI, V — 128424, 61. 1.
715 OL, El. biz., 1942,1293/32,2. 1.
716 BMI, V-19430, IX, 160. 1.
717 BMI, V — 19430, IX, 249, 162. 1.
718 Karsai Elek. Op. Cit., 2 г., 129. Old.
719 OL, KUM, Pol.,SzentivanyiDomokos, 511.cS., III. г., 780–781.
720 OL, KUM, Pol., 1942, 21/7, 1062, 2–3. 1.
721 BMI, V-19430, IX, 98. 1.
722 «Венгрия и Вторая мировая война», стр. 285.
723ВМ1, V — 101501/2, 15–16. 1.
724 «Magyar Nemzet», 6.XI11962.
725 OL, KIJM.Rk, 1942, 33. f6n., 12–14, 17–24.
726 Ibid., 34. fon.,3–4. 1.
727 OL, КОМ, Rk, 1942, 33. fon., 4–8, 10–11. 1.
728 Ibidem.
729 OL, ME, MTjkv., 1943 Jan 7, 6. 1.
730 OL KUM. Ik, 1942 55 biz 23–24. 1.
731 OL, KUM.Rk, 1942,33 ton., 4–8,10–11. 1; Paul Schmidt. Hitler's Interpreter. New York, 1951, p. 244.
732 Ibid, 35 fon., 3–6. 1.
733 OL, ME, MTjkv., 1942 apr. 28,29. 1.
734 Ibid., 1944 maj. 3, 16–17. 1; 1943 jut. 27, 10–12. 1; KUM, Beb, 11/2,1/1–120/28,14.1.
735 OL, KUM, Gazd. pol., 1942, reS. 30.
736 Berend Ivan, Ranki Gyorgy. Op. Cit., 429. old. Как писал по этому поводу Хорти в письме Гитлеру в мае 1943 года, Венгрия стала германской базой поставок бокситов и «на нужды Германии работает почти вся венгерская металлургия». Он также ставил себе в заслугу, что «нет еще другой такой страны, как Венгрия, где отводилось бы столь большое число рабочих часов на нужды германского военного производства» (ИДА, ф. 323, оп. 1, д. 28, л. 16).
737 OL.KUM, Beb, 11/2. 28/13.
738 0L, ME, MTjkv., 1942 apr. 28, 1–9. 1.
739 Kedar Ivan. Op. cit, 260. Old.
740 ИДА, ф. 323, on, 1, д. 28, л. 16.
741 OL, ME, MTjkv., 1942szept. 9, 64–69. 1.
742 В связи с венгеро-германским соглашением о передаче всей продукции сельского хозяйства Бачки на время войны Германии и Италии венгерской цензуре еще 19 ноября 1941 года было дано строгое указание ничего не пропускать в газетах о том, что могло бы вызвать подозрение о невыполнении его венгерской стороной, в том числе запрещалось сообщать и о доставке крестьянами Бачки птицы на рынки Будапешта (OL, IgM, El. biz., 1941, 1293/18,3. 1).
743 OL, ME, MTjkv., 1942 apr. 8,7–8.1; 1942 szept. 9,70–72,77.1.
744 «Magyar ipar es a bekekotes». Bp., I946, 69. old.; HL, Vkf. 1943, 4847, 177.
745 «Magyar Nemzet», 7.XII 1962.
746 CM. «Magyar Kurir», 5.IX 1941; «Uj Magyarsag», 4.1 1942.
747 AMO СССР, ф. 32, on. 11306, д. 89, л. 255–256. Когда стало известно, что 2-й венгерской армии придется зимовать на фронте, было дано указание не говорить солдатам о «наделении землей» («А 2. magyar hadsereg megsernmisulese a Donnal», 25. Old.).
748 AMO СССР, ф. 32, on. 11306, д. 89, л. 223.
749Тамже,л. 106, л. 153–154.
750 «А 2. magyar hadsereg megsernmisulese a Donnal», 21. Old.
751 AMO СССР, ф. 203, on. 2847, л. 121, л. 1–2.
752 «А 2. magyar hadsereg megsemmisiilese a Donnal», 27. Old.
753 AMO СССР, ф. 203, on. 2847, д. 121, лл. 1–2.
754 Там же, ф. 32, оп. 11306, д. 57, л. 71–72.
755 Там же, ф. 203, оп. 2847, д. 21, лл. 16–17.
756 АМО СССР, ф. 32, оп. 11306, д. 83, л. 259.
757 HL, Vkf, El, 4, 1942, 58800/10, 65. 1.
758 HL, Vkf, El, 4, 1942, 58800/10, 5–6. 1.
759 «A 2. magyar hadsereg megsemmisiilese a Donnal», 122,197. Old.
760 ИДА, ф. 323, on. 1, д. 34, л. 33.
761 Там же, ф. 315, on. 1, д. 9, лл. 279–280.
762 АМО СССР, ф. 32, оп. 11306, д. 57, л. 199.
763 ИДА. ф. 315, оп. 1,д. 9, л. 279.
764 Там же, ф. 323, оп. 1, д. 34, л. 45.
765 «А 2. magyar hadsereg megsemmisulese a Donnal», 29. Old.
766 OL, ME, MTjkv., 1942 okt. 27, 97–98. 1.
767 ХорватМ. Военно-политические принципы и цели хортистского фашизма до и во время Второй мировой войны. — «Studia Historica», 24. Bp., 1960, стр. 20.
768 BMI.V — 19430, IX, 251. 1.
769 «А 2. magyar hadsereg megsemmisiilese a Donnal», 34–36. Old. 1
770OL, ME,MT,jkv., 1943 jan. 7, 10–12. 1.
771 AMO СССР, ф. 203, on. 2847, д. 121, л. 23.
772 «A 2. magyar hadsereg megsemmisiilese a Donnal», 37. Old.
773 HL, II. VH, 2. hds, Vkf, 1 a, 5. f.
774 AMO СССР, ф. 32, on. 11306, д. 89, л. 358.
775 «A 2. magyar hadsereg megsemmisiilese a Donnal», 40. Old.
776 BMI, V — 19430, IX, 252. 1; BMI, V — 101594, 21–22. 1.
777 HL, II. VH, 2. hds, 6. ho, 22. gye, 12. d.
778 Ibid., 9. ho, 47. gye, 20. d.
779 AMO СССР, ф. 203, on. 2847, д. 121, лл. 22–23.
780Тамже,л.23.
781 ИДА, ф. 323, оп. 1, д. 28, л. 18. Эти данные весьма близки к истине, однако в них не отражено число взятых в плен Красной Армией. Между тем к марту 1943 года их насчитывалось 65 тыс. Во 2-й венгерской армии, по сведениям тогдашнего военного министра Вилмоша Надя, уцелело всего 60–70 тыс. человек, а в рабочих батальонах, насчитывавших свыше 50 тыс., осталось не более 6–7 тыс.«Nagybaczoni Л/аоу Vilmos. Vegzetes esztendok, 1938–1944». Emlekirat. Dp., 1947, 128. Old.).
782 OL, ME, MTjkv., 1943 mar, С 2, 109–110. 1.
783 PIA, A. 1V, 4/1941/27, 14. 1.