Здесь находятся различные выборки из массива статей в этом разделе.
?Подробнее
?Подробнее

Войны — статьи отсортированы по войнам, сперва идут войны с участием России, затем остальные.

Войска — рода и виды войск, отдельные воинские специальности даются в секциях Небо, Суша, Море. В секции Иное находится всё, не вошедшее в предыдущие три. Выборки из всех книг сайта тут: Войска.

Темы — статьи сгруппированы по некторым темам. Темы для всех книг сайта тут: Темы.

Краснодарский процесс
// Неотвратимое возмездие. — М.: Воениздат, 1979.
Краснодар я знал хорошо. В 1920 году я работал в этом городе в военном трибунале 9-й армии, затем не раз приезжал в Краснодар перед войной. Это был город-сад, утопавший в зелени акаций, абрикосов, яблонь. Краснодарцы его называли городом радости. И действительно, нельзя было не радоваться, слыша смех молодежи на улицах и в парках, шум рынков, дробь барабана и задорную песню шагавших по улице пионеров...

А потом я приехал в Краснодар в марте 1943 года, сразу же после освобождения его от фашистских оккупантов. Город был разрушен. Я ходил по улицам и не узнавал их. Пожарища, развалины, руины. Были взорваны здания всех институтов, техникумов, библиотек, Дома культуры и сотни жилых домов.

Люди еще не успели избавиться от страшного кошмара, который им пришлось пережить. Они только и говорили о душегубке, оврагах, наполненных трупами людей, казнях детей...

Сначала душегубка появлялась на улицах города по пятницам, а потом курсировала каждый день. Особенно часто ее видели перед бегством гитлеровцев из Краснодара в январе 1943 года. Машина смерти опешила на окраину города и останавливалась у края противотанкового рва. Двери открывались автоматически, изнутри шел синеватый дымок. Вывалив десятки трупов людей на землю, фашисты сбрасывали их в ров, наскоро присыпали землей, и душегубка снова мчалась за очередной партией смертников.

Среди казненных немецко-фашистскими преступниками назывались известные в Краснодаре люди. Это — профессор Вилик, талантливый актер Театра музыкальной комедии Елизаветский и его шестнадцатилетняя дочь Лиза, старейший врач города Красникова, учительница средней школы 36 Фиденко, директор школы Никольченко, пионер Витя Сузак, жена и дочь офицера Красной Армии Возьмичцева и многие другие краснодарцы.

Вот несколько примеров фашистских злодеяний, о которых стало известно сразу же после освобождения Краснодара и других городов края.

За два дня — 21 и 22 августа 1942 года — гитлеровцы истребили почти всех евреев, проживавших в городе. Уцелели единицы, [161] 23 августа 1942 года было уничтожено 320 больных, находившихся на излечении в краевой психолечебнице.

9 октября 1942 года фашисты погрузили в машины 214 детей, эвакуированных в город Ейск из Симферопольского детского дома, вывезли их за город, побросали в ямы и закопали живыми. Дети были в возрасте от 4 до 7 лет.

На железнодорожной станции Белореченская фашисты заперли в два товарных вагона 80 советских раненых солдат и офицеров и сожгли их.

По дороге от станицы Белореченская до села Вечное были найдены 88 советских военнопленных, замученных и застреленных гитлеровцами.

В селе Воронцово-Дашковское немецкие захватчики учинили дикую расправу над 204 пленными ранеными советскими солдатами и офицерами. Их кололи штыками, им обрезали носы, уши. Такая же участь постигла 14 тяжелораненых военнослужащих и селе Новоалексеевское. А перед самым бегством из Краснодара фашисты повесили на улицах 80 советских граждан...

Сразу же после освобождения Краснодара Чрезвычайная Государственная комиссия начала расследовать преступления оккупантов. Она установила, что гитлеровцы убили и замучили десятки тысяч мирных советских граждан, поголовно истребили население многих хуторов и поселков Кубани. Оккупанты и их сообщники — предатели нашей Родины умертвили только посредством отравляющего газа (окиси углерода) около 7000 советских людей.

Собранные по поручению Чрезвычайной Государственной комиссии местными органами власти материалы о чудовищных зверствах немецко-фашистских оккупантов на территории советской Кубани были направлены Генеральному Прокурору Союза ССР для расследования и привлечения виновных к уголовной ответственности. После окончания дела о зверствах немецких захватчиков Генеральный Прокурор Союза ССР направил его в военный трибунал Северо-Кавказского фронта для открытого судебного рассмотрения и уголовного наказания виновных в тягчайших злодейских преступлениях против мира и человечности.

Участвовать в рассмотрении этого дела в качестве председательствующего довелось мне. Государственным обвинителем выступил генерал-майор юстиции Яченин Л. И.

В обвинительном заключении по делу указывалось, что в период шестимесячной оккупации Краснодара были истреблены различными зверскими способами десятки тысяч советских граждан, в том числе много детей, стариков, женщин и военнопленных. Эти преступления совершались по прямому указанию командующего 17-й немецкой армией генерал-полковника Руофа. Всеми казнями непосредственно руководили шеф гестапо Кристман, его заместитель капитан Раббе, а убивали, вешали, истребляли людей в душегубке офицеры гестапо Пашен, Босс, Ган, Сарго, [162] Мюнстер, Мейер, Сальге, Винц, гестаповские врачи Герц и Шустер, содействовали этому переводчики Эйкс и Шертерлан.

Активными помощниками палачей были изменившие Советской Родине В. Тищенко, Н. Пушкарев, И. Речкалов, Г. Мисан. М. Ластовина, Г. Тучков, Ю. Напцок, И. Котомцев, В. Павлов, И. Парамонов, И. Кладов, служившие в фашистском карательном органе — «Зондеркоманде СС-10-А».

К сожалению, рядом с предателями на скамье подсудимых не было гитлеровских палачей — генерал-полковника Руофа, Кристиана, Сарго и других.

И вот 14 июля 1943 года в Краснодаре в кинотеатре «Великан» открылся судебный процесс над участниками чудовищных злодеяний на советской Кубани.

В зал ввели 11 подсудимых. Все они были преданы суду за измену Родине и участие в казнях советских людей, обвинялись, таким образом, в тягчайшем уголовном (преступлении. По назначению трибунала их защищали видные советские адвокаты С. К. Казначеев, А: И. Назаревский и В. И. Якуненко.

В зале судебного заседания находились сотни человек, среди них представители советской и иностранной прессы. Здесь же присутствовали член Чрезвычайной Государственной комиссии по расследованию зверств немецких захватчиков писатель А. Н. Толстой, партийные работники Краснодара, представители командования Северо-Кавказского фронта.

Первым давал объяснения В. Тищенко, с темными глазами страдальца, которые он то опускал, то поднимал, кокетничая откровенностью своих необычных показаний. Этот изменник в августе 1942 года добровольно поступил на службу в немецкую полицию, а затем в порядке поощрения был переведен сначала на должность старшины «Зондеркоманды СС-10-А», а потом — следователя гестапо, где он одновременно выполнял функции тайного агента.

Занимая эти должности, Тищенко вместе с офицером гестапо Боосом и другими нацистами часто выезжал на облавы и аресты советских активистов. Под руководством офицеров-гестаповцев Сарго и Сальге он вел следственные дела, избивал советских граждан плетьми. По его инициативе было умерщвлено много числившихся за ним арестованных советских граждан. Тищенко подвергал свои жертвы изощренным пыткам: выворачивал им руки, колол булавками, выдергивал волосы, а когда они кричали, заводил патефон.

Много невинных людей — мужчин, женщин и детей было умерщвлено в душегубках и расстреляно этим преступником. На суде он был вынужден признать, что в гестапо господствовал дикий произвол, осуществлялась система массового истребления людей. Арестованным, свидетельствовал Тищенко, в гестапо никаких обвинений не предъявлялось. Свидетелей не вызывали. Очных ставок не делали. Гитлеровцы допрашивали «обвиняемых», [163] будучи, как правило, в нетрезвом виде. Они их избивали шомполами, плетьми, пинками своих кованых сапог, вырывали волосы, срывали с пальцев ногти. Офицеры-гестаповцы Кристман, Раббе, Сальге, Сарго и другие насиловали арестованных женщин. Тищенко признался на суде, что и сам лично избивал арестованных, что по его следственным делам были расстреляны советские общественники Саркисов, Патушинский и другие, а многие были отправлены в концентрационные лагеря!

Тищенко с явным знанием дела подробным образом рассказал суду о существе и назначении фашистских душегубок. Это были автомашины грузоподъемностью до 8 тонн, с двойными стенами и фальшивыми окнами, придававшими им вид автобуса. В задней стенке кузова имелась герметически закрывающаяся дверь. Внутри кузова была сделана решетка, а под ней проходила труба, по которой отработанный газ поступал из дизеля в кузов. При работе мотора, когда автомашина стояла на месте, смерть находившихся в ней людей наступала через 6–7 минут, а если душегубка была в движении — через 9–10 минут. Заключенные знали, что в этой машине их ожидала смерть. Поэтому они всячески сопротивлялись, а при посадке в нее кричали и звали на помощь. Гестаповцы при участии Тищенко и других подсудимых силой вталкивали в душегубку свои жертвы.

Посадкой людей обычно руководили шеф гестапо полковник Кристман, капитан Раббе и другие гитлеровские офицеры. Тищенко рассказал суду, как однажды в душегубку при его активном участии загнали 67 человек взрослых и 18 детей от одного года до пяти лет,

— В машину сначала посадили женщин, а лотом, как поленья дров, начали бросать и их детей, — показывал Тищенко. — Если какая из матерей защищала ребенка, ее тут же избивали до полусмерти. Один мальчик, когда его втаскивали в душегубку, укусил гестаповца за руку. Другой фашист убил этого мальчика, ударив его прикладом по голове.

На вопрос судьи, что его толкнуло на измену Родине, Тищенко ответил:

— Я рассчитывал, что Советской власти больше не будет в Краснодаре, это и побудило меня наняться добровольно в немецкую полицию. Я добровольно пошел в нее работать в надежде выслужиться перед фашистами и обеспечить будущее себе и своей семье.

Далее допрашивался подсудимый Н. Пушкарев. Он тоже поступил на службу в гестапо добровольно и вскоре был повышен в должности. Пушкарев откровенно признался на суде: «Я старался всячески выслужиться перед немецкими офицерами, чтобы они ко мне хорошо относились. Поэтому они назначили меня на такую должность».

Являясь командиром отделения «Зондеркоманды СС-10-А», Пушкарев вместе с карателями этой команды неоднократно выезжал [164] в станицы Гладковскую, Красный Псебебс, город Анапу и другие населенные пункты Кубани, где участвовал в розысках, арестах и расстрелах советских патриотов.

Подсудимый Пушкарев показал на суде, что он во время одной такой поездки участвовал в расстреле 20 жителей Анапы. Их предварительно раздели, затем пинками загнали в яму и расстреляли в упор из автоматов.

Пушкарев рассказал, каким пыткам подвергали гестаповцы советских людей. Обычно после допроса редко кто мог стоять на ногах, большей частью людей выносили или выволакивали с обезображенными лицами, синяками, кровоподтеками, переломанными конечностями. Особенно свирепствовал шеф гестапо Кристиан. Не отставали от него, впрочем, и другие фашистские палачи.

В декабре 1942 года, когда одна арестованная женщина бросилась бежать, Пушкарев дал команду стрелять в нее, а когда его подчиненный замешкался, выхватил у того винтовку и сам убил женщину.

Он признался, что принимал непосредственное участие в удушении арестованных газами. Однажды в душегубке на его глазах было уничтожено 11 детей, в том числе несколько грудных.

В начале февраля 1943 года, перед бегством из Краснодара, камеры гестапо были переполнены. Находясь в карауле, Пушка-рев услышал выстрелы и крики, доносившиеся из подвалов гестапо. После того как оттуда вышли немецкие офицеры, из окон вырвалось сильное пламя. Путкарев сказал на суде, что ему было поручено помешать жертвам спастись. Все, кто были заперты в подвалах, сгорели.

Далее Пушкарев показал, как однажды подвыпивший следователь гестапо Випц проболтался о секретном приказе генерала Руофа, в котором предписывалось при отходе из Краснодара разрушить город, истребить как можно больше советских граждан, остальных угнать с собой. Успешное наступление войск Северо-Кавказского фронта помешало гитлеровцам в полной мере осуществить этот преступный замысел.

Затем трибунал допрашивал обвиняемого И. Речкалова, в прошлом растратчика и вора, дважды судимого и условно досрочно освобожденного из мест заключения. Уклонившись от мобилизации в Советскую Армию, он в августе 1942 года добровольно поступил IB немецкую полицию. Вскоре за ревностное несение службы был переведен в «Зондеркоманду СС-10-А». На вопрос председателя суда, почему он нашел на службу к фашистам, Речкалов цинично ответил:

— Искал работу полегче, а заработок побольше. Так же как Тищенко, Пушкарев и другие подсудимые, Речкалов выезжал на облавы и аресты советских граждан, охранял арестованных, старательно делал все, что приказывали ему гитлеровцы. [165] Он показал на суде, что несколько раз сопровождал «машину смерти» к противотанковому рву.

Не меньшую роль играл при совершении фашистских злодеяний и подсудимый Г. Мисан. В августе 1942 года он добровольно поступил на службу в немецкую полицию, а через 12 дней его перевели в «Зондеркоманду GC-10-A». Здесь Мисан нес охрану арестованных, подвергавшихся на его глазах пыткам и истязаниям. Он неоднократно принимал участие в насильственной погрузке смертников в душегубку. Однажды Мисан изъявил желание лично расстрелять советского гражданина Губского и сделал это. Тем самым он заслужил доверие немецких властей, которые вскоре назначили его тайным агентом гестапо.

Под стать Тищенко, Пушкареву, Речкалову, Мисану был и подсудимый И. Котомцев. Осужденный в прошлом за хулиганство на два года лишения свободы, бывший военнослужащий Советской Армии, он добровольно в сентябре 1942 года сдался в плен, совершив тем самым измену Родине. Находясь в лагере для советских военнопленных, Котомцев поступил и, немецкую полицию при этом лагере, а в ноябре того же года добровольно перешел в «Зондеркоманду СС-10-А», в составе которой активно помогал гестаповцам уничтожать советских людей. Котомцев был в трех карательных экспедициях по борьбе с партизанами. В январе 1943 года он в составе карательного отряда из «Зондеркоманды СС-10-А» участвовал в вылавливании, арестах и расстрелах партизан в хуторе Курундупе и в станице Крымской.

При активном участии Котомцева за связь с партизанами в станице Крымской было подвешено 16 советских патриотов. Как выяснилось на суде, эту карательную экспедицию возглавлял шеф гестапо Кристман.

Затем допрашивался уже пожилой седовласый человек по фамилии М. Ластовина. В прошлом кулак, он в свое время поселился в Краснодаре, где устроился в Березанскую лечебную колонию. А с приходом немецких войск стал их ревностным прислужником.

В декабре 1942 года Ластовина участвовал вместе с гестаповцами в расстреле 60 больных граждан. Он служил у гитлеровцев палачом в буквальном смысле этого слова: выводил своих земляков-кубанцев по четыре-пять человек, ставил их в ряд лицом ко рву и расстреливал. Судом установлено, что при его участии было расстреляно около ста краснодарцев.

Перед судом предстал и Ю. Напцок, тайный агент гестапо. Он добровольно поступил на службу в «Зондеркоманду СС-10-А», где нес охрану находившихся в застенках гестапо советских граждан. Много раз выезжал с карательными экспедициями, участвовал в выявлении и истреблении партизан и других советских граждан. В январе 1943 года при активном участии Папцока в станице Гастагаевской и на хуторе Курупдуне были повешены несколько советских патриотов. [166]

Немалая «заслуга» в этих злодеяниях принадлежала и подсудимым И. Кладову, Г. Тучкову, В. Павлову и И. Парамонову, служившим в той же карательной команде.

Вслед за подсудимыми трибунал допросил 22 свидетеля, непосредственных очевидцев кровавых зверств немецких оккупантов.

Первой допрашивалась свидетельница Климова. Она рассказала суду о том, что ей довелось видеть и пережить в период ареста и пребывания в подвалах гестапо.

— Женщин, — говорила Климова, — сидевших в нашей камере, приводили после допроса в таком состоянии, что их невозможно было узнать. Врезался в память страшный рассказ одной девушки, возвратившейся с допроса. Немецкие офицеры приказали раздеть ее и обнаженную привязать к столу. Завели патефон и, пока он играл, девушку били плетьми. Потом начался допрос. Поскольку она ни в чем не признавалась, палачи снова заводили патефон и снова жестоко избивали ее. Так продолжалось несколько часов.

С напряженным вниманием трибунал выслушал показания свидетеля Головатого. У него был сын 17 лет, комсомолец. Его арестовало гестапо. С тех пор он не видел его. Лишь после того как оккупантов изгнали из пределов Краснодара, отец нашел в противотанковом рву изуродованный до неузнаваемости труп сына. На голове кожа вздернута от лба к затылку вместе с волосами. «Волосы у него были густые, пышные», — тихо сказал свидетель и заплакал.

О поисках в том же рву своих близких говорили на суде свидетели Петренко и Коломийцев. У первого гестаповцы арестовали жену и двоих малолетних детей, у Коломийцева — жену. По их словам, трупов во рву было тысячи, в основном женщин, детей, стариков.

Свидетельницы Корольчук и Талащенкр жили недалеко от места свалки убитых. Душегубка ходила ко рву мимо окон их дома. Однажды машина застряла в грязи. Тогда фашисты и их прихвостни, сопровождавшие машину верхом на лошадях, стали из машины выгружать трупы на подводы и отвозить в ров.

Свидетель протоиерей Георгиевской церкви города Краснодара Ильяшев показал:

— На второй день после бегства немцев из Краснодара меня пригласили совершить погребальный обряд в семью фотографа Луганского. Только что привезли труп их единственного сына, убитого фашистами. Я не мог совершить обряда, слезы безудержно катились из глаз, думалось о русских людях, безвинно погибших на своей родной земле от рук немецких извергов. Погибла от их проклятых рук и моя соседка Раиса Ивановна. Немцы удушили ее каким-то отравляющим веществом. Все, что творили здесь фашисты, окончательно убедило меня в том, кто они такие. Я свидетельствую перед всем миром, перед всем русским народом, что [167] это дикие звери, и нет у меня слов, которые бы выразили всю ненависть и проклятие этим извергам.

С огромным волнением слушали присутствовавшие на процессе показания свидетеля Козельского — врача Краснодарской городской больницы.

Он рассказал, что в первые дни оккупации в их больницу явился немецкий врач, а попросту говоря, гестаповский палач Герц. Он спросил, сколько больных и кто они. 22 августа в коридорах больницы раздался топот кованых сапог. По приказу Герца в кабинете главного врача собрались все служащие больницы. Герц снял с пояса револьвер, положил на стол и на ломаном русском языке спросил: «Коммунисты, комсомольцы, евреи есть?» Услышав, что среди врачей коммунистов и евреев нет, Герц продолжал: «Я немецкий офицер, мне приказано изъять отсюда больных. Немецкое командование приказало, чтобы больных во время войны не было. Все. Я приступаю к делу».

Выйдя во двор, Козельский увидел, что, пока Герц собирал служащих больницы, погрузка в душегубку уже началась. Сначала больные не догадывались, в чем дело. Им сказали, что перевозят в другую больницу, но потом они все поняли. Машину загружали до отказа. Через некоторое время она возвращалась обратно, за новой партией.

О трагедии, разыгравшейся в Березовской лечебной колонии, рассказала свидетельница Мохно.

«Однажды в колонию ворвался немецкий офицер и приказал больных отправить во двор. Тем, кто сопротивлялся, фашисты скручивали руки. Их избивали и насильно бросали в кузов душегубки. Это повторялось несколько раз. В общей сложности из Березанской колонии было вывезено и истреблено 320 больных. Их закопали в противотанковом рву, расположенном в пяти километрах от колонии».

Свидетельствует Котов, который был брошен гитлеровцами в душегубку и спасся только благодаря своей находчивости и хладнокровию. 22 августа 1942 года Котов пришел за справкой в третью городскую больницу, где раньше находился на излечении. Когда он вошел во двор, то первое, что ему бросилось в глаза, это большая машина с темно-серым кузовом. Он не успел сделать и двух шагов, как какой-то гитлеровец схватил его за воротник и втолкнул в переполненный кузов. Дверь захлопнулась. Котов почувствовал, что автомашина тронулась. Через несколько минут ему стало плохо, он начал терять сознание. В свое время Котов обучался на курсах ПВХО и сразу понял, в чем дело, — травят каким-то газом. Он разорвал свою рубашку, смочил ее мочой и приложил к носу и рту. Дышать стало легче, но все же сознание потерял. Очнулся он в яме среди сотен трупов. Кое-как выбрался и с большим трудом дополз домой.

О зверском истреблении немецко-фашистскими оккупантами советских детей рассказала на суде свидетельница Иноземцева — работница [168] краевой детской больницы. В этой больнице на излечении находилось 42 ребенка. Но душегубка докатилась и сюда. 13 сентября 1942 года в больницу приехала группа немецких офицеров: Эрих Мейер, Якоб Эйкс и другие. Они остались на несколько дней в больнице, шныряли по всем палатам, следили за детьми и медицинским персоналом. 23 сентября, выйдя на дежурство, свидетельница увидела во дворе большую темно-серую автомашину, внешним видом напоминавшую товарный вагон. Высокий немец спросил, сколько детей находится в больнице и кто они по национальности. Это оказался «доктор», офицер германского гестапо Герц, один из самых лютых садистов и гестаповских палачей.

Приехавшие вместе с ним солдаты по его приказу начали грузить детей в автомашину. Одевать их не разрешили, хотя и сказали служащим больницы, что везут детей в Ставрополь.

Дети были только в трусиках и майках. Они сопротивлялись, молили о помощи, о защите, цеплялись ручонками за санитаров и врачей. Фашист Герц улыбался им, забавно шевеля усами. А потом дверь душегубки захлопнулась, заработал мотор. Машина тронулась, и горячий газ пошел по шлангам. Дети, задыхаясь, колотили в стену душегубки. За ней шла легковая автомашина, в которой сидели гестаповцы. Через 20–25 минут они вернулись и начали пьянствовать.

— Никогда не забуду, — сказала Иноземцева, — как маленькие дети, среди них были и годовалые, плакали, кричали, инстинктивно чувствуя, что над ними затевают что-то недоброе, страшное.

После изгнания фашистских оккупантов из Краснодара были вскрыты места погребения детей. Глазам представилось буквально месиво из детских трупиков в майках и трусиках, на которых были штампы краевой детской больницы. Некоторые из этих вещей трибунал приобщил к делу как вещественные доказательства.

Свидетельница Рожкова рассказала, что накануне бегства фашистов из Краснодара к ним в дом вполз неизвестный человек. Оказалось, что это был военнопленный красноармеец-узбек. Он выбрался из подвала гестапо, после того как немцы подожгли здание. Его накормили, напоили и уложили отдохнуть, но вскоре он умер. Красноармеец был весь изранен и обожжен, челюсть у него была сбита набок. Он успел рассказать, что в камере было 40 заключенных, и из всех спасся он один, остальные заживо сгорели.

Последней давала показания свидетельница Гажик. Она жила рядом со зданием, в котором помещалось немецкое гестапо, и часто, подметая улицу, наблюдала, что там творилось.

— Я много раз, — рассказывала она, — слышала женские крики и детский плач. Они раздавались из подвала. Часто заключенные слабыми голосами просили: «Дайте хоть глоток воды». Когда часовой отвлекался, мне удавалось сунуть в окно через решетку [169] кружку с водой или корку хлеба, и тогда я слышала взволнованные детские голоса: «Не пей, не пей, оставь мне хоть немножко». Через забор я видела, как сажали заключенных в душегубку. Я видела, как пятилетняя девочка, не понимая, что происходит, кричала матери, которую фашисты волокли к зловещей машине: «Мамочка, я поеду с тобой!» Тогда один из немецких офицеров вытащил из кармана какой-то тюбик и смазал ей губы его содержимым, оказавшимся ядовитым веществом. Девочка затихла, и ее бросили в кузов душегубки.

После допроса свидетелей на рассмотрение трибунала представили свое заключение судебно-медицинские эксперты. Его огласил доктор В. И. Прозоровский. Он сообщил, что эксгумация трупов жертв немецко-фашистских захватчиков позволила установить следующее. Трупы располагались в ямах, представляя клубки человеческих тел. Одни трупы находились в лежачем горизонтальном положении, с раскинутыми в стороны руками и ногами, то вверх, то вниз лицом. Другие — оказались в позе сидячего или стоячего человека. Руки, ноги и головы разных трупов так переплелись между собой, что при попытке изъять отдельный труп из ямы извлекалось сразу несколько трупов. Это свидетельство того, что трупы были беспорядочно сброшены в ямы и закопаны в них. На трупах мужчин, женщин и детей (в том числе и грудных), как правило, одежда и обувь отсутствовали. В тех же случаях, когда одежда была обнаружена, она представляла собой поношенное нижнее белье и ветхое верхнее платье. В некоторых ямах вместе с трупами между ними обнаружены деревянные костыли (протезы), вещи домашнего обихода (корзинки, бутылки и т. п.). Из общего числа трупов, точное число которых весьма трудно было установить, в течение с 1 марта по 26 июня 1943 года было эксгумировано и подвергнуто исследованию 623 трупа.

Судебно-медицинские, судебно-химические и спектроскопические исследования с бесспорностью установили, что причиной смерти в 523 случаях было отравление окисью углерода, а в 100 случаях — огнестрельные ранения головы и грудной клетки.

Этим актом закончилось судебное следствие. После речей государственного обвинителя и защиты суд предоставил последнее слово подсудимым. Все они под тяжестью неопровержимых улик полностью признали себя виновными в изменнической деятельности, в предательстве Родины. Их попытки представить себя игрушкой в руках нацистов вызвали в зале резкий протест. Это и понятно, Ведь в зале сидели люди, знавшие и видевшие страшную яму у завода измерительных приборов, люди, нашедшие там останки своих детей, отцов и матерей.

* * *

На основании Указа Президиума Верховного Совета Союза ССР от 19 апреля 1943 года военный трибунал приговорил В. Тищенко, И. Речкалова, Н. Пушкарева, Ю. Напцока, Г. Мисана, [170] И. Котомцева, И. Кладова и М. Ластовицу к смертной казни через повешение, а И. Парамонова, Г. Тучкова и В. Павлова — к каторжным работам сроком на 20 лет каждого. Приговор был встречен присутствовавшими в зале суда бурными аплодисментами.

Приговор над фашистскими пособниками приведен в исполнение 18 июля 1943 года в 13.00 на городской площади Краснодара, где присутствовало около 50 тысяч человек.

В передовой статье «Смерть гитлеровским палачам и их гнусным пособникам» газета «Правда» от 19 июля 1943 года писала: «На городской площади Краснодара 18 июля приведен в исполнение приговор над восемью иудами-предателями, пособниками гитлеровских разбойников. Свою позорную жизнь злодеи закончили позорной смертью... Не уйдут от суровой расплаты и их подлые хозяева, гитлеровские палачи. Суровое советское возмездие настигнет всех фашистских зверей, мучителей русского, украинского, белорусского и других народов СССР...» [171]