Называли фамилии известных асов, обсуждали их воздушные бои, сравнивали результаты, но к общему мнению прийти не могли.

— Вот, к примеру, наш командир эскадрильи майор Ворожейкин, — сказал кто-то. — Он как охотник: вскинул ружье — птица наземь падает. Это врожденная способность, ну, вроде самородка, что ли...

Возразить на это никто не смог.

В самом деле, Арсений Васильевич Ворожейкин отличался безукоризненной техникой пилотирования. Естественность его поведения в воздухе, стиль его полетов создали ему репутацию мастера-виртуоза, обладающего необыкновенной выдержкой, умением разить врага с первой атаки. В Ворожейкине, по словам его боевых товарищей, удачно сочетались горячий темперамент воздушного бойца и холодная рассудительность командира, трезво оценивающего обстановку, творчески осмысливающего каждый свой шаг.

Десять — пятнадцать патронов тратил майор на вражескую машину. Бил не куда попало, а знал все уязвимые места. Короткая очередь его пулемета прошивала фашистские самолеты именно в этих местах. Подвиги командира эскадрильи вызывали затаенную зависть у молодых и почтительное уважение у бывалых летчиков.

О нем говорили как о легендарном воздушном охотнике, который уничтожает самолеты врага с поразительной точностью. Слава о майоре шла по всему фронту. [221]

...Спор начинал стихать. Многие уже были склонны считать, что врожденное мастерство отрицать нельзя. Но тут в разговор вмешался сам Ворожейкин, стоявший в темном проеме землянки. К удивлению присутствующих, он сказал:

— Должен вам признаться честно, года четыре назад я был сущий профан в воздушной стрельбе. Стрелял как бог на душу положит. Ну, а сейчас как будто получается нормально. И никакой я не самородок.

Задумавшись на секунду, Ворожейкин стал рассказывать, как он стал мастером воздушной стрельбы. Не сразу пришла к нему слава истребителя, без промаха сбивающего самолеты противника. Для этого надо было пройти тернистым путем — через бои в степях Халхин-Гола, через горечь испытаний первого периода войны...

Случилось так, что до июля 1943 года Ворожейкииу не довелось участвовать в активных воздушных боях. Однако, где бы ни находился Арсений Васильевич, какая бы обстановка ни была на участке, он не терял времени даром, используя каждую свободную минуту для тренировки в воздушной стрельбе.

Незадолго до генерального наступления немцев на Белгородском направлении часть, в которой служил Ворожейкин, получила новые истребители конструкции А. С. Яковлева — ЯК-7Б. Летчики по-разному осваивали эту машину: одни быстрее, другие медленнее. После первых же полетов Ворожейкин удивил всех мастерством пилотирования нового самолета.

Спустя несколько дней на КП зашел разговор о воздушной стрельбе. Командир полка выдвинул довольно скромные условия для отличной оценки результатов стрельбы по конусу. Совершенно неожиданным прозвучало заявление Ворожейкина, что он даст 50 процентов попаданий.

— Да этого не может быть! — говорили товарищи.

Арсений настаивал на своем. Полетел. Из 40 пуль в конус попали 33. Это был поразительный результат. Многие считали это чистой случайностью. Однако и в следующих полетах Ворожейкин легко давал 97 — 98 процентов попаданий. А однажды ночью из 60 пуль в конус попала 51. Об этом случае долго вспоминали в полку. (Для отличной оценки воздушной стрельбы ночью достаточно пяти попаданий из 60 возможных.) Но, даже достигнув таких результатов, Ворожейкин упорно продолжал тренироваться. И всякий раз, когда среди летчиков заходила речь о его изумительной меткости, Арсений отвечал:

— Тут, братцы, простое дело: тренировка. Летчика можно сравнить с пианистом. Если пианист три-четыре месяца не садится [222] за инструмент, у него, как говорят музыканты, пальцы становятся деревянными...

Началась Белгородская операция. Для Ворожейкина это было первое боевое крещение в Отечественной войне. Все дни, пока длилось ставшее историческим сражение, истребителям приходилось буквально висеть в воздухе, вылетая по нескольку раз в день. Отдыхали только в короткие перерывы между вылетами.

В первые же дни боев на Белгородском направлении Арсению удалось открыть счет сбитым самолетам.

Ранним утром 14 июля шестерка «яков» шла на прикрытие наземных войск. Внизу то и дело вздымались столбы дыма. Гонимый ветром, он стелился над землей, закрывал передний край черно-желтой пеленой, в которой мерцали огненные вспышки взрывов. Над линией фронта, в районе Богородецкое — Велени-хино — Шахово, шестерка Ворожейкина встретила несколько групп «юнкерсов-87», шедших под прикрытием МЕ-109, — всего более 40 вражеских самолетов.

Погода была подходящей как для «свободной охоты», так и для нанесения внезапных бомбовых ударов. Местами облачность опускалась почти до самой земли. По приказу ведущего летчики быстро набрали высоту и скрылись за верхней кромкой облаков.

Вот они, фашистские стервятники с черными крестами на крыльях! Ворожейкин сразу поймал в прицел Ю-87, но гашетки не нажимал, выжидая момента, когда огонь можно открыть наверняка. Атака была неожиданной. 10 патронов, выпущенных по мотору с расстояния 25 — 30 метров, решили судьбу «юнкерса». Боевой счет открыт!

Внезапность нападения ошеломила противника. Строй вражеских самолетов рассыпался. Потеряв управление, противник стал беспорядочно отстреливаться, сбрасывать бомбы, стараясь уйти от преследования. Воспользовавшись замешательством вражеских летчиков, наши истребители продолжали наносить удар за ударом и подожгли еще три самолета. В этом бою Ворожейкин сбил два «юнкерса».

Когда шестерка «яков» вернулась с задания, на аэродроме завязалось оживленное обсуждение итогов воздушной схватки. Летчики с нескрываемым удивлением отмечали одну деталь: сбив два самолета, Ворожейкин израсходовал только треть боекомплекта. А его ведомый летчик Выборнов истратил все патроны на один фашистский самолет. [223] Некоторые товарищи сомневались, может ли «юнкерс» «рассыпаться» после одной очереди, даже если пули попали в самое уязвимое место.

— Это дело случая, — раздавались голоса.

Но буквально вслед за этим разгорелся еще один воздушный бой. Снова шестерка «яков» шла на задание. Противник численно превосходил группу Ворожейкина в три раза. В этом бою Арсений опять сбил два Ю-87 да еще один МЕ-109, израсходовав на каждый самолет десяток-другой патронов. Скептикам, заявлявшим, что сбить самолет одной очередью можно лишь случайно, пришлось сдать свои позиции.

За короткий промежуток — с 20 июля по 20 сентября 1943 года — эскадрилья, которой командовал майор Ворожейкин, совершила 254 боевых вылета. Сам командир эскадрильи участвовал в 32 воздушных боях с численно превосходящими группами противника и сбил 19 вражеских самолетов.

Летчики-истребители, летавшие с ним на боевые задания, утверждали, что в бою Арсений — страшный человек. Они видели, с каким стремительным напором наседал он на фашистские самолеты и прошивал их метким огнем. Сам Ворожейкин об одном из своих правил говорил так:

— Есть один закон, обязательный для истребителя: всегда атакуй первым. Первым примечай врага, первым наноси удар. Тогда бой будет протекать так, как ты хочешь. Эффективность первой очереди решает успех всей атаки.

У него была «своя» наука воздушного боя. Лежа под плоскостью самолета в перерыве между боевыми вылетами, он «проигрывал» в воображении все детали воздушного боя.

— Шахматист анализирует отложенную партию, — шутили товарищи.

В этой шутке была своя правда. Летчик действительно анализировал. Он старался воскресить в памяти последнюю схватку с врагом, поэтапно представить, что и за чем следовало, как вел себя противник, как тот строил свои атаки, как он противодействовал врагу, как атаковал сам...

— Не надо упускать инициативу. Иди первым, тогда ты — хозяин неба, — говорил Ворожейкин ведомым Емельяну Чернышеву и Георгию Колиниченко.

Это была слаженная группа. Они хорошо понимали друг друга в воздухе, знали, в какой момент и какой маневр предпримет ведущий, знали свое место в бою и свои задачи. О них так и говорили — трио асов. Говорили... Теперь это слово звучит в прошедшем времени. Чернышев и Колиниченко погибли [224] в воздушных боях, погибли как герои. Арсений Ворожейкин продолжал счет сбитым фашистским самолетам за себя и за товарищей.

Он стремился участвовать в каждом боевом вылете эскадрильи. Это был не только азарт летчика. Он изучал врага, методы его нападения, систему защиты, особенности тактики. В нем чувствовался мастер своего дела. За проявленные мужество, отвагу и героизм в боях за Родину Арсению Васильевичу Ворожейкину присвоили звание Героя Советского Союза. Представление к награждению подписал командующий войсками Воронежского фронта генерал армии Н. Ф. Ватутин.

«Золотая Звезда» № 2043... Арсений держал в руках высокую награду, и к сердцу подступала щемящая радость. Нет, не о своих боевых заслугах думал он тогда. Вспоминались годы первых авиационных подвигов, героическая эпопея по спасению челюскинцев, бесстрашные перелеты В. П. Чкалова и М. М. Громова, боевое мастерство Анатолия Серова... Им страна вручила «Золотые Звезды» с первыми номерами. Война во много крат умножила число отважных.

Ворожейкину приходилось часто сопровождать штурмовиков, что не мешало ему в каждом бою увеличивать счет сбитых самолетов. Это результат тактики храброго летчика. Он не ограничивался отражением атак истребителей противника, а сам переходил в короткие энергичные контратаки и добивался победы. Однако Арсений Ворожейкин никогда не оставлял штурмовиков, которых ему поручали прикрывать, как никогда не оставлял друга в бою.

Нередко после выполнения боевого задания, разбирая полет, Ворожейкин объяснял товарищам:

— Можно было бы сбить больше фрицев, но мы не имели права отрываться от штурмовиков.

И не было случая, когда бы прикрываемые им штурмовики несли потери от истребителей противника.

В те дни, когда Ворожейкин не был связан со штурмовиками и уходил в свободные полеты, качества истребителя, который ищет, находит и уничтожает врага, раскрывались в нем в полную силу. «Хочешь сбить фрица, — говорил Арсений, — знай мой секрет: подойди вплотную к нему, чтобы он прицел закрывал, бей туда, где ему больнее. С такой дистанции легко рассмотреть, куда его стукнуть».

...Шли недели, месяцы. Не прекращались тяжелые бои. Росло число личных побед советского летчика над врагом: 30... 40... 45 сбитых самолетов. [225] Среди многочисленных воздушных побед героя мало таких, которые были бы похожи одна на другую. В каждом бою Ворожейкин находил и применял что-то новое, свое. Он, например, выводил свой истребитель на параллельный с бомбардировщиками курс, соблюдая интервал, который не позволял вражеским стрелкам вести прицельный огонь по его машине. Затем истребитель резко, с большим креном доворачивал в сторону бомбардировщиков. Чтобы не врезаться во вражеский самолет, Ворожейкин давал «обратную крену ногу», и его «як» на мгновение застывал в воздухе... Нос истребителя в этот момент был направлен в ближайший мотор вражеской машины. Казалось, советский самолет непременно столкнется с бомбардировщиком. Но именно в эту секунду раздавалась короткая пулеметная очередь. Преимущество маневра заключалось не только в том, что пули прошивали ближний мотор, кабину и бензобак, но и в том, что из-за стремительности атаки противник не успевал открыть оборонительный огонь.

Особенно запомнился Ворожейкину бой в небе над Киевщиной. Это было в ноябре, в самый канун праздника Великого Октября. Наши войска освободили Киев. Настроение у всех приподнятое, каждый рвался в бой. Командование отобрало восьмерку лучших. Ворожейкину довелось быть ведущим этой группы «яков» с красными капотами.

...Сквозь пелену густой дымки виден Киев, в городе пожары. На западе и юго-западе, куда отступают немецко-фашистские войска, стена огня. Серо-желтым дымом окутана земля, гарью пропитан воздух. Даже солнце потускнело, как будто его заслонили грязным стеклом.

За Киевом видимость улучшилась. Стала просматриваться земля. На юг и запад текут лавины танков, машин, пехоты, артиллерии. Задача восьмерки «яков» — прикрыть их от ударов авиации противника. Но где линия фронта? Ее нет, все в движении. Где наши, где гитлеровцы? Трудно разобраться.

В районе Василькова вражеские зенитки подбили один наш самолет. Поврежденный «як» повернул назад. Семь истребителей продолжали свой путь.

Зенитные разрывы позади. Теперь хорошо видно, как отступают вражеские войска. Впереди Белая Церковь. Вдруг Ворожейкин разглядел в густой синеве темные точки. Их много. Наверняка самолеты. Командир эскадрильи вглядывается: три группы гитлеровских бомбардировщиков Ю-87 идут строем «клин» к фронту. Вражеских самолетов раз в десять больше. Что делать? [226]

Стремясь остаться незамеченными, истребители быстро набирают высоту. Командир принимает решение: воспользовавшись внезапностью, атаковать сначала самолеты прикрытия. После приказа, который отрывисто прозвучал в наушниках, наступила тишина. Красная линия строя продвигается к вражеским машинам все ближе и ближе. «Яки» идут со стороны солнца, маскируясь в его слепящих лучах. Если их обнаружат, противник наверняка сможет своевременно занять оборону, а потом атаковать небольшую группу смельчаков. А главное, «юнкерсы» прорвутся к цели.

Семерка продолжает идти на сближение. Вот уже заметны черные кресты на крыльях.

Самолет Ворожейкина подходит все ближе, почти в упор. Вот чуть приподнимается красный нос «яка». Перекрестие прицела наложено на мотор «фокке-вулъфа-190».

Коротко и тихо звучит команда:

— Огонь!

Самолеты прикрытия, оставив в воздухе два ярких факела, провалились вниз. «Юнкерсы» остались без охраны. И без того маленькая группа «яков» разделилась на две части и стала атаковать.

Первая девятка немцев отхлынула-, ошеломленная дерзостью советских летчиков. Но тут последовал второй удар истребителей майора Ворожейкина, Сам Ворожейкин, перейдя в крутое пикирование, приблизился вплотную к одному из вражеских бомбардировщиков и всадил очередь бронебойных пуль в его кабину. «Юнкерс» взорвался в воздухе.

С земли за воздушным сражением наблюдали сотни танкистов. Около 80 вражеских бомбардировщиков не смогли прорваться сквозь барьер, созданный семеркой советских истребителей, и понесли тяжелые потери. Все восемь вражеских истребителей прикрытия были сбиты и догорали на земле. В этом же бою наши летчики подожгли три бомбардировщика.

«Стреляет, как Ворожейкин», — это была у летчиков-истребителей высшая похвала за меткость в бою. На боевом счету Ворожейкина 52 сбитых самолета противника. Каждая победа — результат умелого сочетания огня и маневра.

Арсений Ворожейкин — воспитатель целой плеяды воздушных бойцов.

— Мы — истребители, — говорит он.

И в эти слова А. В. Ворожейкин вкладывает особый смысл: умение разить врага с первой атаки.