Когда, роняя инструмент, Он тихо на пол опустился, Все обернулись на момент, И ни один не удивился. Изголодавшихся людей Смерть удивить могла едва ли. Здесь так безмолвно умирали, Что все давно привыкли к ней. И вот он умер — старичок, И молча врач над ним нагнулся. — Не реагирует зрачок,— Сказал он вслух, — и нету пульса. Сухое тельце отнесли Друзья в холодную конторку, Где окна снегом заросли И смотрят на реку Ижорку. Когда же, грянув, как гроза, Снаряд сугробы к небу вскинул, Старик сперва открыл глаза, Потом ногой тихонько двинул. Потом, вздыхая и бранясь, Привстал на острые коленки, Поднялся, охнул и, держась То за перила, то за стенки, Под своды цеха своего Вошел — и над станком склонился. И все взглянули на него, И ни один не удивился.