Бомбы падают близко — у самого сердца. Не забыть, не забыться, товарищи, нам. Разбомбленная старость, убитое детство — Нашей жизни открытая рана — Вьетнам. Забывать не хочу и забыться не смею. Вижу хижины, вижу изгибы траншей. В джунглях хищники есть, в джунглях водятся змеи, Но незваные гости лютей и страшней. Парни рослые — сплошь как в команде бейсбольной. Только это со смертью игра, а не в мяч. На горящие джунгли взирает без боли Аккуратный, окончивший колледж, палач. Вот следы интервентов — дождями не смыть их. Поднимается мир на вьетнамский набат. Превращаются там Сулливаны и Смиты В неизвестных солдат, в неизвестных солдат. Мне на Эльбе встречаться пришлось с их отцами, Как известно, с фашизмом сражались они. Сыновья показали себя во Вьетнаме. Виноваты вы сами, что доброе «ами» Как позор, как проклятье звучит в наши дни. Я не радуюсь гибели диких пришельцев — Горе их матерей безутешно. А все ж, Рисовод и зенитчик — точнее прицелься. Отбомбились? Уходят? Нет, врешь, не уйдешь! Кровью крашены красные волны в Меконге, Но Вьетнам до победы сражаться готов. Мистер Джонсон! Ужели рыбацкие джонки Угрожают дредноутам ваших флотов? Против морд этих бритых с оскалом злодейским Непреклонность фарфоровых матовых лиц, И фигур узкоплечая хрупкая детскость, И язык, мелодичный, как пение птиц. Мы-то знаем: у тех, кто за правое дело В бой идет, есть геройства особый запас, Наливающий сталью тщедушное тело, Приводящий в смятенье рискнувших напасть.