Я сегодня расскажу вам про дорогу в Тчев, Как на пыльном перекрестке битых три часа Я стоял ошеломленный, вовсе проглядев Все видавшее на свете синие глаза. Вел колонну итальянцев однорукий серб, Под норвежским флагом фура проплелась, пыля, И мне честь, шагая мимо, отдал офицер В непривычном мне мундире службы короля. Шли цивильные поляки, — пестрая толпа! — Шел француз под руку с чешкой — пара на большой! Их вчера столкнула вместе общая тропа, Завтра их наделит разною судьбой. Шел старик в опорках рваных, сгорблен, сед и хром. С рюкзаком полуистлевшим на худой спине. — Где батрачил ты? — спросил я. — Где свой ищешь дом? — Я профессор из Гааги, — он ответил мне. Шла девчонка. Платье — в клочья, косы — как кудель: «Вот, — подумал я, — красотка с городского дна». — Как вы хлеб свой добывали, о мадмуазель? — И актрисой из Брюсселя назвалась она. Шел в диковинных отрепьях, сношенных вконец, Черномазенький мальчишка — что за странный взгляд. — Где ж ты родичей оставил, расскажи, малец?! — Их повесили в Софии год тому назад. Так и шли людские толпы: Что там толпы — тьмы! Всех языков и наречий, всех земных племен. В эти дня земле свободу возвращали мы, В эти дня был сломлен нами новый Вавилон.