Стало страшно. Согнувшийся вполовину, Я его взвалил на бок. Я его, выпачканного в глине, До деревни едва доволок.

Он в санбате кричал сестричке: — Больно! Хватит бинты крутить!.. — Я ему, умирающему, по привычке Оставил докурить.

А когда, увозя его, колёса заныли Пронзительно, на все голоса, Я вдруг вспомнил впервые: у друга ведь были Голубые глаза.