Возвращались тайком — без приборов, впотьмах, И с радистом-стрелком, что повис на ремнях. В фюзеляже пробоины, в плоскости — дырки. И по коже — озноб; и заклинен штурвал, — И дрожал он, и дробь по рукам отбивал — Как во время опасного номера в цирке.

До сих пор это нервы щекочет, — Но садились мы, набок кренясь. Нам казалось — машина не хочет И не может работать на нас.

Завтра мне и машине в одну дуть дуду В аварийном режиме у всех на виду, — Ты мне нож напоследок не всаживай в шею! Будет взлет — будет пища: придется вдвоем Нам садиться, дружище, на аэродром — Потому что я бросить тебя не посмею.

Правда, шит я не лыком и чую чутьем В однокрылом двуликом партнере моем Игрока, что пока все намеренья прячет. Но плевать я хотел на обузу примет: У него есть предел — у меня его нет, — Поглядим, кто из нас запоет — кто заплачет!

Если будет полет этот прожит — Нас обоих не спишут в запас. Кто сказал, что машина не может И не хочет работать на нас?!