Мы шли молчаливой толпою, — Прощайте, родные места! — И беженской нашей слезою Дорога была залита. Вздымалось над селами пламя, Вдали грохотали бои, И птицы летели над нами, Покинув гнездовья свои. Зверье по лесам и болотам Бежало, почуяв войну, — Видать, и ему неохота Остаться в фашистском плену. Мы шли... В узелки завязали По горстке родимой земли, И всю б ее, кажется, взяли, Но всю ее взять не могли. И в горестный час расставанья, Среди обожженных полей, Сурово свои заклинанья Шептали старухи над ней: — За кровь, за разбой, за пожары, За долгие ночи без сна Пусть самою лютою карой Врагов покарает она! Пусть высохнут листья и травы, Где ступит нога палачей, И пусть не водою — отравой Наполнится каждый ручей. Пусть ворон — зловещая птица — Клюет людоедам глаза, Пусть в огненный дождь превратится Горючая наша слеза. Пусть ветер железного мщенья Насильника в бездну сметет, Пусть ищет насильник спасенья, И пусть он его не найдет И страшною казнью казнится, Каменья грызя взаперти... Мы верили — суд совершится. И легче нам было идти.