Предстало мне время, когда, среди пашен, Ни взрослым, ни детям, ни птицам не страшен, Забытый при бегстве на нашей земле, Он станет подобен замшелой скале. Как только лишили его экипажа, Он замер — и даже не портит пейзажа. В распахнутом люке — то снег, то вода, То пыль. И летят за годами года… И вот мимо танка, — что может быть проще? — Грибов насбиравши в осиновой роще, Старик поспешает за стайкой внучат. И он утомился, и дети молчат. Тяжелая пыль раскаленной дороги Печет и щекочет разутые ноги. От рощи до дому не близок их путь. У танка решают они отдохнуть. Внучатам неведом, но деду понятен Язык почерневших зазубрин и вмятин. Старик побывал на Великой Войне. Он сядет от гусениц чуть в стороне. А дети шагнут на горячую пашню, Потрогают бак и обследуют башню И, прячась от солнца в медвяной траве, Под танком уснут — голова к голове.