Разулся, ноги просушил, Согрелся на ночлеге, И человеку дом тот мил, Неведомый вовеки. Дом у Днепра иль за Днепром, Своим натопленный двором, — Ни мой, ни твой, ничейный, Пропахший обувью сырой, Солдатским потом, да махрой, Да смазкою ружейной. И, покидая угол тот, Солдат, жилец бездомный, О нем, бывает, и вздохнет, И жизнь пройдет, а вспомнит!