Не лес завывает, не волны кипят Под сильным крылом непогоды; То люди выходят из киевских врат: Князь Игорь, его воеводы, Дружина, свои и чужие народы На берег днепровский, в долину спешат: Могильным общественным пиром Отправить Олегу почетный обряд, Великому бранью и миром. Пришли — и широко бойцов и граждан Толпы обступили густыя То место, где черный восстанет курган, Да Вещего помнит Россия; Где князь бездыханный, в доспехах златых, Лежал средь зеленого луга; И бурный товарищ трудов боевых — Конь белый — стоял изукрашен и тих У ног своего господина и друга. Все, малый и старый, отрадой своей. Отцом опочившего звали; Горючие слезы текли из очей. Носилися вопли печали; И долго и долго вопил и стенал Народ, покрывавший долину: Но вот на средине булат засверкал. И бранному в честь властелину Конь белый, булатом сраженный, упал Без жизни к ногам своему господину. Все стихло... руками бойцов и граждан Подвигнулись глыбы земныя... И вон на долине огромный курган, Да Вещего помнит Россия! Волнуясь, могилу народ окружал, Как волны морские, несметный; Там праздник надгробный сам князь начинал: В стакан золотой и заветный Он мед наливал искрометный, Он в память Олегу его выпивал; И вновь наполняемый медом, Из рук молодого владыки славян, С конца до конца, меж народом Ходил золотой и заветный стакан. Тогда торопливо, по данному знаку, Откинув доспех боевой, Свершить на могиле потешную драку Воители строятся в строй; Могучи, отваги исполнены жаром, От разных выходят сторон. Сошлися — и бьются... Удар за ударом, Ударом удар отражен! Сверкают их очи; десницы высокой И ловок и меток размах! Увертливы станом и грудью широкой, И тверды бойцы на ногах! Расходятся, сходятся... сшибка другая — И пала одна сторона! И громко народ зашумел, повторяя Счастливых бойцов имена. Тут с поприща боя, их речью приветной Князь Игорь к себе подзывал; В стакан золотой и заветный Он мед наливал искрометный, Он сам его бодрым борцам подавал; И вновь наполняемый медом, Из рук молодого владыки славян, С конца до конца, меж народом Ходил золотой и заветный стакан. Вдруг, — словно мятеж усмиряется шумный И чинно дорогу дает, Когда поседелый в добре и разумный Боярин на вече идет — Толпы расступились — и стал среди схода С гуслями в руках славянин. Кто он? Он не князь и не княжеский сын, Не старец, советник народа, Не славный дружин воевода, Не славный соратник дружин; Но все его знают, он людям знаком Красой вдохновенного гласа... Он стал среди схода — молчанье кругом, И звучная песнь раздалася! Он пел, как премудр и как мужествен был Правитель полночной державы; Как первый он громом войны огласил Древлян вековые дубравы; Как дружно сбирались в далекий поход Народы по слову Олега; Как шли чрез пороги под грохотом вод По высям днепровского брега; Как по морю бурному ветер носил Проворные русские челны; Летела, шумела станица ветрил И прыгали челны чрез волны; Как после, водима любимым вождем, Сражалась, гуляла дружина По градам и селам, с мечом и с огнем До града царя Константина; Как там победитель к воротам прибил Свой щит, знаменитый во брани, И как он дружину свою оделил Богатствами греческой дани. Умолк он — и радостным криком похвал Народ отзывался несметный, И братски баяна сам князь обнимал; В стакан золотой и заветный Он мед наливал искрометный, И с ласковым словом ему подавал; И вновь наполняемый медом, Из рук молодого владыки славян, С конца до конца, меж народом Ходил золотой и заветный стакан.