Он был боксером и певцом — Веселая гроза. Ему родней был Пикассо, Кандинский и Сезанн. Он шел с подругой на пари, Что через пару лет Достанет литер на Париж И в Лувр возьмет билет. Но рыцарь-пес, поднявши рог, Тревогу протрубил, Крестами черными тревог Глаза домов забил. И, предавая нас «гостям», Льет свет луна сама, И бомбы падают свистя В родильные дома. Тогда он в сторону кладет Любимые тома, Меняет кисть на пулемет, Перо — на автомат. А у подруги на глазах Бегучая слеза. Тогда, ее в объятья взяв, Он ласково сказал: «Смотри, от пуль дрожит земля На всех своих китах. Летят приказы из Кремля, Приказы для атак. И, прикрывая от песка Раскосые белки, Идут алтайские войска, Сибирские стрелки. Мечтал я встретить Новый год В двухтысячном году. Увидеть Рим, Париж... Но вот — Я на Берлин иду. А ты не забывай о тех Любви счастливых днях. И если я не долетел — Заменит друг меня.» Поцеловал еще разок Любимые глаза, Потом шагнул через порог, Не посмотрев назад. ...И если весть о смерти мне Дойдет, сказать могу: Он сыном был родной стране, Он нес беду врагу.