Помню, в детстве листал я «Ниву» — Пожелтевший и пыльный ворох… Ветер конскую треплет гриву. Крики. Выстрелы. Кровь и порох. Барабаны. Палатки. Карты. Белый копь генерала носит. Развеваются бакенбарды, Те, которых теперь не носят. Очи всадника блещут гневно. Пушкари заряжают пушки. — Вам сдадутся Дубняк и Плевна, Солдатушки, бравы ребятушки!.. Полотняные полотенца. Хлеб да соль. Сливовица в чаше. И болгарского ополченца Мужики обнимают наши. Дяди Васи да дяди Вани, Сколько их полегло — безвестных — Из-под Вологды и Рязани Среди гор и долин окрестных! Ну, а те, что остались живы, В сливовицу усы макают, Озирают дворы и нивы, Рассудительно рассуждают: — Вы — за сохи, мы тоже вскоре. Те же радости, то же горе. И опять же, сказать обратно, То приятно, что речь понятна. Если тронут вас басурмане, Только кликните… Мы — славяне… Я, как в детстве, все это встретил, Я взбирался на эти склоны, Думал думы и слушал ветер, Видел старые бастионы. И опять возникало поле, Свист картечи, лихие сшибки, И над всем этим — в ореоле Вечной славы — вершина Шипки.