Я в дом вошел, темнело за окном, Скрипели ставни, ветром дверь раскрыло. Дом был оставлен, пусто было в нем, Но все о тех, кто жил здесь, говорило. Валялся пестрый мусор на полу, Мурлыкал кот на вспоротой подушке, И разноцветной грудою в углу Лежали мирно детские игрушки. Там был верблюд, и выкрашенный слон, И два утенка с длинными носами, И дед Мороз — весь запылился он, И кукла с чуть раскрытыми глазами, И даже пушка с пробкою в стволе, Свисток, что воздух оглашает звонко, А рядом в белой рамке на столе Стояла фотография ребенка… Ребенок был с кудряшками, как лен, Из белой рамки здесь, со мною рядом, В мое лицо смотрел пытливо он Своим спокойным ясным взглядом… А я стоял, молчание храня. Скрипели ставни жалобно и тонко. И родина смотрела на меня Глазами белокурого ребенка. Зажав сурово автомат в руке, Упрямым шагом вышел я из дома Туда, где мост взрывали на реке И где снаряды ухали знакомо. Я шел в атаку, твердо шел туда, Где непрерывно выстрелы звучали, Чтоб на земле фашисты никогда С игрушками детей не разлучали.