Отступать! — и замолчали пушки, Барабанщик-пулемет умолк. За черту пылавшей деревушки Отошел Фанагорийский полк. В это утро перебило лучших Офицеров. Командир сражен. И совсем молоденький поручик Наш, четвертый, принял батальон. А при батальоне было знамя, И молил поручик в грозный час, Чтобы Небо сжалилось над нами, Чтобы Бог святыню нашу спас. Но уж слева дрогнули и справа, Враг наваливался, как медведь, И защите знамени — со славой Оставалось только умереть. И тогда — клянусь, немало взоров Тот навек запечатлело миг — Сам генералиссимус Суворов У святого знамени возник. Был он худ, был с пудреной косицей, Со звездою был его мундир. Крикнул он: «За мной, фанагорийцы! С Богом, батальонный командир!» И обжег приказ его, как лава, Все сердца: святая тень зовет! Мчались слева, набегали справа, Чтоб, столкнувшись, ринуться вперед! Ярости удара штыкового Враг не снес; мы ураганно шли. Только командира молодого Мертвым мы в деревню принесли… И у гроба — это вспомнит каждый Летописец жизни фронтовой — Сам Суворов плакал: ночью дважды Часовые видели его.