Сто раз закат краснел, рассвет синел, сто раз я клял тебя, песок моздокский, пока ты жег насквозь мою шинель и блиндажа жевал сухие доски. А я жевал такие сухари! Они хрустели на зубах, хрустели... А мы шинели рваные расстелем — и ну жевать. Такие сухари! Их десять лет сушили, не соврать, да ты еще их выбелил, песочек... А мы, бывало, их в воде размочим — и ну жевать, и крошек не собрать. Сыпь пощедрей, товарищ старшина! (Пируем — и солдаты и начальство...) А пули? Пули были. Били часто. Да что о них рассказывать — война.