Все лето кровь не сохла на руках. С утра рубили, резали, сшивали. Не сняв сапог, на куцых тюфяках Дремали два часа, и то едва ли. И вдруг пустая тишина палат, Который день на фронте нет ни стычки. Все не решались снять с себя халат И руки спиртом мыли по привычке. Потом решились, прицепили вдруг Все лето нам мешавшие наганы. Ходили в степи слушать, как вокруг Свистели в желтых травах тарбаганы. Весь в пене, мотоцикл приткнув к дверям, Штабной связист привез распоряженье Отбыть на фронт, в поездку, лекарям — Пускай посмотрят на поля сраженья. Вот и они, те дальние холмы, Где день и ночь дырявили и рвали Все, что потом с таким терпеньем мы Обратно, как портные, зашивали. Как смел он, этот ржавый миномет, С хромою сошкою, чтоб опираться, Нам стоить стольких рваных ран в живот, И стольких жертв, и стольких операций? Как гальку на прибрежной полосе, К ногам осколки стали прибивает. Как много их! Как страшно, если б все... Но этого, по счастью, не бывает. Вот здесь в окоп тяжелый залетел, Осколки с треском разошлись кругами, Мы только вынимали их из тел, Мы первый раз их видим под ногами. Шофер нас вез обратно с ветерком, И все-таки, вся в ранах и увечьях, Степь пахла миром, диким чесноком, Ночным теплом далеких стад овечьих.