В моих ушах, контуженных войной, не гул, не звон, а чей-то позывной. Но чей он и который это год — я все забыл: и ключ, и гриф, и код. В моих ногах осколки прежних лет. Они со мной покинут этот свет, и вместе с ними выйдут из огня тот, кто стрелял, и тот, кто спас меня. В моих зрачках (не я тому виной, что жив остался, просто я связной меж теми, кто живут и кто мертвы) — в моих зрачках зеленый цвет травы. …Я все, что смог, скребком годов соскреб. Я не берег, не подставлял свой лоб. Не коротал в чужой рубахе дни и был в окопах всем другим сродни. В предчувствии начала и конца — светлее день спокойного лица, уверенней разжатая рука, добрее уходящая строка. Иду на дно и не иду ко дну… Так две реки сливаются в одну, чтоб, растворившись в море навсегда, плыла освобожденная вода.