В моей душе живут два крика И душу мне на части рвут. Я встретил день войны великой На полуострове Гангут. Я жил в редакции под башней И слушать каждый день привык Непрекращающийся, страшный Войны грохочущий язык. Но под безумие тротила, Сшибающего наповал, Ко мне поэзия сходила В покрытый плесенью подвал. Я убегал за ней по следу, Ее душой горяч и смел. Ее глазами зрел Победу И пел об этом, как умел. Она вселяла веру в душу И выводила из огня. Война, каменья оглоушив, Не оглоушила меня. И я запомнил, как дрожала Земля тревогою иной. В подвале женщина рожала И надрывалась за стеной. Сквозь свист бризантного снаряда Я уловил в какой-то миг В огне, в войне, с войною рядом Крик человека, первый крик. Он был сильнее всех орудий, Как будто камни и вода, Как будто все земные люди Его услышали тогда. Он рос, как в чистом поле колос. Он был, как белый свет, велик, Тот, беззащитный, слабый голос, Тот вечной жизни первый крик. Года идут, и ветер дует По-новому из-за морей. А он живет, а он ликует В душе моей, в судьбе моей. Его я слышу в новом гуде И сам кричу в туман и снег: — Внимание, земные люди! Сейчас родился Человек!