Все ее хвалили, возносили, на руках носили, а жалеть ее считалось стыдно, дерзко и обидно. Для меня она была дивизией в полном окружении, молча продолжающей сражение. Для меня она была дорогой, по которой танки рвутся к счастью, раздирая грудь ее на части. Очередь стоит у сельской почты — длинная — без краю и межей. Это — бабы получают то, что за убитых следует мужей. Одинокая, словно труба на подворье, что дотла сгорело, руки отвердели от труда, голодуха изнурила тело. Вот она — с тремя полсотнями. Больше нету. Остальное — отняли. Остальное забрала судьба.