Нет, ты не думал, — дело молодое, — Покуда не уехал на войну, Какое это счастье дорогое — Иметь свою родную сторону. Иметь, любить и помнить угол милый, Где есть деревья, что отец садил, Где есть, быть может, прадедов могилы, Хотя б ты к ним ни разу не ходил; Хотя б и вовсе там бывал не часто, Зато больней почувствовал потом, Какое это горькое несчастье — Вдруг потерять тот самый край и дом, Где мальчиком ты день встречал когда-то, Почуяв солнце заспанной щекой, Где на крыльце одною нянчил брата И в камушки играл другой рукой. Где мастерил ему с упорством детским Вертушки, пушки, мельницы, мечи... И там теперь сидит солдат немецкий, И для него огонь горит в печи. И что ему, бродяге полумира, В твоем родном, единственном угле? Он для него — не первая квартира На пройденной поруганной земле. Он гость недолгий, нет ему расчета Щадить что-либо, все — как трын-трава: По окнам прострочит из пулемета, Отцовский садик срубит на дрова... Он опоганит, осквернит, отравит На долгий срок заветные места. И даже труп свой мерзкий здесь оставит — В земле, что для тебя священна и чиста. Что ж, не тоскуй и не жалей, дружище, Что отчий край лежит не на пути, Что на свое родное пепелище Тебе другой дорогою идти. Где б ни был ты в огне передних линий — На Севере иль где-нибудь в Крыму, В Смоленщине иль здесь, на Украине, — Идешь ты нынче к дому своему. Идешь с людьми в строю необозримом, — У каждого своя родная сторона, У каждого свой дом, свой сад, свой брат любимый, А родина у всех у нас одна...