А я сегодня видел журавлей. Они, построясь в клин традиционный, наполнив тишину крылатым звоном над пестрорядьем леса и полей, летели молча в сторону заката. И я, оставив в борозде лопату и от земли не отряхнувши рук, взбежал на холм следить за их полетом. Махать крылом — нелегкая работа. Но древнее, загадочное что-то и вечное почувствовалось вдруг. Да, я смотрел сквозь годы и века, сквозь временные связи и пространства. Пролетов журавлиных постоянством был восхищен: — Счастливо вам!.. Пока!..— И вдруг увидел четко: там, вдали, где поднимался горизонта гребень, не двигаясь, зависли журавли и крыльями раскачивали небо. Мне показалось: небо там прогнулось и стало много выше и светлей. И вот с холма я окунулся в юность, в землянки, в грязь, в деревни без огней. А немец прет! Гудит аэродром. Взлетаем, строим клин традиционный. Бомбим, бомбим немецкие колонны. А небо — выше, чище под крылом. Война!.. И тут же, омрачая свет, вошла тревога нынешнего века, где снова угрожают человеку косые тени ядерных ракет. А человек рожден, чтоб жить и жить, любить, работать — золотая доля. И слушать шум тугих колосьев ржи, и видеть журавлей в осеннем поле, и нянчить внуков… Небо было чистым, прозрачным и чуть-чуть голубоватым, за лето отгоревшим. И к закату летели журавли. Подобно искрам сверкали крылья в солнечной дали. Спасибо вам! Спасибо, журавли, за ваш полет! Уверенное чувство, чуть тронутое солнечною грустью, меня переполняло, как прибой. Жизнь беспредельна. Рано ставить точку, раз журавли спокойною цепочкой бесстрашно пролетают над землей.