У нас, как и на каждой улице, был уличный комитет, который следил за чистотой и порядком. Водопровода у нас не было, воду брали из озера под горой. Зимой трудно подниматься с ведрами в гору, поэтому рубили лед и окружным путем возили на санках. В каждом дворе лежали горы льда: нужно поить скот, стирать, готовить.
Это зимой, а сейчас ярко светило солнце, в палисадниках благоухали цветы, день был субботний. У Седых свадьба, выдавали младшую дочь Настю. Все были на свадьбе кроме Илюхиных. Александр не любил гулянок, а Тихона не пригласили, потому что он увел Полину у старшего сына Андрея. Столько лет прошло, а Андрей так и не простил Тихона. Полина веселая, общительная, что не скажешь про ее мужа. Он если скажет десяток слов за день и то хорошо. Все удивлялись Полине, как она могла поменять Андрея на Тихона. Андрей и на гармошке сыграет и споет и спляшет. Полина, смеясь говорила: ну и что, что молчун, зато, когда целует, сердце замирает. У них четверо детей: старшая Изольда — хрупкая, нежная с голубыми, как у куклы, распахнутыми глазами. В Нине уже сейчас угадывались черты будущей красавицы, Людмила деловая, хорошо учится, поет в школьном хоре и всеобщий баловень и любимец Ромочка. Полина с мужем работали на заводе, девочки учились в школе. Жили дружно, без скандалов. Всей семьей ходили на рыбалку, по ягоды, грибы.
Сегодня нужно лечь пораньше, завтра на рыбалку. Как только забрезжил рассвет, она пошли на озеро. Было так тихо, казалось, что природа уснула, как в сказке о спящей царевне. Шли босиком по росной траве и почти не разговаривали, не хотелось нарушать тишину. Вот и озеро. В воде как в зеркале, отражались сонные березки, с середины озера поднимался легкий пар, в камышах копошились птицы. Вот из-за леса блеснул один луч, другой, трети и медленно, как бы просыпаясь, выплывало солнце. Вместе с ним просыпалась и природа. Весело защебетали птицы, подул ветерок, зашелестели листья на деревьях. Они полюбовались красотой раннего утра, затем взяли удочки и пошли выбирать укромное местечко. Рыбалка удалась на славу — даже маленький Рома поймал с десяток рыбешек. Развели костер, сварили уху, поели, искупались и пошли домой. Их удивило, что улица пуста. Обычно сидели старики на скамейках, играли дети, а тут никого.
Придя домой, Тихон с Ромой стали разбирать рыболовные снасти, Полина растапливать печь, а девочки чистить рыбу. Влетает соседка и кричит с порога: «Вы наверно не знаете? Война! Гитлер напал на нас. Все на митинге!» Тихон поспешил на митинг. Полина металась по комнате, повторяя: «Война, Война!» Дети со страхом смотрели на мать. Через пять дней Тихон уехал. В кино показывают, что на войну провожали с гармошкой с песнями. У нас этого не было. Женщины провожая мужей, отцов, сыновей, братьев. Одни тихо плакали, другие тайком смахивали слезы, но все понимали, что нужно защищать свою страну. Настя держала за руку Василия и твердила: «Я люблю тебя и буду ждать. На войне всякое бывает, вернись хоть какой, слышишь?» Неделю продлилось их семейное счастье.
Ввели карточки на хлеб, появились эвакуированные, развернули госпитали. На войну ушли почти все мужчины, остались только старики и непригодные к воинской службе. Дали отсрочку Зайцеву и Лукину, как многодетным. В начале думали, что наши солдаты быстро выгонят фашистов, но они всё отступали и отступали. Тревожно было на душе, и всё-таки верили — мы победим. Призвали и Зайцева с Лукиным. Жена Зайцева голосила на всю улицу. Они и так бедно жили, а что теперь будет без кормильца. У Лукиных было десять детей. Старшая дочь уже работала, а Костю призвали вместе с отцом. На вокзале Валентина белая как мел, неотрывно смотрела на сына. Когда раздался свисток об отправлении поезда, она рухнула на землю. Впоследствии Валентина говорила, что чувствовала — сын не вернется.
Проводив мужа и сына, она, как и все женщины, пошла, работать на завод с пятнадцати летним Сергеем. Дочери — Ольга и Лариса, смотрели за младшими, а их было пятеро. Самому маленькому только что исполнилось одиннадцать месяцев. В школу они ходили по очереди. До войны Лукины жили неплохо. Кирилл хорошо зарабатывал, а Валентина вела домашнее хозяйство. Зайцева Серафима тоже пошла на завод с близнецами, им не было еще четырнадцати. Как бы она выжила с детьми, если бы не соседи Абрамсоны. Они отдавали Серафиме вещи, которые она перешивала на детей. Иногда они просили ее постирать бельё или сделать уборку, за что платили ей деньгами, на которые она покупала муку. Абрамсоны могли обойтись и без ее помощи, но таким способом старались помочь ей. Абрамсоны — врачи. Софья Ароновна — терапевт, Григорий Исаакович — хирург. Их единственный сын тоже врач, погиб в начале войны. Супруги целые дни проводили в госпитале, а иногда и ночевали там. Завод теперь работал на оборону. Мужчины ушли на войну и в место них к станкам встали женщины и подростки. Повела и Полина свою старшую дочь. Она хотела, что бы Изольду взяли ученицей токаря. Мастер критически осмотрел Изольду, и сказал: «какой из нее токарь, ей только в балете порхать». На завод Изольду все-таки приняли курьером. Она была счастлива, теперь у нее будет рабочая карточка, а это пятьсот грамм хлеба. Детям давали по 250 грамм, пожилым по 150 грамм.
Полина получила три письма от Тихона, а вскоре и похоронку. Она не плакала, а как-то враз согнулась и постарела.
У Валентины Лукиной заболел трехлетний Ваня. Хорошо, что приехала сестра Марина и увезла Ваню в областную больницу. Сестра через месяц написала, что Ваню выписали из больницы, но очень слаб и нуждается в хорошем питании и уходе. У Марины не было детей, и она просила отдать ей Ваню. Она заверила, что голодать он у нее не будет и свекровь присмотрит за ним.
После долгих раздумий глядя на голодных детей, Валентина согласилась. Впоследствии, когда Ваня узнал об этом, пришел и прямо спросил: «почему ты меня отдала?». «Ты был очень болен и что бы выжил тебя нужно хорошо кормить, а у меня даже картошки и той не было. Мне это нелегко далось, почти каждую ночь я видела тебя во сне, ты плакал и тянул руку ко мне».
Первый год войны так не голодали как в последующие. Были запасы продуктов, меняли вещи, пришлось забить скот и птицу нечем кормить. В начале женщины косили сено ночью, днем они работали. Когда приехали за сеном его кто-то увез. Коровы остались только у Васильевых и Николаевых, они косили сено за озером. На лодках перевозили и сушили во дворе. Николаевы и в войну жили лучше всех. Старшего сына призвали в армию, а самого Никифора почему-то оставили, хотя он был крепкий мужчина. Он с сыновьями подростками работал на мельнице. Они в сапогах приносили зерно, а дома мололи на жерновах, получая муку и крупу.
Зимы были суровые, в домах холодно спасались на печках. Электричество было только на заводе и госпиталях. Дома пользовались керосиновыми лампами, а у кого не было, наливали жир в баночку и вставляли фитиль. В школах не топили, ученики сидели в пальто и шапках. Чернила замерзали в чернильницах. Зайцевы в школу ходили до морозов, а потом учителя приходили к ним домой потому, что у детей не было теплой обуви. Тройня мальчиков учились до войны отлично и учителя не хотели, что бы дети бросили школу. Они приходили к ребятам два раза в неделю и дополнительно занимались летом. И как оказалось впоследствии, их труды не пропали даром. Саша с Васей учились во втором классе, старшие братья занимались с ними сами.
Наконец пришла радостная весть, Победа под Сталинградом. Люди ожили и с нетерпением ждали конца войны. Жилось всем трудно, не было ни муки, ни крупы, а картошку с трудом дотягивали до апреля. Это самый трудный месяц, картошку уже съели, а лебеда и щавель еще не выросли. Пекли лепешки из картофельной кожуры, от них першило в горле, но голод не тетка. Постоянно хотелось есть, даже во сне. Как только стает снег, мы шли в поле собирать мерзлую картошку. Из нее пекли оладьи, делали крахмал. Лето мы проводили в поле. Поют птицы, греет солнце, и мы порой забывали про голод и войну. Бегали, играли, кувыркались по траве. Что бы заглушить голод жевали сосновую смолу, ели съедобные растения, особенно калачики. В июне вода становилась в озере теплой, и мы ныряли за камышовыми корнями и молодыми побегами. Корни сладкие, мучнистые . Сладостей мы тогда не знали. Не было ни конфет, ни сахара. Больше всего нам нравился жмых его привозили на железнодорожную станцию. Охраняли два сторожа, один злой, как только увидит нас, начинает материть, на чем свет стоит. Другой добрый, наверное у него дома тоже голодные дети. Увидев нас, он становился спиной к жмыху и начинал закуривать. Мы как по команде бросались за жмыхом. Докурив он поворачивался и кричал: «ах вы проказники!», делая вид, что бежит за нами. Однажды маленький Степка взял большой кусок. Когда сторож закричал, все скрылись в кустах. Степка бежать не мог, он стоял и плакал. Мы думали, что сторож заберет у него жмых, но он отвернулся. Тогда мальчишки постарше выскочили из кустов и увели Степку. Осенью ходили собирать колоски, которые, как правило, отбирал объездчик, и только и только когда выпадал снег, объездчик не появлялся. В снегу голыми руками мы отыскивали колоски. Руки так замерзали, что разжать их было нелегко. В июле ходили за ягодами. Рано утром, как обычно, собирались на пустыре. Не пришли только Танька и Васька. У Васьки не высохли штаны, а Танька заболела. У нее кружилась голова и стала плохо видеть. В лес ходили по железнодорожному полотну, так ближе. Местность болотистая, и насыпь под железной дорогой была высокая, местами до 3–4 метров. С полотка открывалась прекрасная панорама. В дали, виднелись поля и перелески. Внизу на траве капли росы сверкали как изумруды, всеми цветами радуги. Машинисты паровозов проезжая гудели нам, а некоторые пускали пар и мы как стая воробьев слетали вниз. Когда состав проходил, мы вновь поднимались на полотно. Наконец пришли на большой увал, усыпанный ягодами. Вначале наелись, а затем стали собирать в корзиночки. Обратно малышей пришлось нести на спине, поэтому часто отдыхали. После каждого привала, ягод становилось все меньше и меньше. Домой приносили только угостить матерей. С работы они приходили поздно. Пряли шерсть, которую приносила Марфа Поликарповна, председатель уличного комитета. Из пряжи вязали носки и перчатки для солдат. Все старались сделать что-нибудь для победы, каждый вносил носильную помощь. Пожилые люди пряли, вязали, у кого были швейные машинки, шили нижнее белье, гимнастерки, брюки для солдат.
Утром матери уходили рано по заводскому гудку. Перед этим варили нам суп из лебеды или щавеля. Делили хлеб на две части, завтрак и обед. Проснувшись, мы съедали весь хлеб сразу, а потом искали, чтобы еще поесть.
Вернувшись из леса, мы пошли к Таньке узнать как у нее дела и угостить ягодами. Её мать отпросилась с работы и водила Таньку к врачу. Он сказал ребенку нужно хорошее питание, а где его взять, если даже картошки еще нет. Вечером к Тамаре пришла подруга Лиза. Тамара рассказала, что посоветовал врач. Ума не приложу, что делать. Менять уже нечего. Выход есть, сказала Лиза. Ты давно нравишься главбуху с молочного завода. Да ты что? Я люблю своего Гришу, да и как я буду смотреть людям в глаза. Ну, дело твое, что тебе дороже. Вскоре младшая дочь наелась, каких то корней и попала в больницу. Тут Тамара и сдалась. Иннокентий приносил молоко, творог и даже иногда масло. Завод небольшой, молочные продукты отпускались в госпитали, больницу и детям до трех лет.
Шел четвертый год войны. Многие получили похоронки. Марфа Поликарповна, три на мужа и сыновей. Вечерами у нее собирались женщины, чтобы ей не было так тоскливо. Вязали, пряли и пели военные и грустные песни. Женщины пели и думали, чем кормить детей, о мужьях, братьях, сыновьях, которые воевали и когда же кончится война.
Изольда выучилась на секретаря-машинистку, а Нина заняла ее место курьера. Полине стало полегче. А вот у Зайцевой заболела Даша, у нее отказали ноги. Она двигалась ползком, как маленький ребенок, а осенью ей в школу. Врач сказал — от недоедания. Голод и страх за детей быстро состарили наших матерей. Они голодали, чтобы накормить нас. У Валентины Лукиной случился голодный обморок. Хорошо, что упала удачно и руки не попали в станок. «Валентина, что же ты делаешь?» — сказала ей бригадир. — «У нас тоже кусок в горло не лезет, глядя на голодных детей, но мы знаем, что без нас им будет еще хуже». У Тамары дочки выздоровели, а вот покоя в душе не было, — что она скажет мужу, когда он вернётся? А тут еще его брат, он жил через стенку. Борис всегда завидовал Григорию, что у него жена-красавица, да и сам он высокий, стройный не то, что он. Борис хромой и на войну его не взяли. Он говорил Тамаре — погоди, вот Гришка вернется, я ему всё расскажу, как ты мужа ждала, бесстыдница.
Наконец долгожданная Победа! Это была такая радость, описать которую не возможно. Люди выходили на улицу, обнимались, плакали и смеялись. Кончилась война, мы победили. Больше не будет похоронок. Кто уцелел стали возвращаться домой. Поезд с демобилизованными к нам приходил чаще вечером. Люди надевали самое лучшее, что сохранилось и шли на вокзал, в надежде встретить своих. Не все вернулись на нашей улице с войны. Погибли братья Илюхины, сын Абрамсонов, Николаев Павел, сын Лукиничны, муж и два сына Марфы Поликарповны, муж Насти. И побыла она замужней женщиной чуть больше недели. Не вернулся муж Меланьи, нашел себе другую, осталась она одна с тремя детьми. Муж Фени Лавицкой пропал без вести.
Зайцев вернулся весь в орденах и без единой царапины. Командир говорил ему — ты, что заговоренный в такие переделки попадал, и хоть бы что! Лукин был ранен в ногу и слегка прихрамывал. Фаридов после контузии потерял слух. Сафронов вернулся без обеих ног. Ездил на колясочке, отталкиваясь руками. Вернулась Ольга Волкова в положении. Соседка Степанида говорит мужу: «вернулась солдатская подстилка». Муж на нее закричал: «не смей так говорить, им там несладко было. Если бы не санитарка и медсестра, я не сидел бы сейчас с вами. Одна притащила с поля боя в сорокаградусный мороз, а другая дала мне кровь. На днях она уже сдала кровь другому солдату, а тут я. Вскорости принесли раненого мальчишку. Рана была неопасная, но он потерял много крови. Такая кровь была только у медсестры Дуси и опять она сдала кровь, а сама слегла. А ты такое говоришь, чтоб я больше не слышал таких слов».
Мужчины, вернувшись с войны, чинили крыши, заборы, заготавливали дрова, устраивались на работу. Сафронов до войны работал учителем математики. Теперь бухгалтер. Жена отвозила его на работу в сырую погоду на тележке, а зимой на санках. Дали ему инвалидную коляску. Только на ней можно ездить летом, в холодную погоду. А Феня Лавицкая все мужа ждала. Пропал без вести, значит жив похоронки ведь не было. Своим девочкам говорила надо подготовиться к приезду отца, а то весь плетень рассыпался. Они втроем нарубили кольев, тальника и поставили новый плетень. Семен Селезнев починил крышу. Вот теперь все готово, но Петр не возвращался.
Через год к Ольге Волковой приехал старшина без правой руки. Он объяснил, почему не приехал сразу после госпиталя, потому что сомневался, нужен ли он безрукий. Не хотел быть обузой.
Ольга, обнимая его, говорила, — как ты мог такое подумать. Жизнь постепенно входила в мирное русло. Война кончилась, однако проблем в каждой семье хватало. Полина сокрушалась, девчонки выросли их одевать надо, а денег нет. Кофты и платья такие старые, что уже заплаты не куда ставить, юбки из мешковины. Изольде замуж пора, а ей выйти не в чем, да и женихов то мало, сколько ребят погибло на войне. Полина собрала семейный совет, на котором решили часть хлебных карточек обменять на платье и туфли. Пошли на рынок, присматривались, приценивались. К ним подошла женщина, я вижу вам нужно платье, купите у меня, я прошу недорого. У меня болеет сын, ему нужно молоко, а это все что у меня осталось. Посмотрите, какое оно красивое. Я могу еще уступить немного. У Изольды загорелись глаза, платье ей очень понравилось, но сказать не посмела. Я актриса, выступала в нем на концертах и хотела сохранить, но выбора у меня нет. Я эвакуированная, родственников у меня нет и уехать не могу из-за болезни сына. Хозяйка, у которой я живу, дала мне в долг, но у нее тоже дети и их надо кормить. Платье из черного бархата, было действительно красиво, но Полине хотелось купить что-нибудь попрактичней. Актриса смотрела на Полину глазами полными слез, и она не смогла отказать ей. Она сама мать, и знает, как тяжело когда болеют дети. Домой вернулись с обновками. Полина подогнала платье на Изольду, и когда она надела его и туфли, то все ахнули, до чего же она была хороша. Черное платье подчеркивало белую кожу и золотистые Изольды. Люда с восхищением сказала — Изольда, ты как актриса. Соседи недоумевали, как Полина, такая рачительная хозяйка, могла купить такое платье. Теперь надо экономить. Полина вторую неделю не ела хлеба. У нее подкашивались ноги, и кружилась голова. Выручила соседка, дала ей овсяной шелухи, из которой Полина варила кисель.
К соседям на побывку приехал сын Николай с другом. Владимир из детдома, ехать ему не куда, вот Николай и пригласил его к себе. Собрались родственники, соседи, ребят встретили как героев. Полину с Изольдой тоже пригласили. Изольда надела новое платье. Её посадили напротив Владимира, он не спускал с нее восхищенного взгляда. Володя ей тоже понравился. Неделю они встречались, затем поженились. Отпуск закончился, и Володя с Николаем уехали в Германию. Письма от Володи приходили часто, и в каждом он писал, что любит и очень скучает.
Осенью приехал Григорий. Тамара мыла пол, когда ей сказали, что Григорий идет. Она как была босая, так и побежала навстречу к нему. Повисла у него на шее и заплакала навзрыд. Григорий взял ее на руки и понес по улице. У дома он заметил дочерей, отпустил Томку и стал целовать их. Дети, чьи отцы не вернулись с войны, завистливо смотрели на них. Пришел Борис с женой, соседи, и стали накрывать на стол. Принесли, у кого что было. Сидели долго, разговаривали, не было конца. Григорий рассказывал, что его оставили пока служить в Чехословакии, и он приехал за семьей. Разошлись поздно. Когда остались одни, Григорий, обнимая Тамару, спросил, как вы жили без меня? Она никак не могла набраться храбрости и все рассказать мужу. Хотя и легли поздно, Григорий не мог уснуть, а тут еще луна светит в окно. Он то, выходил покурить, то смотрел на разметавшихся во сне детей, и тихонько, что бы ни разбудить поцеловал Тамару. Она тоже не спала, только притворялась спящей и думала, как рассказать Григорию, но так и не решилась.
Утром пришел Борис и спросил, ну что рассказала, как ты его ждала и путалась с главбухом?
Тамара упала к ногам Григория и, рыдая, говорила, я сделала это ради детей. Григорий направился к двери. Тамара, хватая мужа за ноги кричала, ты не знаешь, что такое, когда дети смотрят на тебя голодными глазами, и когда их жизнь висит на волоске. Григорий ушел к брату.
Все попытки объясниться с ним ни к чему не привели. Он не хотел слушать. Вскоре он собрался уезжать. И пришел попрощаться с дочерями. Тамара опять пыталась рассказать ему, что вынудило ее так поступить. Он сказал, что не хочет ничего знать. Почему нам труднее простить тех, кого мы любим? Девочки не переживали, что отец уехал, они не знали его. Тане не было и 3-х лет, когда отец ушел на войну, а Надя родилась через месяц после его отъезда.
Наконец Изольда получила разрешение на поездку к мужу. Все радовались за нее. Уезжая она подарила, свое бархатное платье Нине, со словами: сестренка, может оно принесет тебе счастье, как мне. Место секретаря заняла Нина. Она самая красивая из сестер. Матовая кожа, миндалевидные глаза, яркие губы, высокая и стройная, она над поминала цветущую вишню. На нее уже давно поглядывали парни, но Полина держала детей в строгости. Нине не терпелось надеть платье и пойти на танцы. Не рано ли, спросила мать. Мама, мне скоро восемнадцать. Ладно, иди, уж разрешили Полина. На танцах Нина познакомилась с Сашей из Ленинграда, он рассказывал, что отец еще служит в армии, а мать с сестрой уехали домой. Он остался, что бы закончить учебу, как только получит диплом уедет домой. Вскоре Саша с Ниной поженились. Полине завидовали, уже двух дочерей выдала замуж, при таком дефиците женихов. Людмила не была красавицей как ее сестры, но у нее был веселый нрав и хороший голос. Она всю войну выступала в госпиталях.
А Феня Левицкая, все ждала своего Петеньку. Ей говорили, не вернется он, столько времени прошло, если бы был жив, уже вернулся. Она отвечала: вернется, я знаю, он жив. Тамара надеялась, что муж со временем простит ее. Он не писал писем, только присылал посылки. У девочек были такие красивые пальто, платьица, шапочки, каких не было ни у кого. Присылал он подарки и Тамаре, что вселяло надежду на примирение. Через год Борис сообщил ей, что Григорий женился. У нее перехватило дыхание, это конец и надежда на примирение была напрасна. Тоска разъедала душу, ей не хотелось жить. Ты что, так и будешь рыдать, говорила ей Лиза. Посмотри на себя в зеркало, молодая, вон какая красавица, найдешь еще себе. За Тамарой пытался ухаживать сосед Анатолий. Она же надеялась на примирение с Григорием. Теперь надежды нет. Тамара понимала, что уже никого не сможет полюбить, значит нужно жить без любви. Они с Анатолием поженились, родилась дочь Оля, а счастья не было. Анатолий ревновал Тамару к Григорию, попрекая прошлым, и они разошлись. Григорий приезжал каждый год к брату. Привозил подарки дочерям и Тамаре. Жена Григория ворчала, что мы каждый год ездим в эту дыру, а не на курорт как другие. Однажды вечером Григорий проходил мимо дома Тамары и увидел в окне, как она перед зеркалом примеряет платье, подаренное им. Ему так захотелось обнять ее и забыть прошлое. Искушение было так велико, что он бросился бежать от ее дома. Тамара третий раз вышла замуж. Петр был спокойным, уравновешенным человеком. Жили они не плохо. Петр заботился и о Тамаре и ее детях. Очередной раз приехал Григорий и как всегда привез подарки. Петр вышел на улицу. Когда Григорий уходил, Петр сказал, что им нужно поговорить. Я понимаю, сказал Петр, тебе хочется видеться с дочерями, но мне кажется, что пока тебе лучше не приезжать. Зачем ты мучаешь и себя и Тамару. Сейчас уже ничего не изменить. Григорий больше не приезжал. Писал письма дочерям и присылал посылки. Таня ездила к отцу в Москву. Он предлагал ей остаться у него, но она отказалась. Тамара родила еще дочку. Со стороны казалось, что они счастливы. Тамара благодарила Петра за заботу о ней и дочерях, но сердцу не прикажешь. Оно принадлежало по-прежнему Григорию, и как не старалась забыть не смогла.
Настя Седых все заигрывала с Володькой Лукиным. Валентина выговаривала ей, что же ты делаешь? Ему всего семнадцать, а тебе уже двадцать четыре. Нашла бы себе ровню, да вышла бы замуж. За кого? Вон сколько девчат, а женихов нет, погибли на войне. Посмотри, какие девчата, куда уж мне вдовушке. Да не съем я твоего сына. Володька уехал учиться, а Настя родила дочь. Мне от вас ничего не надо сказала она Валентине. Теперь у меня есть дочь, и я знаю ради кого мне жить. Моей вины нет, что мой Вася погиб. Ты счастливая, вон, сколько у тебя детей.
Прошло двенадцать лет. Я приехала к бабушке в гости. В соседнем дворе мужчина сидя колол дрова, и женщина тихо напевая, развешивала белье. Я спросила бабушку кто это? Да Полина, ты, что не узнала ее? Когда я уезжала она была худая сгорбленная старуха, а это совсем другая. Жизнь изменилась, и люди изменились, ответила бабушка. А дрова колет её муж Степан, он без ноги, поэтому колет сидя. Родные у него все погибли, вот он и остался здесь после госпиталя. Работает сапожником. Мужик хозяйственный, не смотри, что без ноги. Родился у них сын Феденька.
Вначале Полина стеснялась я ведь уже бабушка, а потом привыкла. А дети все приезжают? А как же? Людмила часто приезжает, она рядом. После педучилища ее направили в село. Там она вышла замуж. Закончила заочно институт, теперь директор школы. У нее как у Полины пятеро детей. Роман окончил военное училище, женился. У него два сына. Приезжали Изольда с Володей у них сын и дочь. У Нины два сына и дочь на Нину похожа, такая же красавица. А как живут Лукины? Лариса работает врачом. Лешка, Сашка и Сергей закончили горный не то техникум, не то институт. Там давали форму и стипендию побольше, а то где взять столько денег, чтобы выучить всех. Володька заочно учился, работает на нашем заводе. Ольга закончила педучилище. Мишка и Гришка токарями работают. Слава Богу, все при деле. Видела у Зайцевых, какой дом? Всей улицей строили. Дети все выучились. Тройня Витька, Сашка и Сережка институты закончили. Сергей даже ученым стал и живет теперь в Москве. Даша в селе учительствует. Лешка хирург. Васька, Санька и Андрюшка наш техникум закончили, учились на вечернем. На заводе работают. У них еще одна родилась, Жанной назвали. Сафронову дали инвалидную машину, а то Клаве тяжело было его возить. Теперь она у нас как королева, на машине ездит. Врачей Абрамсонов арестовали ночью, увезли неизвестно куда. Такие добрые люди были. Все к ним шли и с болезнями и за советом. Вот так жизнь может повернуться. А Лукиничне кто сделал пристройку? Сын нашелся? Нет, это наши мужики. Она сейчас не одна. А кто с ней? Сейчас расскажу. Она после войны ушла с завода, возраст уже, и стала ходить на вокзал продавать горячую картошку с огурчиками. Все же прибыль, хоть и не большая, да и тоскливо дома-то одной сидеть. Как-то продавала она картошку, идет вдоль состава, видим милиционер с поезда высадил женщину с детьми наш принял. Лукинична не всю картошку продала и стала ждать встречный поезд. Продав всю картошку, собралась уходить, глядит, а женщина все еще на пироне сидит. Время позднее, вокзал закрыт. Лукинична подошла к ним. Что же вы тут сидите, дождь пошел. Милиционер сказал, чтобы мы отсюда не уходили, вот мы и сидим, вытирая слезы, ответила женщина. Лукинична пошла в дежурку, там милиционера не было, он ушел домой. Она позвала их к себе. Голодные наверно, да и одежку надо просушить. В доме развесила мокрую одежду, потом достала из печки горячую картошку, поставила хлеб и соленые огурцы. Ешьте, а потом попьем чаю с малиной. Они ели, а у Марии текли слезы по щекам. За что же вас сослали-то, спросила Лукинична. Мой муж выпил лишнего и что-то сказал против секретаря горкома, его арестовали, а нас сослали. Утром Лукинична повела их в милицию. Что же вы оставили людей на платформе под дождем? А нам некуда их поселить. Тогда я заберу их к себе. Марию направили на железную дорогу менять шпалы. Девочки пошли в школу. Домишка у Лукиничны сама знаешь маленький, вот мужики и сделали пристройку. Лукинична сама настрадалась. Её тоже сослали в тридцать четвертом сюда с Алешкой. Люди были напуганы, и никто не взял их на квартиру. Они выкопали землянку, там и жили. Ночью им подбрасывали кто лопату, кто топор, кто пилу, даже дверь принесли. Приносили посуду, еду, одежду. Потом их оправдали, но муж был уже расстрелян. С таким трудом растила она Алешку, а война его забрала. Хорошо хоть теперь не одна. Она защищает Марию и девчонок. Дети не смышленые, кричат на них врачи предатели. А какие они врачи? Мария добрая, работящая и девчонки хорошие, послушные. Лукинична присматривает за ними, они как одна семья.
Марфа Поликарповна жива? Да, она тоже не одна, у нее три приемных сына. После войны было много беспризорников. Пришел к ней парнишка, хлеба попросил. Она завела его в дом, накормила, расспросила. Дима рассказал, что его мать и брат погибли от бомбежки. Он остался жив, потому что ходил за хворостом. На отца пришла похоронка. Поликарповна оставила его у себя. Второго Дима привел. Мама давай возьмем его к себе. Я через полгода пойду работать, проживем. Мальчишка был худой, грязный весь в чирьях. В голове полно вшей. Поликарповна подстригла, отмыла и повела к врачу. Он осмотрел Фиму и положил в больницу. Фима еврей. Когда к ним в город пришли немцы, она согнали всех евреев в школу, а утром повели их расстреливать. Дорогой мама Фиме сказала, прыгай в кусты и не шевелись, пока все не пройдут. Хорошо, что не было собак. Жди нас, если мы не придем, уходи. Он прождал весь день, никто не пришел. Уже темнело, Фиме стало страшно, и он пошел домой. Его остановила соседка. Не ходи туда, там немцы. От нее он узнал, что всех расстреляли фашисты. Фима проплакал все ночь. Два дня прошли спокойно. На третий день Евдокия увидела, что к ее дому направляется полицай с немцем. Неужели донесли? Бежать уже поздно. Она сказала Фиме, спрячься в крапиве за баней. Если тебя найдут, нас всех расстреляют. Крапива была высокая и его не заметили. Фима тебе надо уходить, они еще могут прийти. Пойдем в деревню к моей сестре. Рано утром она вывела Фиму на дорогу и объяснила куда идти. В деревне никого не было, она сгорела. Вот он и бродил пока не встретил Диму. Третьего она взяла в милиции, он что-то украл, а она как раз там была. Колька, так похож на ее младшенького. Она сказывала, как увидела его, аж сердце зажалось. А Феня-то дождалась своего Петю, вернулся осенью 53-го года. Сказывал, был в плену, работал на хозяев. Когда кончилась война, он засобирался домой. Ему сказали, что всех кто был в плену, отправляют сразу в Сибирь, как предателей. И детей не увидишь и сам сгниешь в Сибири, да еще можешь накликать беду на семью. Потом сказывал, стало невмоготу, и Сталина уже не было. А ведь никто не верил, что он жив.
Жизнь шла своим чередом. Выросли дети пережившие войну.
Постепенно затягивались раны нанесенные войной.