Германская оккупационная политика определялась целями войны Германии против СССР. Главная из них — захват «жизненного пространства», которое давало бы неисчерпаемые материальные ресурсы. Чтобы заручиться поддержкой немецкого народа, ему внушалось, что война ведется для улучшения его благополучия, чему будут способствовать земли на востоке с их сельским хозяйством и промышленностью. Вся оккупационная политика была направлена на использование людских и материальных богатств Советского Союза. Этому были подчинены военные, политические, идеологические и хозяйственные мероприятия, разработанные еще до нападения Германии на СССР.

Нацистские руководители, рассчитывая на быструю военную победу над советским государством, отдавали себе отчет в том, что его народы, в первую очередь славянские, не смирятся с поражением. Поэтому они намеревались основной удар нанести по русскому народу, как самому многочисленному. Планировалось расчленить территорию России и сократить ее население путем лишения медицинского обслуживания и выселения значительной части жителей за пределы осваиваемой немцами территории. Оставшуюся часть предполагалось превратить в послушную рабочую силу. А чтобы они не могли угрожать германскому господству, планировалось обучить их грамоте в объеме, позволявшем ставить подписи и читать объявления, а также считать в определенных пределах. Предусматривалось также выселить из наиболее экономически выгодных регионов — Прибалтики и Ингерманландии (местность вокруг Ленинграда), южной части Украины (Таврии) и Крыма — более 20 млн коренных жителей и заселить их немцами, а также максимально онемечить прибалтийские народы («перевести на почву немецкой культуры»). Важнейшим средством «умиротворения» оккупированных районов СССР должно было стать насилие. Фактически право расстрела предоставлялось каждому немецкому военнослужащему, так как, согласно распоряжению Гитлера, подписанному 13 мая 1941 г. начальником штаба верховного главнокомандования, с солдат и офицеров снималась всякая ответственность за поведение по отношению к населению захваченных на востоке районов. В то же время от них требовались решительные действия против партизан и любых попыток активного или пассивного сопротивления.

Чтобы обезопасить тыл своих войск и беспрепятственно грабить оккупированную территорию, планировалось выявить и ликвидировать самых активных и непримиримых врагов нацизма, к числу которых были отнесены коммунисты, их руководители, государственные чиновники, армейские политические работники, советские активисты, интеллигенция и просто образованные люди. Немедленной казни должны были подвергаться партизаны, подпольщики и саботажники, а по национальному признаку — все евреи и цыгане.

Для умиротворения населения и экономического овладения страной были заранее созданы отряды особого назначения — эйнзац-группы. Двигаясь непосредственно за войсками, они обеспечивали захват материальных ценностей, советских архивов, документов партии и общественных организаций, действуя по собственному усмотрению, проводили «акции» по ликвидации населения. Помимо особых отрядов в тылу войск находились оперативные отряды и группы с теми же задачами. В 1941–1944 гг. они истребили на оккупированной территории около 2 млн советских граждан.

Опасаясь, что славянские республики СССР будут постоянным источником угрозы собственно Германии, гитлеровское руководство считало опасным предоставлять им какую-либо форму государственности. Планировалось ближайшие к Германии территории включить в ее состав. Часть западной Белоруссии вливалась в Восточную Пруссию, ЗападнаяУкраина — в созданное немцами на территории Польши генерал-губернаторство. Земли между Днестром и Южным Бугом отдавались во владение Румынии. В перспективе, после окончания войны, нацистское руководство планировало удерживать за собой территории с восточной границей по линии Архангельск, Заволжье, Астрахань, создав на них рейхскомиссариаты. Они должны были насаждать жестокий оккупационный режим («новый порядок») и осуществлять экономические планы Германии по использованию захваченных советских районов.

Рейхскомиссариат «Остланд», учрежденный 25 июля 1941 г., охватывал Эстонию, Латвию, Литву, Северную Белоруссию, часть территории Ленинградской и Псковской областей. Его возглавлял гауляйтер Г. Лозе с резиденцией в Риге. 1 сентября 1941 г. указом Гитлера создается рейхскомиссариат «Украина» во главе с гауляйтером Э. Кохом с резиденцией в Ровно. В него включались часть территории Украины, южные районы Белоруссии и Крым. Предполагалось также создать по мере занятия соответствующей территории рейхскомиссариаты «Кавказ» и «Московия», но, как известно, гитлеровские планы овладения Московским экономическим районом потерпели крах зимой 1941/42 г., а следующей зимой провалился и план захвата Кавказа, поэтому названные рейхскомиссариаты остались на бумаге.

Рейхскомиссариаты делились на генеральные комиссариаты, а они, в свою очередь, на областные комиссариаты. Область состояла из округов, возглавляемых обер-бургомистрами, а округа — из районов во главе с управой. В каждый район входило семь-восемь волостей, которыми руководили волостные старшины (бургомистры). В селах и деревнях немецкими властями назначались старосты из числа местных жителей.

Ответственность за деятельность гражданских властей на территории рейхскомиссариатов возлагалась на министерство по делам оккупированных восточных областей, которым руководил один из главных идеологов германского фашизма А. Розенберг, считавшийся знатоком России.

На территории, включавшей тыловые районы групп армий, вся власть сосредоточивалась в руках военного командования. Во главе военной администрации стоял генерал-квартирмейстер главного командования сухопутных войск. Ему подчинялись командующие тыловыми районами групп армий. В тыловых районах армий административная власть на занятой территории находилась в руках комендантов тыловых районов. Представителями первичных органов военной оккупационной администрации являлись полевые коменданты и начальники гарнизонов. Порядок в тыловых районах войск и охрана объектов обеспечивались специальными охранными дивизиями, а также полицией и различными формированиями. На оккупированной территории действовало большое количество организаций гестапо, СС и других спецслужб германского рейха: оперативные группы, полицейские формирования и части СС, призванные следить за населением и бороться с сопротивлением оккупационным властям.

В некоторых районах создавались профашистские боевые формирования, союзы и организации из советских военнопленных и местных жителей. Они не оказали какого-либо влияния на обстановку на фронте, но явились значительной силой в руках вермахта и оккупационного аппарата в борьбе с патриотически настроенными слоями населения — участниками сопротивления. На их совести тысячи загубленных жизней советских людей.

Главной заботой оккупационной администрации был персональный учет населения в целях борьбы с диверсантами, партизанами и организации рабочей силы. Перемещение из одного населенного пункта в другой разрешалось только по специальному пропуску, выдаваемому в местной комендатуре, и лишь в дневное время. Вводилась обязательная прописка (регистрация) всех вновь прибывших в населенный пункт. Жителям на определенный срок выдавались удостоверения личности. Помимо фотографии и сведений о дате и месте рождения в нем указывались внешние данные его владельца: рост, цвет волос и глаз, особые приметы.

Для устрашения населения широко применялись массовые казни, сжигались жители целых деревень. Символами зверств оккупантов стали белорусская деревня Хатынь, где в марте 1943 г. каратели сожгли 149 ее жителей, в том числе 76 грудных и малолетних детей, а также киевский Бабий Яр, в котором было расстреляно 100 тыс. человек. Людей закапывали заживо, бросали в стволы шахт, замуровывали в штреках, душили автомобильными газами, держали в лагерях и резервациях. Только евреев было уничтожено 1,5 млн человек. Люди лишались жизни за укрывание и лечение красноармейцев, за чтение и распространение содержания советских листовок, сообщений советского радио или просто по подозрению.

Население, особенно сельское, заставляли трудиться в поле и на предприятиях под неустанным контролем немецких мастеров и сельскохозяйственных фюреров. Мирные жители, вопреки международному законодательству1, сгонялись для рытья окопов, ремонта и содержания дорог, обслуживания тыловых учреждений вермахта. Население страдало от разнообразных налогов, бесконечных конфискаций, чинимых немецкими войсками. Оккупанты безвозмездно отбирали у населения скот, птицу, зерно, картофель.

Надежды городского населения на средства к существованию были связаны с новыми работодателями и рынком, если было что обменять на очень дорогие продукты питания. Из предприятий, разрушенных в результате боевых действий, оккупанты в первые месяцы войны восстанавливали лишь те, которые можно было использовать в интересах армии: производство вооружения, снаряжения и ремонта военной техники. Ненужные им, в том числе производившие товары народного потребления и продукты питания (сельскохозяйственное сырье отправлялось на переработку в рейх), в действие не вводились. Следовательно, население городов оставалось без товаров народного потребления и продуктов питания. Это приводило к голоду, который охватил многие районы и города.

Однако после провала «молниеносной войны» захватчики срочно стали разрабатывать планы активной эксплуатации хозяйства оккупированных районов и широкого использования местной рабочей силы и военнопленных. Розенберг издал специальную директиву, в которой перечислялись отрасли промышленности и предприятия, подлежащие восстановлению: энергетическое и угольно-рудное хозяйство, добыча торфа и горючих сланцев, добыча и переработка нефти, марганцевой руды, производство сырого каучука, транспортные предприятия, заводы стройматериалов и металлургические. Повсеместно была введена трудовая повинность.

На открытых немцами предприятиях рабочий день длился 12–14 часов. Заработная плата колебалась в пределах 300–900 руб., а килограмм сахара на рынке стоил 400–500 руб. и более, десяток яиц 40–60 руб., кусок мыла около 100 руб. Не оплачивались дни, пропущенные по болезни или вследствие несчастного случая. Привилегированным положением пользовались лишь граждане немецкой национальности (фольксдойче), лояльные к оккупантам. Их использовали в качестве переводчиков при руководителях местной администрации, либо предоставляли хорошо оплачиваемые места.

В связи с поражениями немцев зимой 1941/42 г., в 1942–1943 гг. и большими людскими потерями Германия прибегла к массовой вербовке рабочей силы в России. Первые указания по этому вопросу были зафиксированы в специальном приказе, подписанном Герингом 10 января 1942 г. Предусматривалось навербовать 380 тыс. рабочих для промышленности и 247 тыс. для сельского хозяйства. Однако к середине 1942 г. в Германию было направлено только 465 245 человек, так как добровольцев оказалось очень мало. Поэтому местные власти набирали рабочую силу в принудительном порядке. Так как население всячески стремилось избежать немецкой каторги (таких людей, по немецким данным, было более 90%), набор рабочих для отправки в Германию превратился в настоящую охоту на них. Схваченных при облаве жителей сгоняли в резервации и под усиленной охраной отправляли эшелонами на запад. Там, на немецких предприятиях и у сельских жителей, они жили на положении рабов. Чтобы сбежавших было легче поймать, на одежду так называемых восточных рабочих нашивался специальный опознавательный знак. Всего, по различным данным, на каторжные работы в Германию было угнано от 4 до 5 млн советских граждан2, в основном юношей и девушек. Многие из них не вернулись на родину. Они погибли от непосильного труда, издевательств, голода и эпидемий. По мере того как нарастало сопротивление оккупантам и ширилось партизанское движение, отдельные командиры вермахта стали понимать, что жестокое обращение с населением только вредит германским войскам. Некоторые даже, действуя вопреки неменяющимся установкам фюрера, предпринимали попытки подправить положение. Так, командующий немецкой группой армий «А» Э. Клейст в феврале 1943 г. вынужден был отдать приказ, в котором указывалось, что бытующее обращение с местным населением как с неполноценным усиливает сопротивление с их стороны. Поэтому он потребовал улучшить обеспечение жителей продовольствием, хлебом, одеждой, топливом и предметами повседневного обихода. В приказе говорилось об оказании социальной помощи, в первую очередь больным, беременным женщинам, кормящим матерям и детям. Предусматривалось также проведение целого ряда мероприятий по улучшению положения крестьян, ускорению ликвидации колхозов, ограничению размеров поставок сельскохозяйственной продукции. Следует, правда, оговориться, что оккупационная политика на Северном Кавказе и в казачьих областях Дона, Кубани и Терека, где действовали войска Э. Клейста, была менее жестокой. Приказ Клейста начинался с требования обращаться с населением этого региона даже как с «союзниками». Во второй половине 1942 г. Гитлер, учитывая антисоветские настроения определенной части населения, санкционировал создание на Кавказе как марионеточных, так и самостоятельных государств. 8 сентября 1942 г. он подписал директиву, которая предоставляла командующему группой армий «А» все полномочия в этом вопросе при обязательной координации деятельности с Герингом и Розенбергом. На Кавказе в лексикон оккупационных властей вводились такие понятия, как «свобода, независимость и совместная работа», запрещались принудительные работы, деревенские старосты не назначались, а избирались. Принятие такого решения в первую очередь обусловливалось положением на фронте, но не последнюю роль играло и то, что на оккупированном Северном Кавказе немцы встретили благожелательный прием со стороны представителей некоторых малых народов. К тому же Гитлер считал мусульман, составлявших основную часть населения Северного Кавказа, наименее опасными для его режима. Думается, что мера эта была временной, вынужденной и лукавой. При первой же возможности он отказался бы от нее. А пока в мечетях и церквах объявлялось решение фюрера и устраивались молебны во здравие освободителя от ига большевиков и русских. В действительности немцы не допускали даже мысли о том, чтобы отдать в руки «местных правительств» нефтяные промыслы и другие источники сырья. А когда в начале 1943 г. им пришлось оставить Кавказ, то проводилась та же самая тактика выжженной земли, что и на других участках советско-германского фронта.

Были также попытки предоставления участия в местном управлении народам Прибалтийских стран, считавшимся наиболее близкими немцам по крови. В Латвии и Литве функционировали национальные правления. С 1942 г. в республиках работали национальные школы, высшие учебные заведения, библиотеки, музеи, разумеется, под пристальным нацистским контролем. Однако дальше этого дело не шло. Представители народов прибалтийских республик были полностью исключены из руководства хозяйственной деятельностью. Необходимость получения добровольного пушечного мяса навела Гиммлера и Розенберга на мысль о необходимости обещать прибалтам статус автономии под германским протекторатом. В феврале 1943 г. Гитлер отверг это предложение, сделанное Розенбергом. В ноябре 1943 г. Гиммлер, поддержанный высшими генералами вермахта, заинтересованными в массовой мобилизации прибалтов в вооруженные профашистские формирования, вновь завел речь об автономии прибалтийских народов. Но Гитлер не хотел и слышать ни о какой другой автономии, кроме культурной. Только Эстонии было разрешено иметь национальное правительство, состав которого согласовывался с оккупационными властями. Однако и его полномочия были не намного шире тех, что предоставлялись национальным правителям Латвии и Литвы.

В целом же поражения на фронте и нарастающее сопротивление оккупантам в тылу не смягчали, а ужесточали оккупационный режим. Советское население, оставшееся на оккупированной территории, стало заложником войны и понесло большие потери. Оно страдало не только от репрессий, конфискаций, но и от проводимой оккупантами экономической политики. Для этого был создан штаб «Восток» (Ost), подчиненный Герингу. Этот орган насчитывал 6,5 тыс. человек, у него были экономические инспекции, включавшие хозяйственные управления и их филиалы. Действовали они при штабах групп армий. Имелись также экономические группы, которые работали непосредственно на местах в тесном взаимодействии с военными комендатурами оккупированных населенных пунктов. При необходимости создавались команды по выявлению и сбору сельскохозяйственной и промышленной продукции, горнопромышленные роты, а также подразделения по сбору и охране жидкого топлива.

Как отмечалось выше, в начале войны было сформировано министерство по делам оккупированных восточных территорий. В грабительскую работу активно включились руководители ведущих промышленных фирм Германии. Они занимались изъятием сырья для военной экономики Германии и продукции сельского хозяйства. Продовольствие должно было вывозиться в таких размерах, которые требовались для удовлетворения потребностей населения Германии и ее вооруженных сил. Решалась эта проблема путем открытого грабежа.

Колхозы оказались для оккупантов наиболее удобной формой хозяйствования на земле, обеспечивавшей довольно точный учет произведенной продукции и изъятие ее в любых размерах. Однако у значительной части советских крестьян, особенно в присоединенных перед самой войной к СССР Прибалтийских республиках, западных областях Белоруссии и Украины, в Бессарабии и Северной Буковине, а также на Кавказе и в казачьих областях, колхозная система не пользовалась авторитетом. К тому же немецкие войска вступили на советскую территорию с лозунгом освобождения народов России от «жидо-большевистского ига» и обещали распустить колхозы и вернуть крестьянам землю. Но оккупационные власти не пошли на роспуск колхозов даже в указанных регионах. Здесь они позволили себе наделить земельными угодьями лишь отдельных «благонадежных» крестьян, чтобы успокоить остальных и дать возможность надеяться на получение земли. Для этого же в феврале 1942 г. была провозглашена так называемая сельскохозяйственная реформа, разработанная Розенбергом. Суть ее сводилась к преобразованию колхозов в общинные хозяйства, в которых земля по-прежнему должна была обрабатываться сообща, а раздел земли запрещался. Наделенные землей крестьяне обязывались объединяться в товарищества по совместной обработке земли, т.е. в коллективные хозяйства. Совместно произведенный продукт сдавался немецким властям. Это была своеобразная форма военно-крепостнического хозяйства. Подобная политика вела к ухудшению положения крестьян и росту их недовольства.

Политика нацистов особенно явно проявилась при их отступлении, когда от войск требовалось вывозить все материальные ценности, а что не удастся вывезти, уничтожать. Разрушению подлежали все заводы и фабрики, мосты и дороги, сооружения железнодорожных станций, электростанции и сооружения электропередачи, шахты, рудники, административные и жилые дома, водопровод и колодцы, телеграфные проводные линии, даже стога соломы и сена. Должно было также угоняться население. Иногда сроки выхода войск на конечный рубеж определялись не военной необходимостью, а временем, требовавшимся на эвакуацию имущества, скота, населения и на разрушение указанных объектов. Так, в частности, действовал штаб 9-й армии генерала Моделя, которому было поручено спланировать отвод 2-й танковой и 9-й немецких армий из орловского выступа в период Курской битвы в июле 1943 г. Фактически это было всеобщее (тотальное) разрушение, планово осуществляемое как силами войск, так и оккупационными властями, а также органами спецслужб. При отходе группы армий «Юг» осенью 1943 г. ее командующий Манштейн подписал специальный приказ об эвакуации, в котором требовал любыми средствами заставить сельское население переселиться на запад, собрать и увезти всех годных к военной службе, всеми средствами уничтожать все, что невозможно увезти. В сентябре 1943 г. шеф СС Гиммлер требовал от верховного фюрера СС и полиции Украины Прюцмана использовать все силы для того, чтобы при отступлении с Украины там не осталось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного грамма зерна, ни метра железнодорожного полотна, чтобы не уцелел ни один дом, не сохранилась ни одна шахта и не было ни одного неотравленного колодца. Красной Армии должна была остаться полностью выжженная земля.

Жесточайший оккупационный режим, тотальное разграбление и разрушение страны не могли не вызвать недовольства оккупантами и сопротивления. Оно возникло в первые же дни войны. Уже 24 июня командование 7-й танковой немецкой дивизии, действовавшей в Белоруссии, докладывало в вышестоящий штаб о случаях вооруженного нападения на ее тыловые подразделения, в том числе и на раненных военнослужащих3. Первыми партизанами были комсомольцы и коммунисты, советские и партийные работники, сотрудники милиции, руководители предприятий, представители интеллигенции. Переходили к партизанским действиям и многочисленные разрозненные группы военнослужащих Красной Армии, оказавшиеся в тылу противника ввиду неудачного для советских войск начала войны и быстрого продвижения вражеских соединений в глубь территории страны.

Всеми, кто с оружием в руках поднялся против оккупантов, руководило чувство патриотизма, любви к Родине и стремление видеть ее независимой, а также желание защитить своих родных и близких.

В ходе войны партизанское движение прошло три стадии развития, которые хронологически в основном совпадают с тремя периодами Великой Отечественной войны. Эта взаимосвязь и обусловленность вызвана была тем, что деятельность партизанских формирований с самого начала была подчинена интересам Красной Армии как главному фактору в разгроме агрессора, а потому изменения на советско-германском фронте самым непосредственным образом влияли на организацию, размах и целенаправленность партизанских ударов.

В первый период войны (июнь 1941–19 ноября 1942 г.) партизанское движение испытало на себе все трудности и невзгоды, обусловленные неподготовленностью советских людей к ведению такого способа сопротивления врагу. Отсутствие подготовленных кадров, разработанной системы руководства, потайных баз с оружием и продовольствием обрекли первые партизанские формирования на длительные и мучительные поиски всего того, что было необходимо для осуществления эффективных боевых действий. Борьбу с опытным и хорошо вооруженным противником пришлось начинать практически с нуля.

В первые месяцы войны основной массе населения оккупированной территории неизвестно было содержание директивы СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г. и постановления ЦК ВКП(б) от 18 июля 1941 г. «Об организации борьбы в тылу германских войск», изданных под грифом «секретно» и доведенных до узкого круга руководящих партийных работников в советском тылу. Простые советские люди, умом и сердцем понявшие необходимость организации народного сопротивления оккупантам, самостоятельно, без указания «сверху», включились в активную борьбу с захватчиками. Главным мотивом, которым они при этом руководствовались, являлась мера осознанности собственной ответственности и долга перед защитой родного дома, села, страны в целом.

Одной из первых форм сопротивления, самой общедоступной, стала забота о военнослужащих, оказавшихся в окружении или бежавших из плена. Несмотря на то что за кусок хлеба, кружку воды, поданных незнакомому человеку, нередко грозило суровое наказание, многие жители тайком кормили их, укрывали, лечили раненых и больных, переодевали в гражданское платье, сопровождали в качестве проводников к линии фронта.

Однако далеко не все жители даже в одной деревне были настроены столь патриотично. Источники рисуют довольно пеструю картину настроения и поведения людей, внезапно оказавшихся в оккупации. Показательно в этом отношении наблюдение немецкого солдата, оставившего в дневнике, найденном в начале 1942 г., следующую запись: «В Лозовой (Харьковская обл. — Ред.) имели контакт с русским населением. Очень многих нельзя было разуверить в том, что большевизм в конце концов одержит победу. Другие не знали, в какую краску перекраситься. И, наконец, некоторые настроены были очень дружелюбно к немцам и желали, чтобы большевики были подальше. Происходило ли это от убеждений или от страха, я не знаю»4. Наиболее сильны антисоветские настроения были в Прибалтийских республиках и западной Украине, что в немалой степени определялось недавним присоединением этих территорий к Советскому Союзу. По немецким данным, к началу 1942 г. 60 421 советский гражданин поступил на службу к оккупантам в качестве полицаев, сельских старост, мелких чиновников органов управления фашистского режима и т.д.5

Разнородность поведения жителей по отношению к оккупантам крайне затрудняла установление и поддержание связи партизан с патриотически настроенными людьми, готовыми оказывать им всемерную помощь. Эта работа требовала большой осторожности, времени, знания правил конспирации, умения вести агитацию и пропаганду. Предельную остроту приобрел вопрос о доверии к людям.

Малейшая неосторожность и благодушие, излишняя подозрительность и поспешность приводили к тяжелым и непоправимым последствиям. В этой обстановке положение партизан было сложным. Наиболее уверенно и защищенно чувствовали себя те отряды, бойцы которых являлись выходцами из местных деревень и сел. Большинство из них знали друг друга по довоенной жизни и работе, а некоторые были связаны родственными отношениями. Значительный процент бойцов таких отрядов составляли военнослужащие-окруженцы, вернувшиеся в родные места и перешедшие к партизанским способам борьбы.

Живая и непрерывная связь с населением делала эти отряды неуловимыми, так как местные жители своевременно информировали их о карательных мероприятиях противника. Не испытывали такие отряды, как правило, затруднений в продуктах питания, одежде, обуви, а также в вооружении благодаря активной помощи односельчан в сборе его на полях сражений. Отряды создавались на протяжении всей войны, повсеместно и составляли главную основу партизанских сил.

Намного сложнее было наладить прочные связи с населением отрядам и группам, прибывавшим из-за линии фронта. Несмотря на неплохую военную подготовку и экипировку, многим из них не удавалось закрепиться и развернуть боевую деятельность на оккупированной территории. Израсходовав взятые с собой запасы продуктов и боеприпасов, не сумев наладить прочных и устойчивых связей с местным населением, они оказывались в очень трудном положении. Рано наступившая холодная и снежная зима, отсутствие теплой одежды вынуждали их выходить обратно в советский тыл. Особенно наглядно это видно на примере Ленинградской области. Из 129 городских и 158 сельских партизанских отрядов, действовавших на оккупированной территории с начала войны, по состоянию на 1 января 1942 г. в тылу врага осталось 20 городских (397 человек) и 40 сельских (1568 человек) партизанских отрядов6. Судьба остальных сложилась по-разному: многие вышли в советский тыл или распались, значительное число погибло в боях с карательными войсками.

Первоначальная боевая деятельность партизанских отрядов была направлена на расчистку близлежащих населенных пунктов от немецких ставленников в оккупационной администрации, полицейских, осведомителей и шпионов. Такие меры диктовались сложившейся обстановкой в тылу врага. Они создавали благоприятные условия для расширения и укрепления связи с местным населением, включения их в открытую и массовую борьбу с захватчиками.

Большую роль в организации и становлении первых партизанских отрядов сыграли военнослужащие, оказавшиеся в окружении или бежавшие из плена. Нередко численность военнослужащих в отрядах в этот период доходила до 50 и более процентов всего личного состава. Так, летом 1942 г. доля воинов-окруженцев в партизанских отрядах Ленинградской области составляла 28%7, в Калининской — 508, в Смоленской и Орловской областях — 40–609, в партизанских отрядах Витебской и Могилевской областей Белоруссии — до 3010, в украинских партизанских соединениях — более 50%11.

На основе данных военной статистики и материалов Центрального штаба партизанского движения удалось установить, что в партизанском движении в годы войны участвовало около 500 тыс. военнослужащих12. Массовое вливание окруженцев в образовавшиеся партизанские отряды придавало им четкую организованность, военную мобильность, боевую активность. Для большинства советских патриотов, впервые взявшихся за оружие, военнослужащие были первыми наставниками и командирами, примером поведения в бою и постижении сурового солдатского быта. Многие из них занимали в отрядах командно-политические должности.

Основной организационной и боевой единицей партизан с самого начала борьбы стал самостоятельно действовавший отряд. Численность его обычно не превышала 80–100 человек, которые подразделялись на взводы (группы) и отделения. Во главе отряда стояли командир, комиссар, а иногда и начальник штаба. На вооружении находилось в основном легкое стрелковое оружие, которое удавалось собрать на местах сражений или добыть у противника. Базировались отряды обычно в границах собственного района на хорошо знакомой местности, опираясь на помощь благонадежных жителей.

Характерная особенность развития партизанского движения осенью и зимой 1941/42 г. состояла в том, что наряду со сложившимися отрядами во многих населенных пунктах образовались и действовали подпольные партизанские группы. Они накапливали оружие и боеприпасы, вели среди населения антифашистскую пропаганду, выявляли единомышленников, проводили различные диверсионные акты. Переход к открытой вооруженной борьбе сдерживался, как правило, отсутствием оборудованных лесных лагерей, запасов продовольствия, суровыми условиями зимы. Радостная весть о разгроме немецких войск под Москвой явилась тем вдохновляющим толчком, который ускорил формирование отрядов, вызвав небывалый подъем патриотизма и неудержимое стремление к активным боевым действиям. Небольшие партизанские группы вышли из подполья и приступили к открытой борьбе с оккупантами. Они быстро перерастали в крупные отряды за счет притока окруженцев, а также добровольцев из числа городского и сельского населения, на их вооружении помимо винтовок и автоматов появились минометы, пушки, а в отдельных отрядах даже танки. Определенное представление об обстановке в тылу противника в этот период дает донесение политуправления Брянского фронта от 2 мая 1942 г.: «Партизанские отряды растут. Люди собирают оружие, вооружаются и идут в партизанские отряды. Некоторые даже за хлеб покупают винтовки — пуд за винтовку, четыре пуда — за пулемет. Смеются, осуждают тех, кто не имеет оружия. Зимой прорубили лед и искали оружие в реке. Дети помогают собирать оружие»13. Далее в сообщении приведены сравнительные данные об увеличении численности отрядов брянских партизан: Брасовский отряд вырос с 47 до 250 бойцов, Трубчевский — с 60 до 2 тыс., Суземский — с 21 до 3 тыс., Навлинский — с 67 до 4 тыс., отряд имени Ф.Е. Стрельца — с 47 до 1800, Выгоничский — с 17 до 630 человек.

Аналогичная обстановка сложилась и в других районах оккупированной территории. Смоленский партизанский отряд «ФД» из групп в 8 человек вырос к февралю 1942 г. до 400 бойцов, а весной был преобразован в полк имени 24-й годовщины РККА, в составе которого находилось уже 2649 человек14. Путивльский партизанский отряд Сумской области под командованием С.А. Ковпака увеличился в десять раз и насчитывал в своих рядах 720 человек. Этот же отряд с декабря 1941 по февраль 1942 г. организовал еще пять партизанских формирований общей численностью в 1,5 тыс. человек. Состав четырех ленинградских партизанских бригад с января по март 1942 г. удвоился и насчитывал около 4,5 тыс. бойцов15.

Всего в мае 1942 г. на оккупированной территории насчитывалось около 500 партизанских отрядов численностью свыше 70 тыс. человек, и потери, понесенные зимой 1941/42 г., были почти полностью восстановлены.

Рост и активность партизанских сил приобрели такой размах, что оккупанты были изгнаны из сотен населенных пунктов. Освобожденная в тылу противника территория получила название партизанских краев16. Их насчитывалось одиннадцать: в Ленинградской области — 1, Смоленской — 4, Орловской — 2, Белоруссии — 4. Занимаемая ими площадь равнялась 50 тыс. кв. км и значительно превышала земельные пространства таких государств, как Дания и Люксембург вместе взятые. В партизанских краях находилось более 40 тыс. партизан и десятки тысяч бойцов групп самообороны населенных пунктов17.

На освобожденных территориях партизаны накапливали и обучали резервы, лечили раненых и больных, строили аэродромы для приема самолетов с Большой земли. Отсюда разведывательно-диверсионные группы, отряды и соединения уходили в длительные рейды и на задания по разгрому вражеских гарнизонов, для подрыва воинских эшелонов, разрушения железнодорожных и шоссейных мостов. Сюда они возвращались после выполнения задания для отдыха и пополнения. В партизанских краях находили укрытие тысячи советских граждан, спасавшихся от уничтожения и угона в Германию. Здесь легально действовали органы советской власти и партийные комитеты, работали школы, больницы и промышленные предприятия. Процесс расширения существующих и образования новых партизанских краев проходил на протяжении всей войны. Естественно, что границы освобожденных от оккупантов территорий и численность партизан, стоящих на их защите, менялись в зависимости от складывавшейся обстановки.

Существование и сохранение партизанских краев Ставка Верховного Главнокомандования расценивала не только как своеобразные тыл партизан, но и как фактор большого военного значения, способного сыграть значительную роль в проведении наступательных операций советских войск18.

Анализируя причины успехов и неудач боевых действий партизанских формирований, подпольные партийные комитеты и командование отрядов пришли к выводу о необходимости объединения небольших разрозненных отрядов. Организационные формы слияния партизанских сил первоначально были самыми разнообразными: объединенные отряды, батальоны, районные штабы, оперативные центры, полки, бригады, дивизии. Каждое из этих формирований проверялось жесткой практикой борьбы с оккупантами, в арсенале народного движения оставались самые эффективные, совершенные и жизнестойкие.

Опыт борьбы в качестве основной формы объединения партизанских отрядов закрепил бригаду. Организационное и боевое преимущество ее состояло в том, что, объединив отряды в единый военный организм под общим командованием и имея все достоинства крупного соединения, она в то же время сохраняла за отрядами автономность в дислокации, материальном обеспечении, пополнении личным составом, а также самостоятельность в решении собственных боевых задач. Объединенными силами всех отрядов бригада выступала только при проведении крупных наступательных операций, рейдов и при отражении карательных экспедиций противника. Количество отрядов в бригаде колебалось от 3 до 7, а общая численность бойцов от 200–300 до тысячи и более человек. Наиболее гибкой в управлении, мобильной и маневренной в походе и бою зарекомендовала себя бригада из 4–5 отрядов в составе 500–600 человек. Уже летом 1942 г. в Ленинградской области действовали 6 бригад, Калининской — 9, Орловской — 5, Курской — 2, Белоруссии — 56. Создание бригад положило начало качественно новому этапу в организационном строительстве партизанских сил, их управлении и использовании.

С большими трудностями рождался и выкристаллизовывался центральный орган по руководству партизанским движением. На протяжении одиннадцати месяцев войны функции руководящих центров партизанского движения выполняли республиканские, областные и районные комитеты ВКП(б), военные советы, политические и разведывательные отделы штабов фронтов и армий, специальные отделы ГлавПУРККА, НКВД СССР и Главного разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии. К сожалению, в их деятельности наблюдались параллелизм и несогласованность. Каждая из этих структур имела свои, специфические подходы к руководству и использованию партизанских сил, что негативно отражалось на процессе развития народной борьбы в тылу врага.

Природа и специфика партизанского движения требовали создания таких органов управления, в которых сочетались бы опыт, знания и профессионализм партийных руководителей и военных специалистов. Центральный и фронтовые штабы партизанского движения, созданные постановлением ГКО от 30 мая 1942 г., явились удачно найденной формой объединения этих структур, непосредственно участвовавших в создании первых партизанских отрядов. В целях сохранения преемственности руководства и накопленного опыта аппарат штабов комплектовался на основе представительства от существовавших центров управления партизанским движением. Так, начальником ЦШПД был утвержден первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии П.К. Пономаренко, с первых дней войны занимавшийся развертыванием народной армии в тылу врага. Членами штаба стали: от КГБ — комиссар госбезопасности 3-го ранга В.Т. Сергиенко, а от военной разведки — начальник отдела Главного разведывательного управления Генштаба генерал Т.Ф. Корнеев. В дальнейшем, когда штабы партизанского движения окрепли и установили с отрядами устойчивую связь, когда ведомственная подчиненность партизанских формирований была ликвидирована, от представительского принципа комплектования руководящих органов отказались.

Перед Центральным и фронтовыми штабами партизанского движения стояла задача дезорганизовать тыл противника путем развертывания массового сопротивления захватчикам в городах и населенных пунктах, разрушения его коммуникаций и линий связи, уничтожения складов и баз с боеприпасами, вооружением и горючим, нападения на воинские штабы, полицейские участки и комендатуры, административно-хозяйственные учреждения, усиления разведывательной деятельности и т.д.

Соответственно поставленным задачам определялась и структура штабов. В составе Центрального штаба были сформированы шесть отделов: оперативный, разведывательный, связи, кадров, материально-технического обеспечения и общий. В последующем они пополнились политическим, шифровальным, секретным и финансовым отделами. Почти аналогичную организацию, только в уменьшенном составе, имели и фронтовые штабы.

Сфера деятельности фронтового штаба определялась полосой того фронта, при военном совете которого он был создан. Однако разграничительные полосы расположения войск фронта, как правило, не совпадали полностью с границами областей и республик, на оккупированной территории которых действовали партизаны. Так, Калининский штаб партизанского движения летом и осенью 1942 г. осуществлял руководство партизанскими формированиями собственной области, а также Витебской и Вилейской областей Белоруссии и северо-восточных районов Смоленщины, находившихся в полосе действий войск Калининского фронта. В ходе боевых действий разграничительные линии между фронтами периодически изменялись, а партизанские отряды оставались в прежних районах дислокации, опираясь на устоявшиеся связи с местным населением и оборудованные базы снабжения.

Обстоятельства вынуждали ЦШПД иметь своих уполномоченных на тех фронтах, полосы боевых действий которых пролегали через территории областей и республик. Для удобства связи и руководства партизанскими отрядами постановлением ГКО от 28 сентября 1942 г. фронтовые (областные) штабы (кроме Ленинградского) были переформированы в представительства ЦШПД на фронтах и в армиях, а их руководители вошли в состав военных советов фронтов и армий19. Представителями и членами военных советов фронтов были учреждены: Карельского — С.Я. Вершинин, Ленинградского — М.Н. Никитин, Северо-Западного — А.Н. Асмолов, Калининского — В.В. Радченко, затем С.С. Бельченко, Западного — первоначально С.С. Бельченко, затем Д.М. Попов, Брянского — А.П. Матвеев, Воронежского — A.M. Некрасов, Сталинградского — Ф.В. Ляпин, затем Т.П. Круглов, Южного, а затем Северо-Кавказского — П.И. Селезнев. В основном это были секретари и члены областных и краевых партийных комитетов, на территориях которых велись партизанские действия.

Для руководства партизанским движением на оккупированных территориях республик стали создаваться республиканские штабы. 29 июня 1942 г., в связи с упразднением Юго-Западного направления, существовавший при нем Украинский штаб партизанского движения был преобразован в республиканский (начальник штаба Т.А. Строкач). Работу по развертыванию партизанского движения он проводил в тесном контакте с военными советами Юго-Западного и Южного фронтов. Постановлением ГКО от 9 сентября образован Белорусский штаб партизанского движения во главе с секретарем ЦК КП(б)Б П.З. Калининым, в ноябре — Эстонский и Литовский штабы, которые соответственно возглавили первые секретари ЦК компартий этих республик Н.Г. Каротамм и А.Ю. Снечкус. В декабре при Украинском штабе был образован Молдавский отдел партизанского движения (начальник И.И. Алешин, секретарь ЦК КП(б) Молдавии), а уполномоченным ЦШПД по Крымской АССР в том же месяце назначается секретарь Крымского обкома ВКП(б) B.C. Булатов.

Таким образом, осенью 1942 г. партизанское движение имело сложившуюся систему органов централизованного руководства как в центре, так и на местах. Это позволило в обособленные и разрозненные выступления партизанских отрядов внести единое организующее и целенаправленное содержание. Проведенные мероприятия по совершенствованию этой системы были направлены на приближение органов партизанского руководства к фронтовому командованию в целях организации более тесного взаимодействия партизан с действующей армией.

Партизанская борьба против оккупантов приняла массовый характер. По состоянию на ноябрь 1942 г. в ней участвовало 125 тыс. человек, объединенных в 1770 партизанских отрядов и бригад20. По размаху, массовости и эффективности боевых действий она приобрела такой характер, что Верховный Главнокомандующий советских вооруженных сил Сталин 1 сентября 1942 г. на совещании в Кремле с командирами партизанских отрядов назвал ее «нашим вторым фронтом»21.

В ходе второго периода войны (19 ноября 1942 — декабрь 1943 г.) партизанское движение достигло своего наибольшего размаха. Он характерен бурным ростом партизанских сил, численность которых к концу 1943 г. увеличилась вдвое и достигла 250 тыс. человек22. Благодаря возросшему боевому мастерству, установлению тесной связи с советским тылом, откуда поступала помощь оружием и боеприпасами, партизанская война приобрела небывалую активность и эффективность.

Из всех способов боевых действий на первое место выступили диверсии на коммуникациях противника, причинявшие оккупантам наибольший урон, и разведка в интересах Красной Армии. Перед партизанскими отрядами и соединениями ставились задачи: усилить диверсионную деятельность на коммуникациях противника путем подрыва поездов, железнодорожных и шоссейных мостов; разрушать и дезорганизовывать тыл противника посредством осуществления рейдов, организации засад, стремительных налетов на вражеские гарнизоны, уничтожения средств связи, подрыва складов и баз; увеличить размах и повысить уровень партизанской разведки в интересах Красной Армии, охватить ею все города и крупные населенные пункты; срывать попытки захватчиков использовать продуктысельскохозяйственного и промышленного производства для нужд германской армии и другие23.

Опыт партизанской борьбы показал, что непосредственный и живой контакт с партизанскими формированиями можно наладить только на основе современных форм связи, какими являлись радиостанции. Радиосвязь обеспечивала четкое и оперативное руководство боевыми действиями партизан, позволяла своевременно передавать необходимые указания и получать нужную информацию. Без устойчивой радиосвязи невозможна была работа авиации по обеспечению партизан вооружением, боеприпасами, одеждой, медикаментами и другими средствами. Радиосвязь давала возможность партизанам снабжать советское командование свежими разведданными, которые использовались для принятия обоснованных решений на проведение боевых операций.

В результате принятых мер формирование радиоузла Центрального штаба партизанского движения было закончено в августе 1942 г. и он принял на связь первых корреспондентов. К этому же времени завершилось развертывание работы радиоузлов фронтовых штабов партизанского движения. Если в июне 1942 г. радиостанции имели лишь четверть, а в середине октября — около половины партизанских формирований, находившихся на учете в ЦШПД, то на 1 мая 1943 г. таких отрядов было уже 87%, а к концу года радиосвязью пользовались не только все соединения, но и крупные отдельно действовавшие отряды24.

Большой вклад в укрепление связи партизан с Большой землей внесла авиация. Воздушным путем в тыл противника доставлялись материальные средства, газеты, кинопередвижки, типографии и даже музыкальные инструменты. Партизаны получили возможность посылать письма живущим в советском тылу родным и близким, получать ответную весточку. С помощью авиации производилась эвакуация тяжелораненных и больных партизан, членов их семей. Нередко авиация по просьбе партизанского командования наносила бомбовые удары по скоплениям вражеских войск во время карательных экспедиций противника. Все это поднимало моральный и боевой дух партизан, придавало им больше уверенности и стойкости в бою. За годы войны военные и гражданские летчики совершили более 109 тыс. самолето-вылетов в интересах партизан. Только Авиация дальнего действия и самолеты Гражданского воздушного флота доставили в тыл противника 16 тыс. т грузов и перевезли 83 тыс. партизан и мирного населения25. Большой вклад в это дело внесла и фронтовая авиация.

Одним из основных и наиболее эффективных способов боевой деятельности партизан являлась дезорганизация путей сообщения противника.

Транспортные коммуникации, растянувшиеся на сотни тысяч километров, были самым уязвимым объектом вражеского тыла Оккупантам катастрофически не хватало сил и средств для обеспечения их безопасности. Партизанские диверсанты были вездесущи и неутомимы. На слабо охраняемых участках они группами по 5–7 человек систематически пускали под откос вражеские эшелоны. На сильно укрепленные железнодорожные станции и мосты нападали силами нескольких отрядов и надолго выводили их из строя. Движение по шоссейным и грунтовым дорогам прерывали засадами, завалами, ямами. Не было в тылу противника участка дорог с интенсивным движением, где бы ни гремели выстрелы, ни слышались разрывы мин и гранат.

Показательно признание командующего группой армий «Центр» фельдмаршала фон Бока, который именно в катастрофическом положении на транспорте видел одну из причин поражения своих войск под Москвой. «Русские, разрушив почти все сооружения на главных магистралях и дорогах, — записал он в своем дневнике 7 декабря 1941 г., — смогли так умело увеличить наши транспортные трудности, что фронту не хватает самого необходимого для существования и боев. Боеприпасы, горючее, продовольствие и зимнее обмундирование не поступают из-за катастрофического состояния железнодорожного транспорта и растянутости коммуникаций (до 1500 км), автотранспорт поставлен перед невыполнимыми требованиями. Его эффективность падает. Получается так, что сегодня у нас нет никакой возможности для значительного маневра»26.

В июле 1943 г. ЦШПД разработал план одновременного массового уничтожения рельсов на оккупированной захватчиками территории. Для проведения операции привлекалось 167 партизанских отрядов и соединений Белоруссии, Ленинградской, Калининской, Смоленской, Орловской областей и частично Украины численностью около 100 тыс. человек, т.е. почти половина всех партизанских сил, действовавших во вражеском тылу. В ночь на 3 августа, содействуя перешедшим в наступление войскам Воронежского и Степного фронтов, начался массовый подрыв рельсов на территории протяженностью по фронту около 1000 км и глубиной до 750 км. Уничтожение рельсов сопровождалось крушениями поездов, взрывами железнодорожных мостов, станционных сооружений, нанесением ударов по вражеским гарнизонам, комендатурам, полицейским участкам, тыловым частям и подразделениям. Весь август и первую половину сентября продолжалась «Рельсовая война», в результате которой было разрушено около 215 тыс. рельсов, что составляло 1342 км одноколейного железнодорожного пути. На некоторых дорогах движение поездов остановилось на 3–5 суток, а магистрали Могилев-Кричев, Полоцк-Двинск, Могилев, Жлобин не работали в течение месяца. Возникший дефицит в рельсах вынудил гитлеровцев переделывать двухпутные участки дорог на однопутные, сваривать порванные рельсы и даже ввозить их из Польши и Германии.

С 19 сентября, когда советские войска подошли к Днепру, начался второй этап операции по разрушению вражеских коммуникаций, получивший кодовое название «Концерт». В дополнение к прежним участникам подключились партизаны Западной Белоруссии, Прибалтики, Карелии и Крыма общей численностью 120 тыс. человек. В итоге двух операций, с 3 августа по декабрь 1943 г., было подорвано 363 262 рельса, что составляло в пересчете 2270 км одноколейного железнодорожного пути27.

Одновременно с разрушением железнодорожных путей партизаны Украины, Белоруссии и западных областей Российской Федерации с июля по октябрь 1943 г. пустили под откос 2946 эшелонов, в результате крушения которых разбилось 2807 паровозов, 25 528 вагонов и платформ, погибло более 100 тыс. гитлеровцев. В целях большей безопасности прекратилось ночное движение поездов, а скорость на ряде участков снизилась до 10–15 км в час. Объем перевозок грузов в августе-сентябре 1943 г. сократился на 35–40%28.

Борьба на коммуникациях противника в 1943 г. приобрела небывало широкий размах. Этому способствовали непрерывный рост специально подготовленных из числа партизан подрывников, а также улучшение снабжения их специальной минно-подрывной техникой с Большой земли. Мины стали основным наступательным оружием, от разрушительной силы которых гитлеровцы несли более 50% всех потерь, наносимых партизанами. В 1943 г. партизаны Украины подорвали 3666 из 5000 эшелонов, сброшенных за весь период их боевых действий29. Белорусские партизаны в течение года пустили под откос 6217 вражеских эшелонов, в 6 раз больше, чем в 1942 г.30

Летом 1943 г. советские партизаны стали полными хозяевами шестой части всей оккупированной территории — свыше 200 тыс. кв. км. По неполным данным, в партизанских краях и зонах Брянщины, Смоленской, Курской, Ленинградской, Калининской областей, Украины и Белоруссии скрывались от захватчиков и помогали партизанам около 4 млн советских граждан31.

Таким образом, в ходе Курской битвы и дальнейшего наступления Красной Армии было впервые достигнуто согласованное по времени и цели взаимодействие регулярных войск с крупными силами партизан. Рельсовые удары знаменовали собой не только новый этап борьбы на коммуникациях противника, но и мастерское использование партизанских сил в интересах наступающих фронтов. Массовый подрыв рельсов повлек за собой скопление на железнодорожных узлах и станциях большого количества воинских эшелонов противника, которые подвергались непрерывным налетам советской авиации.

Согласованные с фронтовым командованием массированные удары по вражеским коммуникациям способствовали успешному наступлению советских войск на курском, смоленском, брянско-гомельском направлениях, при форсировании Днепра, в операциях по освобождению Кавказа, Левобережной Украины, восточных районов Белоруссии. В течение 1943 г. партизаны организовали в пять раз больше подрывов поездов, разгромили в пять раз больше вражеских гарнизонов, штабов и других военных объектов, уничтожили почти в четыре раза больше живой силы противника, чем за предшествовавший год32.

Одним из важных направлений деятельности партизан в этот период стала разведка противника в интересах Красной Армии. Во всех отрядах и соединениях были созданы разведывательные подразделения, многие из которых возглавили специально подготовленные кадровые офицеры. Почти повсеместная оснащенность партизанских соединений и крупных отрядов средствами радиосвязи позволила своевременно информировать советское командование о мероприятиях оккупантов, нацеливать авиацию на районы сосредоточения их войск и техники, различные военные объекты.

Своеобразие партизанской разведки состояло в том, что она проводилась как для осуществления собственных операций, так и в интересах Красной Армии. Это был самый многочисленный отряд советских разведчиков. Только в составе партизанских отрядов и соединений Белоруссии находилось 24 тыс. человек, которым в сборе сведений о противнике помогали 19 тыс. связных из местных жителей33. Множество глаз неустанно следили за передвижением вражеских войск по железнодорожным и шоссейным магистралям, отмечали места расположения аэродромов, воинских штабов, сосредоточения войск и техники, строительство оборонительных сооружений и т.д.

Нередко партизанской разведке удавалось добыть сведения оперативно-стратегического значения. Благодаря самоотверженной деятельности партизан и подпольщиков Белоруссии и Украины в 1943 г. были получены данные о местонахождении ставки Гитлера в районе Винницы, о намерении врага предпринять наступление под Курском, о подготовке покушения на участников Тегеранской конференции, о дислокации штаба группы армий «Центр», всех входивших в ее состав армий и около 60 штабов корпусов и дивизий. Большую роль в раскрытии замыслов врага сыграл знаменитый советский разведчик Н.И. Кузнецов — Герой Советского Союза, боец особого партизанского отряда «Победители». Отмечая заслуги партизанской разведки, маршал Советского Союза Г.К. Жуков писал: «Партизаны снабжали советское командование разведывательными данными, которые помогли правильно оценить обстановку и замыслы вражеского командования на лето 1943 года»34.

Партизанским разведчикам удалось раздобыть основные технические данные танков новых конструкций «Тигр» и «Пантера», а также установить переброску их на центральный участок фронта. В результате появление и ввод в действие их в районе Курской дуги не явилось неожиданностью для советских войск, а потому и не дало гитлеровскому командованию тех преимуществ, на которые оно рассчитывало.

Завершающий этап народной борьбы в тылу врага показателен еще более тесным взаимодействием партизанских сил с войсками Красной Армии. Этому способствовали приближение линии фронта к основным группировкам партизан, накопленный опыт совместных действий, а также предоставление республиканским и областным штабам партизанского движения большей самостоятельности в связи с расформированием в январе 1944 г. ЦШПД. Несмотря на расформирование партизанских отрядов, сражавшихся на освобожденных Красной Армией территориях Смоленской, Курской, Орловской, части Калининской областей, а также восточных районов Северного Кавказа, Белоруссии и Украины, численность партизан в тылу противника к началу 1944 г. не уменьшилась, продолжала расти и составляла более 250 тыс. народных мстителей. Только за первую половину года на оккупированной территории Украины и Белоруссии в отряды вступило около 95 тыс. человек, а количество партизан в Латвии в течение года увеличилось в три раза, в Эстонии — в пять раз.

Главные усилия партизан по-прежнему были направлены на дезорганизацию коммуникаций противника. В 1944 г. ни одна крупная наступательная операция Красной Армии не планировалась без привлечения партизанских сил. Накануне наступления советских войск в январе 1944 г. под Ленинградом на территории области действовало 13 партизанских бригад (14 полков и 65 отрядов) и несколько отдельных отрядов, всего 35 тыс. человек. Основная их часть находилась в тылу 18-й армии противника. Накануне наступления Военный совет Ленинградского фронта поставил перед ними конкретные задачи: уточнить силы противника, расположение штабов, систему обороны, местонахождение аэродромов, складов и т.д. Особое внимание обращалось на срыв железнодорожного движения в тылу врага, чтобы не допустить перегруппировки вражеских соединений и подхода резервов. Партизанам предписывалось захватывать и удерживать до подхода советских войск важные опорные пункты, железнодорожные станции, крупные населенные пункты, переправы, мосты, отрезать возможные пути отступления врага35.

Выполняя приказ фронтового командования, партизанские разведчики сообщили весьма важные сведения о строительстве противником оборонительного рубежа по западному берегу р. Нарва, Чудского и Псковского озер, р. Великая и на восточной границе Латвии, а также промежуточных рубежей по Оредежу и Луге, об их оборудовании в инженерном отношении и системе огня. Содействуя наступлению Красной Армии, вместе с партизанами на разрушение вражеских коммуникаций вышли тысячи местных жителей. Они взрывали, развинчивали на стыках и растаскивали железнодорожные рельсы, перекапывали полотно шоссейных и проселочных дорог, сжигали и уничтожали мосты, устраивали многочисленные завалы, нарушали линии связи врага. Массовое участие населения в борьбе с захватчиками еще больше увеличивало фронт партизанской борьбы.

На восстановление и охрану коммуникаций командование 18-й немецкой армии вынуждено было отозвать некоторые войска с фронта, а также использовать для этих целей и прибывавшие войска. Однако то, что восстанавливалось днем, разрушалось ночью партизанами и населением. К концу первой недели наступления войск Ленинградского и Волховского фронтов вся железнодорожная сеть в полосе 18-й армии по существу не функционировала, были блокированы и другие важнейшие участки дорог в тылу группы немецких армий «Север». Всего во время операции под Ленинградом и Новгородом партизаны уничтожили более 21,5 тыс. гитлеровцев, взорвали свыше 58 500 рельсов и около 300 мостов, пустили под откос около 136 вражеских эшелонов, разрушили свыше 500 км телефонно-телеграфной связи, уничтожили 1620 автомашин и 28 складов36.

В соответствии с замыслом сражения удары партизан наносились нередко накануне наступления, чтобы путем разрушения намеченных объектов в тылу врага ослабить противника, сковать его резервы и затруднить перегруппировку войск. Именно такую задачу выполнили партизаны при осуществлении Белорусской наступательной операции (23 июня — 29 августа 1944 г.). В ночь на 20 июня, т.е. за три дня до начала наступления советских войск, они атаковали железнодорожные коммуникации противника, парализовав его перевозки и лишив возможности маневрировать резервами. Только партизаны Брестской, Барановичской и Пинской областей сорвали переброску в группу армий «Центр» 4-й и 5-й танковых дивизий из группы армий «Северная Украина», а 28-й пехотной дивизии — из района группы армий «Север»37. Прибыв к участку прорыва фронта с большим опозданием, они не сыграли сколько-нибудь существенной роли для задержки наступления Красной Армии на минском направлении. Помогая войскам, партизаны захватывали и удерживали до их подхода переправы через реки Березина, Птичь, Неман, Друть, Вилия, Щара и другие. Они прокладывали дороги в заболоченных местах, выводили передовые соединения на фланги и в тыл отступающего противника, непосредственно участвовали в освобождении многих населенных пунктов и городов38.

Дальнейшим нарастанием народной борьбы в тылу врага характеризуется завершающий этап освобождения Украины. В январе 1944 г. в оккупированных районах республики действовали 31 партизанское соединение (192 отряда) и 81 самостоятельный отряд, в которых сражались с врагом 47 789 партизан. Основная масса партизанских формирований была сосредоточена в полосе наступления 1-го Украинского фронта. Характерной особенностью вооруженной народной борьбы на этом этапе войны было дальнейшее усиление и совершенствование взаимодействия партизан с Красной Армией. Они поставляли советскому командованию ценные разведывательные данные, совершали диверсии на коммуникациях противника, осуществляли смелые рейды на оккупированной врагом территории, громили вражеские гарнизоны и военные объекты. В 1944 г. силами партизан Украины было освобождено 45 городов, районных центров, железнодорожных станций и много других населенных пунктов.

Как и в предыдущие периоды войны, широко применялись рейды партизанских формирований по тылам противника. 5 января 1944 г. вышло в Львовско-Варшавский рейд соединение сумских партизан под командованием П.П. Вершигоры, реорганизованное в 1-ю Украинскую партизанскую дивизию имени дважды Героя Советского Союза С.А. Ковпака. За время рейда, завершившегося 1 апреля на территории Польши, дивизия прошла 2100 км, с боями форсировала 7 рек, вывела из строя 30 шоссейных и 16 железных дорог, провела 139 боев. В результате ею было взорвано 9 железнодорожных и 57 шоссейных мостов, пущено под откос 24 эшелона, уничтожено 75 танков и бронемашин, 196 автомашин и другая военная техника39. Аналогичные по значимости и эффективности рейды были совершены в этот период соединениями под командованием М.Н. Наумова, М.И. Шукаева, И.А. Артюхова, Б.Г. Шангина и другими.

Значительную помощь частям Красной Армии при освобождении Правобережной Украины оказали молдавские партизанские соединения и отряды В.А. Андреева, Я.А. Мухина и Я.П. Шкрябача, действовавшие на территории Каменец-Подольской, Винницкой, Житомирской, Ровенской, Тернопольской областей Украины и Молдавской ССР. Всего украинскими партизанами с января по август 1944 г. было убито и ранено 120 тыс. вражеских солдат и офицеров, произведено 1037 крушений поездов, уничтожено 638 танков и бронемашин, 54 самолета, 4674 автомашины, взорвано 305 железнодорожных и шоссейных мостов40.

Таким образом, оккупированная фашистами советская территория не стала им обеспеченным тылом. Не оправдались надежды гитлеровцев «замирить» захваченные земли, а проживавших на ней советских людей заставить безропотно работать на рейх. Историческая заслуга партизанского движения в годы Великой Отечественной войны состоит в том, что оно организационно объединило сопротивление народных масс непосредственно в тылу врага, превратив его фактически во второй фронт. Оккупанты не знали покоя ни днем, ни ночью.

Огромные людские и материальные потери скрываются за нанесенным захватчикам партизанами уроном: спущено под откос более 20 тыс. воинских эшелонов, взорвано около 2 тыс. железнодорожных и свыше 9,5 тыс. шоссейных мостов, уничтожено более 65 тыс. автомашин, 4,5 тыс. танков, 1100 самолетов, 2900 складов и баз и т.д.41

Существенную роль в сопротивлении оккупантам играло подполье. По сути своей оно было партийным, так как создавалось партийными комитетами и руководилось в основном партийными функционерами, хотя в него вовлекались также комсомольцы и беспартийные граждане. Уже к концу 1941 г. на оккупированной территории действовало 18 подпольных обкомов и более 260 комитетов партии городского или районного масштаба. Подпольщики вели разведку, изготовляли и распространяли листовки, газеты, прокламации, доводили до населения наиболее важные постановления и воззвания коммунистической партии и советского правительства, совершали диверсионные и террористические акты, организовывали саботаж, помогали партизанам, боролись с гитлеровской пропагандой. Они внедрялись в военные и административные учреждения противника с целью добывания информации, предупреждения населения о готовившихся облавах, а партизан — о карательных экспедициях против них.

Постепенно сеть подпольных организаций ширилась. С приобретением опыта конспирации росла их живучесть, а их деятельность становилась все заметнее и эффективнее. Они распространили свою работу и на немецких солдат. Умело компрометировали в глазах оккупационных властей сотрудничавших с ними советских граждан, чтобы устранить их, или организовывали террористические акции против них или руководителей немецкой администрации. Так, в сентябре 1943 г. был убит генеральный комиссар Белоруссии В. Кубе. Подпольщики ликвидировали заместителя рейхскомиссара Украины Г. Кнута, командующего карательными войсками на Украине генерала М. Ильген и других. При отступлении немецких войск подпольщики вместе с партизанами помогали населению избежать угона на запад, спасали от разрушения и разграбления предприятия, здания, памятники культуры.

Сопротивление, организуемое и направляемое партийным подпольем, проявлялось также в саботаже, уклонении населения от выполнения требований новых властей и от угона на работу в Германию, в противодействии налаживанию производства, повреждении паровозов и вагонов, станков и оборудования, произведенной продукции, в отказе работать. Сельское население прятало колхозную собственность, срывало уборку урожая и поставки немцам сельскохозяйственной продукции. Так, по сообщению командования группы армий «Север», в ноябре 1941 г. 35% урожая картофеля оставались неубранными и пропали в результате морозов, чему способствовали и назначенные оккупантами председатели колхозов. В одном из районов в тылу этой группы армий, как следует из доклада немецкого агента, председатели колхозов договаривались прятать от немцев часть урожая для передачи партизанам. Командующий тыловым районом группы армий «Центр» в ноябре 1942 г. писал, что в результате действий партизан и саботажа населения не удалось заготовить 21 тыс. т зерна, 22 тыс. т картофеля, 96 тыс. голов крупного рогатого скота.

Широкое развертывание партизанского движения с участием и при поддержке народа вело к ужесточению оккупационного режима. Страдали не только бойцы сопротивления, но и мирное население. Немцы не щадили никого. Уже в июне из-за многочисленных нападений гражданских лиц на военнослужащих вермахта во всех занятых немецкими войсками деревнях мужское население в возрасте от 14 лет и старше сгонялось на ночь в определенное место и удерживалось там под стражей с 20 до 6 часов. Если кого-то из мужчин недосчитывались, то вместо него брали в заложники одного из членов семьи. Заложников расстреливали в случае враждебных акций против оккупантов. Практиковалась также коллективная ответственность за партизанские акции или содействие им. Так, в группе армий «Центр» в случае нападения партизан все деревни в радиусе 4 км от места их действий должны были сжигаться, а мужское население подлежало казни через повешение. В результате угрожающего характера партизанских действий на железнодорожном участке Фастов-Кременчуг-Днепропетровск в октябре 1941 г. командующий тыловым районом группы армий «Юг» приказал брать заложников из числа жителей и арестовывать неместных мужчин в прилегающих к участку населенных пунктах. В случае совершения диверсий заложники должны были быть повешены вдоль железной дороги.

Приказывалось также очистить от гражданского населения 1–2-километровую полосу, прилегающую к железной дороге. С лета 1942 г. немецкие карательные органы и вермахт проводили свои операции с величайшей жестокостью. Нередко они завершались уничтожением населенных пунктов и их жителей.

Немецкому командованию на местах предоставлялась свобода в выборе средств устрашения населения. Так, командир 52-го армейского корпуса в обращении к населению грозил смертью за поддержку партизан. Деревни, где укрывались партизаны, должны были сжигаться, у населения отбиралось имущество, а старосты подлежали расстрелу. Прославившийся жестоким отношением к советским военнопленным командующий 6-й немецкой армией Райхенау в декабре 1941 г. с гордостью докладывал командованию группы армий «Юг», что, используя для борьбы с партизанами те же средства, добился полного успеха. В полосе действий армии публично были расстреляны или повешены тысячи мирных граждан. Всего же на оккупированной территории погибло около 11 млн советских граждан, из них 7 млн местных жителей и около 4 млн военнопленных.

Население с нетерпением ждало прихода Красной Армии, сочувствовало борьбе партизан и подпольщиков, содействовало им как могло, а часто становилось в их ряды. О настроении населения свидетельствуют сами оккупанты, которые для выявления его отношения к партизанам снаряжали лжепартизанские отряды. В январе 1943 г. такая операция была проведена, в частности, в одном из сел под Путивлем на Украине отрядом в составе 11 немецких полицейских и 40 полицейских местной полиции, сформированной из бывших советских граждан, во главе с гауптштурмфюрером СС. В отчете о результатах предпринятой операции указывалось, что при вступлении в деревню отряда, переодетого наподобие партизан, наблюдалась необычная картина: на безлюдных при вступлении немцев улицах царило оживление. Женщины и девушки стояли в дверях и приветствовали отряд возгласами: «Наши!». «Партизан» встречали как братьев хлебом, молоком и самогоном, предлагали продукты и лучших лошадей, 23-летняя девушка завербовалась в партизаны и с винтовкой в руках ходила по домам, собирая вещи для «партизанского отряда». Пожилые женщины сетовали на то, что партизаны принимают в отряд только молодых и красивых женщин, и выражали готовность идти с партизанами хотя бы в качестве кухарок. Один 58-летний житель готов был назвать всех сочувствующих немцам жителей и выдать местных полицаев, спрятавшихся при появлении «партизан». Спустя два часа после их ухода в деревню нагрянули каратели, арестовавшие 43 человека42.

Партизанское движение в различных районах развивалось неравномерно. Это зависело от многих факторов: успехов Красной Армии, природных географических условий, наличия у партизан оружия и боеприпасов, помощи со стороны советского тыла и условий оккупационного режима. Самым главным фактором было отношение к партизанам населения. Опыт показал, что без поддержки населения партизанское движение было обречено на затухание и даже полное поражение.

Наиболее широкий размах оно получило в центральных областях России, северных лесных районах Украины и Белоруссии, которую по праву называли партизанской республикой. Партизанское движение отражало справедливость освободительного характера войны, подлинную заинтересованность советских людей в изгнании иноземного врага. Только в партизанских отрядах и соединениях сражалось свыше 1,1 млн человек. В вооруженные формирования патриотов вливались новые силы за счет партизанских резервов, численность которых превысила 1,5 млн человек. Совместно с партизанами боролись сотни тысяч подпольщиков. Миллионы участвовали в актах саботажа по срыву военных, политических, экономических мероприятий врага.

Победы патриотов достигались дорогой ценой. За годы войны погиб каждый седьмой партизан и подпольщик. Многие из оставшихся стали инвалидами в результате обморожений, заболеваний и полученных ран при выполнении боевых заданий. Но все они, живые и мертвые, до конца выполнили свой священный долг перед Родиной.

Оккупация и связанное с нею сопротивление останутся в памяти потомков. В нем участвовали сотни тысяч партизан и подпольщиков, а миллионы жителей захваченных территорий, ежедневно и ежечасно рискуя жизнью, сочувствовали и помогали им, чтобы приблизить момент освобождения своей Родины. Народная поддержка оказывалась партизанскому движению почти повсеместно, и в этом была его сила и непобедимость.